1 Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1919-1921 гг. («Антоновщина»): Документы и материалы. Тамбов, 1994. С. 11-13.

2 Цафсб рф. Ф. 100. On. 1. Д. А. Л. 6.

Далее из письма следовало, что руководство ВЧК считало целью эсеров низвержение Советской власти и установление буржуазного строя под флагом «народовластия». Они пытались создать в деревне антисоветское настроение, организовывали жалобы и петиции крестьян, а затем и активные выступления против власти, в расчете, что при благоприятных условиях последует массовое восстание крестьян, которое они наме­ревались возглавить. На тот счет у них существовал детально разработанный план (ссылка на письмо ЦК партии социалис­тов-революционеров ко всем местным организациям от 13 мая 1920 г.). В письме для проведения активных выступлений было рекомендовано создать специальную организацию в виде бес­партийного крестьянского союза под названием «Союз трудо­вого крестьянства». Основой его должны были стать сельские «братства для защиты народных прав», которые входили бы в волостные, а затем в уездные и губернские союзы. Эсеры стави­ли задачу собрать воедино все антисоветские элементы дерев­ни и объединить их во Всероссийский союз, создать массовую силу под своим идейным влиянием, чтобы при необходимости начать восстание.

План «колоссального заговора» в деревне против Советской власти тогда же, в 1920 г., мог быть приведен в исполнение. Мирская приговорная кампания в деревне против большеви­ков будто бы проводилась в Московской, Нижегородской, Вла­димирской, Витебской, Тамбовской, Пензенской губерниях. Однако чекисты не верили, что эсеры смогут осуществить такой план, поскольку они постоянно контролировали ситуацию, а не­легалам такая задача была не по плечу. Эсеры были ослаблены поражениями. Чекисты опасались, что озлобленные эсеры мог­ли перейти к индивидуальному террору против вождей Совет­ской Республики.

Большевики не принимали на веру заявление ЦК эсеров, опуб­ликованное в листовке от 17 ноября 1920 г., о том, что все газет­ные сообщения о возобновлении партией эсеров террористичес­кой деятельности являлись «сплошным вымыслом». В очередной листовке от 5 декабря 1920 г. ЦК эсеров утверждал, что партия со­циалистов-революционеров в борьбе с коммунистами никогда не прибегала к террору, и выражал протест против попытки связать партию с Б.Савинковым, который был исключен из эсеровской партии еще летом 1917 г. Вторая листовка ЦК эсеров заканчива­лась угрозой, что в случае насилия над эсерами, взятыми больше­виками в заложники, партия вынуждена будет прибегнуть к ору­жию для их защиты¹.

В городах эсеры вели свою агитацию на фабриках и заводах, а чекисты вели за ними наблюдение с целью выявления наиболее видных и активных агитаторов. Через них выяснялось местона­хождение и состав местных городских организаций и их связь с провинцией и деревней, равно как с ЦК эсеров и с заграницей. Наиболее уязвимым для Советской власти пунктом ВЧК счита­ла деревню, где планировались особенно решительные меры по ликвидации эсеровских ячеек. В городах было рекомендовано не производить аресты эсеров без санкции центра, кроме случаев, не терпящих отлагательства и требовавших быстрого принятия ре­шительных мер. В 1921 г. ВЧК приступила к ликвидации партии социалистов-революционеров².

В 1923 г. советское правительство поручило Ф.Э.Дзержинскому ликвидировать оставшиеся разрозненные группы левых эсеров и эсеров-максималистов. Подготовкой и проведением операции занимались начальник секретного отдела ГПУ Т.Д.Дерибас, сов­

местно с начальником 5-го отделения И.Решетовым. Секретный отдел входил в состав Секретно-оперативного управления ОГПУ, возглавлявшегося В.Р.Менжинским, который одновременно яв­лялся заместителем Ф.Э.Дзержинского. Проводившаяся опера­ция отличалась от прежних силовых акций. Новая тактика че­кистов состояла в том, чтобы при ограниченных арестах членов партии левых социалистов-революционеров довести ее до полно­го развала. Причиной начала операции послужило выступление нескольких лидеров партии левых социалистов-революционе­ров на вечере памяти идеолога революционного народничества П.Л.Лаврова в Москве. За контрреволюционные публичные речи и другие действия, направленные против Советской власти и Коммунистической партии, большинство членов Центрального бюро партии эсеров были арестованы.

На воле оставалось трое ответственных руководителей ЦБ партии, которые не составляли кворума, следовательно, не могли решать серьезные задачи принципиального характера. Поэтому на повестку дня Центрального бюро левых эсеров был поставлен вопрос о созыве расширенного совета организации или же о со­зыве съезда, на которых надо было доизбрать или кооптировать не достававших членов и разрешить ряд других партийных вопро­сов, предотвращавших развал работы в центре и на местах.

