Filosofia_prava_Radbrukh_2004

Философияправа

В этом случае философия права - лишь результат борьбы политических партий, а в конечном счете - борьбы экономических интересов на более высоком интеллектуальном уровне, и как следствие - она не более, чем «фата моргана» (Luftspiegelung) действительности.

Однако ниже, при анализе марксистских исторических воззрений, будет показано, что если философия права - это утонченная политика интеллектуальной борьбы классов, то такая утонченность утверждает собственную истинность разума и делает возможным его обратное воздействие на силы, которые он одухотворяет. Идеи не парят в заоблачных высотах над схваткой классовых интересов подобно валькириям. Скорее они, как гомеровские Боги, являясь самовоплощением силы, опускаются на поле брани и сражаются бок о бок с другими силами. Если философия права, с одной стороны, - отражение борьбы политических партий в духовной сфере, то межпартийная борьба, с другой стороны, представляет собой, в свою очередь, гражданскую дискуссию философско-правового характера. Философия права сыграла не последнюю роль в подготовке всех значительных политических преобразований. Все начиналось с философии права, а заканчивалось революцией.

2. Принципы должного могут обосновываться и доказываться лишь посредством других принципов должного. Именно поэтому высшие принципы должного недоказуемы. Они аксиоматичны. Их нельзя познать, их можно лишь принимать на веру. В тех случаях, когда высказываются противоречащие друг другу суждения о высших принципах должного, когда в споре противопоставляются диаметрально противоположные ценностные и мировоззренческие суждения, в научном плане нельзя принять однозначного решения. Наука, как ценность (и такова господствующая точка зрения), способна научить возможному и желаемому, но не должному. В сфере должного функция науки, строго говоря, может осуществляться трояким образом.

Во-первых, она может представить необходимые средства для осуществления целей в этой сфере. Правда, при выборе должного средства для осуществления правильных целей принято руководствоваться не философией права, а тем, что принято называть правовой политикой. Выбор средства для достижения правовой цели в зависимости от проводимой правовой политики может не только определяться данной целью, но и, наоборот, влиять на нее. Другими словами, важность цели изначально должна быть полностью сформулирована в сознании, и должны быть определены средства, необходимые для ее реализации и неизбежно связанные с этим последствия. Вот такая оценка

20

§ 2. Философия права как наука о ценности права

средств, выбираемых для осуществления правовой цели, как раз и является сферой философии права.

Во-вторых, в задачу философии права входит не только правоведческая оценка ценностей, включая и максимально широкий круг средств их реализации, но и выяснение диаметрально противоположных точек зрения вплоть до их мировоззренческих предпосылок. Философия права ставит сформулированный Кантом вопрос: возможна ли такая единичная правоведческая оценка, каковы истоки этой единичной правоведческой оценки, т.е. какие предпосылки следует признать необходимыми, чтобы, исходя из них, быть в состоянии принять данное оценочное решение? Подобно палеонтологу, берущемуся реконструировать по отдельной кости скелет доисторического живого существа, правовед должен воссоздать всю систему ценностей в целом, исходя из единичной правовой оценки, эту систему обусловившую. Как в первом, так и во втором случае не средства или предпосылки служат предметом высказанных соображений, а правоведческая оценка, которую они обусловливают. Человек, дающий ценностную оценку, всегда обязан помнить, что он, принимая решение о какой-либо правовой цели в сфере должного, не может отвергать не только средства ее достижения, продиктованные каузальной необходимостью, но и оценок общего порядка, в контексте которых ее следует рассматривать на основе логических взаимосвязей. Это позволит ему в полной мере проникнуться осознанием важности данной цели.

Именно благодаря такому подходу появляется в конечном счете возможность систематически развивать предпосылки и исходные начала правовых оценок во всей их исчерпывающей полноте с присущими им противоречиями и взаимосвязями, разработать в рамках общего мировоззренческого подхода общую методологию различных правовых воззрений и тем самым сформировать не саму систему философии права, а исчерпывающую систематику всех ее возможных систем.

