Диссертация Трубицын

Обратим внимание на ход промышленного переворота. Паровая машина и другие необходимые технические достижения появились в России почти од-

новременно с Англией, но время его наступления – те же самые 100 лет.

Какие же естественные границы могли на это повлиять? Если признать,

что одним из важнейших факторов технологического развития является лю-

бознательность, почему в европейских архивах периода Великих географиче-

ских открытий и колониализма можно обнаружить десятки, если не сотни описаний неевропейских стран и народов, но нет ни одного (!) описания За-

пада неевропейцем1.

Мы, как и автор, далеки от того, чтобы объяснять это культурой, расо-

вой или национальной принадлежностью, но полагаем, что необходим анализ потребностей, связанных с господствующими формами социальных отно-

шений. Приведенные автором примеры впечатляют, но есть немало приме-

ров, показывающих огромное значение социальных структур. Вот два наибо-

лее хрестоматийных, касающихся проблемы развития России.

Показывая слабую зависимость изобретательской деятельности от необ-

ходимости, Даймонд приводит тот факт, что из 70 тыс. ежегодно регистриру-

емых в США патентов лишь считанные единицы получают коммерческий успех2. С этим сложно спорить, но при такой или сопоставимой с ней изобре-

тательской активности можно вообще не получить никакого эффекта и даже довести экономику до коллапса, если социальная структура и устройство са-

мой экономики не востребуют эти изобретения. Яркий пример – советская экономика. Изобретательская мысль, техническое образование и материаль-

ная база здесь были на высоте. И государство, казалось бы, понимало необ-

ходимость инноваций (как понимает это нынешняя российская власть) и вся-

чески их поддерживало. На фоне информационной революции советское ру-

ководство, пытаясь идти в ногу со временем, вводило НОТ – научную орга-

низацию труда – повсеместно. Это и означало, казалось бы, тот самый новый

1История Востока, т. 3. С. 29.

2Даймонд Дж. Ружья, микробы и сталь. С. 307.

201

этап общественного развития, когда знание не просто применяется в эконо-

мике, а руководит ею. НОТ в экономике СССР внедрялась всюду, большое количество НИИ занималось ее разработкой, но это не сделало советскую экономику постиндустриальной и даже не спасло ее от распада. И мы вновь подчеркиваем относительно высокий уровень развития советской науки и техники, т.е. данный потенциал у советского общества был. Несмотря на это,

тысячи талантливых изобретателей, даже запатентовав свои изобретения, не могли годами и десятилетиями внедрить их в производство в силу особенно-

стей плановой государственной экономики и социалистического общества,

противоречивших любому нововведению.

Другой пример касается современной России и проблемы ее вхождения в параметры «информационного общества». Наиболее реальная, на наш взгляд, оценка перспективы «прорыва» России в постиндустриальную фазу была высказана К. Лиухто1. Компьютеризация и включение России в миро-

вое постиндустриальное пространство происходили быстрыми темпами, но не за счет качественного роста самой России, а за счет продажи ресурсов.

Здесь как раз и обнаруживается реальное значение диффузии: информацион-

ные технологии именно заимствовались, но это не приводило к существен-

ным сдвигам в развитии общества, если учесть, например, динамику конку-

рентоспособности страны на мировом рынке (70-е место из 104 стран). При этом автор подчеркивал, что единственный путь качественного экономиче-

ского роста, т.е. роста, приводящего к увеличению реальной конкурентоспо-

собности, – свободное экономическое развитие в условиях либеральной ры-

ночной модели, но именно эта модель подвергается в России остракизму.

Теперь вернемся назад и вспомним, что мировая история во все времена была представлена социальными системами, находящимися на разных уров-

нях структурной организации с точки зрения активности индивида, восприя-

тия инноваций и их внедрения в социальную практику. Что же должно стоять на первом месте при объяснении того факта, что Китай, создавший массу

1 Лиухто К. Россия на пути к информационному обществу? // Вопросы экономики. 2005. № 4. С. 113 – 120.

