Диссертация Трубицын

ствия ресурсного изобилия и благоприятных природных условий на развитие общества. Тем самым они исходят из формулы «больше ресурсов – больше развития», что противоречит используемым ими диалектике и синергетике.

В философских и междисциплинарных исследованиях модернизации ка-

кая-либо однозначность в понимании воздействия природных условий и ре-

сурсов на развитие общества отсутствует. С одной стороны, в литературе обнаруживается четкое понимание того, что избыточные природные ресурсы и излишне благоприятные условия порождают экстенсивное развитие социу-

ма, с другой – в большинстве работ также довлеет установка «больше ресур-

сов – больше развития».

Затрудняет исследование модернизации субъективизм, понимание ее как проекта. Изучение модернизации не может ограничиваться «моделями» или

«стратегиями», оно должно быть направлено на выявление объективных за-

кономерностей данного процесса. Еще одна методологическая проблема – отношение к модернизации как к текущему процессу, как к данности, без по-

становки вопроса о ее причинах. Для понимания сущности модернизации необходимо не только искать факторы ее ускорения или замедления в разных обществах, следовательно, не только сосредотачиваться на его конкретно-

исторических, культурных, цивилизационных различиях, но и заниматься

поиском ее объективных причин.

Важнейшим аспектом проблемы является вопрос о естественных усло-

виях протекания модернизации. Как показал анализ литературы, природные условия подчеркиваются как важнейшие обстоятельства данного процесса,

но выявление конкретных закономерностей отсутствует, преобладают оце-

ночные мнения, причем диаметрально противоположные. Неясным остается вопрос о том, способствуют или не способствуют модернизации благопри-

ятные природные условия.

101

1.3. ЗАВИСИМОСТЬ МОДЕРНИЗАЦИИ ОТ ПРИРОДНЫХ УСЛОВИЙ В ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКЕ И КУЛЬТУРОЛОГИИ

Идеи географического детерминизма в эмпирической истории. В

начале XX в. идея определяющего влияния географической среды на разви-

тие общества дифференцируется на отдельные направления. Последние по-

пытки построения общих концепций относятся к работам уже упомянутых Жюйара, Ратцеля и Семпл, в целом же эти идеи присутствуют в трудах уче-

ных XX в. уже в синтезе с анализом экономических, политических и других факторов и в рамках отдельных научных направлений. Главным из них стало историческое: здесь интерес к природным условиям не ослабевает до насто-

ящего момента, о чем свидетельствуют, например, новейшие работы Дж.

Даймонда, «вдохнувшие новую жизнь» в географический детерминизм1. В

начале же XX в. синтез географического и экономического детерминизма осуществили марксисты, в частности, Г.В. Плеханов, обративший внимание на природные предпосылки «азиатского способа производства», и К. Вит-

тфогель, введший понятие «гидравлическая цивилизация»2. Многочисленные труды советской историографии также могут быть отнесены к синтезу гео-

графического и экономического детерминизма: исторический материализм и понимание общества как социальной формы организации материи направля-

ли внимание именно на естественные условия исторического процесса3.

Однако если брать проблему иначе – не как проблему влияния геогра-

фического положения на историю изучаемой страны, а как проблему порож-

дения природными условиями закономерностей социально-исторического развития – здесь дело обстояло сложнее, и влияние истмата оказалось не столь благотворным. Любой поиск этих закономерностей вступал в противо-

речие с уже имеющимися законами, озвученными основоположниками марк-

1Даймонд Дж. Ружья, микробы и сталь: История человеческих сообществ. М., 2010. Методологически его исследования относятся к сравнительной истории, поэтому будут рассмотрены в параграфе 1.5.

2Wittfogel K. Oriental Despotism: A Comparative Study of Total Power. New Haven, 1957.

3См., например: Варга Е.С. Об азиатском способе производства // Очерки по проблемам политэкономии капитализма. М., 1964.

102

сизма. Особенно сильным было влияние тезиса о роли классовой борьбы, что хорошо видно из ряда работ. В них природный фактор воздействует на обще-

ство, казалось бы, как ему и положено, через экономическую сферу, а в ней – через социально-экономическую, но последняя понимается именно как си-

стема эксплуатации. Классической в этом отношении является работа В.А.

