Диссертация Трубицын
.pdfЗаключение. Большое количество приведенных в главе теорий, концеп-
ций и понятий, а также фактов, фиксирующих отрицательные эффекты ре-
сурсного изобилия и благоприятных природных условий, не может не указы-
вать на существование фундаментальных законов развития общества и уча-
стие в этих законах ограниченности в ресурсах. Об этом свидетельствует и то обстоятельство, что исследования отрицательного воздействия ресурсного изобилия и благоприятных природных условий на развитие общества выхо-
дят за пределы экономической науки и проникают в область истории, социо-
логии, политологии, сравнительного изучения цивилизаций, культурологии и экологии. Исследования сопоставимых с модернизацией крупномасштабных исторических трансформаций – неолитической революции, возникновения государства, перехода к цивилизации, информационной революции – также демонстрируют участие в их закономерностях интересующего нас механиз-
ма. О существовании данной закономерности говорят и собственно экономи-
ческие исследования ресурсного проклятия, непосредственно затрагивающие философскую проблему взаимодействия природы и общества.
В то же время проведенный анализ обнаружил глубокие противоречия в понимании роли природного фактора в процессе модернизации и историче-
ского развития в целом. Имеющиеся в научной литературе трактовки этой роли колеблются в диапазоне диаметрально противоположных оценок: от формулы «больше ресурсов – больше развития» до констатации необходимо-
сти дефицита ресурсов и территорий для экономического и социального про-
гресса. Обнаруживается противоречие и при восхождении от конкретного к абстрактному: если на уровне эмпирических наук положение об отрицатель-
ном воздействии ресурсного и территориального изобилия на социальное и экономическое развитие уже оформилось в теории, то в философских иссле-
дованиях эти закономерности либо отрицаются, либо игнорируются. Тогда как в социологии и демографии (Э. Дюркгейм, М.М. Ковалевский, А.А. Ка-
уфман, О. Дункан, И. Матрас и др.), экономике (С. Кузнец, Э. Бозеруп, Дж.
Саймон, А. Сови, Дж. Сакс, А. Уорнер и мн. др.), истории и культурологии
211
(В.О. Ключевский, А.С. Ахиезер, А.П. Давыдов, И.Г. Яковенко, А. Эткинд,
Б.Н. Миронов, В.А. Мельянцев и др.) факт отрицательного воздействия ре-
сурсного изобилия на развитие общества установлен достаточно твердо, ос-
новная масса авторов обобщающих и междисциплинарных трудов практиче-
ски не берут его во внимание, исходят из обратных закономерностей. В
рамках исторической макросоциологии, теоретической истории и клиодина-
мики (Дж. Голдстоун, Дж. Даймонд, Р. Карнейро, С. Нефедов, Л. Гринин, А.
Коротаев, Н. Розов, П. Турчин) также отсутствует согласие по данному во-
просу, несмотря на неоднократное признание того факта, что европейская и японская модернизация происходили под влиянием стесненности в ресурсах
(П. Андерсон, Р. Коллинз и мн. др.). Считается, что после появления первых индустриальных стран становится важнее их внешнее воздействие на модер-
низирующие сообщества, чем внутренне обусловленный процесс трансфор-
мации этих сообществ, связанный с интенсификацией как преодолением ре-
сурсной и территориальной стесненности. Это затрудняет обобщение зако-
номерностей модернизации, выявлению ее сущностных черт, характеризую-
щих данный процесс на всем его протяжении.
Еще больше возражений вызывают попытки применить вышеуказанные знания к проблеме российской модернизации. Далеко не все отечественные ученые доверяют исследованиям ресурсного проклятия, многие считают эту идею ошибочной, а иногда и вовсе объявляют ее «идеологическим конструк-
том либеральных ученых». Социально-философские исследования взаимо-
действия природы и общества, исследования в области философии социоэко-
логии (Н.Н. Моисеев, В.А. Кобылянский, Ю.В. Олейников, А.А. Оносов,
М.М. Камшилов, В.В. Мантатов), прояснившие теоретически важные вопро-
сы, при применении их результатов к проблеме модернизации России требу-
ют пересмотра некоторых положений и приведения их в соответствие с данными экономики и социологии. Большое значение имеет сравнительное изучение законов эволюции природы и общества (исследования социальных ароморфозов Л. Гринина, А. Коротаева, в основном подтверждающие иско-
212
мую закономерность), но и здесь имеются нерешенные теоретические вопро-
сы. В рамках экологической истории, подтверждающей в целом факт отрица-
тельного воздействия ресурсного изобилия и благоприятных природных условий на социально-историческое развитие (Д.Б. Прусаков, Э.С. Кульпин,
Д.М. Бондаренко, В.И. Пантин), также обнаруживаются трудности при при-
менении их данных непосредственно к проблеме модернизации России.
