Глава 4: Дьявольское святилище

Что касается двух беглецов, то первостепенную важность представляет Луис Сера, за ним следует американский агент. То, что Луис украл у нас, намного важнее девчонки. Без похищенного предмета она нам ни к чему. Мы должны вернуть его, чтобы закончить то, что планировали. Если предмет попадет в чужие руки, мир не станет таким, каким его видит лорд Саддлер.

Нужно вернуть его любой ценой.

Тем не менее, не стоит забывать и о девчонке. Чтобы быть уверенным в том, что агент не доберется до нее, я закрыл двери церкви, где она содержится. Каждый, кто захочет попасть в церковь, сперва должен получить разрешение у лорда Саддлера. Ключ находится за озером, и сейчас он в безопасности, так как лорд разбудил «Del Lago»¹. Никто не переберется через озеро живым. Вдобавок, в жилах агента течет та же кровь, что и у нас. Поэтому его присоединение к нам всего лишь вопрос времени. И когда он будет с нами, уже никто не придет на поиски девчонки.

Староста деревни, Биторес Мендез

***

Не успел Леон отойти от сражения с гигантским старостой деревни, как из подсумка пронзительно запищала рация. Агент осмотрелся по сторонам, чтобы обрести уверенность в том, что его беседе со связной никто не помешает самым наглым образом, и, обретя спокойствие, ответил на сигнал.

– Леон, – Ханниган деловито поправила очки, – мне удалось раздобыть немного новой информации. Данные поступили всего пару минут назад и…

– Докладывайте, – Леон не дал ей закончить начатое, переходя к самой сути доклада связистки.

– Похоже, в этом замешан религиозный культ, – нисколько не смутившись, заявила девушка. – Они называют себя Los Illuminados.

– Лос Иллю-чего? – Леон презрительно усмехнулся. – Язык сломать можно. Кстати, я, кажется, встретил местную знаменитость – старосту деревни.

– Но вы-то в порядке, верно? – скорее не спросила, а утвердила связная.

– Да, к удивлению. Он мог убить меня. И не преминул бы сделать это, но почему-то оставил в живых... – Леон вспомнил о своей спасительнице – женщине в красном – и замялся.

Связная, пристально взглянув на агента, помогла ему собраться:

– Леон, говорите начистоту. Я должна знать обо всем, что с вами происходит в течение этой миссии, чтобы быть в силах хоть чем-то вам помочь.

– Хорошо... Ну, на самом деле… Кто-то выстрелил в «Большую шишку», и он погнался за ним... ней. Мне повезло. Он также что-то упомянул насчет того, что мы с ним одной крови. Что это вообще значит?

Ханниган с любопытством посмотрела на агента.

– Одной крови… – она начала что-то набирать на клавиатуре. – Интересно…

– Ладно, – Леон в бессилии махнул рукой, – сейчас не самое лучшее время для решения загадок. Тем более, когда у меня нет на руках должной информации. Я отправляюсь на поиски церкви. Леон, конец связи.

Агент вернул рацию в кобуру и, погрузившись в мысли, бросил взгляд на разбитое окно.

«Неужели это была она? Но ведь она мертва! Погибла много лет назад... Эх, ладно. Не буду же я, в самом деле, тут весь день стоять».

Леон вернулся в коридор, молясь о том, чтобы староста не успел вернуться в дом. Маловероятно, что падение с такой высоты как-то негативно на нем сказалось. Но в коридоре было абсолютно пусто. Люди, разговаривавшие здесь до его встречи с гигантом, ушли. Здание заполнил вакуум тишины, Леон мог слышать собственное сердцебиение. Он предусмотрительно глянул за угол и, не обнаружив там ничего враждебного, спустился по скрипучей лестнице на первый этаж. Комната, в которой он теперь стоял, оказалась столовой. Прекрасная белоснежная скатерть покрывала опрятно сервированный стол, окруженный аккуратно расставленными роскошными стульями.

«Здесь все-таки есть более-менее цивилизованные люди…»

На стене висел еще один портрет, на котором был изображен тот же человек, что и в комнате наверху – мужчина, голову которого покрывал темно-фиолетовый капюшон. Вспомнив, что говорила Ханниган, Леон предположил, что этот человек, вероятно, является лидером культа Los Illuminados.

