11. Сократические школы античной философии.

сократических школ, к которым относятся: мегарская, киническая и киренская (иногда выделяется еще и элидо-эритрейская). Представители и, прежде всего, основатели этих школ входили в число слушателей Сократа. Они были не обременены аристотелевской страстью к теоретизму и аристотелевской способностью к нему. Тенденцию Платона превратить жизнь Сократа в философскую концепцию, они реализовали в обратном, в сравнении с Аристотелем, направлении, не абстрактном и созерцательном, а прикладном. Попытались в понятной форме вывести из жизненного опыта Сократа философствующую мораль или антимораль. Наиболее теоретичной из всех этих школ была мегарская (IV – III вв. до н.э.). Основателем её является Евклид из Мегары. Его философия – это синтез философии элеатов и этических воззрении Сократа. Принцип добра в его философии абсолютизирован и превращен в самостоятельную сущность.И эта сущность имеет совершенно нематериальный, концептуальный, понятийный характер. Поэтому исходный пункт мегарского учения составляло сократовское учение о понятии. Лишь в познании и из понятий мы можем получать истинное знание, собственно знание нашего предназначения. Поэтому действительность может приличествовать только тому, к чему это познание относится, т.е. неизменной сущности вещей.Телесный мир, о котором нам свидетельствуют чувства, вообще нельзя считать существующим. Возникновение, уничтожение, изменение, движение невозможны, Всё подлинно существующее и действительное сводится, в конце концов, к единству. Единство отождествляется с высшим понятием сократовской мысли – Добром или Благом. Единое-Благо – единственно, что только и есть. Для доказательства непреодолимого дуализма духовного и материального в мире мегарики пользовались приёмами, близкими софистическим. Составление такого рода доказательств было основной теоретической работой этой школы. Антиподом мегарской школы была школа киников. Высокая степень антиморализма, эпатажа, скепсиса отличает эту философию. Киники не осуществляли теоретической деятельности, а просто обращались к толпе, при этом не с целью обучения, нравственного совершенствования, а скорее вызова, насмешки, уязвления. Позитивным пафосом их выступлений было доказательство неразумности всех существующих порядков и проповедь всех форм бедности, не только на словах, но и на примере личной жизни. Антисфен (ок. 450 – ок. 360 гг. до н.э.), основатель кинизма. Более поздний представитель кинизма, Кратет (расц. ок 320 г. до н.э.), происходивший из знатной и состоятельной семьи, отпустил на волю рабов, роздал имущество и стал вести жизнь философа-киника, увлекши в это свою жену и дочь.Исторические анекдоты о кинике Диогене Синопском (ок. 412 – ок. 323 гг. до н.э.) общеизвестны. Диоген – тот, кто жил в бочке. Диоген – тот, кто в ответ на обещание Александра Великого исполнить любую его просьбу попросил его отойти и не заслонять солнцаПредставители кинизма стремились не столько к построению законченной теории бытия и познания, сколько к отработке и проверке на себе определённого образа жизни. Любое теоретическое знание, в том числе и философское, имело в их глазах очень малое значение. Так, Антисфен говорил, что философия научила его «умению беседовать с самим собой», а Кратил утверждал, что она научила его «жевать бобы и не знать забот». Главной же наукой Антисфен считал «науку забывать ненужное».Исходной идеей кинического образа мыслей является отрицание каких бы то ни было общих исходных принципов. По их мнению, существует лишь то, что можно воспринять чувствами, воспринимать жизненно натурально и максимально просто. киники, особенно основатели – Антисфен и Диоген, считали себя приверженцами подлинной добродетели. Полагали, что если чему и можно научить людей, так это добродетели, но научить не иначе как примером собственной жизни. Добродетель же – внутренняя невозмутимость и независимость: автаркия (автономность). Житейское опрощение дополнялось интеллектуальным. Единственный теоретический интерес Антисфен (в ранние годы) проявлял к риторике. Но в отличие от софистов он утверждал, что «об одном может быть высказано только одно», а именно единственно лишь его собственное наименование, которое есть одновременно и понятие, т.е. «то, что раскрывает, что есть и чем бывает тот или иной предмет». Поэтому он полагает, что не может быть никакого противоречия и неправды, не может быть неподлинности, поскольку нет какой-то особой подлинности, помимо очевидного. Практика простой жизни как бы предписывает нам пользоваться по преимуществу именами-наименованиями, что позволит избежать парадоксов и неправды. Так, именно Антисфен считается тем философом, который в ответ на рассуждения элейцев об отсутствии и невозможности движения встал и начал ходить. Добродетель проявляется в поступках и не нуждается ни в обилии слов, ни в обилии знаний, она в наличии у человека силы и свободы, для того, чтобы «поступать».