Анучина: она показывает, как советский марксизм подходил к изучению вли-

яния природы на историю общества и как внимание к классовому механизму вытесняло интерес к другим аспектам этого влияния1.

Но все же основоположники марксизма, даже будучи материалистами,

сторонниками географического детерминизма не являлись: в их онтологии каждый уровень организации материи, в том числе социальный, обладает специфическими, несводимыми к другим уровням, законами. Поэтому мето-

дология марксизма была построена на стремлении объяснить социально-

исторические процессы из самого общества. Приоритет же социально-

классового механизма – трактовка классовой борьбы как движителя истории

– в советской историографии привел к тому, что природа почти перестала рассматриваться как существенный фактор2. Это хорошо видно из работ со-

ветских и постсоветских историков: исследуя историю той или иной страны,

они почти не обращают внимания на количество и состояние сельскохозяй-

ственных ресурсов, посевных площадей, численность и плотность населения,

их динамику. Даже если в начале изложения описывается природный ареал, в

объяснении последующей истории он, как правило, не участвует. В то же время социально-экономический аспект исследуется, как и полагается в марксистско-ленинской методологии», – скрупулезно. Картина человеческой истории здесь напоминает картину мира деистов, правда, место бога занима-

ет природа: она дает толчок в момент образования социума, дальнейшая его история идет исключительно по социальным законам.

1См.: Анучин В.А. Географический фактор в развитии общества. М., 1982.

2Как пишет Б.Н. Миронов, «в отечественной историографии долгое время отрицалось существенное влияние географической среды на экономику, общество и культуру». Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало XX в.): В 2 т. Т. 1. СПб., 2000. С. 53. Работ в этой области чрезвычайно мало. См., например: Роль географического фактора в истории докапиталистических обществ. Л., 1984.

103

Таким образом, в советской исторической науке природному фактору социально-исторических трансформаций уделялось ровно столько внимания,

сколько позволял марксизм, понимаемый преимущественно как теория клас-

совой борьбы. Проблема модернизации в рамках формационного подхода ставилась как проблема генезиса капитализма, основное внимание уделялось социально-экономическим механизмам развития. Но совсем обойти сферу соотношения природных ресурсов и потребностей общества было нельзя: «…как ни велико было значение экзогенных факторов в преодолении инер-

ции феодального развития, решить эту задачу смогли лишь те страны, где были исчерпаны возможности роста производительных сил в условиях предшествующей формации… Это заставляет при оценке предстартового со-

стояния обратить внимание на степень исчерпанности докапиталистической системы производительных сил». И анализ показал, что как минимум две страны – Англия и Япония – продемонстрировали опережающее развитие именно в силу ранней «исчерпанности»1.

Другой пример связан с исследованием истории Северо-Восточной Ин-

дии, показавшим, что природа составляет важнейшее звено цепи «среда – хо-

зяйство – социальная структура». «Хозяйство определяется возможностями среды и оказывает активное воздействие на последнюю. Нарушение баланса незамедлительно сказывается на всей общественной структуре, которая именно от хозяйственной базы получает основной импульс для трансформа-

ции». Эта же работа демонстрирует, как малоземелье крестьян в результате прироста населения стимулировало развитие частной собственности2.

Таким образом, на основе формационного подхода и марксистских кате-

горий все-таки можно было обнаружить механизм развития, заключающийся в естественной ограниченности предшествующих экономических систем.

Однако приведенные примеры – редкие случаи констатации этой закономер-

1Макаренко В.В. К вопросу об уровне феодального развития как основе капиталистической формации общества // Восток в новое время. Экономика, государственный строй. Сб. ст. М., 1991. С. 14 – 15.

2Маретина С.А. Эволюция общественного строя у горных народов Северо-Восточной Индии. М., 1980. С.

41, 77 – 78.

