§ 3. Иные международные нормы и инструменты

в правовой системе Российской Федерации

Общепризнанные принципы и нормы международного права <1>

--------------------------------

<1> См., например: Зимненко Б.Л. Международное право и правовая система Российской Федерации. С. 206 - 245.

Напомним, что в ч. 4 ст. 15 Конституции РФ говорится не только о договорах, но и об общепризнанных принципах и нормах МП.

Восприятие договоров судебной практикой представляется более доступным, поскольку они обладают определенными сходными характеристиками с внутренними законодательными актами: конкретное название, четкая форма, точность и определенность правил.

С точностью до наоборот сложилась ситуация с общепризнанными принципами и нормами, не обладающими такими чертами (если только они не зафиксированы в каком-либо международном документе). Вполне можно было предполагать, что субъекты права редко будут обращаться к ним.

На самом деле практика свидетельствует о довольно смелом и регулярном их использовании для правовой аргументации различными органами государственной власти, а также физическими и юридическими лицами.

Так, в запросе в Конституционный Суд РФ по поводу конституционности положений ГПК РФ заявители - граждане, Кабинет министров Республики Татарстан, ОАО "Нижнекамскнефтехим" и ОАО "Хакасэнерго" - в обоснование своих требований ссылались на общепризнанные принципы и нормы международного права о справедливом правосудии <1>.

--------------------------------

<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 5 февраля 2007 г. N 2-П.

Суды также периодически опираются на общепризнанные принципы и нормы для обоснования своих позиций и решений. Следует, правда, уточнить: как правило, на те, что существуют в письменной форме, содержатся в договорах или иных международных актах.

Например, в Постановлении Президиума Верховного Суда РФ от 1 августа 2007 г. N 13пв-06 о пересмотре в порядке надзора решения мирового судьи о взыскании денежных сумм с Генерального консульства Украины в г. Санкт-Петербурге в пользу П. Президиум Верховного Суда РФ со ссылкой на ч. 4 ст. 15 Конституции РФ анализировал общепризнанные принципы консульского иммунитета в Венской конвенции о консульских сношениях 1963 г.

Приведенный и другие примеры <1> могут быть, очевидно, ответом на встречающиеся в литературе высказывания о малопригодности общепризнанных принципов и норм для практического применения ввиду их обобщенности и абстрактности. Возможно, даже наоборот - в этом надо видеть их преимущество и особую роль. Они образуют базовую основу, дух МП. В одном из последних постановлений Конституционный Суд РФ применил при характеристике доступа к правосудию и законного суда термин "фундаментальные" <2>. И опора судов не только на конкретные, а потому нередко узкие рамки норм позитивного права, но и на принципиальные, базовые положения способствует большей взвешенности и обоснованности решений, обеспечению верховенства права.

--------------------------------

<1> См., например: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 1 февраля 2008 г. N 80-В07-21; Определение Конституционного Суда РФ от 4 декабря 2007 г. N 797-О-О; Постановление Конституционного Суда РФ от 11 мая 2005 г. N 5-П.

<2> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2010 г. N 10-П.

Напротив, использование общепризнанных норм для обоснования сомнительных и сугубо позитивистских судебных постановлений значительно снижает авторитет Суда.

Так, в явно политизированном Постановлении от 21 декабря 2005 г. N 13-П о проверке конституционности положений Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" Конституционный Суд РФ оправдал изменения, внесенные в данный Закон, которыми выборы высших должностных лиц субъектов РФ были фактически заменены на их назначение Президентом РФ. Изменения оспаривались рядом граждан как нарушающие их конституционные права. Суд использовал, как представляется, казуистическую аргументацию. Прибегнув к помощи международных актов, в частности Всеобщей декларации прав человека, он счел достаточным записать: Декларация "не конкретизирует, однако, какие именно органы публичной власти и какого уровня подлежат формированию исключительно путем проведения таких выборов, а равно не обязывает государства-участники к организации только прямых выборов в органы публичной власти".

Очевидно, что Декларация по определению не может конкретизировать это. Попытка обосновать необходимое решение тем, что общие принципы не дают решения конкретного частного вопроса, - фактически подмена правовой аргументации политической целесообразностью, когда исходят из определенной цели, а не из права.

Где суды "черпают" и как определяют общепризнанный характер принципов и норм? Вопрос центральный и наиболее сложный. Как известно, ни в МП, ни в российском праве нет полного перечня рассматриваемой категории норм или их источников, как и их критериев. Периодически попытки предпринимались высшими судебными инстанциями. Принятые Пленумом Верховного Суда РФ два Постановления от 31 октября 1995 г. N 8 и от 10 октября 2003 г. N 5 не дают точных ориентиров в определении общепризнанных принципов и норм.

Вряд ли поможет судам, в частности, рекомендация, данная в Постановлении от 10 октября 2003 г.: "Содержание указанных принципов и норм международного права может раскрываться, в частности, в документах Организации Объединенных Наций и ее специализированных учреждений" (ч. 7 п. 1).

Как уже указывалось, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ направил нижестоящим судам информационное письмо "Об основных положениях, применяемых Европейским судом по правам человека при защите имущественных прав и права на правосудие".

Конкретный и относительно полный перечень документов, но по одной категории дел, дал Верховный Суд РФ. В Обзоре нормативных актов и судебной практики, касающихся обеспечения прав человека на свободу и личную неприкосновенность <1>, он перечислил документы, содержащие общепризнанные принципы и нормы, и международные договоры Российской Федерации, связанные с обеспечением данных прав.

--------------------------------

<1> БВС РФ. 2008. N 5. С. 37.

Иногда в судебных актах встречаются ссылки на отдельные конкретные принципы и нормы: запрет дискриминации в области образования, равенство перед законом и судом, состязательность и равноправие сторон в судебном разбирательстве, право на судебную защиту, принцип защиты инвестора от изменения законодательства принимающей стороны, открытость и публичность правосудия, свобода труда, включая право на труд, и др. <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Определения Конституционного Суда РФ от 6 декабря 2001 г. N 297-О; от 6 декабря 2001 г. N 310-О; решения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 20 октября 2003 г. N ГКПИ03-1072; от 2 ноября 2004 г. N ГКПИ04-1313; информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 18 января 2001 г. N 58 "Обзор практики разрешения арбитражными судами споров, связанных с защитой иностранных инвесторов" // Хозяйство и право. 2001. N 4.