Данному методу нельзя бросить упрек в чистом эмпиризме, исключающем его применение в сфере философского мышления. Его применение не ограничивается действительностью фактических философско-пра- вовых оценок. В гораздо большей степени он служит инструментом исследования их внутренней сути, не только в субъективном, спекулятивном, но и в объективном, общезначимом смысле. Замысел человека, дающего оценку, является лишь его исходным пунктом. Конечной же его целью должно стать подтверждение истинности этого замысла на основе анализа причинно-следственных и логических связей. Задача не в том, чтобы эту цель констатировать, а в том, чтобы ее сделать

21

Философия права

ясной и тем самым по возможности скорректировать. Как следствие применения этого метода, индивид осознает объективный смысл своей воли, что в свою очередь может или укрепить его убежденность в правильности сделанной им оценки благодаря всестороннему обоснованию или, наоборот, заставит усомниться в ней, поскольку он выявит несоответствие его замысла реальности. Но в любом случае это будет служить приобретению жизненного опыта.

Разумеется, у индивида в рамках релятивистской философии права всегда есть выбор между различными воззрениями, даже теми, систематическое развитие которых зиждется на диаметрально противоположных предпосылках. Выбор этот ограничен, однако, лишь возможностью высказать собственное суждение, которое зависит от решения, принимаемого «сердцем», а потому не по усмотрению индивида, а по его совести. Релятивистская философия права использует это самоограничение, так как, по мнению его адептов, в отношении окончательных ценностных суждений должно заключить Ignorabimus («будущее нам неведомо»). Но даже если бы было предписано «Ignoramus» (нам не ведомо), то релятивистская философия права согласно своему методу все равно продолжала бы придерживаться того мнения, что даже гений, способный сделать единственный с научной точки зрения выбор среди всех возможных мировоззренческих суждений, тем не менее вынужден был бы провести по крайней мере самую необходимую подготовительную работу.

Изложенный выше метод называется «релятивизмом»7, поскольку его целью является установление правильности любого ценностного суждения только относительно определенного окончательного ценностного суждения и только в рамках определенной ценности и определенного мировоззрения, и никогда правильности самого этого ценностного суждения, этой ценности и этого мировоззрения"^. Ре-

"6) Об отношении релятивизма к экзистенциализму см. прекрасную критичес- кую рецензию Vincenzo Palazzolo на эту книгу. Блестяще о релятивизме на-

писал Fr. Meinecke, Vom geschichtlichen Sinn и. v. Sinn der Geschichte, 1939, S. 11 ff. Как и в моей книге, релятивизм служит последней инстанцией для науки, источником «сверхрелятивистского решения» может быть только совесть индивида. Ах, если бы вера была той вещью, которую можно было бы сперва оценить, а затем выбрать! - К. Fischer о «Nathan der Weise» Lessings, 4. Aufl, 1896, S. 157. - Против релятивизма в этой книге см. также

Selchow. Die Not unseres Rechts 1932. S. 378 ff.; V. Strasser (Besprechg.: Aschaffbgs. MoSchr. Bd. 26, S. 640). О М. Вебере и моем релятивизме см.

7 или «проблематизмом» - Windelband. Einleitung i. d. Ph., 1914, S. 219.

22

§ 2 Философия права как наука о ценности права

лятивизм - категория теоретического, но отнюдь не практического разума8''^.

Он означает отрицание научного обоснования окончательных суждений, а не суждений самих по себе9 Релятивизм сродни не столько еван-

Schelting M Ws Wissenschaftslehre 1934, S 323 Апт - Против релятивизма-Н Heller Staatslehre, 1934, S 57 С точки зрения католического естественно го права против релятивизма см К Tanaka, Roemischer Rechtskongreji Nov 1934, Vol V S 424/5 За релятивизм - Lennhoff/Posner Internat Freimaurerer Lexikon, 1932, Sp 1300 За релятивизм см также Enghsch Arch f Rs и WtPh, Bd 30 S 137 ff

О релятивизме с эмпирическим обоснованием см A Brecht Relative and Absolute Justice (Social Research, Febr 1939 и Septembtr 1939) (l7> FA Lange Gesch d Mat II3 A 1877, S 455 Все абсолютные истины ложны Отношения, наоборот, могут быть вполне достаточными Относительная истина, принцип, истинность которого зиждется на произвольной предпосылке, именно такой принцип способен в большей степени быть инструментом нашего понимания предмета, чем принцип, который стре мится «одним ударом» проникнуть в суть вещей