И здесь глаз Леона не уловил более ничего, что могло бы его заинтересовать, и он, открыв дверь, вышел навстречу холодному дню. Уже начинало смеркаться, и Испанию медленно окутывала ночная тьма. Кеннеди оценил прерогативу ночевать одному в сырой холодной незнакомой местности без огня и крыши над головой.

«Найти тебя побыстрее, Эшли, теперь и в моих интересах».

В конце пологого склона возвышались каменные ворота. Леон, держа наготове дробовик, прошел через них, и его взгляду открылась деревушка.

«Я же был здесь раньше!»

По мере того, как Леон продолжал спуск по тропинке, скопления полуразвалившихся зданий, сараев и хижин казались ему до боли знакомыми. По-прежнему ничто не нарушало тишины, но агент на всякий случай держал наизготовку свой дробовик на случай попытки совершения местными повторного нападения. Но вокруг стояла гробовая тишина. Наконец он уже во второй раз оказался в центре деревни и уставился на все еще пылающий костер. От насаженного на кол тела офицера остались практически одни обгоревшие и почерневшие кости. Лишь на лице чернели покрывшиеся запекшимися волдырями лоскуты кожи. Леон спешно отвел взгляд и прошел мимо. Он ждал очередной засады, рьяной атаки и отчаянной драки, но по-прежнему тишину нарушало лишь потрескивание затухающего костра либо слабый крик птицы. Топоры и вилы, брошенные еще днем, устилали землю. Никто даже не удосужился их собрать.

«Они что ли отправились в отпуск? Ладно, нет этих сумасшедших – нет проблем. Луис что-то там говорил про скрытый проход. Готов поспорить, искать нужно в том здании, куда все ушли».

За неимением других вариантов Леон стал продвигаться вперед и остановился около черной металлической двери. Ее украшало изображение странного символа, изготовленного из красного камня. Он был вмонтирован в дверь и представлял собой длинную вертикальную линию с четырьмя ответвлениями, два из которых исходили от каждой ее стороны. Каждое ответвление имело легкий изгиб, на первый взгляд их можно было сравнить с лапками насекомого, если вертикальную линию рассматривать как тельце.

Леон открыл дверь и зашел в пустую комнату, однако не настолько неопрятную, какими являлось большинство строений в деревне. Но, несмотря на это, тут было пыльно, темно и неуютно. Помещение явно нуждалось в уборке. В любом случае, оно никак не походило на место для собраний. Грязные следы ног на полу складывали об этой комнате впечатление зоны интенсивного движения. Они, казалось, вели прямо через дверной проем, и заворачивали направо. Когда Леон двинулся вперед по следам, единственным источником света для него в этом небольшом пространстве стала масляная лампа, свисающая с потолка.

«Бинго!»

На полу проступала крышка наглухо закрытого люка. Ухватившись за холодную ручку, агент, не прикладывая больших усилий, открыл ее и спустился вниз по лестнице, которая вела в темный подземный проход. Его освещала лишь череда зажженных масляных фонарей, усыпавших каменный потолок. В этом месте было достаточно сыро, грубые каменные стены покрывал тонкий слой скользких водорослей. Стоял ужасный запах, как в старом аквариуме – наличие вентиляции здесь явно не принимали за необходимость. Между стенами было немного свободного пространства, правда, достаточного для того, чтобы вместить пару человек, идущих бок о бок, но не более. Леон лишь надеялся, что за его головой здесь не будет охотиться целая деревня. Путь привел агента к просторной области, в центре которой находилась довольно большая лужа. Сверху в нее капала вода, просачивающаяся через каменный потолок, и удар каждой капли отдавал в коридоре множественным эхом. После лужи дорога сузилась снова, и Леон смог различить лестницу в конце пути, что его успокоило. Он волновался, что путь может раздвоиться и превратиться в лабиринт или, в худшем случае, завести его в тупик.

