§ 2. Самоисполнимые и несамоисполнимые нормы

международного права

Разработка вопроса в доктрине

Непосредственно действовать могут только самоисполнимые нормы, неслучайно их называют еще и "нормами прямого действия". В принципе это устоявшееся положение как в зарубежной, так и в отечественной литературе. Р.А. Мюллерсон определяет их как нормы, которые могут быть применимы к субъектам внутреннего права национальными судами в странах, где МП (договоры, обычаи либо то и другое) действует непосредственно. И, ссылаясь на зарубежные источники, он отмечает, что проблема самоисполнимости достаточно запутана, количество написанного составляет порядка сотни страниц перечня книг и статей <1>.

--------------------------------

<1> См.: Mullerson R.A. Ordering Anarchy. P. 194 - 195.

В отечественной теории о качестве "самоисполнимости" говорят уже давно (Н.В. Миронов, И.И. Лукашук, Э.М. Аметистов, М.Л. Энтин и др.), хотя не всегда при этом имеют в виду одно и то же. У отдельных авторов самоисполнимые нормы - лишь те, которые направлены на регулирование только межгосударственных отношений, "т.е. относятся к государству в целом и не требуют возложения конкретных обязанностей на отдельные ведомства (например, общеполитический договор о принципах отношений с другой страной)" <1>. Порой также пишут о самоисполнимых договорах (в целом), хотя вряд ли можно найти договор, состоящий только из самоисполнимых норм. Видимо, более целесообразно говорить о тех или иных нормах, обладающих данным качеством.

--------------------------------

<1> Миронов Н.В. Заключение, исполнение и денонсация международных договоров в СССР (новое законодательство и некоторые проблемы теории договоров) // СЕМП. 1978. М., 1980. С. 33.

После принятия Конституции РФ, закрепившей нормы МП в качестве составной части российской правовой системы и поднявшей известную норму о приоритете договоров на конституционный уровень, вопрос не был снят. Более того, потребность формального закрепления признаков самоисполнимых норм возросла. И тезис о том, что в силу ч. 4 ст. 15 Конституции РФ нормы МП могут непосредственно применяться на всей территории России, в том числе и судами, и что "суды будут применять любую (так в тексте. - С.М.) новую международно-правовую норму, которая будет признана Россией в качестве обязательной, поскольку она войдет в систему российского национального права на основе части четвертой статьи 15 Конституции автоматически" <1> (если автор имел в виду именно такой смысл), представляется неточным. Во-первых, потому, что нормы МП являются частью не права, а правовой системы, которая значительно шире, во-вторых, потому, что не все они готовы к применению. Многие нормы несамоисполнимы, действуют в правовой системе Российской Федерации опосредованно - через правотворчество, через содержание законодательства.

--------------------------------

<1> Тиунов О.И. О применении Конституционным Судом Российской Федерации норм международного права. С. 34.

Проблема само- и несамоисполнимости продолжает оставаться объектом внимания <1>. Спектр обсуждений достаточно широк: самоисполнимость отдельных норм и договоров в целом, критерии и даже алгоритм самоисполнимости, применение несамоисполнимых договоров, отражение проблемы в судебной практике.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Учебник "Международное право и правовая система Российской Федерации. Общая часть: Курс лекций" (Зимненко Б.Л.) включен в информационный банк отдельным материалом - "Статут", "РАП", 2010.

<1> См., например: Brownlie I. Op. cit. P. 48 - 49; Осминин Б.И. "Самоисполнимость" - условие непосредственного применения международных договоров Российской Федерации // Юрист-международник. 2005. N 2. С. 3 - 11; Барбук А.В. Проблема определения самоисполнимости международных договоров // МЖМП. 2005. N 4. С. 213 - 233; Ображиев К.В. Применение судами несамоисполнимых международных договоров // Российское правосудие. 2008. N 6. С. 29 - 32; Зимненко Б.Л. Международное право и правовая система Российской Федерации. С. 186 - 206.