Но вполне очевидно, что отмеченные выше попытки определения содержания и перечня общепризнанных принципов и норм не являются исчерпывающими и не решают проблему. Отсюда неизбежны элементы случайности, приблизительности и неаргументированности в применении судами общепризнанных принципов и норм.

Преобладающая пока тенденция - суды "автоматически" приводят те или иные договоры в качестве общепризнанных без какой-либо аргументации, возможно, в силу их известности или частой упоминаемости на разных уровнях и по разным поводам (чаще всего международные пакты о правах человека). Но в этом же ряду и регулярные ссылки, например, Конституционного Суда РФ на ЕКПЧ <1>. Данная Конвенция является региональным (европейским) договором, и здесь особенно необходима аргументация отнесения ее норм к общепризнанным.

--------------------------------

<1> См., например: Постановления Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003 г. N 18-П; от 11 мая 2005 г. N 5-П; от 17 ноября 2005 г. N 11-П; от 28 июня 2007 г. N 8-П; от 17 января 2008 г. N 1-П; от 27 февраля 2009 г. N 4-П; Определение Конституционного Суда РФ от 4 декабря 2007 г. N 797-О-О.

Более того, нередко суды включают в приводимый перечень и акты рекомендательного характера, что нуждается в аргументации вдвойне: содержат ли они нормы права и являются ли эти нормы общепризнанными. Самый частый случай упоминания Всеобщей декларации прав человека 1948 г. в решениях Конституционного Суда РФ <1>. Возможно, самому Суду очевидно, что положения Декларации, несмотря на ее рекомендательный характер, признаны в качестве норм международного обычного права. Но строгость правовой аргументации требует пояснений и обоснования использования документа в таком качестве для всех субъектов права, включая не только заявителей, но и все виды судов, другие органы государственной власти, юристов.

--------------------------------

<1> См., например: Постановления Конституционного Суда РФ от 11 мая 2005 г. N 5-П; от 17 ноября 2005 г. N 11-П; от 28 июня 2007 г. N 8-П; от 17 января 2008 г. N 1-П; Определения Конституционного Суда РФ от 4 декабря 2007 г. N 797-О-О; от 12 апреля 2005 г. N 113-О.

Среди рекомендательных актов Всеобщая декларация прав человека самый известный и авторитетный документ и, возможно, вызывает меньше всего вопросов о ее общепризнанности. Но встречаются ссылки в качестве общепризнанных (всякий раз без каких-либо доказательств), например, на Декларацию основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью (утв. Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 29 ноября 1985 г. 40/34), на Рекомендацию Комитета министров Совета Европы N R (85) 11 "О положении потерпевшего в рамках уголовного права и процесса" и др. <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Постановления Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003 г. N 18-П; от 11 мая 2005 г. N 5-П.

Особый случай - Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 21 февраля 2003 г. N 56-Впр03-2 по протесту заместителя Генерального прокурора РФ на судебные решения по иску Л. к ООО "Интеррыбфлот" о взыскании заработной платы. Анализируя нормативную основу по делу и определяя применимое право, Коллегия процитировала ч. 4 ст. 15 Конституции РФ в части, касающейся общепризнанных принципов и норм, и сослалась на Минимальные социальные гарантии для моряков (рыбаков) (установлены Морским паритетным комитетом на 28-1 сессии МОТ в 1996 г.). И, видимо, как аргумент для их применения указала: "Положение Рекомендации МОТ подписано Госкомитетом РФ по рыболовству по поручению Всероссийской ассоциации рыбохозяйственных предприятий, предпринимателей и экспортеров".

Порой суды вообще не приводят конкретные нормы или акты, ограничиваясь лишь абстрактной ссылкой: "международно-правовые акты", "общепризнанные нормы", "международные акты", "нормы международного права" - без пояснений, имеют ли они силу для России, что выглядит в итоге как аргумент a priori. Так, в Определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 1 февраля 2008 г. N 80-В07-21 приведены конституционные положения по рассматриваемому вопросу (социальное обеспечение) и дана безадресная отсылка на "общепризнанные принципы и международные нормы".

В Особом мнении судьи Конституционного Суда РФ к Постановлению от 25 апреля 2001 г. N 6-П о проверке конституционности ст. 265 УК РФ также читаем: "Общепризнанные принципы и нормы международного права (какие? - С.М.) признают достоинство личности как основу свободы..." <1> - и при этом ни содержания, ни источников таких норм.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2001. N 23. Ст. 2408.

И весьма редкий случай, когда суд отказывается признать общепризнанный характер нормы или принципа. Так, в Постановлении от 19 апреля 2010 г. N 8-П по делу о проверке конституционности положений УПК РФ Конституционный Суд РФ со ссылками на решения ЕСПЧ и (ранее) Европейской комиссии по правам человека обосновал свое мнение тем, что общепризнанные принципы и нормы МП не включают право обвиняемого на суд присяжных в число обязательных составных элементов права на справедливое правосудие.

Все сказанное позволяет еще раз подчеркнуть отмечавшуюся не раз в литературе и на конференциях потребность формулирования перечня общепризнанных принципов и норм, существующих в форме обычая, и актов, содержащих такие принципы и нормы, для судов всех видов и уровней, иных правоприменительных органов. Одной из возможных форм могло бы быть опубликование систематизированного собрания правовых позиций Конституционного Суда РФ, в которых отражены данные принципы и нормы. Такое предложение было сформулировано в Рекомендациях Всероссийского совещания по применению общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации (Москва, 24 декабря 2002 г.) <1>.

--------------------------------

<1> См.: Российская юстиция. 2003. N 3. С. 6 - 8; Общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры в практике конституционного правосудия: Материалы Всероссийского совещания / Под ред. М.А. Митюкова и др. М., 2004. С. 528 - 531.

Рекомендательные акты и решения международных органов,

акты международных конференций

Как известно, Конституция РФ ограничивает международную составляющую правовой системы страны двумя "элементами": общепризнанными принципами и нормами и международными договорами.

Тем не менее все, что находится за рамками права, - рекомендации органов международных организаций, акты международных конференций, модельные акты ("мягкое" право) - активно "вторглось" в правоприменительную сферу. В середине 1990-х гг., когда освоение и реализация конституционного принципа проходило период становления, появление в судебных решениях наряду с договорами неправовых международных норм вызывало недоуменные вопросы: якобы суды, прежде всего Конституционный Суд РФ, вразрез с Конституцией "объявляют" юридическими правила рекомендательного характера.

