разработал такую теорию. Но в результате норма процента оказалась “висящей в воздухе””1 2.
Подведем итог взглядам Кейнса по этому вопросу. Равновесный уровень занятости (и, как следствие, равновесный уровень вынужденной безработицы) определяется равновесным уровнем национального дохода, который, в свою очередь, зависит от эффективного спроса. На последний значительное влияние оказывает равновесный уровень совокупных инвестиций, который, при заданной кривой предельной эффективности капитала, зависит от долговременной нормы процента. Что касается последней, то для того, чтобы она “не висела в воздухе”, необходимо определить ее на основе “иных”, а не рассмотренных выше элементов. Это является задачей теории предпочтения ликвидности.
4. Теория предпочтения ликвидности
4.1. Денежная теория процента
До настоящего времени значение денежного характера экономики проявлялось только благодаря такой функции денег, как мера ценности: как мы видели (см. выше, 2.3), Кейнс, объясняя отсутствие автоматического установления полной занятости, рассматривает заработную плату и цены, измеренные в деньгах (а не в некоторых натуральных единицах); кроме того, величины, исследуемые теорией эффективного спроса, являются денежными.
1 “Как я уже говорил, по моему мнению, новым является именно то, что равенство между накоплением и инвестициями обеспечивается уровнем дохода, а не ставкой процента. Аргументы, приведшие к такому выводу, являются независимыми по отношению к моей последующей теории процентной ставки, и, на самом деле, я пришел к нему до создания более поздней теории. Но результатом этого явилось то, что ставка процента осталась висеть в воздухе”.
2 Дж. М. Кейнс (1937), Alternative Theories of the Rate of Interest, The Economic Journal, июнь, в Collected Writings, т. XIV, стр. 212.
Две другие функции денег вводятся в настоящий момент при анализе нормы процента: это функции средства обращения и сохранения ценности.
Подобный подход требует отказаться от положений классической теории как при анализе нормы процента, так и при анализе денег. Во-первых, классическая теория процента может быть названа реальной, поскольку деньги остаются нейтральными по отношению к исследуемым ее элементам: предложение сбережений определяется выбором между спросом на потребительские блага и спросом на ценные бумаги; спрос на капитал основан на характере изменения его предельной производительности. Наоборот, кейнсианская теория процента является денежной. Это объединяет ее с широко распространенной до Адама Смита теорией, и Кейнс подчеркивает это в предисловии к французскому изданию Общей теории:
“Роль нормы процента состоит в поддержании равновесия, причем не между спросом и предложением новых капитальных благ, а между спросом и предложением денег, т.е. между спросом на наличные деньги и способами его удовлетворения. В этом вопросе мы едины с экономистами, проводившими свои исследования до начала XIX века. Упомянутое положение весьма четко прослеживается, например, у Монтескье” (12)1.
Эта так называемая банковская школа (с главой этого направления, Томасом Туком в XIX веке) была сохранена, хотя и не получила широкого распространения, и в 20-х годах XX века
1 В заключение упомянутого предисловия Кейнс подводит итоги своего сознательного неоднократного отказа от положений классической теории: “может быть, французским читателям будет легче понять характер, который мы хотели придать данной работе, если мы упомянем, что в теории производства мы полностью отказались от закона Сэя, а в теории процента вернулись к теориям Монтескье” (13).
Ральфом Хоутри1. Шведский экономист Кнут Викселль2 также признавал существование зависимости между банковской системой, нормой процента, уровнем цен и деловой активностью (его идеи оказали влияние на Трактат о деньгах (Treatise on Money) Кейнса в 1930 г.), но с целью утверждения первенства реальных факторов, влияющих на норму процента. В этом состоит первое отступление Общей теории от положений классической теории.
Второй отступление — в подходе к анализу денег. В классической теории последний идентифицируется с количественной теорией денег, в основу которой положено учение Альфреда Маршалла (Кембридж). Другая его версия была представлена американским экономистом Ирвингом Фишером в 1911 г3. Кейнс отстаивал эту теорию в своей более ранней работе 1923 г., Трактате о денежной реформе (A Tract on Monetary Reform), предпринимая впоследствии неоднократные попытки найти аргументы в пользу отказа от нее. Согласно количественной теории денег, экзогенное предложение денег (определяемое центральными денежными властями) взаимодействует со спросом на кассовые остатки для осуществления сделок; деньги являются нейтральными. Это означает, что изменение предложения денег не оказывает никакого влияния на уровень реальной деловой активности, а воздействует только на общий уровень цен1. Именно от этой нейтральности отказывается Кейнс в Общей теории.