Законодательство и его комментарии

Несмотря на сравнительно давнюю разработку вопроса о самоисполнимых нормах в теории, он не получал адекватного отражения в законодательстве, в то время как потребность существовала: многие отрасли законодательства содержали отсылки к МП, следовательно, предполагалось использование и применение его норм в конкретных ситуациях. И субъекты национального права, прежде всего суды, обязанные применять нормы МП, вправе были рассчитывать на то, чтобы знать, все ли нормы применимы, а если не все, то какие.

Конституция РФ, допуская действие и реализацию норм МП уже не в рамках отдельных отраслей, а в правовой системе в целом, не дает каких-либо ориентиров для ответа на вопрос о самоисполнимых нормах. В законодательстве первые указания о самоисполнимых нормах появились совсем недавно, но не получили широкого распространения. В 1994 г. в ГК РФ, Водный кодекс РФ, Лесной кодекс РФ, затем в Федеральные законы о международных договорах, о геодезии и картографии, о валютном регулировании и валютном контроле была включена формула в принципе одинакового смысла: международные договоры Российской Федерации применяются к соответствующим отношениям субъектов внутреннего права непосредственно, за исключением случаев, когда для применения договора требуется принятие внутригосударственного правового акта. Федеральные законы об охране окружающей среды и о техническом регулировании применительно к подобным "случаям" уточняют: применяется международный договор и принятый на его основе внутригосударственный акт.

Так или иначе, сам по себе факт знаменательный. Вместе с тем с позиций реального механизма действия норм МП формула небезупречна. Принятие, например, внутригосударственных актов о порядке выполнения тех или иных договоров отнюдь не препятствует непосредственному действию и применению последних. И как суду (или другому органу), чтобы решить вопрос о возможности применения договора, узнать, необходимо или нет издание к нему акта <1>? Вообще данная формула содержит скорее не признак самоисполнимости, а общую итоговую характеристику нормы, обладающей необходимыми признаками для прямого действия. Отсюда вновь очевидна потребность установления и нормативного закрепления таких признаков.

--------------------------------

<1> См.: Игнатенко Г.В., Марочкин С.Ю., Суворова В.Я. Указ. соч. С. 19 - 20.

Поскольку нормы о качестве самоисполнимости норм МП нечасто включаются в кодексы и законы, трудно ожидать и соответствующих положений от научно-практических комментариев к ним. И, видимо, закономерно, что многие комментарии "обходят" молчанием данный вопрос. В других комментариях вопрос о самоисполнимости, как и вопросы о месте и роли норм и источников МП в правовой системе страны, об иерархии норм МП и внутреннего права (см. гл. 1), как правило, также не получают должного теоретического освещения. Редкое исключение - когда статью об МП комментирует юрист-международник <1>. В иных изданиях авторы ограничиваются простым повторением (воспроизведением) законодательных положений о международных договорах, не требующих для применения издания внутригосударственных актов <2>. При этом не добавляют ни слова в разъяснение, в определение признаков применимых (самоисполнимых) норм.

--------------------------------

<1> См., например: Конституция Российской Федерации: Научно-практический комментарий / Под ред. Б.Н. Топорнина. С. 162 - 163 (автор комментария к ч. 4 ст. 15 - Г.М. Даниленко).

<2> См., например: Борисов А.Б. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации; Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. М.С. Шакарян. С. 11.

Наконец, из конституционного положения о нормах МП и международных договорах как составной части правовой системы Российской Федерации отдельными авторами делается интересный вывод: оно якобы означает, что нормы МП "следует рассматривать как нормы прямого действия, которые должны применяться всеми государственными органами, включая суды" <1>. Кроме того, все нормы и договоры объявляются самоисполнимыми. Но правовая система включает ряд блоков, и "правоприменительный" - только один из них (см. § 2 гл. 1). Отсюда приведенный вывод логически не соответствует по объему исходному положению. Многие же нормы МП и даже договоры в целом носят слишком общий характер и непригодны к непосредственному действию.