104

ности, и обнаруживаются они уже на закате «марксистской методологии». В

целом же именно в советской историографии произошло отклонение в пони-

мании механизмов развития от пути, намеченного Марксом. Большинство ученых стали раскрывать историческую трансформацию социальных систем в логике «много ресурсов – много развития», а причину медленных, по срав-

нению с европейскими, темпов модернизации стран Востока («проблему ис-

торической отсталости») объясняли естественно обусловленными трудно-

стями хозяйственной деятельности на Востоке.

Так, советские специалисты по новейшей истории Востока считали, что огромные запасы углеводородов способствовали развитию стран-

экспортеров нефти, хотя и отмечали «рентоориентированную модель»1. Они не видели особых проблем в почти полной зависимости их экономики от экспорта сырья, а если и отмечали негативные черты, то только в плане зави-

симости от Запада и «несправедливого» распределения прибылей. Вопрос же о том, что ресурсное изобилие может сдерживать становление индустриаль-

ной экономики, не ставился.

Эта логика была унаследована и современной российской историогра-

фией. Так, в особенностях «азиатского способа производства» (или «восточ-

ного феодализма») подчеркивается не удобство и благоприятствование при-

родных условий для земледелия, а напротив – трудности: «…трудоемкость возделываемых культур, зависимость от искусственного орошения, необхо-

димость строительства дамб, строительство и ремонт каналов и других средств ирригации, равно как и расчистка джунглей и пр.»2.

С другой стороны, и современные авторы не могут обойти вниманием факты, подтверждающие наличие обратной закономерности. Например, рост интенсификации производства, а вместе с ней – показателя «эффективности совокупных затрат», наиболее выраженного в перенаселенных странах3.

Подчеркивая тенденцию преодоления экономической отсталости, индустриа-

1Развитие капитализма в арабском мире. М., 1988. С. 4.

2История Востока: В 6 т. Т. 2: Восток в средние века. М., 2002. С. 629.

3История Востока: В 6 т. Т. 6: Восток в новейший период (1945 – 2000 гг.). М., 2008. С. 77.

105

лизации и даже постиндустриализации стран Востока во второй половине XX

в.1, специалисты не могут не обратить внимания на то, как влияет на это обеспеченность ресурсами. Признается, в частности, что страны группы НЭС

(нефтеэкспортирующие страны) не обладают такой динамичной и гибкой экономикой, как страны группы НИС (новые индустриальные страны). При-

родная рента первых позволяет им компенсировать бесплатными капитало-

вложениями то, что своими руками создают вторые. Отмечается и значение топливно-энергетического кризиса 70-х гг. Его результатом стали структур-

ные сдвиги в мировом хозяйстве – массированное внедрение ресурсосбере-

гающих технологий, отразившееся на положении восточных экономик, когда

«наиболее высокие темпы продемонстрировали промышленные экспортеры,

а наиболее низкие – экспортеры нефти»2.

Несмотря на все это, дефицит ресурсов как причину или даже суще-

ственный фактор модернизации практически никто из представителей отече-

ственной исторической науки не рассматривает. Все указанные обстоятель-

ства расцениваются как сопутствующие, усиливающие или ослабляющие развитие факторы, но не как его необходимая причина.

Теоретическая возможность таких разночтений и поворотов имеется в самом марксизме, в его трактовке движущих сил исторического процесса. С

одной стороны, приведенные в начале работы цитаты Маркса, равно как его опора на гегелевскую диалектику, свидетельствуют об объяснении развития из противоречия. С другой, понятие «производительные силы» – одна из главных категорий марксизма – и их рост как причина смены формаций – неизбежно требуют учета того, что общество, имеющее лучшие естественные условия, имеет и большие производительные силы, следовательно, развива-

ется быстрее. Эта вторая тенденция в целом и утвердилась в отечественной науке. Однако противоречия сохранились и порождали попытки их преодо-

ления в дальнейшем. Так, Л.Е. Гринин говорит на необходимости «теорети-

1Там же, с. 57–80.

2Там же, с. 70–71.