Возникает парадоксальная ситуация, когда истина, считающаяся даже банальной в силу ее самоочевидности («вполне очевидна и тривиальна» –
пишет Н. Розов), при логическом доведении ее до конца на материалах нашей страны перестает быть таковой. Оценка воздействия ресурсного про-
клятия на состояние и развитие российского общества, в соответствии с ко-
торой рентная ориентация экономики – отдельный ее недостаток, вполне преодолимый, является одной из наиболее распространенных, но в то же время и сравнительно сдержанных. Есть и другие, которые при попытках оперировать выявленными закономерностями на философском уровне и в междисциплинарном исследовании вызывают обвинения в «демонизации ре-
сурсов» и желании «ограбить Россию».
Анализ постсоветской и современной литературы по проблеме модерни-
зации показывает, что исследователи не связывают ее с объективными при-
чинами социально-исторического развития и не пытаются отыскать их в сфере воздействия природы на историческую динамику общества. Большин-
ство авторов, пишущих о модернизации, не ставят вопрос ее зависимости от ресурсной обеспеченности и не видят особой проблемы в том, что Россия располагает практически неограниченными природными ресурсами. Не под-
нимая вопроса о причинах наступления данного процесса, они исследуют факторы или условия, отрицательно или положительно на него влияющие, но их общая установка во взгляде на социальное развитие соответствует форму-
ле «больше ресурсов – больше развития». Еще одно свойство отечественных исследований модернизации – понимание ее скорее как проекта, чем как объективного процесса, а в связи с этим – преувеличение роли субъекта, будь
213
то государство, партия или политическая элита. Это также приводит к трак-
товке роли природных ресурсов в модернизации в обратной закономерности:
чем большими ресурсами располагает субъект, тем выше его шансы на успех.
Таким образом, хотя отдельные науки накопили немало знаний о зако-
номерностях в области воздействия природных ресурсов и условий на соци-
ально-историческое развитие, концептуализации этих знаний препятствует
отсутствие достаточного четкого общетеоретического положения, выхо-
дящего на философский уровень, с одной стороны, и проверяемого методами эмпирических наук, с другой. Именно в этом и состоит главная познаватель-
ная проблема и основное методологическое затруднение, требующее прове-
дения исследования на трех уровнях восприятия действительности – фило-
софском, научно-теоретическом и эмпирическом.
214
ГЛАВА 1. КОНЦЕПЦИЯ ИНТЕНСИФИКАЦИИ: МЕТОДОЛОГИЯ,
ОНТОЛОГИЯ, СПОСОБЫ ЭМПИРИЧЕСКОЙ ПРОВЕРКИ
2.1. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ПРОГРАММЫ
Проблемы исследования модернизации как крупномасштабного со-
циально-исторического процесса. Анализ литературы показывает, что изу-
чать проблему модернизации, оставаясь в предметном поле одной из наук,
будь то эмпирическая или сравнительная история, социология, культуроло-
гия или экономика, недостаточно. Каждая из них дает фактический материал и познавательные средства, но необходим их синтез. Модернизация – широ-
кое и многофакторное социальное явление, затрагивающее все сферы обще-
ственной жизни, и только комплексное междисциплинарное исследование может дать ощутимые результаты в понимании ее причин и объективных за-
кономерностей. Не может избежать исследование модернизации и философ-
ской рефлексии, поскольку имеет дело с развитием – одной из центральных проблем философии. Однако абстрактные рассуждения на метафизическом уровне в изоляции от эмпирических наук малопродуктивны, поскольку мо-
дернизация – конкретный этап развития конкретных обществ, имеющий вполне определенные критерии и фактическое проявление.
Очевидно, что, имея дело с крупномасштабными социально-
историческими процессами, мы попадаем в сферу взаимопроникновения двух уровней познания, каждый из которых нельзя игнорировать. Поэтому проблема исследования таких процессов есть проблема теоретического раз-
граничения и практического соединения философского и конкретно-научного уровней познания. С одной стороны, философская рефлексия ставит соб-
ственные задачи, рассматривает проблему под своим углом, и не может быть заменена конкретно-научным исследованием. Проблемы долговременных исторических трансформаций, не только модернизации, но и многих других
215
(информационной, индустриальной и неолитической революций, рационали-
зации, дифференциации, демократизации, глобализации и других мировых тенденций), являются философскими не случайно и не только генетически – происходя из сферы социальной философии и философии истории. Отражая крупные качественные сдвиги в условиях общественного бытия, они связаны с нравственными и экзистенциональными проблемами человека и их аб-
страктно-логически обоснованная мировоззренческая оценка обязательно должна иметь место. С другой стороны, философия в чистом виде дает не знание, а мнение. Если бы цель работы состояла только в прояснении поня-
тий, в их уточнении и приведении в соответствии с нашими представлениями о должном, можно было бы обойтись умозрительными онтологическими схемами. Но цель научного исследования состоит в выявлении закономерно-
стей, что делает необходимым обращение к собственно научным методам обработки данных, следовательно, ставит задачу построения такой методоло-
гии, которая соединит философскую онтологию с эмпирическим уровнем.