--------------------------------

<1> Комментарий к Трудовому кодексу Российской Федерации / Под ред. Ю.П. Орловского. С. 21; см. также: Комментарий к Постановлению Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 1995 г. N 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" // Комментарии к постановлениям Пленума Верховного Суда Российской Федерации по гражданским делам / Под ред. В.М. Жуйкова. М., 1999. С. 49; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации / Под ред. О.Н. Садикова; Борисов А.Б. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. С. 13.

Отражение вопроса в судебной практике

Хотя данный вопрос довольно давно обозначен в теории и получает закрепление и развитие в законодательстве, он долго осваивался практикой, не рассматривался как важный и необходимый. Г.М. Даниленко, например, отмечает, что Конституционный Суд РФ не проводил никаких различий между само- и несамоисполняющимися договорами <1>. В деле о проверке конституционности ст. 33 КЗоТ РСФСР Суд установил противоречие данной статьи ряду "международно-правовых актов о правах человека", назвав при этом резолюции-рекомендации международных организаций, статьи Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах 1966 г. и Конвенции N 111 МОТ, которые адресованы государствам и неприменимы к конкретным отношениям.

--------------------------------

<1> См.: Даниленко Г.М. Применение международного права во внутренней правовой системе России: практика Конституционного Суда. С. 119 - 122.

Решения и других судов, как правило, не свидетельствовали о том, что при применении норм МП возникал вопрос об их самоисполнимости.

В уже неоднократно упоминавшемся Постановлении от 31 октября 1995 г. N 8 Пленум Верховного Суда РФ, по-видимому, впервые предпринял попытку дать некие ориентиры судам общей юрисдикции. Он обратил внимание судов на п. 3 ст. 5 Закона "О международных договорах Российской Федерации" о непосредственном действии договоров, не требующих издания внутригосударственных актов для их применения, но добавил уже от себя, что в иных случаях наряду с договором следует применять и соответствующий внутригосударственный правовой акт, принятый для осуществления положений договора (п. 5 Постановления). Однако при этом остался невыясненным вопрос, какие договоры "не требуют издания соответствующих актов" и что делать судам для его выяснения и корректного применения договора.

Более развернутые и конкретные рекомендации дает Пленум в специальном Постановлении от 10 октября 2003 г. N 5, целиком посвященном вопросам применения МП. Заметим попутно, что как и в ряде предыдущих вопросов, Постановление, очевидно, опирается на предшествующие разработки отечественной доктрины по общей проблеме действия МП в правовой системе Российской Федерации.

В вопросе о самоисполнимости Пленум использовал подход "от противного": изложения признаков невозможности непосредственного применения. К ним он отнес "в частности, содержащиеся в договоре указания на обязательства государств-участников по внесению изменений во внутреннее законодательство этих государств". И далее воспроизвел уже известную формулировку, что при рассмотрении гражданских, уголовных или административных дел непосредственно применяется международный договор, положения которого не требуют издания внутригосударственных актов, добавив: "...и способны порождать права и обязанности для субъектов национального права".

Однако, несмотря на значительное прояснение вопроса, Постановление не дает исчерпывающего ответа на него, системного и полного изложения признаков самоисполнимости.

Судебная практика по конкретным делам тем не менее вносит свой вклад в определение признаков самоисполнимости.

Один из признаков, обозначенный в судебных делах, - адресованность норм МП физическим, юридическим лицам или органам, распространение их действия на конкретные правоотношения. Так, в деле о признании недействующими положений Закона Нижегородской области "О пенсии за выслугу лет лицам, замещавшим государственные должности Нижегородской области" <1> предметом рассмотрения, в частности, была возможность применения Соглашения о гарантиях прав граждан государств - участников СНГ в области пенсионного обеспечения от 13 марта 1992 г. Анализируя его, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ отметила, что обязательства по нему адресованы государствам-участникам, не распространяются на оспариваемые правоотношения, из них непосредственно не вытекает ответственность субъектов РФ по пенсионному обеспечению лиц, замещавших государственные должности.

