Синергетика и постструктурализм

Синергетика и постструктурализм как предвестники постмодернистских теорий. В 70-е – 80-е годы прошлого столетия ряд ученых, как представители естественных, так и социальных наук, заявили, что изменения в социальном мире столь радикальны, что уже не могут быть объяснены с помощью классических наук, основанных на презумпции внешней причины (силы, Бога, Автора) как источника изменений, линейной эволюции – от стадии к стадии. Мировоззрение приобретает все более хаотическое содержание, находящееся в процессе самоорганизации Оно изменяется не только под воздействием внешней принудительной каузальности, но и под влиянием внутренней саморефлексии.

Исследования пошли по двум взаимно пересекающимся направлениям. Первое – синергетика (от греч. synergos – совместно действующий) – теория среднего уровня, изучающая совместное действие внешней принудительной каузальности и внутренней саморефлексии социальных реалий, которая имеет характер случайных непредвиденных колебаний. Её предметом является эффект возникновения из дезорганизации, беспорядка и хаоса самоорганизующихся структур, что можно изучать посредством междисциплинарных исследований.

Второе – постструктурализм. Это направление представляют теоретики и социологи, которые пытались хаотическую сущность социального мира рассматривать как определенный текст, истолковывая его с помощью инструментария, прежде всего, семиотики (науки о знаках и знаковых системах), а также разного рода леворадикальных теорий, применяемых в социальном познании.

Синергетика: изучение самоорганизующихся структур. Классическая наука и большинство социологических парадигм уделяли внимание изучению устойчивости структур, порядку, равновесию. При этом понимание социальной динамики связывалось с выявлением причинно-следственных связей между социальными фактами, что позволяло прогнозировать будущее. Иными словами, социальные законы трактовались как «объективные», не подвластные времени, из чего следовало, что стадии развития одними народами должны были в принципе повториться в истории других народов. С той лишь оговоркой, что сказанное не умаляет вообще роли субъективного фактора, случайности. Но подчеркивалось, что созидательные возможности социальных агентов были ограничены контекстом определенных «исторических закономерностей».

Правда, ряд социологов и социальных теоретиков – Н. Данилевский, О. Шпенглер, Н. Кондратьев, П. Сорокин еще в конце XIX в.- начале XX в. высказали идеи, по существу, подрывавшие представления о линейном прогрессе. Н. Данилевский считается создателем первой в истории социологии антиэволюционистской модели общественного прогресса. Прогресс не в том, – считал Данилевский, – чтобы всем идти в одном направлении, а в том, чтобы исходить поле в разных направлениях. Сорокин конкретизировал исследования случайности и непредсказуемых флуктуаций на примере изучения бедствий, рисков и катастроф. «Для человечества катастрофы имеют великое обучающее значение».

У истоков синергетики стояли профессор-физик Г. Хакен, бельгийский физикохимик И. Пригожин, российские математики и физики А.Н. Колмагоров, В.И. Арнольд, Я.Г. Синай. Учеными были проведены исследования самодвижения материи, в основе которых лежали вероятностные процессы необходимости и случайности. В случае с социальными системами применение принципов синергетики позволяет исследовать качественные изменения в обществе на основе учета взаимоотношений как между внешними и внутренними факторами воздействиями, так и соотношения рациональных и иррациональных действий людей. Эти факторы закладывают определенный потенциал непредсказуемости, иррациональности, непреднамеренности в процессе общественного развития.

Новый взгляд на мироздание. Во-первых, мироздание – «более не пассивная субстанция», описываемая в рамках механистической картины мира, ей также свойственна спонтанная активность. Из «спонтанной активности» социальных реалий следует, что мир устроен не рационально и что развитие человеческой цивилизации связано со случайностью, многовариантностью и альтернативностью.

