1 Конституции и Конституционные акты Союза сср (1922-1936). М., 1940. С. 179, 182, 184.

В отличие от Конституции РСФСР 1918 г., опиравшейся на революционную законность, и конституции СССР от 1924 г., Конституция СССР 1936 г. делала упор на социалистическую де­мократию. Она отменила ряд имевшихся прежде несправедливых и необоснованных ограничений, когда, например, рабочие при реализации избирательного права имели большие преимущества перед крестьянами. В деревне во время насильственной коллек­тивизации значительная часть политически сознательного крес­тьянства была уничтожена или выслана в необжитые районы с

лишением избирательных прав. Крестьяне, вступившие в колхо­зы, были запуганы террором, боялись выдвигать политические и социально-экономические требования. Расстановка сил по соци­ально-классовому принципу сильно изменилась. Об этом хорошо знали руководители партии и правительства, поэтому новая конс­титуция уже не нуждалась в прежних классовых ограничениях для деревни. Крестьянства как политической силы больше не сущес­твовало, а колхозы представляли собой разновидность государс­твенного советского предприятия.

Многие поверили, что новая Конституция остановит преследова­ния по политическимстатьям. В информационный отдел Верховного совета СССР и ЦК ВКП(б) от граждан поступали письма с предло­жениями по проекту Основного закона. По поручению Совнаркома была создана специальная группа правоведов для изучения текстов конституций США, Швеции и Финляндии, с целью возможного ис­пользования опыта, было изучено Положение о Государственной думе царской России. Советские специалисты подвергли резкой критике основные положения буржуазных конституций, а их опыт сочли совершенно неприемлемым для Страны Советов.

1 Конституции и Конституционные акты рсфср (1918-1937). М., 1940. С. 22-24, 162-163.

2 Конституции и Конституционные акты Союза сср (1922-1936). С. 188.

По содержанию сталинская Конституция 1936 г. была освобож­дена от революционного романтизма предыдущих Конституций. По сравнению с Конституцией 1918 г., в новой Конституции уже не было обманчивой анархической идеи об отмирании государс­твенной власти, полного устранения деления общества на классы, передачи земли трудящимся без всякого выкупа¹. Тексты (точнее, подтексты) советских конституций провозглашали торжество власти над трудящимся человеком. Конституция СССР 1936 г. закрепила незыблемость государственной власти в лице больше­вистской партии. Советы выполняли роль придатка политичес­кой системы. В ней права и обязанности граждан, по сравнению с текстом Конституции 1918 г., были передвинуты на сто пунк­тов назад². Здесь же, в главе об основных правах и обязанностях граждан, было сказано, что «...наиболее активные и сознательные граждане из рядов рабочего класса и других слоев трудящихся объединяются во Всесоюзную коммунистическую партию больше­виков, являющуюся передовым отрядом трудящихся в их борьбе за укрепление и развитие социалистического строя и представля­ющую руководящее ядро всех организаций трудящихся, как обще­

ственных, так и государственных»¹. Конституция 1936 г. не оста­вила в стороне и вопрос о неприкосновенности личности и о том, что «никто не может быть подвергнут аресту иначе как по поста­новлению суда или с санкции прокурора», а «неприкосновенность жилища граждан и тайна переписки охраняется законом»².

По содержанию текст Конституции 1936 г. создавал видимость советской демократии, но по претворению в жизнь имел ярко вы­раженный античеловеческий характер.

В главе IX (статья 111) было записано, что разбирательство дел во всех судах открытое, с обеспечением обвиняемому права на за­щиту. Статья 112 определяла независимость судей, подчинявших­ся только закону³. Все это не соответствовало действительности, поскольку широко применялась практика внесудебных решений троек НКВД за «преступления», приравненные к государствен­ным. На основании постановления Центрального исполнитель­ного комитета и СНК СССР от 7 августа 1932 г. «Об охране иму­щества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укрепления общественной (социалистической) собственности», ставшего Законом, арестам подвергались взрослые и дети, лише­ние свободы для которых, в качестве меры наказания, определяли не судебные структуры, а сотрудники спецслужб. Кроме того, этот закон предусматривал не только лишение свободы, но и изъятие имущества осужденных вне зависимости от меры наказания⁴.