202

изобретений, к концу XIX в. безнадежно отстал от Запада – запретительные указы деспота, вытекающие из политического единства страны, географиче-

ские условия, затрудняющие диффузию инноваций, или статичная коллек-

тивистическая государственническая структура аграрного общества, ос-

нованная на простом воспроизводстве необходимого продукта?

Важен вопрос о влиянии потребностей на развитие технологий. Автор пытается опровергнуть или как минимум серьезно усомниться в том, что за изобретением стоит неудовлетворенная потребность, которая в конечном итоге движет технический прогресс1. Отталкиваясь от распространенной мысли, что «необходимость – мать изобретения», он приводит ряд примеров,

показывающих обратное. Множество полезных изобретений произошло на свет благодаря простому любопытству и первоначально вообще не находило никакого применения. Это и лампа накаливания, и фонограф, и автомобиль, и

самолет. Так, фонограф изначально планировался Эдисоном для чего угодно,

но не для воспроизведения музыки в увеселительных заведениях, где он впо-

следствии стал использоваться.

Но этот пример показывает и другое: нельзя смешивать конкретную техническую потребность с социальной востребованностью, носящей более общий характер. Почему фонограф получил именно такое применение? Что стало причиной большого спроса на механизмы, воспроизводящие музыку, а

если обобщить, на всю музыкальную и художественную продукцию? Этого бы не было, не будь в начале XX в. появления феномена массовой культуры и шоу-бизнеса, которые стали следствием проникновения капитализма в сферу искусства. Социальная востребованность не есть потребность сию-

минутная техническая. И здесь становится неважно, кто и зачем придумал ту или иную инновацию, а важно ее последующее применение. Да, паровая машина Уатта была создана не для текстильного производства, а для откачки воды из шахт, но это-то и не существенно, а важно, что она все-таки нашла

1 Даймонд Дж. Ружья, микробы и сталь. С. 304 – 305.

203

свое применение, а не была заброшена, как проекты Ползунова и сотни дру-

гих изобретений в России.

Нет разницы и в том, каким путем пришла инновация в то или иное об-

щество, а важно, есть ли потребность в возрастающем производстве, в по-

лучении прибыли, в выживании за счет технологического роста, а не за счет воспроизводства необходимого продукта, характерного для доиндустриаль-

ных обществ. Если будет потребность, найдется и изобретатель, автор привел достаточно тому примеров. Но изобретение должно быть востребовано не только конкретной технической проблемой, которую надо решить, а соци-

альной структурой, и именно анализа социальных структур с точки зрения порождаемых ими потребностей, а, следовательно, с точки зрения стимулов изобретательской активности, нет в его работе. Здесь недостатки сравнитель-

но-исторических и макросоциологических – позитивистских по своему про-

исхождению и принадлежности – исследований становятся особенно очевид-

ными. Их принципиальный отказ от понятий высокого уровня обобщения, не вытекающих из непосредственных эмпирических данных (в данном случае –

«социальная потребность»), дает не совсем верную картину причинно след-

ственных связей. На вопрос, почему у разных обществ формируются разные установки по отношению к инновациям, автор приводит 14 факторов, 5 из них связаны с экономикой и социальным устройством, но вердикт выносится один – все они не выводят на «исходные причины», связанные с географиче-

скими условиями1. Здесь же отсекается главное, что интересует нас: мысль о сложных природных условиях и ограниченности ресурсов как факторе разви-

тия отбрасывается в силу ее недоказуемости и наличия столько же обосно-

ванной противоположной точки зрения, окончательный ответ не дается, а де-

лается поворот от анализа причин возникновения инноваций к их распро-

странению через подчеркивание неважности этого вопроса. Следовательно,

поворот к диффузии как главному способу обретения технологий, а отсюда – к географии, способствующей или не способствующей этой диффузии.

1 Там же, с. 315 – 317.

204

Роль природных условий и ресурсов в сопоставимых с модернизацией

социально-исторических трансформациях. Применяя метод аналогии, об-

ратим внимание на другие крупномасштабные социально-исторические трансформации, сопоставимые с модернизацией. Отчасти мы уже затронули одну из них – переход от родоплеменного строя к государству – с опорой на теорию Карнейро, в которой роль причины трансформации играет стеснен-

ность. Есть основания полагать, что информационная революция второй по-

ловины XX в. также стала результатом ограниченности ресурсов. Не случай-

но наиболее значительные прорывы в технологиях произошли именно в пе-

риод острого энергетического и сырьевого кризиса 70-х гг. Разумеется, эти прорывы базировались на предшествующих достижениях, но их массовое внедрение в экономику произошло именно тогда.