В самом деле порой встречаются курьезы, когда суды "включают" в МП рекомендательные акты (а порой называют их даже международным законодательством): Руководство по процедурам и критериям определения статуса беженцев Управления Верховного Комиссара ООН по делам беженцев 1979 г., Декларацию о социальных и правовых принципах, касающихся защиты и благополучия детей, особенно при передаче детей на воспитание и усыновление на национальном и международном уровнях (утв. Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 3 декабря 1986 г.), Хартию социальных прав и гарантий граждан независимых государств (утв. Постановлением Межпарламентской Ассамблеи СНГ), Всеобщую декларацию прав человека 1948 г. и др. <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Обобщение судебной практики рассмотрения дел, связанных с применением законодательства о беженцах и вынужденных переселенцах // БВС РФ. 2000. N 5; Определения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 12 января 1999 г. N 2-Г99-3; от 28 апреля 2000 г. N 50-Г00-5; Постановление Конституционного Суда РФ от 15 марта 2005 г. N 3-П; Определение Конституционного Суда РФ от 4 апреля 2006 г. N 113-О.

В целом же, как показывает анализ практики, суды рассматривали и рассматривают такие нормы и акты именно как рекомендательные.

Так, судья Верховного Суда РФ в решении по заявлению К. о признании недействующими отдельных пунктов Постановлений Правительства РФ от 12 августа 1999 г. N 921 и от 31 марта 2001 г. N 247 как противоречащих федеральному законодательству, а также Типовому соглашению между ООН и государствами-членами, предоставляющими персонал и оборудование для операций ООН по поддержанию мира <1>, отметил, что Типовое соглашение является лишь основой для разработки соответствующих индивидуальных соглашений и не содержит норм МП.

--------------------------------

<1> БВС РФ. 2009. N 1.

Общая тенденция такова, что обращение к международным рекомендательным актам стало повседневной практикой во всех видах судов. Решения судов, сопровождаемые ссылками, скажем, на Всеобщую декларацию прав человека, Декларацию о принципах международного права, Заключительный акт по безопасности и сотрудничеству в Европе и другие документы ОБСЕ (СБСЕ), многие положения которых обрели черты норм обычного права либо являются нормами в процессе становления, выглядят более весомо и обоснованно.

Строго говоря, суды не применяют их, а используют для уточнения употребляемых понятий, формулирования и обоснования своей позиции, подтверждения или усиления правовой аргументации. И вопросы, поднимаемые порой в литературе, о том, каков их порядок применения, являются они самоисполнимыми или нет, вряд ли имеют смысл.

Вовлечение в судебную деятельность огромного "пласта" международных рекомендательных норм - солидный шаг в практическом развитии конституционного принципа о международной составляющей правовой системы России.

Рекомендательные акты. В рамках руководящих разъяснений нижестоящим судам Верховный Суд РФ дает толкование и соответствующих международных рекомендаций. В Постановлении Пленума Суда от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" обращается внимание судов на положения Декларации о свободе политической дискуссии в средствах массовой информации, принятой 12 февраля 2004 г. на 872-м заседании Комитета министров Совета Европы, в отношении общественной политической дискуссии и критики в средствах массовой информации (п. 9). Позднее Верховный Суд РФ опубликовал обзор практики рассмотрения судами данной категории дел <1>. Он отметил, что суды при этом руководствовались не только законодательством, но и международными нормами, в частности названной Декларацией, а также Резолюцией Парламентской ассамблеи Совета Европы 1165 (1998) о праве на неприкосновенность частной жизни, и дал толкование некоторых ее положений.

--------------------------------

<1> БВС РФ. 2005. N 4; 2007. N 12.

Спектр и перечень используемых международных рекомендательных актов весьма широки. Это еще раз свидетельствует о том, что суды очень часто обращаются к ним по самым разным вопросам и отраслям права для аргументации своей позиции по рассматриваемым делам.

К числу таких актов относятся: Декларация о правах человека в отношении лиц, не являющихся гражданами страны, в которой они проживают; Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью; Рекомендация Комитета министров Совета Европы N R (85) 11 "О положении потерпевшего в рамках уголовного права и процесса"; Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме; Рекомендация Комитета министров Совета Европы N R 16 (2003) государствам-членам по исполнению административных и судебных решений в области административного права; Резолюция N 3 XXIV Конференции европейских министров юстиции "Общие подходы и средства достижения эффективного исполнения судебных решений"; Рекомендация Парламентской ассамблеи Совета Европы 1687 (2004) "Борьба с терроризмом средствами культуры"; Рекомендация Парламентской ассамблеи Совета Европы 1704 (2005) "Референдумы: на пути к выработке передовой практики в Европе"; Глобальная контртеррористическая стратегия ООН, Бангалорские принципы поведения судей (приложение к Резолюции ЭКОСОС ООН 2006/23 от 27 июля 2006 г.); Основные принципы независимости судебных органов; Рекомендация Парламентской ассамблеи Совета Европы 818 (1977) "О положении психически больных"; Декларация о социальных и правовых принципах, касающихся защиты и благополучия детей, особенно при передаче детей на воспитание и их усыновлении на национальном и международном уровнях, и др. <1>.

--------------------------------

<1> См.: Постановления Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003 г. N 18-П; от 11 мая 2005 г. N 5-П; от 26 декабря 2003 г. N 20-П; от 14 июля 2005 г. N 8-П; от 21 марта 2007 г. N 3-П; от 28 июня 2007 г. N 8-П; от 28 февраля 2008 г. N 3-П; от 17 марта 2009 г. N 5-П; от 27 февраля 2009 г. N 4-П; Определения Конституционного Суда РФ от 23 июня 2000 г. N 147-О; от 5 ноября 2004 г. N 345-О; от 1 декабря 2005 г. N 462-О; от 11 июля 2006 N 300-О; Определения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 20 декабря 2005 г. N 88-Г05-19; от 26 февраля 2008 г. N 66-Г08-2; от 2 марта 2006 г. N ГКПИ06-54.