8Наиболее значительные представители релятивизма - G Elhnek (Allgemeine Staatslehre, 3 Aufl 5 Neudruck, 1929), Max Weber (Ges Aufsatze zur Wissenschaftslehre 1922, Marianne Weber, M Weber, 1926, S 328 ff ), H Kelsen (Allgemeine Staatslehre, 1925, S 38 f, 369 ff ) На релятивистские взгляды автора большое влияние оказа ли дискуссии с человеком, которому посвящена эта книга Помимо прочих мно гочисленных высказывании см Kantorowicz, Zur Lehre vom nchtigen Recht, 1909

Критикубольшинствапредставленныхздесь учениисмEmge, Ueber die Grundlagen des rechtsph Relativismus, 1916, L Nelson, Die Rechtswissenschaft ohne Recht, 1917, S 123 ff, M Salomon, Grundlegung derRPh, 2 Aufl 1925, S 53 , Leonh Cohn, Das objektiv Richtige, 1919 S 96 ff, Muench in - Beitragen z Ph des dt Ideahsmus, Bd 1, 1919, S 135 ff , ME Mayer, RPh , 1922, S 21 f , 67 ff , Binder, Ph d Rechts, 1925, S 112 f, Larenz. Rechts - u Staatsph der Gegenwart, 1931, S 66 f, £ von Hippel Arch

d off Rs N F Bd 12, S 408 ff, Herrfahrdt, Revolution u Rechtswissenschaft, 1930, S 24 ff, Mezger, Sein u Sollen lm Recht, 1920, S 4 ff, Silberschmidt, Int Zeitschr f Theone d Rs 1930/31, S 142 ff, Mamgk, Jur Woch Schr,1930,S 236 f («подходит лишь, как временное состояние»), Graf Dofma, Kantstudien, Bd 31, S 8f (« пути этого релятивизма нигде не пересекаются с критической теорией права Они мо гут лишь идти параллельно, как две различные теории»), Riezler, Das Rechtsgefuhl, 1921, S 79 (взгляды, касающиеся относительности ценностных суждении могут бытьопровергнуты только путем соотнесения ихсабсолютнымкритериемценности и установления тем самымабсолютного идеала права Такие попытки неоднократно предпринимались, хотя без особого успеха), Ruemehn, Die Gerechtigkeit, 1920 S 56, Anm 2 («Это начало релятивизма едва ли может быть опровергнуто»),

Stammler, RPh In Das gesamte deutsche Recht, 1931, S 19 ff («в сущности, это ела бая и ничтожная теория») - Наиболее ясное исследование проблемы см Е Spran ger, Der Sinn der Voraussetzungslosigkeit in den Geisteswissenschaften, 1929 "

Лучшее доказательство тому - великая этическая личность Макса Вебера1 Ког да М Вебер возражает против толкования его взглядов как релятивистских (Marianne Weber, S 339), то он имеет в виду релятивизм, который отрицает не только познаваемость ценности, но и доверие к ценности

23

Философия права

гельскому Понтию Пилату с его вопросом «что есть истина?» (Евангелие от Иоанна, гл. 18, п. 38), заставившим умолкнуть наряду с теоретическим и практический разум, сколько Натану (Мудрому) Лессинга, для которого молчание теоретического разума означает страстный призыв к разуму практическому: «В споре каждый стремится показать себя с лучшей стороны». Ведь релятивизм допускает множественность мировоззренческих обоснований. С точки зрения релятивизма при доказательстве окончательного ценностного суждения нет необходимости приводить своего мнения лишь потому, что все обоснования в равной степени ставятся под сомнение. Такая ситуация близка скептицизму Пилата. Когда же твердо верят в истинность одного из обоснований среди прочих, но не в состоянии его доказать, то это - агностицизм Натана (Мудрого)10. Однако возможна и третья точка зрения, которая подобно воззрению Натана связывает релятивизм с деятельной целеустремленностью. Еще и потому релятивизм отказывается настаивать на собственном мнении по поводу конкурирующих ценностей, что все и каждая из них со своими характерными особенностями в рамках этого учения рассматриваются как абсолютно равнозначные, поскольку релятивизм живет верой в то, что все недоступное нашему сознанию существует в высшем сознании. Это антиномия, суть которой прекрасно прокомментировал Вальтер Ратенау (министр иностранных дел Веймарской республики. - Пер.) следующим образом: «Мы не композиторы, а музыканты. Каждый показывает в игре на своем инструменте самое лучшее, на что он способен. Он может даже импровизировать, но в рамках общего звучания всех струн все инструменты одинаково важны. О гармонии не стоит беспокоиться. Ее создает нечто иное»(!Щ. Релятивизм может сослаться и на великого Гёте, который после ознакомления со «сравнительной историей философских систем» в своем письме от 22 января 1811 г. писал Райнхарду: «При чтении этой работы я уловил то новое,