Однако эта аналогия пока не получила достаточного распространения в научной литературе, поэтому остановимся на другой, более изученной трансформации – неолитической революции, радикально изменившей соци-

альную структуру и положение человека на планете. «Совершенный на ру-

беже палеолита и неолита переход от присваивающего хозяйства к произво-

дящему может быть поставлен в один ряд с промышленным переворотом раннего европейского капитализма и современной НТР»1.

Прежде всего, сама неолитическая революция, породившая первую ра-

дикальную общественную трансформацию в сторону усложнения, изложена в понятиях экономики – как переход от присваивающего хозяйства к произ-

водящему. Интенсификация здесь видна невооруженным глазом. О роли природного фактора в этом переходе говорилось неоднократно, но зачастую в том смысле, что ему способствовали благоприятные условия. Однако по-

степенно ученые стали понимать его как результат необходимости, указы-

вая на климатические изменения, экологический и/или демографический кризис. Так, К. Зауэр выдвинул, а Л.Р. Бинфорд поддержал демографическую теорию: ведущим фактором неолитической революции они посчитали рост

1 Васильев Л.С. История Востока, т. 1. С. 13.

205

населения1. Введший в научный оборот понятие «неолитическая революция» В. Чайлд высказал мысль, что происхождению земледелия и скотоводства способствовала засуха, которая стимулировала переход охотников и собира-

телей к активному производству пищи2. Сначала эта идея вызвала критику,

но позднейшие исследования подтвердили факт серьезных климатических сдвигов на рубеже плейстоцена и голоцена в Передней Азии3. К. Фланнери,

активно разрабатывавший «экологическую» версию, отметил, что земледелие возникло не в районах с оптимальными для высшего собирательства услови-

ями, а на пограничных полупустынных участках, естественно увлажняемых почвах4. Данные идеи не противоречат исследованиям Дж. Кларка, показав-

шим на материалах Европы природно обусловленные закономерности пере-

хода людей от охоты, рыболовства и собирательства к земледелию и ското-

водству, от первобытности – к цивилизации5.

В этом же направлении двигалась отечественная археология. Главной причиной неолитической революции и предшествующих ей изменений исто-

рики стали считать продовольственную проблему. По мнению С.А. Семено-

ва, природно-климатические и географические факторы в период голоцена в своей совокупности создали критические условия жизни для всего органиче-

ского мира и человека, повысив роль адаптивных реакций. На исходе ледни-

кового периода человеком были заняты все охотничьи угодья, и охотничье-

собирательское хозяйство достигло предела, ограниченного условиями при-

роды6. «Закат культур верхнего палеолита и переход к мезолиту совпал с

1Binford L.R. Post-Pleistocene Adaptations / Binford S.R., Binford L.R. New Perspectives in Archaeology. Chicago, 1968. Pp. 313 – 342; Binford L.R. Constructing Frames of Reference: an Analytical Method for Archaeological Theory Building Using Hunter-gatherer and Environmental Data Sets. Berkeley, 2001. Население Земли в период верхнего палеолита оценивается в 3, в мезолит – уже в 5 млн. чел. См.: Козлов В.И. Динамика численности народов. Методология исследования и основные факторы. М., 1969. С. 234 – 241; Андрианов Б.В. Земледелие наших предков. М., 1978. С. 55.

2Childe V.G. The Neolithic Revolution // Prehistoric Agriculture. N.Y., 1971. Pp. 15 – 21; Childe V.G. Man Makes Himself. London, 1936.

3Андрианов Б.В. Земледелие наших предков, с. 54; Zeist W. Reflection on Prehistoric Environments in the Near East / The Domestication and Exploitation of Plants and Animals. London, 1969. Pp. 35 – 46.

