книги2 / 398-1

Первоначальная интерпретация заключалась в том, что исключением из общей закономерности являются мужчины, у которых восприятие женщины устойчиво к контексту (мы усматривали за этим повышенную значимость целевого объекта с учетом возраста испытуемых). Однако во втором исследовании аналогичная резистентность к негативному пре-стимулу при восприятии женщины обнаружилась и в выборке мужчин, и в выборке женщин. Этот факт опровергает нашу первоначальную интерпретацию и позволяет предположить, что негативные образы противоположного пола одинаково значимы для женщин и мужчин (в качестве пре-стимулов). При этом женский негативный персонаж, видимо, запоминается обоими полами как более необычный или опасный.

В качестве главного ограничения проведенных исследований следует признать выборку, состоящую из студентов. Возможно, именно возрастом и статусом участников можно объяснить выявленную специфику межполового восприятия.

Литература

1.Балева М.В. Восприятие амбивалентного Другого в условиях контрастного пре-стимульного воздействия // Социальная психология и общество. 2022. Т. 13. № 3. С. 26-38. DOI:10.17759/sps.2022130303

2.Балева М.В., Ковалева Г.В. Формирование отношения к амбивалентному Другому: какая информация принимается в расчет? // Психологический журнал. 2022. Т. 43. № 1. С. 32– 41. DOI:10.31857/S020595920018767-9

3.Егорова М.С., Ситникова М.А., Паршикова О.В. Адаптация Короткого опросника Темной триады // Психологические

4.Щебетенко С.А., Балева М.В., Корниенко Д.С. Стереотип и социальная угроза как факторы восприятия иммигрантов русскими // Вестник Пермского государственного института искусства и культуры. 2007. Т. 3. № 1. С. 57–69.

5.Green L.J.S., Luck C.C., Gawronski B., Lipp O.V. Contrast effects in backward evaluative conditioning: Exploring effects of affective

90

relief/disappointment versus instructional information // Emotion. 2021. № 21(2). P. 350–359. DOI:10.1037/emo0000701

6.Haselton M.G., Buss D.M. Error management theory: A new perspective on biases in cross-sex mind reading. Journal of Personality and Social Psychology. 2000. № 78(1). P. 81–91. DOI:10.1037/0022-3514.78.1.81

7.Schwarz N., Bless H. Mental Construal Processes: The Inclusion/Exclusion Model // Assimilation and contrast in social psychology / D.A. Stapel, J. Suls (Eds.). Psychology Press, 2007. P. 119–141.

8.Todorov A., Uleman J. S. Spontaneous trait inferences are bound to actors' faces: Evidence from a false recognition paradigm // Journal of Personality and Social Psychology. 2022. № 83(5). P. 1051-1065. DOI:10.1037/0022-3514.83.5.1051

Инкультурация и аккультурация как механизмы социализации детей-мигрантов

Бардиер Г.Л.

Невский институт языка и культуры, Санкт-Петербург, Россия galinabardier@yandex.ru

Одним из наиболее важных и серьезных вызовов современности является увеличение миграционных потоков – как в всем мире, так и в России. Вопросы психологического исследования и сопровождения мигрантов становятся актуальными, и от их решения зависит и успешность социокультурной адаптации самих мигрантов, и толерантность по отношению к ним со стороны граждан принимающей страны.

Обобщая многочисленные исследования процессов адаптации мигрантов по прибытии ими в другую страну, можно выделить следующие типовые стратегии их аккультурации:

•приспособление к нормам новой культуры (ассимиляция),

•избегание принятия этих норм (автономизация),

•активное сопротивление принятию этих норм (конфронтация),

91

•согласование норм собственной и чужой культуры

(интеграция).

Эти типовые стратегии у разных авторов по своей сути похожи, хотя терминологически различаются [1].

Так, Джон Берри выделяет стратегии ассимиляции, сепарации, интеграции и маргинализации [1; 4].

Классификация К. Додда этносоциологическая. Она предполагает выделение четырёх стратегий поведения в межэтническом взаимодействии. Эти стратегии обозначаются как четыре модели «F»: Fligt (избегание чужой культуры), Fight (этноцентризм), Filter (принятие новой культуры и отказ от прежней), Flex (проявление гибкости, флексибильности) [1; 7].

Майкл Уолцер в своей книге «О терпимости», обсуждая иммигрантские сообщества, в которых «все терпят всех», описывает фактически те же типологические стратегии [6].

При этом большинство авторов сходится в определении самого понятия аккультурации, понимая под ним процесс усвоения знаний и навыков, необходимых для жизни в чужой культуре.