Во-вторых, темпы развития не заданы однозначно: «значимость временных масштабов варьируется в зависимости от объекта». С увеличением сложности структуры увеличивается и сложность динамики её развития, что связано с возрастанием эволюционных ритмов, непредсказуемых флуктуаций, которые становятся особенно рельефными, очевидными при переходе структурой определенного порога. С увеличением динамической сложности (от камня к человеческому обществу) роль стрелы времени, эволюционных ритмов возрастает. «Стрела времени влечет за собой случайность».

В-третьих, хаос отнюдь не означает отсутствие порядка вообще, как это представляется в классической науке. Более того, хаос может быть не только разрушителен, но и способен играть роль созидательной силы, порождая системы и переводя их на качественно новый уровень развития, что предполагает и новый определенный порядок. Источником порядка является неравновесность. Неравновесность есть то, что порождает «порядок из хаоса». Понятие порядка (или беспорядка) сложнее, чем мы привыкли думать.

Согласно синергетике, порядок, развитие общества вообще не мыслится без бифуркаций – определенных периодов, в которых флуктуации внешних и внутренних факторов развития, а также непредвиденные последствия действий людей достигают критического уровня, что влечет за собой неустойчивость, возможности различных вариантов развития. Однако, в результате, общественная система может самоструктурироваться и выйти на более высокий уровень упорядоченности.

В-четвертых, в синергетике процесс общественного развития мыслится как непредсказуемая смена состояний общества и его структур, в отличие от классического видения развития от одной стадии к другой. Не предполагается ни выделения причины, ни конкретных социальных акторов новых состояний. «Смерть субъекта» означает в постструктуралистских теориях метафору, обозначающую расшатывание монолитности субъекта – Бога, Творца или Автора.

В-пятых, современные науки избавились от слепой веры в рациональное как нечто замкнутое и отказались от идеала достижимости окончательного знания, казавшегося почти достигнутым. Аналогично, наука напрямую более не связывается с прогрессом, развитием культуры, ибо создает угрозы для традиций и социального опыта, укоренившихся в культуре. В итоге, сегодня наука создает отличную тенденцию по сравнению с классической: в противоположность «прозрачности» классического мышления она ведет к «смутной» картине мира.

Постнеклассическая методология отрицает логоцентризм, ведущий к линейному детерминизму. Доминирование мужской логики – фаллологоцентризм. В основу посмодернистских теорий был положен неодетерминизм – принцип, обосновывающий нелинейность развития мира, отсутствие внешней причины, отказ от принудительной причинности, признающей естественность и неуничтожимость случайности и непредсказуемых флуктуаций. Диалектика и линейный детерминизм рассматривается как частный случай развития мироздания.

Постнеклассическая методология ориентирована на изучение самоорганизующихся систем, для которых характерны две особенности: 1) система должна быть открытой для взаимодействия с окружающей средой – другими институтами и обществами: 2) число неупорядоченных флуктуаций должно превышать определенный минимум. Отдельный случайный ритм не позволяет указать конкретную причину и её следствие. Но по совокупности случайностей вполне можно выявить статистическую причинность и общее, результирующее следствие самоорганизации конкретной структуры.

Именно эта методология наиболее пригодна для исследования современных обществ и их структур, которые становятся все более открытыми для контактов с другими культурами вплоть до организации транснационального производства, участия в формировании единого мирового рынка, интеграции ценностей и норм других народов [69, с. 530-535].

У Мишеля Фуко (1926 – 1984) социоисторическое исследование культур (он именует их «дискурсами») прошлого, особенно Средневековья, раннего и позднего Возрождения, классицизма, посвящены наиболее слабо изученным к тому времени областям человеческого бытия – таким сферам коллективного бессознательного, как болезнь, безумие, девиантное поведение. Позднее он работает над многотомным трактатом по истории сексуальности.

Фуко выводит дискурсивные (ментальные) структуры из структуры социальных институтов. Под ментальными структурами понимает нормативные системы и структурацию знания, действовавшие в различные периоды истории.

Истинно научным объективным исследованием является, возможно, строгое и детальное изучение каждой данной ментальной структуры как структуры коллективного бессознательного в её соотношении со структурой власти.