4Flannery K.V. Origins and Ecological Effects of Early Domestication in Iran and the Near East / The Domestication and Exploitation of Plants and Animals. London, 1969. Pp. 73 – 100; Flannery K.V. The Origins of Agriculture // Annual Review of Anthropology, 1973. V. 2. P. 282 – 283; Андрианов Б.В. Земледелие наших предков, с. 54.

5Кларк Дж. Доисторическая Европа.

6Семенов С.А. Происхождение земледелия. Л., 1974. С. 301 – 303.

206

кризисом охотничьего хозяйства. Главная причина – противоречие между со-

зданной человеком техникой массовой охоты на крупных животных и быст-

рым сокращением их ресурсов»1.

Хотя сегодня точка зрения о рукотворности палеолитического продо-

вольственного кризиса начинает опровергаться, пока стоит считать ее наибо-

лее авторитетной. Результатом этого кризиса стало складывание и быстрое развитие хозяйственно-культурного типа, основанного на морском рыболов-

стве и собирательстве «даров моря». В итоге поиск пропитания завершится переходом к высшему собирательству. Для перехода к активному производ-

ству злаков также был необходим вызов, и им стал рост населения. По мне-

нию ряда востоковедов, концентрация населения в районах образования ран-

них цивилизаций как результат его притока извне и демографического скачка внутри заставляла искать новые источники пропитания, результатом чего стало появление высокопродуктивного земледелия.

Но такая трансформация была характерна лишь для зон умеренного климата. Археологи отмечают, что зонам влажнотропических лесов и саванн жаркого пояса было свойственно постоянство хозяйственно-культурных тра-

диций2. Это объясняется отсутствием острой продовольственной проблемы.

Семенов подчеркивает, что для возникновения земледелия была необходима определенная концентрация готовой пищи – для того, чтобы возникли долго-

временные поселения. Но в то же время готовых ресурсов не должно было быть слишком много, т.к. «обилие даровой пищи не стимулировало усилия для ее производства»3. В качестве примера он приводит собирательство и рыболовство калифорнийских индейцев, остававшихся на наиболее низкой в Северной Америке ступени развития именно вследствие весьма благоприят-

ных условий для этих видов занятий. Так же и южная – наиболее отсталая –

1Андрианов Б.В. Земледелие наших предков. С. 23.

2Там же.

3Семенов С.А. Происхождение земледелия. С. 303.

207

половина африканского континента, где «собирательство, охота и рыболов-

ство в течение тысячелетий обеспечивали пищей стабильное население»1.

Таким образом, наступление засушливого климата привело к сокраще-

нию продукции высшего собирательства и вместе с ростом населения заста-

вило заняться производством растительной пищи с использованием искус-

ственного орошения. Это направило историческое развитие в сторону «вели-

ких рек», являвшихся неисчерпаемыми источниками воды, и одновременно – в сторону земледелия. Разумеется, возникновение земледелия и превращение его в основной вид экономической деятельности большинства народов нель-

зя объяснить одним лишь изменением климата на Ближнем и Среднем Во-

стоке, особенно при учете его полицентрического зарождения. Но работа в этом направлении продолжается, что показывают более поздние исследова-

ния. Перенаселение и связанный с ним «пищевой кризис» считает причиной неолитической революции М. Коэн2, рост плотности населения – М. Бейкер3.

Аналогия не является доказательством, и все сказанное относительно неолитической революции можно применить к проблеме модернизации только опираясь на результаты ее непосредственного исследования. Но если стесненность действительно играет ключевую роль на важнейших этапах развития человечества, это не может не натолкнуть на мысль о существова-

нии фундаментальных законов взаимодействия природы и общества и уча-

стии в этих законах ограниченности в ресурсах.

Вывод. Теоретическая история и историческая макросоциология нако-

пили немалый потенциал для обнаружения закономерностей исторического развития в области взаимодействия природы и общества. Это и многократно отмеченные факты зависимости качественных скачков в развитии общества от ресурсной обеспеченности в прошлом, и фиксация отрицательного воз-

действия ресурсного изобилия на развитие современного общества, и само

1Там же, с. 304.

2Cohen M.N. The Food Crisis in Prehistory: Overpopulation and the Origins of Agriculture. Yale University Press, 1977.