Для усиления аргументации суды порой прибегают к "общепринятой международной практике", используя рекомендательные акты международных организаций, в которых Россия не участвует. Так, еще в 1998 г. Конституционный Суд РФ в деле о проверке конституционности положений Основ законодательства РФ о нотариате отметил, что предусмотренные в них способы контроля нотариальных палат за деятельностью нотариусов согласуются с Резолюцией Европейского парламента от 18 января 1994 г. В другом деле Суд ссылался на Кодекс поведения для юристов в Европейском Сообществе 1988 г. <1>.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 19 мая 1998 г. N 15-П; Определение Конституционного Суда РФ от 6 июля 2000 г. N 128-О; Определение судьи Верховного Суда РФ от 25 октября 2005 г. N 33-В05-6 // БВС РФ. 2006. N 7. С. 6 - 7.

Особый и редкий случай - приведение решений международных органов как лишь информации для сведения, что, впрочем, вполне может повлиять на развитие практики. В таком качестве опубликовано решение Комитета ООН по правам человека N 1310/2004 о нарушении Россией требований п. п. 1 и 7 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах в судебных решениях по обвинению Б. <1>.

--------------------------------

<1> См.: БВС РФ. 2009. N 2.

Международные модельные нормы. Особая разновидность правил и норм, к которым прибегают суды для усиления аргументации при обосновании решения по делу, - положения проектов нормативных актов, принимаемых органами союзов, содружеств, союзных государств в качестве образцов (моделей) законодательных актов участвующих государств (модельные нормы) <1>. Они отражают совпадающие или сходные позиции данных государств, содержат выработанные формулировки, являются этапом в возможном появлении будущих правовых норм (правом в процессе становления). Есть основания полагать, что модельное регулирование имеет тенденцию к развитию. Разрабатываются и принимаются не только сами модельные нормы, но и соглашения о них ("нормы о нормах"). Так, в рамках ЕврАзЭС принят Договор о статусе Основ законодательства данного Сообщества, порядке их разработки, принятия и реализации <2>. Как будущие правовые нормы модельные нормы используются и для аргументации в судебных делах.

--------------------------------

<1> См.: Безбородов Ю.С. Международные модельные нормы. М., 2008.

<2> СЗ РФ. 2007. N 52. Ст. 6419.

В упоминавшемся выше определении по делу о нарушении конституционных прав и свобод положениями Закона РФ "О валютном регулировании и валютном контроле" Конституционный Суд РФ соотнес требования в отношении товаров, перемещаемых через границу, с Основами таможенных законодательств государств - участников СНГ 1995 г.

Позднее к аналогичной аргументации прибег судья Верховного Суда РФ при рассмотрении надзорной жалобы М. о пересмотре судебных постановлений по его иску о признании недействительным решения таможенного органа об уплате таможенных платежей <1>. Более того, судья отметил, что данное регулирование является общепринятым в международной практике, и сослался на Международную конвенцию об упрощении и гармонизации таможенных процедур 1973 г., Таможенный кодекс ЕС 1992 г. Надо полагать, он сделал такую ссылку, преследуя чисто сравнительно-правовую цель, поскольку Россия не является их участником.

--------------------------------

<1> См. также: Определение судьи Верховного Суда РФ от 25 октября 2005 г. N 33-В05-6. В решении Совета глав государств СНГ от 10 февраля 1995 г., которым приняты Основы, сказано, что они принимаются в целях гармонизации, подготовки или уточнения законодательств государств - участников СНГ (БМД. 1995. N 9).

Индивидуальные и нормативные решения органов международных организаций. Суды нередко обращаются и к решениям органов международных организаций правоприменительного характера <1>. Постановления ЕСПЧ имеют особые статус и роль, и им будет уделено отдельное внимание. Здесь же отметим случаи ссылок на решения иных органов в актах российских судов.

--------------------------------

<1> См., например: Должиков А.В. Роль актов международных институций в применении российскими судами международных обычаев в сфере труда // РЕМП. 2009. СПб., 2010. С. 139 - 151; Пунжин С.М. Правовая система России и международное право // Правоведение. 2010. N 2. С. 242 - 251.

Порой встречаются ссылки на решения Европейской комиссии и Суда ЕС, в принципе не имеющие правового значения для России. Очевидно, что единственная роль таких примеров - отражение опыта и подходов при разрешении подобных дел, соответственно, усиление аргументации суда.

В одном из таких случаев Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ рассматривала кассационную жалобу общественной организации Центр "Дианетика" на решение Верховного Суда Республики Башкортостан о ликвидации данной организации как осуществляющей образовательную и медицинскую деятельность без лицензий в нарушение законодательства и нарушающей права и свободы человека. Кроме подробной оценки законодательной основы Коллегия в подтверждение своих выводов привела и соответствующие положения ЕКПЧ, а также решение ЕСЧП по аналогичному вопросу. И, видимо, для подкрепления выводов заметила: "Принятое судом решение о ликвидации Центра "Дианетика" Республики Башкортостан согласуется с практикой принятия решений в подобных случаях в Европейском Сообществе", сославшись на решение Еврокомиссии от 17 декабря 1968 г. <1>.

--------------------------------

<1> См.: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 21 мая 2004 г. N 49-Г04-48.

Отличительной чертой резолюций СБ ООН является то, что они обращены не к конкретным людям или организациям, а к государствам-членам. Отсюда на первый взгляд им нет и места в решениях внутригосударственных судов. Тем не менее такие резолюции периодически упоминаются в судебной практике.

Так, оценивая конституционность положений законодательства, связанных с погребением лиц, смерть которых наступила в результате пресечения совершенного ими террористического акта, Конституционный Суд РФ прибег не только к буквальному, формально-юридическому толкованию оспариваемых положений, но и к более широкому, системному толкованию с точки зрения целей политики борьбы с терроризмом во внутригосударственной и мировой сферах. В этом контексте Суд заметил, что "Совет Безопасности ООН в Резолюции 1624 (2005), принятой 14 сентября 2005 года на уровне глав государств и имеющей обязательную силу, подчеркивает значимость принятия на национальном и международном уровнях соответствующих мер для защиты права на жизнь" <1>.

--------------------------------

<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 28 июня 2007 г. N 8-П // СЗ РФ. 2007. N 27. Ст. 3346.