Предмет археологии знания. Фуко один из первых выступил с критикой традиционных методов социальных наук. За это приобрел известность «агрессивного антисциентиста». Вместе с тем Фуко предложил оригинальный теоретико-методологический инструментарий, применимый к изучению истории систем мышления. Этот метод основан на постулате о том, что социальный мир всегда структурируется посредством особых языковых средств. Он получил выражение в теории археологии знания, которая позволяет с его точки зрения воспроизводить характер знания о социальных феноменах, как прошлого, так и настоящего, абстрагируясь при этом от их конкретного содержательного контекста. Это предполагает определенный методологический синтез и свободу, характерное социологическое воображение, свойственное ученому. Предметом исследования Фуко являются объекты, вещи, власть, безумие, знание, сексуальность вне их субъективного контекста. Эти явления – своего рода «молчаливые монументы». Абстрагирование от субъекта, который, по его мнению, господствовал в социальных науках, начиная с XIX в., позволяет преодолеть субъективность, «ангажированность» социально-гуманитарного знания. Если герменевтические науки исследовали то, что люди говорят, то Фуко акцент делает на изучении дискурса, как практики, особенно, в контексте «знания и власти, истины и власти». Иными словами, археология знания практически диаметрально противоположна феноменологической социологии, которая акцент делает на углубленную интерпретацию именно содержания контекста.

Традиционно в социологии дискурс понимается как социальный диалог, осуществляемый посредством определенных знаков, который происходит между индивидами, социальными группами через общественные институты или между самими социальными институтами. Для Фуко же дискурс – это, прежде всего, определенное установление, обусловливающее режим существования объектов.

Метод деконструкции. Фуко предложил оригинальный метод исследования дискурсивных практик. Первый – деконструктивизм дискурса на составляющие его компоненты. Этот прием позволяет скрупулезно описать отдельные культурные практики или знание, устранив налет субъективного, человеческого фактора, который мог в них потенциально присутствовать. В итоге исследователь должен стремиться к тому, чтобы определить правила образования определенного дискурса в определенное историческое время. Археология знания принципиально противоположна истории идей. Выделяются четыре принципа.

1) археология знания не имеет отношения к мыслям, представлениям, образам, а исследует дискурсы сами по себе, как практики, построенные по определенным правилам. Археология не интерпретативная теория, и она не пытается найти другой, латентный смысл;

2) археология знания не стремится к тому, чтобы выявить генезис дискурса. Её цель состоит в определении специфичности конкретного дискурса;

3) археологию знания не интересуют творческие произведения конкретных писателей и художников. Её задача – выявить типовые правила, используемые в произведениях писателей, художников, ученых;

4) археология знания стремится к систематическому описанию дискурсивного объекта.

Начиная с Фуко, метод деконструкции стал характерен для других версий постструктурализма, а также для теорий постомодерна.

Эпистема. Другой оригинальный метод Фуко – индукция от конкретных дискурсов к обобщенной «эпистеме», под которой понимается общая, характерная для конкретного исторического периода система мышления. Научного теоретизирования. Это касается и философии, и социологии, и экономики, и лингвистики. Формы эпистем исторически менялись. В европейской культуре XVI века акцент на сродстве и сходстве между явлениями: в XVII веке – на формулирование представлений и образов. В начале XVIII веке знание представлялось в виде таблиц. В конце этого же XVIII века основой знания становится «трансцендентное поле субъективности». Стержнем социально-гуманитарного знания становится человек. Ангажированность задается идеологией. Социальные науки оказались в кризисе. Выход из него Фуко видит в переходе к новой эпистеме, стержнем которой является «лингвистическая составляющая» – языковая организация человеческого знания. Знаковые и символические системы языка, по Фуко, способны адекватно отображать хаотичность и диффузность современного социального мира.

Формы «эпистем», как считает Фуко, непосредственно связаны с характером многочисленных властных отношений, определяющих особенности всех других сфер жизнедеятельности людей [69, с. 536-538].