Сотрудники секретного отдела ГПУ во главе с Т.Д.Дерибасом приложили все усилия для того, чтобы парализовать деятель­ность левых эсеров. Чекисты осторожно усилили перлюстрацию корреспонденции, поступавшей на имя известных руководителей левых эсеров, а также ее конфискацию. На местах попытки нала­дить организационную и практическую работу всячески тормози­лись, в Московскую и другие организации объединения левоэсе-ровского направления были внедрены надежные осведомители для того, чтобы заблаговременно узнавать о решениях и действи­ях левых эсеров в центре и на местах¹. Но левые эсеры после ряда ударов, нанесенных им большевиками, ушли в глубокое подполье и соблюдали в своей деятельности строгую конспирацию. Вместе с тем эсеры активно использовали легальные возможности, откры­вавшиеся в условиях нэпа, для борьбы против Советской власти, используя производственную и профсоюзную работу кооператив­ных артелей пекарей, кустарей и проч. За счет таких мер к концу 1923 г. левые эсеры смогли расширить свою деятельность в цент­ре и на местах. Секретный отдел ГПУ в своем отчете за 12 декабря

'Там же. Л. 117-118.

1923 г. вынужден был признать провал своей операции против левых эсеров.

Дерибас пытался свалить вину за это на губернские отделы ГПУ, которые не только не усилили работу, а, наоборот, ослаби­ли ее. По его мнению, в некоторых губерниях местные ГПУ даже не имели осведомителей среди левых эсеров, в других имели ос­ведомителей, но не умели пользоваться информацией, а потому довольствовались регистрацией информационного материала в своих отчетах. Секретный отдел ГПУ выражал недовольство тем, что постоянная связь местных органов с центром отсутство­вала, информация своевременно не поступала, доклады и свод­ки были неполные и посылались в секретный отдел с большим опозданием.

Предполагая возможную утечку информации, руководство сек­ретного отдела ОГПУ предлагало своим коллегам в провинции до максимума усилить активность в деле борьбы против левых эсеров во всероссийском масштабе. Оно требовало срочно при­слать подробный отчет и план, списки осведомителей с личной, семейной, общественной и служебной характеристикой каждого из них, выслать явки осведомителей и их связи¹.

В декабре 1923 г. секретный отдел ОГПУ провел операцию по левым эсерам подполья: было арестовано руководство, техничес­кие работники. Захвачено оборудование подпольной типогра­фии, паспортное бюро (бланки, документы, печати), партийный архив. Тогда же разгромили левоэсеровскую студенческую органи­зацию.

Как было на самом деле, проверить теперь трудно. В цир­кулярной записке, распространенной во всех ведомствах поли­туправления, Дерибас хотел показать успешную работу своего от­дела. Он писал, что центральная и московская организации левых эсеров подполья ликвидированы. Вместе с тем он оставлял себе «поле» для тактического маневра, заявляя, что левые эсеры смо­гут восстановить работу не ранее чем через 4-6 месяцев при усло­вии переброски партийных работников из провинции в Москву. Чекисты торопили события.

Активное ядро центральной и Московской организаций левых эсеров подполья составляли работники с мест (Влас, Семятицкая, Федя Ильин [Суворин], Рейтер, Сувалов, Попов и др.). Все они не­легально были переброшены в Москву для возобновления работы после последнего разгрома левоэсеровского центра в апреле-мае

Там же. Л. 145-146.

1923 г. В августе-сентябре подпольная деятельность левых эсеров в Москве была уже восстановлена. Центральные органы больше­виков узнали об этом поздно, так как не были вовремя информи­рованы губернскими отделами. В ЦК большевистской партии и правительстве понимали, что программа эсеровских организаций находила глубокий отклик в крестьянской массе и в их идеологии, поэтому партийные функционеры и агитаторы социалистов-рево­люционеров растворялись в народной среде и были неуловимы¹.

Секретный отдел уделял большое внимание связям нелегальных левоэсеровских организаций в Советской России с зарубежными центрами, откуда переправлялась пропагандистская литература. 31 марта 1924 г. Дерибас информировал руководство о том, что 20 марта в Германии вышел первый номер журнала «Знамя победы», издававшегося заграничной делегацией Центрального бюро объ­единения левых эсеров и эсеров-максималистов специально для распространения в Советской России. Журнал во многих экземп­лярах высылался по почте в адрес не только местных организаций левых эсеров и отдельных членов, а также видным работникам совучреждений и др. организаций. В ОГПУ не сомневались, что левые эсеры предпринимали попытки наладить нелегальную до­ставку журнала в Россию.