--------------------------------

<1> См.: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 22 февраля 2006 г. N 9-Г05-24.

Сходная мотивация звучала в деле по заявлению предприятия из Республики Белоруссия о признании недействующим п. 13.3 Инструкции о совершении таможенных операций при внутреннем и международном таможенном транзите товаров, утвержденной Приказом ГТК России от 8 сентября 2003 г. N 973, рассмотренном Высшим Арбитражным Судом РФ <1>. Представитель Минэкономразвития России возражал против удовлетворения заявления, отметив, в частности, что Соглашение стран СНГ от 20 марта 1992 г. "О порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности" не предусматривает права иностранного предприятия оспаривать нормативный правовой акт федерального органа исполнительной власти Российской Федерации. Из материалов опубликованного решения не ясно, оценивал ли Суд данный аргумент. Тем не менее он отказал в удовлетворении требования предприятия на основе совместного применения названного Соглашения и АПК РФ.

--------------------------------

<1> См.: решение Высшего Арбитражного Суда РФ от 2 марта 2006 г. N 16679/05.

Еще один признак, получивший освещение в судебной деятельности, - норма МП должна предусматривать конкретные права и (или) обязанности субъектов. В деле по заявлению о признании незаконным требования таможни об уплате ввозной пошлины оценивалась обоснованность применения Протокола к Соглашению между Правительствами Российской Федерации и Республики Молдова о свободной торговле от 9 февраля 1993 г., послужившего основанием для начисления таможенных платежей. Дело было рассмотрено в судах первой, апелляционной инстанций, ФАС Центрального округа.

Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ в Постановлении от 21 декабря 2004 г. N 9366/04 о пересмотре в порядке надзора судебных актов данных судов отметил: "Для того чтобы международный договор мог создавать правовые последствия для физических и юридических лиц, на деятельность которых он распространяет действие, в соответствии со статьей 5 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации" необходимо принятие соответствующих правовых актов... Протокол от 29 мая 2001 г. предусматривает лишь возможность введения изъятий, однако непосредственно их не устанавливает. Поэтому факт официальной его публикации не может свидетельствовать о доведении до всеобщего сведения информации о введении российской стороной изъятий из режима свободной торговли" <1>.

--------------------------------

<1> ВВАС РФ. 2005. N 5.

В судебных делах встречается обращение к такому признаку самоисполнимости, который можно назвать необходимость выполнения условий, предусмотренных в договоре, для применения его норм. Верховный Суд РФ прибег к данному условию в решении по жалобе Г. о признании недействительными абз. 4 п. 4 и п. 5 указания ГТК России от 28 ноября 1996 г. N 01-14/1310 "О таможенном оформлении товаров". Данное дело интересно, помимо прочего, еще и тем, что сама заявительница в обоснование недействительности данных положений сослалась на их несоответствие международным договорам, в частности Соглашению о Таможенном союзе между Российской Федерацией и Республикой Беларусь 1995 г. Проанализировав содержание Соглашения, Суд пришел к следующему заключению.

В соответствии с п. 4 ст. 4 Соглашения договаривающиеся стороны должны были согласовать порядок взаимного зачисления таможенных пошлин, налогов и сборов, имеющих эквивалентное значение, чего к моменту рассмотрения данного дела сделано не было. "В этой связи применение пункта 1 статьи 4 данного Соглашения, по мнению суда, не может осуществляться по принципу прямого его действия, без учета других норм этого Соглашения, на чем фактически ошибочно настаивает заявительница" <1>.

--------------------------------

<1> Решение Верховного Суда РФ от 7 декабря 2000 г. N ГКПИ99-881 // СПС "КонсультантПлюс".

Порой встречаются весьма сомнительные судебные решения, в которых странно используются концепция "прямого действия" и конституционное положение о международных договорах как составной части правовой системы Российской Федерации.