106

ческого включения в состав производительных сил природных компонен-

тов»1. Но хотя автор и подчеркивает, что «до определенного этапа появление техники и технологии являлось одним из ответов на вызов относительной скудости природы»2, указывая на некоторые кризисные ситуации, породив-

шие социальные трансформации, в целом его установка на механизм истори-

ческого развития противоположна исследуемой нами закономерности. В

природных условиях он видит не столько проблему для преодоления, сколько

возможность для осуществления. Это видно по его интерпретации перво-

бытной истории, по анализу предпосылок индустриальной революции в За-

падной Европе и причин лидерства США в постиндустриальной3.

Очевидно, что отношение производительных сил общества к природе проблематично, и необходимо рассматривать их как сложное явление, вклю-

чающее в себя как природные компоненты, так и общественные, о чем мы также писали4. Но и это не решает всей проблемы, т.к. степень обеспеченно-

сти потенциальными природными ресурсами и природно-климатические условия неоднозначно влияют на рост производительных сил, что также бы-

ло установлено в рамках советской исторической науки5. Это требует тща-

тельной теоретической разработки и использования потенциала философии взаимодействия природы и общества. Полагаем также, что здесь, как и в эко-

номических исследованиях ресурсного проклятия, необходимо четкое отде-

ление экономического роста от экономического развития: второе включает-

ся только тогда, когда исчерпываются возможности первого. Но позднее исчерпываются они там, где имеются лучшие условия и большие ресурсы.

В целом же анализ постсоветской историографии обнаруживает теоре-

тико-методологический тупик. С одной стороны, не были обнаружены какие-

либо закономерности, а тем более детерминанты исторического развития в

1Гринин Л.Е. Производительные силы и исторический прогресс. Волгоград, 2003. С. 93.

2Там же, с. 93 – 94.

3Там же, с. 139 – 140, 142, 172.

4Трубицын Д.В. Марксизм как ранний аналог концепции модернизации (философский анализ проблемы модернизации незападных стран) // Гуманитарный вектор. № 1 (21). 2010. С. 152 – 162.

5См., например: Гурвич Л.И. Роль природных богатств в развитии производительных сил. М., 1961.

107

области воздействия природы на общество (такие попытки тут же пресека-

ются обвинениями в «абсолютизации»), с другой, в связи с крушением

«марксистско-ленинской методологии» произошел отказ от идеи классовой борьбы как универсального двигателя истории. Этот тупик хорошо виден при анализе одной из главных проблем – проблемы различий в темпах развития Запада и Востока. Историки констатируют, что вопрос о причине задержки социальных процессов на Востоке и его отставания от Запада к началу ново-

го времени остается без ответа. «Конечно, остается основной вопрос: как возникли эти различия? Ответить на него пока никому не удавалось»1. Пере-

численные же собственно социальные факторы задержки (медленный распад первобытнообщинных отношений, преобладание государственной собствен-

ности, политическая власть феодалов над городом) с природными условиями не связываются2. В то же время обойти стороной природный фактор затруд-

нительно: «докапываясь до наиболее глубокой причины, неизбежно прихо-

дишь к географическим условиям, глубже которых все равно ничего нет»,

пишет один из авторов3. Но, несмотря на это, природно-климатический фак-

тор среди условий, породивших специфику Востока, отсутствует: перечислив мнения, он констатирует, что вопрос этот остается без ответа4. Иногда виден решительный и даже агрессивный отказ от учета природных условий. Так,

при описании положения стран Востока на пороге нового времени утвержда-

ется, что роль и значение отдельных цивилизаций «не зависели ни от числен-

ности населения, ни от величины ресурсов или территории, находившейся в их распоряжении»5. Фактически осуществляя принцип культурного детер-

минизма в синтезе с элементами иррационалистической философии, автор пытается объяснить динамику цивилизаций «жизненной силой».

Помимо остаточного влияния марксизма есть и другие причины кризиса,

в частности, работа в русле эмпирической истории без выхода на теоретиче-

1История Востока, т. 2. С. 623.

2Там же, с. 639.

3История Востока: В 6 т. Т. 3: Восток на рубеже средневековья и нового времени. М., 2000. С. 25.

4Там же, с. 22 – 23.

5Там же, с. 31.