В деле о проверке конституционности ст. 188 "Контрабанда" УК РФ Суд заключил, что установленный порядок перемещения валюты через таможенную границу согласуется с международными стандартами, разработанными с участием России, в частности с рекомендациями Группы разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (ФАТФ). "Совет Безопасности ООН в Резолюции 1617 (2005) от 29 июля 2005 года настоятельно призвал все государства - члены ООН соблюдать эту и другие рекомендации ФАТФ" <1>.

--------------------------------

<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 27 мая 2008 г. N 8-П // СЗ РФ. 2008. N 24. Ст. 2892.

В приведенных и других случаях резолюции СБ ООН, решения других международных органов служат для обоснования судами итоговой оценки ситуации и собственного решения.

Иное значение имеют решения Экономического суда СНГ <1>. Будучи обязательными для сторон конкретного спора, они, кроме того, обретают характер общего правила. В Постановлении от 11 июня 1999 г. N 8 "О действии международных договоров Российской Федерации применительно к вопросам гражданского процесса" Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ обратил внимание судов, в частности, на правило взыскания госпошлины при рассмотрении хозяйственных споров между субъектами разных государств, сформулированное в решении от 7 февраля 1996 г. N 10/95С-1/3-96 (п. 15 Постановления).

--------------------------------

<1> См.: Суворова В.Я. Вопрос о непосредственном применении норм международного права в решениях Экономического суда СНГ // Международные суды: актуальные проблемы международного права: Межвуз. сб. науч. тр. Екатеринбург, 2010. С. 108 - 119; Клеандров М.И. Экономический суд СНГ: статус, проблемы, перспективы.

Решения императивного обязывающего характера имеют право принимать органы ЕврАзЭС. Приведем решение Комиссии Таможенного союза от 27 ноября 2009 г. N 132 "О едином нетарифном регулировании Таможенного союза Республики Беларусь, Республики Казахстан и Российской Федерации" <1>. Комиссия сформулировала ряд прямых конкретных предписаний правительствам данных стран, государственным органам исполнительной власти, Секретариату. Еще один пример - решение Межгосударственного совета ЕврАзЭС от 5 июля 2010 г. N 51 "О договоре о порядке перемещения физическими лицами наличных денежных средств и (или) денежных инструментов через таможенную границу Таможенного союза" <2>. Совет решил: принять Договор; правительствам государств-членов "обеспечить приведение национального законодательства в соответствие с Договором".

--------------------------------

<1> РГ. 2009. 30 ноября. См. также: решения Комиссии Таможенного союза от 20 сентября 2010 г. N 375 "О некоторых вопросах применения таможенных процедур" и N 376 "О порядке декларирования, контроля и корректировки таможенной стоимости товаров" // СПС "КонсультантПлюс".

<2> СПС "КонсультантПлюс".

Во исполнение подобных решений федеральные органы принимают имплементационные акты. Назовем, в частности, Приказ Министерства промышленности и торговли РФ от 9 июня 2010 г. N 489 о внесении изменений в Приказ от 18 ноября 2008 г. N 335 на основе решения Межгосударственного совета ЕврАзЭС от 27 ноября 2009 г. и письмо ФТС России от 6 июля 2010 г. N 01-11/33275 "О пассажирской таможенной декларации" на основе решения Комиссии Таможенного союза от 18 июня 2010 г.

Постановления Европейского суда по правам человека <1>

--------------------------------

<1> См. об этом: Ковлер А.И. Россия в Европейском суде по правам человека: итоги 2008 г. // Российское правосудие. 2009. N 3. С. 23 - 29; Деменева А.В. Юридические последствия постановлений Европейского суда по правам человека для Российской Федерации: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010; Бурков А. Конвенция о защите прав человека и основных свобод и практика Европейского суда по правам человека в российской правовой системе // Сравнительное конституционное обозрение. 2009. N 4; Бурков А. Восприятие Конвенции о защите прав человека и основных свобод Верховным Судом Российской Федерации в постановлениях Пленума и при рассмотрении конкретных дел // РЮЖ. 2010. N 5; Лаптев П.А. Прецеденты Европейского суда по правам человека и российская судебная практика // Стандарты Совета Европы в области прав человека применительно к положениям Конституции Российской Федерации. Избранные права. М., 2002; Кучин М.В. Прецедентное право Совета Европы и правовая система Российской Федерации: проблемы взаимодействия // Правоведение. 2001. N 1.

Солидный массив международной составляющей правовой системы России помимо ее нормативной части (общепризнанных принципов и норм и международных договоров) представляют постановления ЕСПЧ. Разумеется, о них нет упоминания в Конституции РФ, поскольку Россия вступила в Совет Европы и признала юрисдикцию Суда после принятия Конституции. Тем не менее за прошедший период данный массив достаточно ощутимо, даже мощно "вторгся" в правовую систему, главным образом в ее практическую часть, благодаря прежде всего судам.

В этом смысле суды вновь оказали большое влияние на развитие конституционного принципа о международной составляющей правовой системы страны.

Федеральный закон о ратификации ЕКПЧ очертил конкретные пределы признаваемой юрисдикции Суда: она обязательна для России по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Россией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после вступления их в силу в отношении России <1>. Тем не менее спустя годы "работы" российских судов с постановлениями ЕСПЧ Конституционный Суд РФ, толкуя данное положение Закона, дал знаменательную оценку их роли в правовой системе России: "Таким образом, как и Конвенция о защите прав человека и основных свобод, решения Европейского Суда по правам человека - в той части, в какой ими, исходя из общепризнанных принципов и норм международного права, дается толкование содержания закрепленных в Конвенции прав и свобод... - являются составной частью российской правовой системы... (выделено мной. - С.М.)" <2>.

--------------------------------

<1> См.: Федеральный закон "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней".

<2> Постановление Конституционного Суда РФ от 5 февраля 2007 г. N 2-П // СЗ РФ. 2007. N 7. Ст. 932.

Фактически круг используемых российскими судами постановлений ЕСПЧ оказался намного шире и во временном, и в субъектном аспектах, нежели он очерчен Законом о ратификации Конвенции. Как показала практика, суды не задавались вопросом, существует или нет у них обязанность (если формально-юридически толковать данный Закон) учитывать и другие постановления ЕСПЧ, кроме обязательных для России. Перечень возникающих вопросов далеко не ограничивается только признанием и исполнением его постановлений в отношении России, и вряд ли возможно осуществлять правосудие, принимая во внимание одни постановления и "закрывая глаза" на другие. Как раз большая часть используемых и цитируемых судами постановлений ЕСПЧ касается других стран.