Так, Сочинский гарнизонный военный суд 18 января 2002 г. удовлетворил заявление военнослужащего Б. по зачету ему периода военной службы на территории Абхазии на льготных условиях в выслугу лет. Северо-Кавказский окружной военный суд оставил решение без изменения, указав следующее. Территория Абхазии была определена как зона вооруженного грузино-абхазского конфликта 3 сентября 1992 г. итоговым документом московской встречи глав государств России и Грузии после установления дипломатических отношений между этими государствами. Поскольку в соответствии с Конституцией РФ международные договоры Российской Федерации являются составной частью правовой системы России, издания дополнительного правового акта об отнесении территории Абхазии к зоне грузино-абхазского вооруженного конфликта не требуется <1>.

--------------------------------

<1> См.: Обзор судебной практики рассмотрения дел, связанных с предоставлением дополнительных льгот и компенсаций военнослужащим и приравненным к ним лицам, выполняющим задачи в условиях чрезвычайного положения, при вооруженных конфликтах, участникам боевых действий и контртеррористических операций // СПС "КонсультантПлюс".

Возражения вызывают, во-первых, объявление судом документа, содержащего политические договоренности, международным договором и в связи с этим применение конституционной нормы (ч. 4 ст. 15) о правовых актах (договорах) к неправовому документу. Во-вторых, построение логически неверной цепочки: если договоры есть составная часть правовой системы страны, то издания дополнительных правовых актов не требуется. Вопреки логике представляются как идентичные не равные по объему понятия: все международные договоры Российской Федерации являются частью ее правовой системы, но не все имеют прямое действие (т.е. не требуют издания актов для их исполнения). На это, напомним, четко указывает ст. 5 Закона "О международных договорах Российской Федерации".

Вместе с тем данное судебное решение еще раз напоминает о различных формах действия и реализации норм МП (см. § 1 настоящей главы). Действие (как и прямое действие) не обязательно означает самоисполнимость, т.е. применимость к конкретным ситуациям и правоотношениям. Договор и его нормы могут служить правовой формой установления (фиксации) определенного положения, статуса (как в данном случае - территориального режима). И суды могут ссылаться на положения договоров как на доказательство факта и (или) status quo.

Признаки самоисполнимых норм,

вытекающие из международных договоров

Такие ориентиры (признаки) нередко содержат и договоры. Установлению признаков самоисполнимых норм помогает также метод "от противного" (см. выше) - через характеристику рецепции (непрямого действия норм МП). Нередко в договорах подчеркивается, что их положения могут быть реализованы только через законодательство государств-участников.

Д. Анцилотти, характеризуя рецепцию, отмечает, что она: а) изменяет формальную силу нормы МП, последняя становится частью внутреннего права; б) изменяет дестинаторов (исполнителей) нормы; в) изменяет в большей или меньшей степени ее содержание <1>.

--------------------------------

<1> См.: Анцилотти Д. Указ. соч. С. 75.

Содержание договоров позволяет выявить следующие наиболее значимые признаки исполнимых норм МП: общее указание в договоре, что его нормы применимы к отношениям в сфере национального права; адресованность нормы юридическим, физическим лицам или органам; детальность (ясный и определенный характер) нормы.

Общее указание в договоре о применимости его норм к отношениям в сфере национального права. Вряд ли хотя бы один договор содержит лишь самоисполнимые нормы. В каждом есть не только "ведущие", регулятивные, но и "сопровождающие", вспомогательные нормы: о целях и задачах договора, содержании употребляемых терминов, процедурах, юрисдикции, вступлении в силу, об оговорках, о прекращении и т.д. И тем не менее общее указание в договоре может служить верным ориентиром в том, что его нормы нацелены на непосредственное применение. Данное положение находит в принципе однозначное толкование в литературе.

К. Холлоуэй, например, пишет, что, когда в формулировке договора ясно выражено, что договор будет действовать в сфере национального права без какого-либо содействия со стороны правительства, такой договор является самоисполнимым <1>.

--------------------------------

<1> См.: Holloway K. Modern Trends in Treaty Law. L., 1967. P. 306.