Кейнс начинает 13 главу Общая теория нормы процента
замечанием о том, что “индивидуальные психологические предпочтения во времени реализуются как единство двух самостоятельных видов решений” (180-181, 231). Во-первых, каждый индивидуум определяет “сколько он потребит из своего
1 Его основная работа, Currency and Credit, датируется 1919 г.
2Его идеи представлены в Interest and Prices (1898) и Lectures on Political Economy (т.1: 1901; т.2: 1906), английский перевод которых был опубликован только в 1934 - 1935 гг.
3В работе The Purchasing Power of Money.
дохода и сколько он зарезервирует из него в какой-либо форме, обеспечивающей ему распоряжение будущим потреблением”. Вовторых, “в какой именно форме он будет держать в своих руках распоряжение будущим потреблением” (181, 231). Он пишет, несколько забегая вперед (критике классической теории посвящена глава 14):
“Мы увидим, что ошибка общепринятых теорий процента заключается в попытках связать норму процента только с первым из отмеченных двух составных элементов психологического предпочтения во времени, пренебрегая вторым. Именно это упущение мы и должны постараться восполнить” (181, 231).
Другими словами, Кейнс различает два связанных со сбережениями вида решений: определение его величины (выбор осуществляется в этом случае между потреблением и сбережениями, и зависит от предпочтений индивидуума в настоящее время), и определение его формы (выбор осуществляется между владением ценными бумагами и наличными деньгами, и зависит от того, что Кейнс называл предпочтением ликвидности). Норма процента не оказывает никакого влияния на принятие первого решения, но играет решающую роль во втором случае. Сравнивая предпочтение ликвидности и “стремление к тезаврации” (т.е. сохранению свободной денежной наличности), он заключает данную главу следующим образом:
“Привычка упускать из виду связь между нормой процента и тезаврированием, может быть, частично объясняет, почему процент обычно рассматривается как вознаграждение за отказ от расходования денег, тогда как в действительности он является вознаграждением за отказ от их тезаврирования” (189, 240).
1 См. анализ этой теории ниже (глава 7, 4.2).
Каким образом обосновать столь радикальное разделение? Казалось бы, отказ от признания влияния нормы процента на принятие решения о сбережениях — с последующим, как мы видели, эффектом автономии инвестиций по отношению к сбережениям — является просто следствием гипотезы, согласно которой потребление определяется только величиной дохода (через склонность к потреблению). Тогда это явилось бы следствием утверждения альтернативной концепции поведения относительно сбережений, а не приведенной критики классической теории. Более того, норма процента не может быть фактором, определяющим такое поведение, поскольку, будь это так, было бы непонятно, почему индивидуум принимает решение о хранении денег, т.е. отказывается от получения вознаграждения за это сбережение:
“Должно быть совершенно ясным, что норма процента не может быть вознаграждением за сбережение или выжидание как таковое. Ведь если человек хранит свои сбережения в форме наличности, он не получает никакого процента, хотя эти сбережения ничуть не хуже, чем другие! В противоположность такому взгляду простое определение нормы процента заключается, в двух словах, в том, что норма процента есть вознаграждение за отказ от денег и ликвидности на определенный период. Ведь норма процента как таковая есть не что иное, как величина, обратная отношению суммы денег к тому, что можно получить, отказавшись от возможности распоряжаться этими деньгами на обусловленный период времени в обмен на долговое обязательство” (181-182, 231-232).
Каким образом объясняется то, что классическая теория игнорировала столь “очевидный” факт? Ответ прост: “аккумуляция сбережений в виде наличных денег” вновь приводит к необходимости рассмотрения денег не как простого средства обращения, а как средства сохранения ценности. Этот момент не обойден классической теорией: для того, чтобы быть
использованными в качестве средства обращения, деньги должны сохранять ценность между обменом, в котором индивидуум их получает, продавая некоторое благо, и обменом, в котором он их отдает при приобретении другого блага. В 1935 г. английский экономист Джон Хикс заметил, что ставкой интеграции денег в маржиналистскую теорию ценности является понимание причин, ввиду которых агент может предпочесть владеть деньгами, а не приносящими доход активами; в общепринятой современной теории этому вопросу, впрочем, уделяется большое внимание, и основное значение придается такой функции денег, как сохранение ценности1. Основное отличие кейнсианской теории состоит не в учете одной из функций денег, игнорировавшейся классической теорией, а в особом способе ее рассмотрения. Каком? Кейнс дает следующий ответ на этот вопрос:
“Однако здесь следует вернуться несколько назад и выяснить, почему же вообще существует такая вещь, как предпочтение ликвидности. В этой связи мы можем с пользой для дела применить древнее разграничение денег как средства обращения и как “ хранилища” богатства” (183, 233).