'"" С заоблачно далекой точки зрения историка, каковой она и должна быть по определению, общее звучание колоколов представляется малиновым звоном, независимо от того, звучат ли они вблизи дисгармонично или нет. Discordia concors (согласное разноголосие) JakobBurckhardt - Auswahl, S. 51.

""Марианна Вебер о Максе Вебере в «Grunder der Soziologie» (Sozialwissenschaftl. Bausteine, herausg. von F.K. Mann, Bd. 4), 1932, S. 141 ff. «Беспринципность и научная объективность не имеют ничего общего» (цит. по Максу Веберу).

<20> О моем релятивизме см. также Fr. Orestano, Filosofia del Diritto, 1941, p. 23.

10За такой «умеренный» релятивизм - Anrats, Das Wesen der sog.freien wissenschaftl. Berufe, 1930, S. 200 ff. (представляет несомненную ценность для

20

адвокатской практики. - Radbruch, Justiz, Bd. 7, S. 52 ff)' '.

2 4

§ 2. Философия права как наука о ценности права

что автор очень четко сформулировал: отличие людей друг от друга лежит в основе разномыслия. И именно поэтому единые для всех критерии убеждения невозможны'2^. Если человек твердо знает, на какой стороне он стоит, то он сделал уже достаточно. И тогда он спокоен в отношении себя и справедлив к другим». То, что божественный релятивизм тождественен не скептицизму Пилата, а агностицизму Натана (Мудрого), доказывает следующий стих из «Ксений»:

Когда б я знал путь потаенный Бога,

Ятотчас бы пошел его дорогой.

Иокажись я с Истиною под одною крышей,

Яб никогда из-под нее не вышел.

тKrieck (Wissenschaft Weltanschauung Hochschulreform 1934) отворачивается от релятивизма, как от «научного сноба». Сам, однако, выступает за отно- сительность науки в смысле «принципа национально-политической нераз- делимости жизни»: «не существует «чистого разума» и «абсолютной науки». Существуют лишь разум, наука и познание истины, действующие только для нашей расы, народа, реализации наших исторических задач». Истина - «закон познания», но не «смысл и цель» науки, которая включена в «неразделимость жизни». «Для нас существует одна истина - а именно: истина, существующая только для нас. Мы знаем, что мы, познавая нашу истину, можем участвовать в познании вечной истины только по-своему и только в соответствии с условиями того места, где мы находимся» -Крик называет это «политической наукой» (цитируется по Frkfrter Zeitg. Hochschulbeilage, 3. 2. 35). - Крик упускает из виду, что: 1) в любом нацио- нальном сообществе не одно, а множественное понимание ценности, даже если одно из них претендует на абсолютность; 2) задача каждой нацио- нальной науки заключается в том, чтобы «осознать себя в отношениях с другими национальными науками»; 3) любое понимание, если оно не про- диктовано «голым» прагматизмом, приходит в конечном счете к реляти- визму.

25

В круговороте противоречий я чувствую себя, как рыба в воде; Забавно, но никто не оставляет другому права ошибаться.

Гёте

§ 3. Научные направления в философии права

Философия права, основанная на методологическом дуализме и релятивизме, неизбежно является итогом развития этой науки в XIX в. Поэтому ниже эти направления будут рассматриваться не столько по существу, сколько с точки зрения их методологических особенностей.