Вплане психологического сопровождения адаптации мигрантов и принятия ими норм новой для них культуры проведена большая работа. Проводятся ориентационные тренинги (нередко еще в стране исхода), составляются ориентированные на возможные недопонимания жизненных ситуаций культурные ассимиляторы, изучаются и подробно описаны механизмы протекания у мигрантов культурного шока.

Врезультате, в случае успешной аккультурации мигранты преодолевают культурные барьеры, осваивают новый язык и расширяют свой репертуар идентичности, формируя новую идентичность – идентичность носителя культурных норм новой страны.

Важно отметить, что при успешной адаптации речь идет именно о расширении репертуара идентичности, а не о замене сформированной

сдетства идентичности, соответствующей культурным нормам страны исхода.

То есть, у взрослых мигрантов сохраняются нормы родной культуры, сформированные в процессе инкультурации, и к ним

92

добавляются нормы новой культуры, принятые ими в результате аккультурации.

Мы на концептуальном уровне этот феномен параллельного сосуществования двух идентичностей называем «расщепленной идентичностью» [2].

Иная ситуация адаптации складывается у детей из семей мигрантов.

Их социализация на момент переезда в другую страну еще не завершена. Еще не завершен у них процесс инкультурации, то есть, освоения норм родной культуры. И на этот незавершенный процесс неизбежно накладывается аккультурация – необходимость освоения норм новой, чужой культуры. Причем, аккультурация у них проходит достаточно интенсивно, поскольку они начинают посещать образовательные учреждения, которые являются институтами социализации их сверстников – носителей норм новой для них культуры.

Как у детей-мигрантов протекают оба этих процесса? Пока в литературе сведений на этот счет не вполне достаточно, хотя программ социализации (адаптации) таких детей разработано немало. Но в них все внимание направлено на аккультурацию. А об инкультурации в этих программах найти что-либо практически невозможно. Типичным примером аннотации таких программ можно считать интервью с экспертом, размещенное на сайте КонтурШколы

[9].

При этом не понятно, как у детей-мигрантов совмещаются незавершенная инкультурация и интенсивная аккультурация?

Можно ли говорить о тех же типовых стратегиях вхождения в новую культуру, которые характерны для взрослых?

Или начинать надо с понимания того, какие варианты дальнейшей социализации и социокультурной адаптации таких детей наиболее вероятны?

Нам представляется, что наиболее вероятными в данном случае оказываются крайние варианты: либо ассимиляция (нормы новой культуры осваиваются по механизму инкультурации), либо конфронтация (конфликт нормативной регуляции поведения в семье и вне семьи – в детском саду, школе).

93

Стратегия автономизации маловероятна, так как ребенок не может и не должен постоянно находиться только в кругу семьи (хотя в редких случаях и такое бывает). Стратегия интеграции ему еще не по силам, так как процесс инкультурации у него еще не завершен, то есть нормы родной культуры еще не вполне сформированы.

Стратегия ассимиляции чревата маргинализацией – не освоив в полной мере нормы родной культуры, ребенок вряд ли сможет в полной мере освоить и нормы чужой.

Конфронтация еще сложнее, поскольку она чревата психотравматизацией: ребенку трудно преодолеть нормативное противоречие. Например, специалисты, которые в школах Финляндии работают с детьми-мигрантами, приехавшими из стран с традиционной культурой (например, из Турции), отмечают, что усилия по адаптации девочек-школьниц к требованиям учебного заведения встречают активное сопротивление со стороны их семей, в которых воспитание нацелено преимущественно на подготовку девочки к будущей семейной жизни.

Таким образом, вопрос о направленности психологического сопровождения детей-мигрантов остается открытым. Новый язык дети осваивают довольно быстро. Нормы школьной жизни – медленнее, но, как правило, к шестому-седьмому классу – успешно. Но что происходит при этом с их социальной и этнической идентичностью? Носителями какой культуры они будут уже к окончанию школы? Насколько травматичными для них оказываются ситуации несовпадения норм внутрисемейного поведения родителей и норм их взаимодействия с одноклассниками?

Вероятно, ответы на эти вопросы – предмет еще предстоящих эмпирических исследований, актуальность и востребованность которых уже не оставляет никаких сомнений.

В качестве гипотезы можно предположить, что дети-мигранты будут формировать иную, отличную от взрослых, стратегию социокультурной адаптации.

Если сопоставить перечисленные выше типовые стратегии адаптации мигрантов, известные в культурологи, с известными в психологии стратегиями поведения человека в психологически напряженных (конфликтных) ситуациях, предложенных К. Томасом [8], то можно думать о пятой стратегии, которую Томас обозначает

94

как компромисс. По логике Томаса, эта стратегия предполагает в случае конфликта интересов партнеров по коммуникации обращение к формированию пространства сбалансированных взаимных уступок. Причем, важно отметить, что это не интеграция, в которой интересы обеих сторон сохраняются в полной мере, а именно уступки.