Таким образом, изучая исторически значимые для человека социальные трансформации, мы сталкиваемся с трудностями не просто междисципли-
нарного исследования, но исследования, включающего в себя науки разного уровня обобщения – философию и социологию, философию и экономику,
философию и историю. И оно должно быть не просто «затрагивающим», а
системно соединяющим эти уровни, синтезирующим их реально, а не декла-
ративно. Следовательно, необходима разработка комплексной исследова-
тельской программы, коррелирующей эти уровни между собой, но не игно-
рирующей различий между ними и не подменяющей один уровень другим.
Рассмотрим проблемы собственно научного – социологического или экономического – исследования модернизации. Прежде всего, они связаны с трудностью (по мнению некоторых – невозможностью) верификации основ-
ных положений теории модернизации и ее категориального аппарата. Речь идет о понятиях «традиционное и современное», «аграрное и индустриаль-
ное» общества, а также «трансформация», «дифференциация», «бюрократи-
216
зация», «эмансипация» и др. Опора же на сугубо философские понятия, та-
кие, как «прогресс», «развитие», «эволюция», а, тем более, апелляция к поли-
тическим идеям разделения властей и прав человека, либерализма и демокра-
тии, и вовсе закрывает дорогу к формулировке строгих теоретических поло-
жений. Результаты накопленных к настоящему времени исследований мо-
дернизации не случайно называют в литературе то теорией, то концепцией – это отражение сомнения в том, можно ли считать совокупность этих данных полноценной научной теорией, имеющей замкнутый операционализируемый категориальный аппарат.
Полагаем, эти проблемы закономерны, а потому неизбежны. Концепция модернизации, восходящая к идеям гуманизма и Просвещения (вера в про-
гресс на основе разума и свободы), к принципам классической социальной философии (эволюционизм, универсализм, технологический или экономиче-
ский детерминизм), не могла избежать их влияния, даже оформившись в тео-
рию в социологии 50 – 60-х гг. XX в. А поскольку развитие науки шло в сто-
рону сциентичности и эмпиричности, нарастала критика этих положений, и
прежде всего со стороны социологов и экономистов. Однако проходило вре-
мя, и мыслители вновь возвращались и к ней, и к ее классическим компонен-
там, что не дает права считать эти «виговские», «либеральные», «буржуаз-
ные», «западнические» идеи исключительно рудиментами эпохи индустриа-
лизации, которые должны быть «преодолены». Это – плодотворные идеи, от-
ражающие, хотя и с долей провиденциализма, значимые для человечества – а
главное, реальные – тенденции исторического процесса. Сказанное В. Цап-
фом о том, что «если бы теории модернизации не было, ее следовало бы при-
думать»1, правомерно и в отношении ее классических тезисов, и есть основа-
ния утверждать, что эмпирические науки располагают методологическим по-
тенциалом для их верификации.
Затрудняет применение конкретно-научных методов исследования исто-
рическая протяженность подобных процессов. Если считать, что начало мо-
1 Цапф В. Теория модернизации и различие путей общественного развития // СОЦИС. 1998. № 8. С. 25.
217
дернизации в Западной Европе относится к рубежу XI – XII вв., познаватель-
ные средства и фактический материал для построения строгих научных тео-
рий оказываются весьма ограниченными. Это означает, что исследование модернизации должно быть не только социологическим, экономическим и философским, но и историческим. Однако, как показывает анализ, подавля-
ющее большинство теоретиков модернизации не утруждают себя исследова-
нием ее отдаленных периодов, в лучшем случае ограничивая ее временем индустриальной революции в Европе и Америке и двумя-тремя веками перед ней, в худшем – беря во внимание только современность. Налицо серьезная логическая и методологическая ошибка: не выявив в полной мере факторы и предпосылки появления современного индустриального общества как дли-
тельного исторического процесса, они пытаются вписать его в собственные картины долженствования.
Здесь возникают дополнительные трудности в условиях именно россий-
ских реалий, в частности, слабого развития междисциплинарных исследова-
ний, институциональных проблем их осуществления, жесткой привязанности научных школ к отраслям знания. Еще одна проблема – слабое развитие и от-
сутствие институционализации теоретической истории и исторической мак-
росоциологии, методы которых требуется привлекать для исследования мо-
дернизации как крупномасштабного социально-исторического процесса.