В письме подчеркивалась идеологическая опасность распро­странения журнала для граждан Советской России, поскольку он содержал критику режима власти. Предлагалось усилить надзор за перлюстрацией корреспонденции из Германии и конфисковать экземпляры журнала, независимо от того, в чей адрес таковые были направлены, исключая те, которые следовало пропускать по адресу из агентурных соображений. В случае выявления неле­гальных мест переправы журнала через границу от местных отде­лов требовалось незамедлительно проинформировать секретный отдел ОГПУ.

На примере противостояния с эсеровской партией видно, что борьба большевиков с другими политическими группами, при­нимавшими активное участие в революции в России, была на­пряженной, трудной и бескомпромиссной. Несмотря на то, что главные силы эсеров были разгромлены, часть их организаций действовала в подполье, имела поддержку населения, недоволь­ного условиями жизни. Неофициальное оппозиционное течение продолжало существовать в стране, выражая политические на­

строения народа, и оказывать заметное влияние на стратегию и тактику Советской власти.

Как уже упоминалось, отколовшееся боевое крыло партии пра­вых эсеров было представлено группой Б.В.Савинкова — извест­ного как организатора и участника покушений на царских санов­ников и членов царской фамилии, как сторонника коалиционно­го Временного правительства и Учредительного собрания. После Октября 1917 г. он сразу перешел в стан непримиримых против­ников большевистского правительства, активно руководит воору­женной борьбой, а после поражения Белого движения возглавил антисоветское сопротивление за рубежом.

Большевистское руководство пристально следило за деятельнос­тью Савинкова за рубежом, поручив это дело контрразведыватель­ному отделу ГПУ, который возглавил известный чекист А.Х.Артузов. Вот какую характеристику Б.Савинкову мы находим в циркулярном письме ОГПУ от 17 мая 1922 г.: «...Этот бывший российский «верхов­ный военный комиссар» Керенского является действительно одним из самых отъявленных и активных врагов коммунизма и Советской власти. В то же время он представляет собой тип политического шантажиста большой руки — беспринципного и даже уголовного в методах своей деятельности. Этими двумя признаками отличается персонально вся белогвардейская компания, составляющая постоян­ный штаб Савинкова, и вся его шпионско-бандитско-провокаторская работа по отношению к Советской республике»¹.

Большевики инкриминировали Б.Савинкову следующие пре­ступления: создание в 1918 г. антисоветского Союза защиты родины и свободы, организацию Ярославского, Рыбинского и Казанского восстаний, направленных против Советской власти, участие в нашествии польских войск на Советскую Украину, а за­тем — в защите Польши от Красной Армии в 1920 г., организацию шпионской сети в Советской России.

По данным советской контрразведки, в середине января 1921 г. Савинков получил возможность создать в Варшаве руководящий центр своей антисоветской организации — «Всероссийский на­родный союз защиты родины и свободы» (далее— ВНСЗРС), куда входили: он сам, его брат Виктор Савинков, Д.Философов, Ульяницкий, Д.Одинец, Дикгоф-Деренталь и другие. Б.Савинков вербовал себе сторонников из числа российских беженцев, офице­ров, солдат из юденичской и деникинской армий. Материальную поддержку Савинков получал от Франции и Польши.

Основная работа заключалась в военной подготовке и создании групп для отправки на секретную работу в Советскую Россию.

Организационным стержнем Всероссийского народного сою­за был непосредственно Русский эвакуационный комитет (РЭК), учреждение, созданное официально для ликвидации бывших повстанческих объединений, действовавших на территории Советской России. В ведение Союза перешел весь аппарат РЭК, переименованный в Русский политический комитет, со всеми информационными и агитационными пунктами и связями с пов­станцами, оперирующими на территории Советской Белоруссии и Украины¹.