Суды воспринимают решения ЕСПЧ (обращаются к ним) в различных аспектах: при оценке конкретных понятий или ситуаций, при толковании ЕКПЧ, для учета правовых позиций ЕСПЧ и его прецедентной практики, как основание для пересмотра судебных актов.

Роль руководящих разъяснений высших судебных инстанций. Документы, принимаемые верхними звеньями судебной системы, дают ориентиры нижестоящим судам в целях обеспечения единообразного применения права.

По всей видимости, после принятия Закона, которым ратифицирована Конвенция и признана обязательной юрисдикция ЕСПЧ, первым среагировал Высший Арбитражный Суд РФ. В целях обеспечения развития арбитражной практики в русле Конвенции и ее применения ЕСПЧ Высший Арбитражный Суд РФ разослал арбитражным судам упоминавшееся информационное письмо "Об основных положениях, применяемых Европейским судом по правам человека при защите имущественных прав и права на правосудие".

В Постановлении от 12 марта 2007 г. N 17 "О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при пересмотре вступивших в законную силу судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам" Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ определил круг лиц, которые могут обратиться с заявлением о пересмотре решений судов в связи с постановлением ЕСПЧ.

Центральный документ по рассматриваемым вопросам для судов общей юрисдикции - также упоминавшееся Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5. Несмотря на конкретное название Постановления, ряд его пунктов посвящены ЕСПЧ и выполнению его решений и прямо предписывают: применение судами ЕКПЧ должно осуществляться с учетом практики ЕСПЧ во избежание любого нарушения Конвенции (п. 10).

Правовые позиции и акты ЕСПЧ названы в числе обязательных для учета судами также в Постановлениях Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2003 г. N 23 "О судебном решении", от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц", от 6 февраля 2007 г. N 6 "Об изменении и дополнении некоторых постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по гражданским делам", в Обзоре судебной практики рассмотрения судами дел о защите чести и достоинства <1> и др.

--------------------------------

<1> БВС РФ. 2007. N 12.

Конституционный Суд РФ как самостоятельная независимая ветвь судебной системы определяет формы обращения к позициям и актам ЕСПЧ в своих конкретных постановлениях и определениях. И, как можно судить, является наиболее активным в этом отношении среди всех видов судов. В одном деле он подчеркнул свое назначение и обозначил границы полномочий собственных и ЕСПЧ.

Граждане обратились в Конституционный Суд РФ с жалобами о проверке конституционности ряда положений ГПК РФ и Закона РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании". Причем жалобы были поданы после того, как ЕСПЧ в деле "Штукатуров против России" (одного из заявителей) констатировал нарушение в отношении его прав на свободу и личную неприкосновенность, справедливое судебное разбирательство, закрепленных в ЕКПЧ <1>.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 27 февраля 2009 г. N 4-П.

Несмотря на окончательное Постановление ЕСПЧ и его обязательную юрисдикцию, Конституционный Суд РФ принял жалобы к производству, заявив, что оценка конституционности законодательных положений является его исключительной прерогативой. "Поскольку такая проверка не может быть осуществлена ни другими внутригосударственными судебными органами, ни каким-либо межгосударственным органом, включая ЕСПЧ, Конституционный Суд РФ признает жалобы заявителей, поданные выбранными ими представителями, допустимыми". Следует заметить, что со своей стороны ЕСПЧ в делах по жалобам, в которых упоминается Конституционный Суд РФ, до недавнего времени не пытался вторгаться в его полномочия. Беспрецедентным примером стало Постановление от 7 октября 2010 г. по делу "Константин Маркин против России", в котором ЕСПЧ решил "оценить" и раскритиковать аргументы Конституционного Суда в его решении по жалобе заявителя, а также российское законодательство, не совместимое, по мнению ЕСПЧ, с Конвенцией. Это получило резкую оценку как явно выходящее за рамки компетенции, установленной ЕКПЧ <1>.

--------------------------------

<1> См.: Зорькин В. Предел уступчивости // РГ. 2010. 29 октября; Тузмухамедов Б. Европейский суд защитил многодетного отца-офицера. Поможет ли это развитию российского законодательства и судебной практики? // Независимая газета. 2010. 13 октября.

Постановления ЕСПЧ как пример оценки конкретных понятий или ситуаций. При рассмотрении дел суды порой оценивают те или иные понятия и ситуации с точки зрения права, приводя в качестве аргумента аналогичные оценки, данные ЕСПЧ.

Так, в деле о ликвидации общественной организации Центр "Дианетика" одним из основных был вопрос, является ли деятельность центра образовательной, чтобы затем соотнести ее с требованиями законодательства. Рассматривая кассационную жалобу центра на решение предыдущей судебной инстанции, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ заключила: "Представленное в судебном решении понимание образования соответствует правовой позиции Европейского суда по правам человека, согласно которой образование рассматривается как непрерывный процесс обучения. В подтверждение следует привести решение Суда по делу "Кэмпбелл и Козанс против Соединенного Королевства" (Eur. Court. H.R. Campbell and Cosans v. United Kingdom, Judgment of 25 february 1982. Series A. N. 48)" <1>.

--------------------------------

<1> Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 21 мая 2004 г. N 49-Г04-48 // БВС РФ. 2004. N 11. С. 5.

Использование постановлений ЕСПЧ при толковании судами Конвенции. Часто суды рассматривают постановления ЕСПЧ как авторитетное толкование норм ЕКПЧ и используют их при обосновании своих позиций и решений. Поскольку такое толкование обогащает содержание нормы, можно полагать, что соответствующие части постановлений имеют элементы нормотворчества.

Конституционный Суд РФ неоднократно обращался к толкованию ЕСПЧ п. 1 ст. 6 ЕКПЧ (право на справедливое судебное разбирательство), обозначившему существенный элемент: исполнение решения любого суда является неотъемлемой частью "суда", нарушение права на суд может иметь форму задержки исполнения решения (еще один элемент этой статьи - возможность предварительного участия административных органов в осуществлении юрисдикционной функции); ст. ст. 5 и 6 в вопросах о свободе и личной неприкосновенности душевнобольных и их праве на справедливое судебное разбирательство; ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции о понятии "свое имущество" <1>. Свое толкование п. 1 ст. 8 ЕКПЧ о праве на уважение личной и семейной жизни дал и Верховный Суд РФ <2>.