Однако в изоляции от социальной философии и макросоциологическое исследование не застраховано от проблем: основные трудности изучения мо-
дернизации обнаруживаются как раз на стыке этой научной области с фило-
софским уровнем рефлексии. Это, в частности, обращение к социальным фактам исключительно на макроуровне, минуя микро- и мезоуровень соци-
альной динамики, рассмотрение модернизации не как долговременной соци-
ально-исторической трансформации, а как кратковременного усиления соци-
ального режима, роста экономического и военного потенциала той или иной страны на фоне внешнего вызова, переоценка внешних факторов социальной динамики, прежде всего, геополитики и геоэкономики, и принципиальный
218
отказ от классических дихотомий, таких, как «аграрное – индустриальное», «традиционное – современное», «феодальное – капиталистическое» обще-
ства. Также следует отметить абсолютизацию принципа полилинейности и непризнание того, что, несмотря на наличие множества траекторий развития,
существуют общие тенденции истории, требующие своего объяснения.
Итог – негативное отношение к теории модернизации, оценка ее как «прими-
тивной линейной схемы»1.
Немаловажное свойство проблемы модернизации – ее политическая ак-
туальность, способствующая превращению научной дискуссии в средство идеологической спекуляции. Не секрет, что волны критики концепции сов-
падали с периодами активизации сопротивления развивающихся стран Запа-
ду, зависели от геополитической и геоэкономической ситуации в мире. Так,
приход концепции в Россию был связан с распадом СССР, когда она стала почти единственной альтернативой «марксистско-ленинской методологии» осмысления новой и новейшей истории. Ее последующая критика совпала с общественной реакцией на деструктивные последствия либеральных реформ:
авторы стали утверждать, что в мировом развитии нет универсального, нет реальности, которую отражало бы понятие «модернизация», нет гносеологи-
ческих критериев для такой теории, что она является идеологемой мировой системы капитализма2. Главной тенденцией стало утверждение принципа
«эксклюзивизма» для России, «особый путь» которой противопоставлялся модернизации как «европоцентрической» модели развития3.
Разумеется, политическая ангажированность не умаляет научной ценно-
сти критики и не является основанием для ее игнорирования, но она многое объясняет и прежде всего открывает глаза на необходимость деидеологиза-
ции познания. В философском исследовании избежать политически значи-
1Розов Н.С. Колея и перевал, с. 689. См. также: Разработка и апробация методов теоретической истории.
2См., напр.: Ядов В.А. Россия в мировом пространстве // Социс. 1996. № 1. С. 27 – 30.
3Хотя нужно признать, что зависимость рефлексии от социальной реальности не является столь прямолинейной: худшие времена теория модернизации в России испытала все же в период нефтедолларовой «стабильности» 2000-х гг., но нарастание кризисных явлений в экономике и политике вернуло ее к жизни. См., напр.: Дискин И.Е. Кризис… И все же модернизация! М., 2009.
219
мых суждений не удастся, да и не нужно, но они должны и, мы уверены, мо-
гут быть предельно сциентичны – за счет жесткой методологической при-
вязки философского уровня к эмпирическому в единой исследовательской программе. Апелляция к фактам позволяет рассматривать на научном уровне даже такие идеологизированные и вызывающие насмешки социологов тези-
сы концепции, как рост демократии, что продемонстрировал Ф. Фукуяма в недавнем интервью на канале BBC. Хотя, заявил он, демократия переживает сегодня не лучшие времена, отбрасывать мысль о совокупном движении об-
щества в эту сторону не следует. Если в 1970 г. в мире было 35 выборных демократий, то в 2014, несмотря ни на что, – около 110. Так что уже не треть,
а две трети мира живут в условиях демократии1.
Все вышесказанное заставляет соединить три уровня рефлексии (соб-
ственно научный включает в себя эмпирический и теоретический), которые мы обозначаем как эмпирический, теоретический и философский, и предпо-
лагаем, что их корреляция в единой исследовательской программе позволит преодолеть барьер, кажущийся непреодолимым большинству ученых-
эмпириков, или кажущийся несуществующим тем, кто полностью отож-
дествляет философское познание и научное. Главная проблема последних – слишком широкое и вольное употребление понятия «теоретический», отсут-
ствие разделения философской теории и научной. Мы под «теоретическим уровнем» понимаем здесь именно научную теорию, состоящую из проверяе-
мых положений, в противовес философской «концепции», которая, строго говоря, является скорее теоретизированием, чем теорией.
Как показал анализ литературы, игнорирование этого различия приводит к снижению, а иногда и к полному отсутствию собственно научного содер-
жания познания. Отечественные междисциплинарные исследования крупно-
масштабных социально-исторических процессов в большинстве своем про-
водятся непосредственно на абстрактно-логическом уровне, а зачастую – сра-
1 Фукуяма Ф. Трудное время демократии и упадок США. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.bbc.co.uk/russian/multimedia/2014/09/140924_v_fukuyama
220