В целях конспирации Савинков снабжал мандатами ко­мандированных для подпольной работы в России. Польский Генштаб обеспечивал таких эмиссаров проездными документа­ми и пропусками через границу. Проходя через пограничные информационно-агитационные, пункты агенты Савинкова просачивались на советскую территорию по схемам Русского политкомитета. Поданным ГПУ в 1921 г. около 2 тыс. офици­альных членов савинковской организации нелегально перешло западные границы РСФСР. Но ГПУ отмечало также, что боль­шой процент «командированных» Савинковым агентов, оказав­шись на территории Советского государства, уничтожили свои мандаты и не пытались проявлять политической активности. Сообщалось также и об успешных операциях ГПУ против са-винковских организаций в России. Чекисты ликвидировали западный областной комитет и все его группы в Смоленске, Гомеле, Витебске, Минске, численность которых превышала 300 человек. Не без бахвальства приводился пример об унич­тожении в зародыше юго-восточного областного комитета в Самаре и Саратове. Так же быстро были уничтожены организа­ции в Харькове, Киеве и Одессе. Однако по тексту письма сле­дует, что ликвидированные организации «успели достигнуть некоторых успехов и развить работу», вполне отвечавшую ши­рокой и вместительной программе и инструкциям по тактике ВНСЗРС. Агенты Савинкова агитировали против Советской власти всеми возможными средствами. Они организовывали за­бастовки, портили машины, останавливали заводы и фабрики, уничтожали и расхищали продовольственные склады, готовили вооруженное выступление против местных советских властей, проводили теракты².

А.Х.Артузов констатировал, что савинковские организации не имели определенных линий политической программы. В них не было внутренней организованности и спайки между членами и агентами, поэтому агентурная и следственная разработка чекис­тов проходила повсюду успешно, исчерпывающе и легко, за ис­ключением нескольких отдельных случаев.

По заданию советского правительства за рубежом проводилась большая работа по компрометации Б.Савинкова и его сподвиж­ников. В западной прессе Савинков был представлен как «шанта­жист, провокатор и агент международной буржуазии». Операция по дискредитации главы ВНСЗРС в глазах зарубежной обществен­ности прошла успешно. Б.Савинков и 14 его ближайших сообщ­ников были высланы из Польши. После этого Савинкову, несмот­ря на все попытки и усилия, не удалось основать другую терри­ториальную и финансовую базу для дальнейшей борьбы против Советской власти.

Артузов предупреждал о сохранявшейся опасности, которая исходила от «шпионского аппарата» Савинкова, который в пол­ном составе оставался неповрежденным, перестроил свои ряды по чисто военно-полевой схеме, создавая штабы отрядов, соот­ветствовавших территориальным подразделениям повстанческих организаций. Чрезвычайная комиссия Белоруссии в январе-фев­рале 1922 г. ликвидировала ряд таких полевых районных штабов, выжидавших удобного момента для начала повстанческих дейс­твий.

По данным ГПУ, информационный отдел бывшего ВНСЗРС, действовавший в качестве частного агентурного бюро Польского генерального штаба, продолжал посылать агентов через свои пун­кты в Вильно и Барановичах на территорию Советской России. Агенты имели шпионские задания от поляков, по линии савинков-цев выполняли задачи по организации ячеек в Красной Армии и флоте с целью агитации граждан против Советской власти, орга­низации забастовок, порчи военного имущества.

ГПУ также указывало, что агентура Савинкова, возглавляв­шаяся его сотрудниками, действовала в Финляндии, Эстонии и Украине. В ноябре 1922 г. в Праге между Борисом Савинковым и зарубежным правительством Украинской народной республики было подписано соглашение о взаимной поддержке.

Советское руководство делало все, чтобы помешать возмож­ному внедрению савинковских групп в Красную Армию и Флот. Контрразведывательному отделу (КРО) ГПУ было предложено принять все меры против савинковцев на всем протяжении юго­

западных, западных и северо-западных границ Советской России. Для реализации указанной цели КРО ГПУ поднял все старые аген­турные дела по савинковцам и другим антисоветским группам, да­вавшим малейшее основание предполагать их связь с последними. Проводилась агентурная разработка по прибывшим в Советскую Россию в течение 1920-1921 гг. бывшим участникам Белого дви­жения из Польши, Эстонии, Латвии и Румынии. При выявлении групп, подозревавшихся в связях с савинковцами, создавались па­раллельные им группы для дискредитации и нейтрализации анти­большевистского движения¹.

В основу действий ГПУ против организаций Б.Савинкова были положены указания В.И.Ленина данные им в июле 1921 г. лич­но заместителю Дзержинского И.С.Уншлихту по деактивизации эсеров в Петрограде, которые были отлично законспирированы и имели свою агентуру. Вождь просил послать в Питер опытных чекистов, чтобы «не прозевать второго Кронштадта»². В ноябре 1922 г. Ленин своим письмом обратил внимание ГПУ на то, что по его сведениям «через разные пограничные пункты, особенно через порты Черного моря» происходила сильная нелегальная иммиграция, когда въезжали до 200-300 человек ежемесячно (спекулянты, контрреволюционеры и проч.). Он просил ГПУ и Народный комиссариат иностранных дел принять против такой иммиграции самые решительные меры³.