3 Baker M.J. A structural model of the transition to agriculture // Journal of Economic Growth, 2008. V . 13, № 4. Pp. 257 – 292.

208

понятие «стесненность» как причина образования государства, а также поня-

тия «экстенсивная и интенсивная динамические стратегии». Однако есть об-

стоятельства, препятствующие обобщению этих данных.

Во-первых, принципы позитивизма и логического эмпиризма, лежащие в основе данного направления, исключают либо существенно затрудняют ис-

пользование категорий, традиционно относящихся к социальной философии и философии истории (аграрное и индустриальное общества, капитализм,

феодализм т.п.). Эти же принципы призывают сторониться широких обобще-

ний исторического материла на основе идей классической социальной фило-

софии, в частности, эволюционизма, идеи прогресса, идеи наличия фунда-

ментальных законов развития общества, что приводит к непреодолимому от-

рыву эмпирического и теоретического уровня от уровня философской ре-

флексии долговременных исторических процессов.

Во-вторых, имеется недостаток внимания к социально-экономическому аспекту трансформации общества, зачастую он отбрасывается вместе с поня-

тиями «капитализм», «феодализм», «азиатский способ производства», а на первый план выдвигается технологический аспект, абсолютизируется воен-

ный и геополитический, в результате чего понимание модернизации сужает-

ся до индустриализации как ответа на внешний вызов.

Третье обстоятельство связано с увлечением макроуровнем историче-

ской динамики, в результате чего страдает микроуровень – тот самый, на ко-

тором в результате конфликта происходят фундаментальные изменения. В

европейской модернизации, например, в качестве главных составляющих ви-

дят Великие географические открытия и колонизацию, появление и укрепле-

ние сильных военных держав, развитие промышленности, появление совре-

менных армии и флота, но упускается при этом длительный процесс соци-

ально-экономической трансформации, начавшийся задолго до этих измене-

ний, если речь о европейской модернизации – уже на рубеже XI – XII вв., с

разложения натурального хозяйства, начала формирования товарного произ-

водства, появления городов как центров ремесла и торговли, применения

209

наемного труда. Это касается и Японии, модернизацию которой относят к эпохе Мэйдзи, игнорируя при этом длительный и, что очень важно, автох-

тонный процесс развития японского капитализма с XIII – XIV вв., без кото-

рого не было бы макроизменений второй половины XIX в. Это также приво-

дит к выдвижению на первый план внешних обстоятельств – вызова со сто-

роны европейских держав и заимствования у них технологий и институтов.

Второе и третье обстоятельства ведут к недооценке факта ресурсной стесненности в развитии общества в целом и на этапе модернизации кон-

кретно. Хотя мысль о том, что европейская модернизация связана с перехо-

дом от экстенсивной стратегии к интенсивной, была высказана макросоцио-

логами неоднократно (Э. Джоунс, Й. Гудсблом, К. Чейз-Данн, Т. Холл; не противоречит она исследованиям Р. Коллинза и П. Андерсона), на сегодняш-

ний день здесь господствует убеждение, что это – черта лишь ранних этапов модернизации, характерная для первых очагов индустриального общества, в

последующем модернизация идет под влиянием извне как ответ на вызов со стороны индустриально развитых стран (Л. Гринин, Н. Розов). И здесь обна-

руживается серьезная методологическая проблема: если наша задача – выяв-

ление фундаментальных законов общественного развития, в первую очередь надо иметь в виду причины и закономерности появления именно этих первых индустриальных обществ, т.к. именно там происходила трансформация аг-

рарного общества в индустриальное в чистом виде, когда никаких других ин-

дустриальных обществ еще не было. Именно эти случаи являются основной эмпирической базой для ответа на фундаментальный вопрос: почему одна со-

циальная система начинает преобразовываться в другую. Кроме того, есть основания полагать, что эти причины и закономерности, связанные с воздей-

ствием природных условий на развитие общества, являются не сопутствую-

щими, а необходимыми в дальнейшем, когда действие внутреннего, природно обусловленного механизма модернизации скрывается под сетью многочис-

ленных внешних влияний. На проверку этого тезиса должно быть направлено исследование на эмпирическом уровне.

210