Скажем, в первых статьях серии двусторонних договоров о правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам закрепляется, что их положения относятся к физическим и юридическим лицам, что учреждения юстиции оказывают друг другу правовую помощь в соответствии с договором; в конвенциях об избежании двойного налогообложения - что они применяются к лицам, которые с точки зрения налогообложения рассматриваются как имеющие постоянное местопребывание в одном или обоих договаривающихся государствах. Соглашение между Правительством РФ и Правительством Литовской Республики о пенсионном обеспечении "регулирует пенсионное обеспечение лиц, постоянно проживающих на территории государства одной Стороны и переселяющихся на постоянное место жительства на территорию государства другой Стороны". По Соглашению о международном железнодорожном грузовом сообщении (СМГС) "перевозка грузов между странами... производится на условиях, установленных настоящим Соглашением". Конвенция СНГ о международных автомобильных перевозках пассажиров и багажа 1997 г. оговаривает, что она распространяется на перевозчиков сторон и имеет для них обязательную силу.

Другие договоры явно ориентированы на иной путь, о чем свидетельствуют их начальные положения: государства обязуются проводить "национальную политику", содействовать уважению прав и обеспечивать их путем национальных мероприятий или принятием законодательных мер, выполнять обязательства в пределах имеющихся ресурсов, стремиться к выполнению задач, развивать сотрудничество и т.д. Нередко встречаются и прямые отсылки к национальному законодательству участников договора. Очевидно, что во всех подобных случаях договор в целом или его соответствующие нормы рассчитаны на не прямое регулирование правоотношений, а на "проведение" через законодательство, организационные, административные и другие процедуры.

Так, Лимбургские принципы применения Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах, которые являются его авторитетным доктринальным толкованием <1>, в разъяснение ст. 2 Пакта подчеркивают: все государства-участники обязаны начать немедленно принимать меры в направлении полной реализации прав. На национальном уровне государства будут использовать все надлежащие способы, включая законодательные, административные, судебные, экономические, социальные, и меры в области образования (п. п. 16, 17). Конвенция об уголовной ответственности за коррупцию, заключенная в рамках Совета Европы, содержит прямые обязательства государств-членов ("каждая Сторона принимает такие законодательные и иные меры...") <2>.

--------------------------------

<1> См.: Лимбургские принципы применения Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах / Пер. и послесл. Л.Н. Шестакова // Вестник Московского ун-та. Серия 11. Право. 1996. N 2. С. 76 - 92.

<2> БМД. 2009. N 9.

Адресованность нормы физическим, юридическим лицам или конкретным видам органов. Это может вытекать непосредственно из содержания самой нормы или из ее смысла. В договорах о правовой помощи, например, в статьях о порядке ее оказания не всегда оговаривается адресат, но ясно, что это органы юстиции, которые упоминаются в первых статьях договоров. В конвенциях об избежании двойного налогообложения основные адресаты (компетентные органы и лица) называются, как правило, в первых статьях, посвященных употреблению терминов. Из смысла же основных статей, касающихся тех или иных видов доходов, вытекает, что они могут реализовываться и компетентными финансовыми органами, и лицами в порядке защиты своих прав.

Отдельные нормы Договора между Российской Федерацией и Киргизской Республикой о правовом статусе граждан, постоянно проживающих на территории другой договаривающейся стороны <1>, непосредственно адресованы конкретным лицам: "Документы (об образовании) дают право гражданину одной Стороны, постоянно проживающему на территории другой Стороны, поступать в учебные заведения, расположенные на территории обеих Сторон, и действительны при приеме на работу по указанной в документах специальности" (п. 2 ст. 6; см. также ст. ст. 3, 4 об общих правах и обязанностях граждан и др.).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2001. N 9. Ст. 786.

В той же мере можно привести в качестве примера и положения Будапештской конвенции о договоре перевозки грузов по внутренним водным путям 2001 г., Конвенции о международных автомобильных перевозках пассажиров и багажа 1997 г.