1. Вплоть до начала XIX в. философия права представляла собой есте- ственно-правовое учение. Разумеется, понятие естественного права включает в себя явления, в корне отличные друг от друга. Основной проблемой античного естественного права было противоречие между природой и моральным долгом подчиняться законам общества, в Средневековье - противоречие между божественным и светским правом, а естественное право нового времени характеризуется противоречием между правовым принуждением и разумом индивида. Естественное право часто используют то как инструмент усиления позиций позитивного права, то, наоборот, против него. Но во всех своих формах естественное право характеризуется четырьмя существенными чертами, которые, разумеется, по-разному проявляются в различные периоды времени: в содержательном плане оно всегда содержит правовые суждения (оценки) ценности. Эти ценностные суждения соответствуют источникам естественного права - природе, божественному откровению, разуму. Они общеобязательны (общепризнаны) и не подвержены изменениям. Они познаваемы. А будучи познаны, они имеют примат перед противоречащим им законодательством. Позитивное право уступает естественному.

Нельзя считать, что притязание естественного права служить основой для общепризнанных и неизменных правовых принципов и норм можно опровергнуть чисто эмпирически традиционным обращением к пестрому многообразию правовых воззрений различных эпох и народов. Логику такого обращения с ее выводом от сущего к должному, эту «вульгарную ссылку на заранее противоречивый опыт» (Кант), сторонник естественного права отверг бы совершенно обоснованно. Он увидел бы в множестве правовых воззрений лишь множество оши-

26

§ 3. Научные направления в философии права

бок, которым противоречит единая естественно-правовая истина: error multiplex, Veritas una (заблуждение многолико, истина одна). И не история права и компаративистика, а теория познания, не историческая школа, а критическая философия, не Савиньи, а Кант нанесли решающий удар по естественному праву. Кантова критика чистого разума показала, что «разум» не является арсеналом готовых теоретических знаний и уже сформулированных этических и эстетических норм. Скорее он представляет собой лишь инструмент достижения таких знаний и норм, совокупность не ответов, а вопросов, мнений, с помощью которых опосредуется данность (Gegebenheit), совокупность форм и категорий, посредством которых становится возможным воспринимать окружающий материальный мир и давать ту или иную ценностную оценку содержанию конкретного предмета действительности. Такие содержательно определенные знания или оценки ни в коем случае не являются «продуктом» «чистого» разума, но лишь применением его к конкретным данностям. И потому эти оценки всегда конкретны и не носят обобщающего характера. И поэтому ответы на вопросы об общеобязательности (Allgemeingiiltigkeit) действия естественного, т.е. «правильного», «истинного» права корректны лишь в отношении данного состояния общества, определенного времени и народа. Лишь категория истинного, справедливого (des richtigen, gerechten) права общеобязательна (allgemeingueltig), но никак не категория форм его применения. Если понятие «истинное право» («richtiges Recht») хотят определить посредством единой категориальной формы и назвать «естественным правом», то неизменное естественное право «старого стиля» (вслед за Штаммлером) следует противопоставлять «естественному праву с изменяющимся содержанием» или, как принято было говорить, «культурному праву».

Если бы истинное право, будь то «естественное право старого стиля» или естественное право с изменяющимся содержанием, понималось вопреки релятивистским взглядам однозначно, то это неизбежно привело бы к тому, что оно должно было бы служить «лакмусовой бумажкой» для обнаружения отклоняющихся от него законов, подобно тому как свет истины проясняет отнюдь неочевидные заблуждения. Не существует спекулятивных доказательств того, что основанное на законе право (позитивное право), несправедливость которого несомненна и общепризнанна, должно продолжать действовать, хотя попытки в этом направлении и предпринимались. Ниже будет показано, что действие позитивного права может быть основано лишь на непознаваемости (Unerkennbarkeit) истинного (т.е. естественного) права, понимаемого как единое целое. И наоборот, последовательные сто-

27

Философия права

ронники такого понимания естественного права должны соответственно отрицать «двухмерность» правового пространства, разделенность (вслед за Ласком) естественного права на «материальное» и «формальное», равно как отождествлять правильность и действительность права. Они не могут признавать самостоятельность позитивного права по отношению к естественному. Для них позитивное право полностью поглощается естественным, действительность права - правовой ценностью, наука права - философией права.