Когда он добрался до трапа, тут же взлетел вверх. Судя по холодному сквозняку, который пронизывал его тело, он осознал, что приближается к поверхности. Теперь Леон стоял на тропинке, с обеих сторон окруженной деревьями. Плотный навес из листьев пропускал редкие, слабые лучи солнца. Агент посмотрел на заходящее солнце, отметив в уме время, потраченное на выполнение задания, и неожиданно для себя вспомнил, что у него во рту с утра не было и крохи. Хорошо, что он все это предусмотрел. Леон опустил руку в карман и вытащил энергетический батончик.

«В правительственной армии излишек этих штук…»

Немного подкрепившись и уняв урчание в желудке, Леон отбросил пустую обертку в сторону и, пройдя под кронами деревьев, стал подниматься вверх по тропинке. Вскоре он заметил впереди участок земли, свободный от зеленых насаждений. Агент с облегчением вздохнул. На вершине холма располагалась церковь, вероятнее всего именно здесь и удерживали Эшли. Если, конечно, не существовало еще одной, про которую он не знал.

На протяжении всего расстояния от церкви до пологого спуска вниз по холму простиралось кладбище. Склон холма усеивали хаотично расположенные надгробия, будто местные хоронили своих покойников где попало. На верхушке церкви Леон предполагал увидеть крест или другой символ. Вопреки его ожиданиям там возвышалась точная копия того странного символа, который бросился ему в глаза на дверях здания еще до подземного прохода. На вершине холма землю окружала ограда, сделанная из вертикальных металлических прутьев, которая оставляла лишь немного места для тропинки.

«Это, должно быть, церковь Лос Иллю-ми-на-дос… Я иду, Эшли. Только продержись еще немного».

Дорога огибала кладбище дугой и вела на вершину холма.

«Пройти еще пару сотен метров, пробраться внутрь, вызволить субъект, вызвать эвакуационный вертолет и убраться отсюда ко всем чертям собачьим».

Минуя по пути хижину, агент обратил внимание, что на одних надгробиях были выгравированы одинаковые фигуры, а на других они отсутствовали. Вполне возможно тех, кто не являлись членами культа, в конце концов, уничтожили. Леон очень сомневался, что к ним здесь относились по-другому. Легкий моросящий дождь продолжал идти все время, пока агент поднимался вверх по грязной тропинке. Почти не отрывая глаз от земли, он заметил, что ее покрывали беспорядочные следы. Леон опустился на корточки и принялся увлеченно их разглядывать.

«Да здесь их не меньше десятка! Следы еще свежие... И о чем же это говорит?»

Ответ на немой вопрос Леона заменил свист предмета над его головой. Он инстинктивно повернулся и увидел торчащее из дерева ржавое лезвие ножа, удачно разминувшееся с его русой макушкой.

– Agárrenlo!²

На холме стоял один из местных в соломенной шляпе и, крича во всю глотку, указывал на него пальцем. В другой руке он держал топорик, которым, как Леон успел обратить внимание, была вооружена добрая половина крестьян деревни. На крик этого типа из домов, со стороны церкви выбежали и другие испанцы. Даже из леса, раскинувшегося в сотне метрах от местного собора, показались три фигуры. В общей сложности человек десять, вооруженных сельскохозяйственным инвентарем и горящие нестерпимым желанием расправиться с наглым незнакомцем.

«Засада!»

Леон поднял дуло своего дробовика повыше и приготовился встречать врагов. Они медленно, короткими перебежками от укрытия к укрытию, приближались к нему. Теперь агент держал дробовик на уровень глаз и покрепче прижал приклад к плечу. Первым ближе всех к нему подошел молодой испанец в соломенной шляпе. Но ему так и не удалось воспользоваться своим оружием. Леон совместил целик с мушкой, а мушку с головой противника, и нажал на спусковой крючок. Раздался оглушительный выстрел, из ствола вырвался сноп пламени, скрыв за собой разлетающуюся голову испанца и высоко взмывшую вертикально вверх широкополую шляпу. Кеннеди почувствовал, как его плечо отводит назад и пошатнулся от сильной отдачи. Противник с наполовину снесенной головой упал на спину, окропив кровью мокрую траву и забрызгав стоявших за ним товарищей. Леон подкинул дробовик, схватился за него и одним движением передернул помпу. Дымящаяся гильза вылетела из окошка и, с характерным пластмассовым звуком ударившись об дерево, утонула в грязи. Перезарядив оружие, агент прицелился в очередного противника и снова произвел выстрел – какому-то бедняге оторвало руку от плеча. Кеннеди совсем не испытывал по отношению к своим врагам чувства жалости или ненависти. В конце концов, они вели себя скорее как стая разъяренных хищников, своим поведением и инстинктами больше напоминая озлобленных зверей.