Видимая примитивность кинического учения в сравнении с виртуозной диалектикой платонизма и аристотелизма – лишь оборотная сторона стремления всецело сосредоточится на одной простой идее: мысль – только средство, а цель – жить по-кинически. Значит, не по законам внешнего общественного устройства, а по законам собственной автономной добродетели. Крайне бедственное и унизительное положение выбирается ими как наилучшее. Особенно ярко это проявляется у Диогена, которого считают символом не только внутренней независимости, но и символом кинического бесстыдства и распутства. Киники проповедуют и демонстрируют беспредельный аскетизм, который они противопоставляют всем формам человеческой страстности к роскоши. Но понимают его не как самоистязание, а как самоумаление за счет уменьшения потребностей в вещах, деньгах, почестях и п.т., как своеобразный возврат к неприукрашенной природе. В противопоставлении всему внешнему они доводят аскетизм до претенциозности и абсурда. Сократ заметил Антисфену, демонстративно носящему свою негодную одежду: «Сквозь дыры в твоём плаще я вижу твоё тщеславие».Скрытой трагической основой кинического образа жизни и кинического миросозерцания является отчаяние. Это учение, созданное в условиях кризиса античного полиса людьми, лишенными или лишившими себя своей доли в гражданском укладе жизни, обобщает опыт индивида, который может духовно опереться только на самого себя. Кинизм предлагает этому индивиду осознать свою извергнутость из патриархальных связей и принять её как возможность достижения высочайшего из благ – духовной свободы. Такой человек не может позволить себе никакого самообмана и прекраснодушия, только насмешливое трезвомыслие и скептицизм. Именно киники заложили основы античного скептицизма. Они стремились быть «нагими и одинокими». Социальные связи и культурные навыки воспринимались ими как «дым», Идея абсолютно замкнутой, самодостаточной и защищённой любыми способами личности дополняется у киников созданием своих социальных утопий. Между полярностью мегарской и кинической школ находится киренская школа. Основатель киренской школы Аристипп (умер предп. после 366 г. до н.э.), ученик Протагора, а позже Сократа.Эту школу именуют также гедонистической (удовольствие, наслаждение). Внятность человеческой жизни, которая обеспечивается комфортным, удовлетворяющим человека жизнеположением (собственно удовольствием), они считали высшей ценностью.В соответствии с этим киренаики измеряли достоинство любого знания его практической пригодностью. Они пренебрегали не только умозрением, но и математикой и физикой, поскольку всё это знание не спрашивает о том, что благотворно, а что вредно и бесполезно. Интерес представляет лишь теоретико-познавательная часть философии.Исходной точкой описания мира и этических координат человеческой жизни являются наши переживания боли и наслаждения, которые открываются в ощущении. При этом ощущения практически ничего не говорят нам об окружающем мире. Вещи до конца непознаваемы, хотя с некоторой степенью точности мы можем о них судить. Но в этом познании мы равнодушны. Всякое ощущение есть движение, а именно – движение души. Ровное и спокойное движение рождает чувство удовольствия, а порывистое и бурное – неудовольствия. Если нет движения – нет ни первого, ни второго. Из всех трёх состояний желательным является лишь удовольствие. Освобождение от боли не является наслаждением, а отсутствие наслаждения не является болью, т.к. при этом нет движения. В принципе неважно, что приносит удовольствие, поскольку всякое удовольствие – благо. Причём этому нет никаких вразумительных объяснений. О том, что удовольствие – это хорошо, а боль – это плохо, человеку говорит сама его природа. Это определяет две важнейшие философско-этические идеи киренаиков. Во-первых, понимание сути удовольствия, во-вторых, понимание его структуры.Удовольствие киренаиками понимается по преимуществу как телесное удовольствие и благополучие, поскольку только ощущения никогда не обманывают. Однако, кроме конечного блага, есть ещё счастье как положительное и высшее наслаждение. Оно определяет всю совокупность прошлых, настоящих и будущих наслаждений. К этому высшему блаженству стремиться человек. И достигая его, обретает безмятежность. При этом у киренаиков остаётся до конца неясным, что более определяет удовольствие: конечное наслаждение, или блаженство. Но гораздо чаще они говорят о первом.Это означает, в свою очередь, что удовольствие может отличаться одно от другого степенью, что и составляет его структуру. Поэтому необходимо правильное обсуждение сравнительного достоинства различных благ и наслаждений. От искусности этого обсуждения зависит искусство жизни, или рассудительность, которая и есть собственно философия. Главным правилом этого искусства является выработка умения по возможности максимально наслаждаться жизнью, но так, чтобы при всяких обстоятельствах оставаться господином самого себя и окружающих условий. Нужно уметь во всём отыскивать для себя лучшую сторону, собственным умом, рассудительностью обеспечить себе светлое душевное настроение и доброжелательное отношение к жизни и другим людям.Поскольку, по мнению киренаиков, выбирая принцип наслаждения, разумный человек не подчиняется наслаждению, а управляет им, то сама суть наслаждения получает возможность быть как просто телесным удовольствием, так и высшим блаженством – духовной свободой. В соответствии с этим эволюционизирует и философия киренаиков: от первого - ко второму, их философия приближается как к воззрениям Эпикура, так и к воззрениям стоиков.