Можно далее предположить, что, если ребенок из семьи мигрантов, посещающий то или иное образовательное учреждение в России, будет адаптироваться по этой стратегии, то вариантов его дальнейшей социализации будет два.

Первый вариант можно рассматривать как позитивный – ребенок будет параллельно осваивать нормы и родной, и чужой культуры, формируя две параллельных идентичности. Этот механизм может быть аналогичен тому, как формируется лингвистическая идентичность у естественных билингвов. И этот вариант можно рассматривать как начало пути к интеграции двух культур, что очень перспективно в плане реализации идей мультикультурализма, диалога культур, миротворчества.

Второй вариант взаимоуступок при освоении параллельно норм двух культур не столь успешен. Возможной аналогией механизма формирования этнической и социальной идентичности такого ребенка будет то, что в лингвистической литературе называют спонтанным смешением языков – суржик, трасянка, пиджин [3; 5].

Как в этом случае будет выглядеть спонтанное смешение (или даже смещение) этно-идентичностей – это, как уже было подчеркнуто выше, важный, актуальный и практически значимый пока еще открытый вопрос.

Литература

1.Бардиер Г.Л. Социокультурная адаптация мигрантов // Практика работы с семьями, имеющими в своем составе иностранных граждан: опыт учреждений социального обслуживания населения Санкт-Петербурга [Социальное обслуживание семей и детей: научно-методический сборник] // под ред. Ю.Ю. Ивашкиной, О.В. Костейчука, С.П. Павлова.

СПб., 2014. Вып. 3, с. 36-45.

95

2.Бардиер Г.Л. Феномен расщепленной этно-конвенциональной идентичности у мигрантов больших городов (мегаполисов) // Экономическая психология: современные проблемы и пути развития. Материалы 12-й международной научнопрактической конференции. Научн. ред. Карлик А.Е., Локшина Э.Х. СПб., 2012, с. 45-50.

3.Беликов В.И. Пиджины и креольские языки Океании. Социолингвистический очерк. М.,1998. 198 с.

4.Берри Дж. Аккультурация и психологическая адаптация:

обзор проблемы. URL: http://rl-online.ru/articles/3_4- 01/198.html (дата обращения 09.04.2023)

5.Вахтин Н., Жиронкина О., Лисковец И., Романова Е. Новые языки новых государств: явления на стыке близкородственных языков на постсоветском пространстве (о суржике и трасянке). http://old.eu.spb.ru/ethno/projects/project3/list.htm (дата обращения 09.04.2023)

6.Уолцер М. О терпимости / Пер. И. Мюрнберг. Общ. науч. ред. М.А. Абрамов. М., 2000. 159 с.

7.Dodd C. The dynamics of intercultural communication. N.Y., 1991, 390 с.

8.Thomas K.W., Kilmann R.H. The Thomas-Kilmann Conflict Mode Instrument. Mountain View, CA: CPP, Inc., 1974.

9.https://school.kontur.ru/publications/2496 (дата обращения 09.04.2023).

Трудности психологической адаптации у российских женщин в межкультурных браках с гражданами ОАЭ

Баринова Н.Г.

ФГБОУ ВО МГППУ, Москва, Россия ngbuae@gmail.com

В результате расширения взаимодействия между людьми из разных стран романтические отношения и браки между культурно разными людьми становятся все более распространенными. Кросс-

96

культурные семьи стали неотъемлемой частью общества, и ОАЭ в этом вопросе является одним из самых показательных государств мира [2].

Межкультурные пары сталкиваются с уникальными проблемами адаптации к культурным различиям, возникающими из-за их особенностей в ценностных ориентациях, взглядах, языках и стилях общения. Тем не менее, число русско-арабских браков увеличивается с каждым годом. Это в свою очередь выявляет назревшую потребность психологической практики в изучении особенностей психологической адаптации россиянок в межкультурных браках с гражданами ОАЭ и недостаток подобных исследований.

Психологический аспект адаптации охватывает приспособление человека как личности к существованию в обществе в соответствии с требованиями и данного общества, и с собственными потребностями и интересами, и, таким образом, непосредственным образом касается способности человека функционировать в чужой среде и справляться со стрессом, фрустрацией и т. д.

Проведенный в нашей работе теоретический анализ выявил значительные культурные различия в традициях брачных и семейных отношений у представителей российского и эмиратского обществ. Учитывая то, что более широкий контекст для общения в русскоэмиратских браках обычно представляет собой культура супруга из ОАЭ, это требует большей степени адаптации от супруги из России.