2. Историческая школа придерживается диаметрально противоположной точки зрения, согласно которой позитивное право поглощает естественное, правовая действительность - правовую ценность, наука права - философию права. По крайней мере именно такое впечатление оставляет первое знакомство с программными заявлениями представителей «исторической школы». Она отбрасывает наряду с естественно-пра- вовыми все правовые и философско-правовые суждения и подменяет позитивистское самоограничение науки эмпирическими исследованиями исторических реалий права. В дальнейшем ее последователи воплощали эти идеи на практике. Однако неистребимая потребность в философском осмыслении вновь и вновь создает тайные лазейки для ценностных суждений именно там и тогда, где и когда от них часто стараются избавиться. При вторичном, более пристальном рассмотрении все же оказывается, что «историческая школа» в целом не отвергает ценностный подход к праву. Скорее это относится к различиям в оценке отдельных историко-правовых явлений. Историческая школа все их оценивает одинаково высоко, поскольку она признает правомерным каждое явление, порожденное в силу необходимости взаимодействия истории и «народного духа». Благоговение перед всем существующим, перед прошлым и зарождающимися ростками нового, пиетет перед реальностью - вот основная отличительная черта «исторической школы». И не без оснований ее характеризуют не только как «квиетизм», но и как «пиетизм», точнее - как одно из его направлений (Тибо). Но в этом случае не ценностная, а скорее религиозная философия права служила бы фоном развития исторической школы. Однако при этом она не могла бы в длительной перспективе избежать различных оценок различных правовых явлений.

Поскольку историческая школа объявляет все позитивное право единственно истинным, то оно не является необходимым следствием своего исторического и национального развития и результатом законодательной деятельности эпохи естественного права. И она ведет борьбу против естественного права с целью решительно отказаться от ценно-

28

§ 3. Научные направления в философии права

стного подхода при вынесении приговора естественному праву, эпохе Просвещения, Великой французской революции, воле законодателя в пользу столь же решительного положительного, основанного на ценностных критериях вывода об органическом становлении права посредством «внутренних, незримо действующих сил», «народного духа». «Тот, кто находится под влиянием органических представлений 0 государстве и праве, очень легко и охотно забудет, что ураганы и землетрясения принадлежат природным явлениям, равно как и не

заметный для человеческого глаза рост животных или растений»1. Из недр неосознанного, внеценностного правового позитивизма, надценностной религиозной философии права как-то незаметно появилась философия права романтического толка, - правовая политика консер вативного направления2. Фридрих Юлиус Шталь, теоретик консерва тизма, даже пришел к выводу, что теоретическая суть исторических правовых исследований зиждется не на фактической, а на этической стороне становления права, то есть на выявлении не сущего, а должно го становления и содержания права. И соответственно назвал свою соб ственную теорию «Философия права с исторической точки зрения»3.

Итак, в действительности эволюционность исторического процесса служит колыбелью исторического сознания. Факт общественной жизни становится достоянием истории, если (и когда) свидетельствует о преемственности, неразрывной взаимосвязанности исторического процесса, а не о его прерывистости. Если же какое-то историческое событие в сознании современников произвольно вырывается из взаимосвязи всего исторического наследия, то как уже свершенное событие оно становится безвозвратно потерянным для присущей тому времени характерной формы научного исторического мышления, для категорий непрерывной постепенности. В дальнейшем лишь задним числом историческому мышлению открывается также суверенная воля, столь же непоколебимая, сколь и долг, порожденный крепкими узами длительных дружеских отношений. Это подобно триумфу авиаторов, смело стремящихся преодолеть земное притяжение, но тем не менее неизбежно остающихся в этом мире, удерживаемых силой собственной тяжести. С исторической точки зрения событие настоящего времени может быть рассмотрено только по истечении определенного времени. Как правило, в отношении современников история

3О наиболее характерных программных трудах исторической школы см. /./. Ва- chofen. Selbstbiographie u. Antnttsrede, 1927.

29