Детальность (ясный и определенный характер) нормы. Самоисполнимые нормы МП способны непосредственно регулировать отношения и определять поведение субъектов внутреннего права (лиц, органов, организаций и др.). Это означает, что они содержат указание на конкретные права и обязанности. Из чего, в свою очередь, вытекает возможность субъектам использовать права или выполнять обязанности, а судам - разрешать дела, или способность норм служить основой для индивидуальных правоприменительных актов. Так, упоминавшееся Соглашение между Правительством РФ и Правительством Литовской Республики о пенсионном обеспечении устанавливает конкретные виды стажа, учитываемые при назначении пенсий, порядок исчисления их размера, условия выплаты и т.д.

Данный признак самоисполнимых норм недвусмысленно обозначен Судом ЕС применительно к праву Европейского союза. Обобщая практику 27 стран, его отмечает К. Экономидес <1>.

--------------------------------

<1> См.: Экономидес К. Указ. соч. С. 6. См. также: Энтин М.Л. Суд Европейских Сообществ. Правовые формы обеспечения западноевропейской интеграции. М., 1987. С. 84; Аметистов Э.М. Современные тенденции развития права Европейских Сообществ // СГП. 1985. N 7. С. 87 - 96; Lipstein K. The Law of European Economic Community. L., 1974. P. 28 - 29.

Говоря о признаке точности и конкретности, и судебные органы (в частности, Суд ЕС), и авторы, пишущие на эту тему, закономерно имеют в виду прежде всего основные, регулятивные нормы договоров, поскольку в них заложены права и обязанности. Так, Конвенция о международных автомобильных перевозках пассажиров и багажа сопровождается приложением, в котором содержатся утвержденные договаривающимися сторонами Правила перевозок, распространяющиеся на пассажиров и перевозчиков.

Тем не менее нельзя обойти вниманием и нормы, которые условно можно назвать "техническими". Они служат как бы подспорьем, дополнением к основным нормам, но также определяют поведение субъектов, и степень точности достигает в них максимального уровня. Назовем, к примеру, нормы регламентов ИКАО, соглашений по вопросам таможенного оформления грузов, положения Всемирной почтовой конвенции, касающиеся габаритов и веса почтовых отправлений, соглашений об автомобильном и железнодорожном сообщении относительно перевозимых грузов, договоров об ограничении конкретных видов вооружений в части установления количества, типов и других характеристик сокращаемых или уничтожаемых вооружений и др.

Дополнительным признаком, подтверждающим самоисполнимость нормы, представляется наличие в МП или во внутреннем праве сопровождающего ее механизма реализации. Дополнительным потому, что вряд ли в таком механизме (порядке, процедуре реализации) нуждаются все нормы. Значительная часть норм, скажем - договоров о правовой помощи посвящена определению подсудности и применимого права в вопросах дееспособности, правоотношений супругов, родителей и детей, усыновления, опеки и попечительства, сделок, наследования. Такие нормы действуют в форме простого исполнения (соблюдения) заинтересованными лицами или судом, рассматривающим дело, и не требуют установления для этого специальной процедуры. В равной мере это и нормы об определении гражданства в соглашениях о регулировании вопросов двойного гражданства, о видах доходов, подлежащих или не подлежащих двойному налогообложению в соответствующих конвенциях, и др.

Но другие нормы подразумевают необходимость механизма их исполнения, например порядка назначения пенсий, исполнения ходатайств о принудительном исполнении иностранных судебных решений, освобождения от двойного налогообложения и т.д. Сказанное не означает, что данные нормы не могут быть самоисполнимыми. Как и первые, они действуют непосредственно, своей собственной силой регулируют поведение субъектов, но совместно с процедурными нормами МП или внутреннего права. Это может служить примером высказанного выше положения, что механизм реализации многих норм МП "смещен" из международной сферы во внутригосударственную <1>.

--------------------------------

<1> См.: Марочкин С.Ю. Проблема эффективности норм международного права. С. 124.