Воспитание миролюбия

Подобные случаи повторялись в моей практике не раз. То учитель прилагает все усилия к тому, чтобы объяснить уче­никам связь между войной и миром, то учительница ломает голову над тем, как ей убедить своих учеников решать конф­ликты мирным путем, а между тем мальчики не прекращают ожесточенно стрелять друг в друга или инсценировать ужасные сражения и самые неподходящие для этого моменты. Как мож­но все это объяснить, и какие выводы можно сделать для про­ведения занятий?

Прежде всего, воинственное поведение детей во время заня­тий является определенным сигналом, возможно, даже посла­нием об их актуальном состоянии здесь -и -теперь. И это долж­ны понимать учителя. Военные игры и мальчишеские фантазии на военные темы во время урока представляют собой, во-пер­вых, попытку справиться со своим страхом (кто чувствует себя атакованным, тот защищается), а во-вторых, попытку защи­титься под видом игры от чего-то такого, чего класс, может быть, еще не может выразить словами. В большинстве случаев военные игры и фантазии не имеют ничего общего со стремле­нием детей к насильственному разрешению конфликтов или с их якобы невосприимчивостью к усилиям педагогов привить им миролюбие. Напротив, при составлении военного сценария происходит спонтанное выражение чувств, запрещенное учите­лями в силу тех норм поведения, по которым они сами стре­мятся жить и обучение которым считают своим профессиональным долгом. И если в своих фантазиях дети неоднократно собираются военными средствами уничтожить кого-либо, то что означает, что они не имеют морального права произнести это вслух и даже просто признать существование в себе таких желаний.

Таким образом, в отношениях с учителями многие дети име­ют в своем распоряжении обе основные составляющие челове­ческих взаимоотношений и их экстремальных формах - “войну” и “мир”. И они могут выряжать и таким образом, что другой не будет ни серьезно ранен, ни убит. Ведь они “только” играют. Но между тем их чувства при этом настоящие и вполне заслуживают серьезного к себе отношения, например, как объект коммуникаций по поводу актуальных взаимоотношений. Тогда педагоги в позитивном взаимодействии с детскими играми в вои­ну и фантазиями на военные темы могут вернуть, для самих себя что-то такое, чего их когда-то лишили педагогическая мораль безжалостная серьезность их воспитания родителями и учителями. Но как когда быть с будущим и как работать с деть­ми так, чтобы научиться предотвращать настоящие войны в их “последующей жизни”?

Дети, особенно младшего возраста, учатся не ради своей дальнейшей жизни, а ради учителя, от оценки и отношения которого они зависят. Я не придерживаюсь той ограниченной точ­ки зрения, в соответствии с которой обучение якобы не зависит от каких-либо других отношений между людьми. Но именно те дети, которые чаще других фантазируют на военные темы или стреляют друг в друга, являются первыми среди тех, кто во что бы то ни стало хотел бы избежать войны. Она принесла бы им то, чего они боятся больше всего на свете, — не их собственную смерть, а разлуку с родителями. Часто ожесточенно играют в войну именно те дети, которые имеют негативный опыт раз­луки в мирных условиях. Поэтому необходимо еще раз обра­титься к педагогам с призывом: не дети имеют шанс сделать что-нибудь действенное для предотвращения войны в будущем, а педагоги, обладающие, как взрослые, властью запрещать или не запрещать детям играть в войну (и тем самым внутренне разобщающиеся с этими детьми).

Разработка в рамках учебных занятий темы войны или того, что для столь многих детей связано с ней, может помочь им познать и постичь окружающий мир. Именно у самых малень­ких детей знаемый и понимаемый мир едва выходит за границы непосредственного окружения. Этого нельзя не учитывать и при организации занятий на тему войны и мира.