Внастоящей работе был выбран метод сбора качественных данных, известный как описательная (биографическая) феноменология, который ставит перед собой в виде цели – получение опыта участников из их собственных описаний [1, с. 57-59].

Входе пилотажного полуструкурированного интервью с одной из респонденток мы учитывали важность социальных контекстов – контекста происхождения и контекста заселения интервьюируемой [3, с. 43-48]. Женщина отметила, что переезд из малого российского города со сложной экономической ситуацией, из незащищенной неполной семьи, которая жила в немусульманском окружении, в мультикультурное исламское государство благосостояния ОАЭ было значимым и психологически непростым событием, особенно учитывая

ееюный возраст (на момент событий – 16 лет). В формировании

мотивации к эмиграции (в данном случае – реактивной)

97

немаловажную роль сыграли «выталкивающие факторы»: настойчивые советы со стороны матери, сложное экономическое положение, трудности в реализации вероисповедания в родном городе и др. Респондентка отмечает высокие миграционные ожидания: «я шла к лучшей жизни», «я знала, что мой муж меня ни в чем не обделит», «замужем за уважаемым эмиратцем быть очень почетно». Культурная дистанция ощутилась сразу: отличие во внешнем облике с женщинами принимающей семьи, количество членов семьи, проживающих в одном доме, прохладное отношение супруга, общая необычная атмосфера и стиль общения в доме.

В ходе интервью были отмечены следующие факторы, имеющие место в процессе аккультурации: несовпадение ожиданий с реальным контактом со средой, недоброжелательное социальное отношение в рамках принимающей семьи, дискриминация по этническому признаку. Тем не менее, присутствовала и социальная поддержка – с пониманием и добротой относились к ней сестры мужа. Из основных копинг-стратегий женщина отмечает уединение и обращение к религиозной практике. Стратегию аккультурации можно определить как ассимиляцию: «я все принимала, со всем соглашалась», «около двух лет я вообще почти ни с кем не говорила на русском языке и начала полностью говорить на арабском…поэтому и с детьми своими не смогла уже говорить на русском».

Респондентка отмечает множество стрессоров в процессе адаптации: ревность со стороны дочерей мужа, нехватка общения с русскоговорящими, отсутствие ощущения «дома», эмоционально сложные отношения с мужем, страх при общении с членами принимающей семьи и др. Из благоприятных факторов, повлиявших на психологическую адаптацию, женщина отметила то, что она стала не только говорить, но и думать на местном языке, а также по мере взросления детей стала ощущать их поддержку и защиту. Рассуждая о своей идентичности, респондентка опирается в основном на внешний локус: «я мать пятерых местных детей», «мне приятно мнение людей, которые меня видят и думают, что я местная».

Важным фактором психологической адаптации в межкультурном союзе являются факторы удовлетворенности брачными отношениями. Интервьюируемая отметила, что зрелый образ супруга («от мужа я ждала «отцовской» любви»), его религиозная принадлежность,

98

социальный статус и материальное положение, жилищные условия, патриархальный уклад и гендерные роли в семейной жизни, наличие детей являются удовлетворяющими факторами брачного союза. Однако этическо-эмоциональные, психофизиологические отношения супругов, поведение в конфликтных ситуациях, отношения с родителями/друзьями супруги оцениваются женщиной как неудовлетворительные.

Таким образом, анализ интервью показал, что значительная культурная дистанция между россиянкой и ее супругом с принимающей семьей из ОАЭ в условиях относительной изоляции от внешних контактов значительно затруднило психологическую адаптацию и отрицательно сказалась на ее психологическом благополучии и физическом здоровье. Удовлетворенность браком по некоторым показателям, тем не менее, позволила на протяжении 22 лет сохранять брачные отношения.

Литература

1.Бусыгина Н.П. Качественные и количественные методы исследований в психологии: учебник для вузов. М., 2020.

2.Bristol-Rhys J. Weddings, Marriage, and Money in the United Arab Emirates // Anthropology of the Middle East. 2007. Vol. 2(1). P. 20-36.

3.Sam D. L., Berry J. W. (Eds.) The Cambridge handbook of acculturation psychology. Cambridge University Press, 2006.

Влияние родительского отношения на восприятие временной перспективы в подростковом возрасте

Басанова Е.Е., Алейникова К.И.

ФГБОУ ВО ПГУ, Пятигорск, Россия lenmit@yandex.ru, ksenia.mendes17@icloud.com

В подростковом возрасте переживания становятся глубже, появляются более стойкие чувства, эмоциональное отношение к ряду явлений жизни длительнее и устойчивее. Для многих этот возраст

99