--------------------------------

<1> См.: Постановления Конституционного Суда РФ от 14 июля 2005 г. N 8-П; от 14 июля 2005 г. N 9-П; от 27 февраля 2009 г. N 4-П; от 13 декабря 2001 г. N 16-П; Определения Конституционного Суда РФ от 3 июля 2008 г. N 734-О-П; от 16 мая 2000 г. N 58-О.

<2> См.: Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда РФ за второй квартал 2008 г.

Правовые позиции. Российские суды отработали практику сопоставления (соотнесения) вырабатываемых ими правовых позиций с позициями ЕСПЧ. Последние помогают восприятию и уяснению смысла положений ЕКПЧ, его корректировке, развитию судебной практики в русле норм Конвенции и деятельности ЕСПЧ, порой даже и исправлению законодательства. В Постановлении от 5 февраля 2007 г. N 2-П Конституционный Суд РФ, как уже указывалось, предписал, что федеральному законодателю надлежит, "принимая во внимание правовые позиции Европейского Суда по правам человека... привести правовое регулирование надзорного производства... в соответствие с признаваемыми Российской Федерацией международно-правовыми стандартами".

На важность правовых позиций периодически обращает внимание Пленум Верховного Суда РФ: в Постановлении общего характера от 10 октября 2003 г. N 5 (п. 12), а также в постановлениях по конкретным категориям дел <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Постановления Верховного Суда РФ от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц"; от 6 февраля 2007 г. N 6 "Об изменении и дополнении некоторых постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по гражданским делам".

Без учета правовых позиций ЕСПЧ буквальное истолкование положений Конвенции может приводить к иным результатам в их применении. В этом контексте отметим, в частности, некоторые его позиции, используемые судами в конкретных делах.

Требования правовой определенности и стабильности не являются абсолютными и не препятствуют возобновлению производства по делу по вновь открывшимся обстоятельствам; государство не может использовать такое правовое регулирование, которое приводило бы к неравенству публично-правовых образований и частных лиц; право на свободу слова по ст. 10 ЕКПЧ необходимо рассматривать в свете права на свободные выборы, они взаимосвязаны; принцип правовой определенности означает, что ни одна из сторон не может требовать пересмотра вступившего в силу постановления только в целях проведения повторного слушания и получения нового постановления; право создавать ассоциацию по ст. 11 ЕКПЧ (хотя в ней упоминаются лишь профсоюзы) есть возможность для граждан создать юридическое лицо, чтобы совместно действовать в сфере своих интересов; право на справедливое судебное разбирательство (ст. 6) предполагает, что обязывающее решение не может быть изменено несудебной властью; образование рассматривается как непрерывный процесс обучения <1>.

--------------------------------

<1> См.: Постановления Конституционного Суда РФ от 11 мая 2005 г. N 5-П; от 14 июля 2005 г. N 8-П; от 14 ноября 2005 г. N 10-П; от 16 июля 2007 г. N 11-П; от 17 марта 2009 г. N 5-П; Определения Конституционного Суда РФ от 12 апреля 2005 г. N 113-О; от 4 апреля 2006 г. N 113-О; Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 16 октября 2007 г. N 31-Г07-8.

Роль прецедентной практики ЕСПЧ. Как уже говорилось, Федеральный закон о ратификации ЕКПЧ и признании обязательной юрисдикции ЕСПЧ фактически открыл дорогу широкому внедрению в российскую правовую систему прецедентной практики Суда. Причем и в этом аспекте российские суды опираются не только на обязательные постановления ЕСПЧ, принятые в отношении России, но и на любые другие, которые могут касаться предмета рассматриваемого дела или соответствующей статьи Конвенции.

Обращение к прецедентам ЕСПЧ, судя по результатам изучения дел, стало повседневным и привычным в деятельности судов <1>. Как и толкование положений Конвенции, правовые позиции и прецеденты в равной мере помогают российским судам в уточнении аргументации по делу, формировании собственной устойчивой практики по сходным или совпадающим вопросам. С формально-юридической точки зрения постановления ЕСПЧ играют субсидирующую роль: суды приводят их для подтверждения и подкрепления своих оценок и выводов ("данная позиция подтверждается практикой ЕСПЧ", "из практики Европейского суда также следует", "такой вывод корреспондирует практике Суда", "такого же подхода придерживается ЕСПЧ" и т.д.). Фактически же они нередко "ведут" суды к обоснованию и принятию собственного решения по рассматриваемому делу.

--------------------------------

<1> В качестве единичных примеров, в частности, см.: Постановления Конституционного Суда РФ от 25 апреля 2001 г. N 6-П; от 24 января 2002 г. N 3-П; от 21 декабря 2005 г. N 13-П; от 20 февраля 2006 г. N 1-П; от 17 января 2008 г. N 1-П; от 27 февраля 2009 г. N 4-П; Определения Конституционного Суда РФ от 4 декабря 2007 г. N 797-О-О; от 3 июля 2008 г. N 734-О-П.

Особая важность учета прецедентных решений ЕСПЧ видится в том, что в них порой не только применяются, но и развиваются положения Конвенции. Так, в деле о проверке конституционности ч. 3 ст. 292 АПК РФ Конституционный Суд РФ обратился к выраженной им ранее правовой позиции: не является безусловным основанием для отказа в принятии жалобы пропуск по уважительным причинам срока, установленного для ее подачи. Для подтверждения обоснованности своей позиции Суд соотнес ее с практикой ЕСПЧ и нашел, что последний также "не считает этот срок предельно допустимым (пресекательным) для защиты нарушенного права, хотя сама Конвенция и не содержит норм о восстановлении пропущенного срока (выделено мной. - С.М.)" <1>.

--------------------------------

<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 17 ноября 2005 г. N 11-П.

В Постановлении от 16 июля 2007 г. N 11-П по делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона "О политических партиях" в связи с жалобой Компартии Суд отметил, что пределы усмотрения законодателя при регулировании создания и деятельности политических партий предопределяются конституционными правами и свободами, в частности правом на объединение, в том числе и в политические партии. Это право является неотъемлемым в смысле ст. 11 ЕКПЧ, хотя она и говорит только о профсоюзах, что многократно подтверждалось прецедентной практикой ЕСПЧ.