108

ский уровень, который в советские годы полностью заменял истмат. Но ис-

торический материализм – философская концепция, а не теория, следова-

тельно, осмысление истории происходило путем скачка с эмпирического уровня к философскому, минуя научно-теоретический. Это свойство сохра-

няется и сегодня. Но марксизм отступил, и историки пытаются заменить его чем бы то ни было, порождая порой причудливые сочетания, как в приведен-

ном случае синтеза культурного детерминизма, цивилизационного подхода и философии жизни. И главным свойством этих интерпретаций истории оста-

ется почти полное, за редким исключением, отсутствие теоретизирования.

Если проблема демографических и географических факторов и ставится, то только по отношению к конкретным странам и периодам их развития без по-

пыток выведения общих законов1.

Отчасти эта особенность объясняется понятием «антитеоретический консенсус»2. Н. Розов вводит его для объяснения происходящего в отече-

ственном обществознании, но он применим и конкретно для исторической науки, по-прежнему сторонящейся теоретизирования (единственное распро-

страненное теоретизирование сегодня – многолетняя дискуссия между «фор-

мационным подходом» – фактически рудиментом марксизма – и «цивилиза-

ционным», по сути, культуроцентрическим). Это обрекает историческую науку на существование только в форме эмпирической истории, целью кото-

рой является установление фактов. В теоретическом же плане она блуждает в кругу представлений, определяющихся личными предпочтениями авторов, и

ситуацией. Поскольку проверяемые положения не выдвигаются, каждый до-

казывает избранную им философско-мировоззренческую позицию непосред-

ственными фактами путем отбора наиболее показательных случаев, и вместо плодотворной дискуссии и движения от одного теоретического положения к другому имеется бесконечное высказывание мнений.

1См., например: Мугрузин А.С. Роль природного и демографического факторов в динамике аграрного сектора средневекового Китая // Исторические факторы общественного воспроизводства в странах Востока. М., 1986. С. 11 – 44.

2Розов Н.С. Стагнация социологии как выражение общего недуга российского обществознания // Публич-

ные лекции на Полит.ру. h ://www.polit.ru/science/2008/10/09/rozov.html

109

В итоге в работах историков фиксируются лишь отдельные факты нега-

тивного воздействия ресурсного и территориального изобилия (они будут использованы нами), но нет теорий и даже попыток их создания за некото-

рыми исключениями, о которых пойдет речь ниже. В условиях господства эмпирической истории и отказа от теоретизирования вышеуказанная пробле-

ма решается только одним путем – путем понимания развития как есте-

ственного процесса, изначально присущего всякой социальной системе, уси-

ливающегося (Запад) или ослабляющегося (Восток) теми или иными обстоя-

тельствами. Наиболее распространенный ответ: «больше ресурсов – больше развитие». И когда в качестве причин отставания Востока называются «при-

родно обусловленные трудности хозяйственной деятельности», что в такой ситуации почти неизбежно, происходит то же, что отмечено нами у сторон-

ников «особого пути» России, – не выявляется взаимосвязь между этими трудностями и особенностями социальной организации. Вопрос о том, как

«трудоемкость, искусственное орошение, необходимость строительства ка-

налов и расчистки джунглей» порождают собственно социальные факторы –

«медленный распад первобытнообщинных отношений, преобладание госу-

дарственной собственности, власть феодалов над городом» – не раскрывает-

ся. Отсюда ясно, что исследование должно быть направлено не только на констатацию зависимости модернизации от природной среды, но и на выяв-

ление конкретных социальных механизмов этой зависимости.

Исключения составляют теория демографических циклов, концепция

реципрокного обмена и математические исследования истории.

Первая была использована для стран Востока, а затем распространена на отечественную историю1. В работе по Востоку С.А. Нефедов опирается на труды Р. Пирла, В. Абеля и М. Постана, однако в них теория подтверждалась лишь на материалах Европы и некоторых стран Азии в новое время2. Приме-

нять ее для интерпретации древней и средневековой истории Востока долго

1Нефедов С.А. Теория демографических циклов; Нефедов С.А. Демографически-структурный анализ.

2Нефедов С.А. Теория демографических циклов. С. 5.

110