3. 14. Проблемные вопросы онтологии

Или что делать, если мир не задан. – Об онтологии культурных качеств и о границах онтологической укоренённости человека М. Мамардашвили в его лекции: «Проблема мира». – См. «Лекции для аспирантов».

Философия – это не просто ходы – движение мысли, проделанное отдельными философами, а такие ходы мысли, которые легли в основание целых культур и определяли устои человеческого существования на протяжении нескольких столетий. В этом смысле «Этика» Спинозы – есть выражение глубинных пластов целой культуры, в которой была выполнена некая сумма преданных человеческих требований к миру. Это необходимо потому, что законы мира должны быть таковы, чтобы в нём могло появиться существо, способное понимать эти законы. Это преданное требование и определяет онтологию человека, благодаря которой появляется эмпирический человек – случайное конечное существо. Но онтологический взгляд на человека пытается разрешить этот парадокс на основе изобретаемой конструкции, с помощью которой мы мыслим, учитывая человеческое бытие и, не будучи связанным, с его случайностью и конечностью. В принципе любое высказывание о бытии и мире, в которых видны законы мира, требует отвлечения от случайного, конечного, и конкретного. Любое высказывание предполагает, что есть вещь и есть идея вещи (образ) в нашей голове. И поэтому возможно понимание мира, скажем, окружности, которая нарисована на доске, и её идеального аналога, поскольку они из одного источника. Вещь, которую я вижу, и то, как я её вижу, имеет один источник – деятельность, которая породила её. Ведь, когда мы рисуем окружность, то она неминуемо предстаёт как эмпирическое выполнение понятия окружность, её идеального образа. Окружность вне нас, но наше участие в божественном предельном абсолютном интеллекте, или наша онтологическая укорененность в законах мира связывают при этом и образ вещь, и сопутствующую этому онтологию.

Кстати эти термины «Божественный интеллект» и «онтология» имеют теологическое происхождение, и несут на себе следы происхождения, например, в виде набожного образа мышления. Ибо что такое онтология? Онтология – это учение об онтосе. А онтос? – Это божественная протоплазма, свет, эфир божественной жизни – в отличие от эмпирии. Такие сцепления исторических терминов и сами эти слова не случайны. Они появились от потребности разобраться в нас самих и в наших возможностях. Что мы можем и чего не можем.

Дело в том, что в рамках онтологической укоренённости человека есть только ассоциативные возможности нашего опыта и нашей психологии. И возможность нашего суждения о вещах основана исключительно через «чистое сознание», как на определённом онтологическом основании, или на сверхмощном интеллекте, внутри которого «самовольных чертенят» нет. Именно такой смысл имеет гипотеза Декарта об отсутствии злого демона в машине мышления. Т.е. сначала строим конструкцию, затем решаем онтологическую проблему: есть или нет злой демон. Эйнштейн сформулировал фактически ту же мысль так: – Бог хитёр, но не коварен и не играет в кости. Этим Эйнштейн хотел сказать, что без допущения в мире гармонии и некоторой упорядоченности познание невозможно. Так вот эта простая фраза Эйнштейна порождена структурой целостного мышления, которое называют классическим.

На самом деле эволюция философии (появление новых философий, теорий, идей, опровержение старых) происходит тогда, когда что-то реально нарушается в этом завоёванном блаженстве, в этой онтологической укоренённости человека. Об этом свидетельствует, в частности, развитие в XX веке идей физической неопределённости, и дополнительности, статистических и математических методов исследования, чудовищное усиление символической стороны, появление всё большего числа понятий, которым нельзя придать наглядного физического значения. Нельзя наглядно соединить волну и частицу, а непрерывность позволяет это делать. И кто решает проблемы кризиса в физике – философия, возвращаясь к основаниям нашей возможности высказываться о нём.

Возникает тройственная структура, или связь. Некий сверхмощный источник познания, вещи, которые мы видим, и идеи, через которые мы их видим. – Это и есть основная структура классической философии, которая содержала в себе некую картину предданного готового мира законов и смыслов. В этом мире мы и оказываемся, этот мир понимаем и познаем.

Однако, предпосылка XX века о том, что существует мир готовых законов, смыслов и сущностей должна быть пересмотрена, ибо весь психоанализ с точки зрения готовых смыслов – бред, одни заблуждения. На самом деле любую психическую работу мы можем лучше понять, предполагая, что само её движение во времени и есть устанавливающийся смысл. Джон Уиллер: «Самое трудное в современном мышлении – это привыкнуть рассматривать мир не как готовый, преданный для понимания». Современная физика, которая связала законы с позицией и участием самого наблюдателя, преподносит нам именно этот урок, требуя рассматривать и то, что говорится о мире, и то, о чём говорят. Допущение же, что есть готовый завершённый мир законов и смыслов (Идея Бога) предполагает абсолютную завершённость, когда всё как бы решено, пройдено. Но в бесконечности. А поскольку человек конечен он лишь часть целого, он и должен проходить уже пройденное, тогда есть гарантия правильного пути. Однако это предположение оказывается не обязательным. Можно и нужно научиться жить в мире не готовых смыслов, а в таком мире, где смыслы рождаются по ходу дела. И в истории обнаруживается то же самое. Её полезно рассматривать как время в поисках своего смысла, а не как созревание готового какого-то существа. Смысл устанавливается после истории, а не развёртывается во времени. Можно это приложить и к литературным экспериментам XX века. Продуктивная почва здесь та же самая. И связующие невидимые культурные нити внешне разных вещей здесь те же самые. Появление новых понятий и здесь не является тем, что может быть решено раз навсегда, поскольку речь не о конкретной проблеме, а о том, в чем человек участвует. Новые понятия и концепции появляются из потребностей человека, из ситуаций, которые вновь требуют нестандартных решений, рождая современную ситуацию.