Порой постановления ЕСПЧ играют и "отрицательную роль", когда используются в качестве "негодного" средства аргументации. В указанном Постановлении от 21 декабря 2005 г. N 13-П о проверке конституционности Закона об общих принципах организации органов власти субъектов Федерации Конституционный Суд РФ привел для обоснования своей позиции Постановление ЕСПЧ по делу от 1 июля 1997 г. "Gitonas v. Greece" как пример применения ст. 3 Протокола N 1 к ЕКПЧ. Но и в Постановлении, и в статье говорится о выборах только в законодательные органы, тогда как жалоба граждан и, соответственно, предмет дела касаются выборности высших должностных лиц субъектов РФ. Суд же использовал их как аргумент в деле по другому предмету, фактически обосновав с помощью неподходящего аргумента совместимость изменений, внесенных в данный Закон, с Конституцией РФ.

Введение в правоприменительную практику общепризнанных принципов, применяемых ЕСПЧ. Одно из наиболее важных значений постановлений ЕСПЧ заключается в том, что в них содержатся не только толкование положений Конвенции, правовые позиции и прецедентная практика Суда, но и общепризнанные принципы, на которых должно базироваться правосудие.

Показательно, что российские суды апеллируют как к позитивному праву и правовым позициям, так и к принципам. Благодаря этому общие принципы права и общепризнанные принципы МП активно вводятся в правовую систему страны, прежде всего в правоприменительную практику, становятся "привычной" нормативной основой принятия решений наряду с законодательством.

Высший Арбитражный Суд РФ в информационном письме от 20 декабря 1999 г. "Об основных положениях, применяемых Европейским судом по правам человека при защите имущественных прав и права на правосудие" отметил взаимосвязь компетенций национальных судов по разрешению споров и ЕСПЧ по рассмотрению жалоб на нарушение имущественных прав, рекомендовал принять во внимание при осуществлении правосудия, в частности, следующие принципы, из которых исходит ЕСПЧ: баланс частных и публичных интересов, доступ к суду, разрешение спора независимым судом и соблюдение законодательно установленной процедуры, беспристрастность, справедливость судебного разбирательства, разумность его сроков и открытость.

Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 10 октября 2003 г. N 5 дал определение понятия общепризнанных принципов МП. В постановлениях по конкретным вопросам Пленум ориентирует суды на отдельные группы принципов. Так, в Постановлении от 17 марта 2004 г. N 2 "О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации" он обратил внимание судов на обязанность при применении к работнику дисциплинарного взыскания соблюдать признаваемые Россией общие принципы юридической ответственности справедливости, равенства, соразмерности, законности, вины, гуманизма; в Постановлении от 19 июня 2006 г. N 15 "О вопросах, возникающих у судов при рассмотрении гражданских дел, связанных с применением законодательства об авторском праве и смежных правах" - на перечень международных принципов охраны прав авторов, закрепленных в Бернской конвенции по охране литературных и художественных произведений. В Обзоре нормативных актов и судебной практики, касающихся обеспечения прав человека на свободу и личную неприкосновенность <1> Верховный Суд РФ перечислил документы, содержащие общепризнанные принципы и нормы в этой сфере.

--------------------------------

<1> БВС РФ. 2008. N 5.

Конституционный Суд РФ регулярно соотносит свои правовые оценки с принципами, зафиксированными в решениях ЕСПЧ: самостоятельности судебной власти, обеспеченности правосудием прав человека, справедливого правосудия, окончательности и стабильности решений, вступивших в законную силу, правовой определенности и др. <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Постановления Конституционного Суда РФ от 15 января 2002 г. N 1-П; от 17 ноября 2005 г. N 11-П; от 17 января 2008 г. N 1-П; от 27 мая 2008 г. N 8-П; от 27 ноября 2008 г. N 11-П; Определение Конституционного Суда РФ от 12 апреля 2005 г. N 113-О.

Постановления ЕСПЧ как основание для пересмотра судебных актов. Из всех рассмотренных выше форм присутствия решений ЕСПЧ в правовой системе Российской Федерации, их влияния на правоприменительную практику данная форма, очевидно, в наибольшей мере соответствует содержанию Федерального закона о ратификации ЕКПЧ. Признание юрисдикции Суда обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции не только предполагает в случае принятия постановления в отношении России обязанность выплаты компенсации, но и может повлечь изменение законодательства, в судебной же сфере - пересмотр вынесенных решений.

Конституционность ч. 2 ст. 392 ГПК РФ как раз в этом аспекте оспаривали граждане в своих жалобах в Конституционный Суд РФ. В Постановлении от 26 февраля 2010 г. N 4-П Суд пришел именно к такому выводу: с учетом провозглашенного ст. 15 (ч. 4) Конституции РФ приоритета правил международного договора Российской Федерации данная норма ГПК РФ не может рассматриваться как позволяющая суду отказывать в пересмотре его решения, если ЕСПЧ установил нарушение положений Конвенции при рассмотрении конкретного дела.

В Постановлении от 19 марта 2010 г. N 7-П по этим же мотивам Конституционный Суд РФ признал не соответствующей Конституции РФ ч. 2 ст. 397 ГПК РФ.

В УПК РФ и АПК РФ постановления ЕСПЧ рассматриваются как основания для пересмотра судебных решений ввиду новых обстоятельств (соответственно ст. ст. 413 и 311). ГПК РФ такого основания не предусматривает, тем не менее пересмотр вполне допустим по аналогии права - исходя из принципов законодательства (ст. 1) и рассматриваемого конституционного принципа. Иное было бы нелогично и шло вразрез с Конституцией РФ.

Примером подобного влияния постановлений ЕСПЧ могут служить два постановления Президиума Верховного Суда РФ. При рассмотрении уголовных дел он отменил судебные решения: в одном случае - в связи с Постановлением ЕСПЧ от 9 июня 2005 г., в котором признано нарушение ст. 1 Протокола N 1 к ЕКПЧ <1>; в другом - в связи с Постановлением от 13 июля 2006 г., признавшим нарушение п. "d" § 3 и § 1 ст. 6 Конвенции <2>. Причем во втором постановлении вывод Президиума был вынесен в заголовок Постановления (очевидно, для ориентира судам при рассмотрении последующих подобных ситуаций).

--------------------------------

<1> См.: Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 10 мая 2006 г. N 203п06прк.

<2> См.: Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 29 августа 2007 г. N 290-П07.