Исчерпывающее объяснение этого факта сложно и не может быть приведено до главы 15.
“Имеется, однако, необходимое условие, без которого предпочтение ликвидности в отношении денег как средства хранения богатства не могло бы иметь места. Таким необходимым условием является неуверенность относительно будущей нормы процента, т.е. относительно совокупности процентных ставок по займам различных сроков, которые будут превалировать в будущем”
(183, 233-234).
1 См. ниже (глава 7: 4.3 и 4.4).
В молодости, еще не интересуясь экономикой, Кейнс в научном труде, посвященном теории вероятностей, сформулировал положение о различной природе риска, вероятность которого можно рассчитать, и неопределенности, для которой не существует элементов, позволяющих определить вероятность достаточно точно для принятия решений индивидуумом. Поскольку вероятность риска можно рассчитать, он может быть застрахован и учтен различными контрактами на рынке. Это оказывается невозможным при неопределенных событиях, как подчеркивал Кейнс в статье, сопровождавшей публикацию Общей теории:
“Не существует никакого научного подхода для расчета вероятности в данной ситуации. Мы просто не знаем. Тем не менее, необходимость действовать вынуждает нас, как практиков, сделать все от нас зависящее для того, чтобы не обращать внимания на этот неудобный факт и вести себя точно так, как если бы в нашем распоряжении были наилучшие расчеты в духе Бентама всех будущих выгод и ущерба, помноженных на соответствующие вероятности, после чего их остается только просуммировать”1.
Необходимо заметить, что существование финансовых рынков не позволяет разрешить проблему неопределенности; наоборот, они ведут к ее усложнению. Будущий уровень цен ценных бумаг и будущая норма процента, от которой он зависит, относятся именно к данному типу событий, так как они определяются действием рыночных сил, вероятность которых невозможно определить достоверно. Поэтому:
1J.M. Keynes, “The General Theory of Employment”, The Quarterly Journal of Economics, февраль 1937, в The Collected Writings, т. XIV, стр. 114.
1J.M. Keynes, “The General Theory of Employment”, The Quarterly Journal of Economics, февраль 1937, в The Collected Writings, т. XIV, стр. 114.
“Имеется и еще одно основание для предпочтения ликвидности, которое вызвано неуверенностью относительно будущей нормы процента в сочетании с условиями организованного рынка долговых обязательств” (184, 234-235).
Деньги действительно имеют такое преимущество над финансовыми активами: поскольку они являются мерой ценности, то их будущая номинальная ценность известна, тогда как ценность ценных бумаг не определена. Разумеется, реальная ценность денег зависит от будущей эволюции цены ее измерителя — например, некоторой корзины благ, но это касается также и реальной ценности ценных бумаг. Последним, в отличие от денег, свойственна дополнительная определенность — неопределенность их будущей номинальной ценности. Именно поэтому индивидуумы могут предпочесть владеть не финансовыми активами, а деньгами, хотя обладание последними и не приносит дохода:
“Почему у кого-либо за пределами сумасшедшего дома может возникнуть желание использовать деньги в их функции хранения богатства? Потому что частью инстинктивно, частью осознанно, наше желание использовать деньги с этой целью — некий барометр степени недоверия нашим расчетам и конвенциям относительно будущего. И хотя это такое осознание денег само является инстинктивным и конвенциональным, оно действует, если можно так выразиться, на более глубоком уровне мотиваций. Оно появляется именно в те моменты, когда более высокие, менее обоснованные конвенции ослабевают. Деньги рассеивают наши сомнения и беспокойство; и требуемое нами вознаграждение за отказ от них является мерой нашего беспокойства»1.
Следовательно, именно владение деньгами является для индивидуумов некоторым формой страхования от будущей
1 Там же, стр. 116.