Разговор о законах в философии это всегда разговор о наших возможностях. В своё время было необходимо связать мир. И его связали на определённых условиях, задав тройственную структуру. А мы должны связать свой мир, потому что он распался. А в основание можно положить очень полезную мысль о том, что нельзя мир думать как готовый или как якобы заслуженный нами, поскольку в нем есть случайность. «Если отталкиваться от неопределённости мира, – говорил физик Сингх, – то Богу необходимо каждое мгновение умирать и рождаться заново. Поэтому не случайно Хайдеггер укрепляет зашатавшийся мир категорией «Ungrund» – некое глубинное основание, из которого выходят сами Боги. Ибо в XX веке становится ясно, что нет никаких заданных законов, а это человек, знающий об этом, вырабатывает законы и добывает истины, становясь условием незаданного мира.

Оказывается, не обязательно мир должен быть задан (он и не задан), а законополагающая деятельность в мире есть. Когда все проблемы – скажем, проблема отличия эмпирического человека от онтологического взгляда на него – остаются. Например, Бог у Спинозы (ученик Декарта в смысле понимания) это не просто природа, а природа, которая содержит в себе человека, включённого через чистое сознание. Так начинается катавасия разбора того, как человек включен в мир.

Какие законы ему нужны, чтобы не выпасть из этого мира. Основания истины всегда сложны. Умение мыслить сложно означает способность человека держать в голове две, исключающие друг друга абстракции: условность того, что говоришь, и тот прямой смысл, к которому эта условность приведёт (а смысл приведёт). Платон в своё время назвал это диалектикой. Диалектическими называются такие явления, которые существуют, не будучи поставленными, в причинную или дедуктивную цепь. Диалектика была открыта как странное – я условно выражусь, – энергетическое явление, в том смысле, что нужно создать какое-то напряжение, и потом, не вытекая прямо из него, что-то возникает. Сократ назвал это «маевтикой» – искусством рождения, имея в виду, «случайность» вспышки сознания, – мысли. Значит искусство диалектики очевидно в том, чтобы задать такие противоречия, т.е. напряжение противоположно направленных сил, чтобы в середине воронки возникло понимание, или бытие, существование. Вот это и есть проблема диалектики в философии. Всё остальное – отклонения. Ибо всякое знание, которое не ново, не есть знание, а есть культура, поскольку только новое знание выступает как бытие, существование.

То есть диалектика – это то, что индуцируется диалогом, что не выводимо ни из чего, что и означало скачок. Например, образ Гераклитова лука. Почему стрела летит? – От того, что разно направлены напряжения концов лука. Т.е. лук для Гераклита был и символом некой гармонии, сопряжения чего-то в одно, хотя действуют разнонаправленные силы. Но именно их напряжение является условием возникновения чего-то позитивного, какого-то реального события, явления, состояния. В случае диалога возникает состояние понимания. И понять за «другого», нельзя, как и быть за «другого» нельзя. И если от «быть» или «не быть» зависит «знать» или «не знать», понимать или не понимать, то без усилия, не двигаясь с места нельзя проникнуть в мир бытия. Ибо только в движении возникает существование.

Все простое, отлившееся в какую-то прекрасную форму, держится на сложности структуры напряжения, например, совесть – на понимании, что такое совесть.

В культуре, искусстве (модернизм), психологии (психоанализ) очень много неграмотности. Невозможно сегодня в культуре создать образ XX века, не сказав ни слова об онтологии, о сугубо теоретических вещах, определяющих духовный мир человека, не получится. Получится лишь схема преступлений, сплошное искажение. Мир похож на наше движение в нём, когда мы вдруг начинаем познавать, и то, что мы познаём, устанавливается по мере нашего познавания.

Декарт участвовал в образовании онтологической связки укоренённости человека в мире в её классическом варианте, который в наиболее чистом виде представлен был Спинозой. Да и сам Декарт настаивал на том, что не существует предсуществующих истин. Разве Бог создаёт вещи, сообразуясь с законами? Тогда и Бог ограничен в своей мощи. Значит, есть некая полнота, которая противоречит Богу, а именно полнота проявления человеческой воли. А истина потом, после того, как что-то предпринято. Это корень его позиции. Он жил в Голландии, где человеческое общество для него было равнозначно географическому пейзажу. Когда не нужно понимать язык, поскольку люди вокруг него напоминали ему щебечущих птиц, оставаясь для него элементами географического пейзажа.

Тема: IV. ФИЛОСОФСКОЕ УЧЕНИЕ ОБ ОБЩЕСТВЕ