«Даже животные ведут себя умнее, чем эти…»

Леон не завершил свою мысль, возвращаясь к самозащите. Перезарядив помповик, он вновь открыл огонь. На сей раз сноп дроби задел разом двух противников. Один из них рухнул наземь, а другой с воплем схватился за окровавленное лицо.

– Cabron!

Леон развернулся на шум вскрика и едва успел пригнуться от летящих в него вил. Он поднял дробовик, но испанец ловким движением зацепил оружие вилами за самый конец и повел в сторону. Кеннеди, однако, на секунду сумел удержать оружие в руках и нажал на спусковой крючок. Но заряд дроби, миновав противника, снес ветки стоявшего неподалеку дерева, свисавшие низко над землей. Враг отбросил вилы с застрявшим в их зубьях дробовиком в сторону, лишив агента оружия, и кинулся на него с намерением порвать на части голыми руками. Леон отпрыгнул назад и, молниеносно вынув из ножен боевой нож, провел им дугу перед собой. Крестьянин с криком отпрянул от агента.

– Mier... – и красная полоска, образовавшаяся на его шее, взорвалась кровавым фонтаном. Крестьянин схватился за перерезанную сонную артерию и рухнул на землю.

Леон энергичным движением стряхнул кровь с лезвия и засунул его обратно в ножны. Осознавая, что в одиночку противостоять крестьянам с одним боевым ножом смерти подобно, он одним прыжком оказался возле дробовика, который к счастью покоился не в грязи, а в траве, и вновь завладел оружием. На бегу он прицелился в одного из испанцев, спустил курок и... вспомнил, что забыл передернуть затвор.

«Вот идиот...»

Леон увидел стремительно летящий в него топор и, сгруппировавшись, прокатился вперед. Оружие благополучно просвистело над агентом, а сам Кеннеди, проехав по влажной траве, затормозил спиной вперед и вверх ногами об какое-то надгробие. Мужчина, метнувший в американца топор, медленно поворачивался к нему, доставая из-за спины нож.

– Не так быстро! – выпалил Леон, нацеливая в него дробовик и передергивая помпу.

Прогремел выстрел, и испанец отлетел назад с дырой в грудной клетке. Леон вскочил на ноги и снова передернул помпу, но кто-то сзади огрел его лопатой по спине. На счастье удар был скользящим, но Леон не удержал как равновесие, так и дробовик в руках, и схватился за дерево, чтобы снова не оказаться на земле. Вдруг по стволу дерева, как ему почудилось, скользнула тень, отброшенная ничем иным как занесенной для повторного удара лопатой. Агент без промедленья стремительным движением вытащил пистолет из кобуры и наугад пальнул за спину. После выстрела послышалось чавканье упавшей в грязь лопаты и чей-то крик. Кеннеди развернулся и увидел перед собой упавшего на одно колено крестьянина, который прикрывал ладонями кровоточащую рану на ноге, видимо, надеясь таким незамысловатым образом остановить кровь. Леон рванул с места и, оттолкнувшись от его колена, с размаху ударил его носком ботинка по челюсти. Раздалось клацанье смыкающихся челюстей и мужчина, брызжа кровью из треснувших десен, отлетел назад и ударился лопатками о могильный камень. Над ним нависла тень падающего агента и он, удивленно подняв голову, принял на себя очередной удар. Кеннеди приземлился ровно ему на макушку.

Разобравшись с очередным крестьянином, Леон сплюнул кровь из случайно прикушенного в бою языка и, прицелился в бегущих на него оставшихся троих противников. Они появились из леса и поэтому добрались до места сражения несколько позже остальных. В эти секунды Леон чувствовал себя палачом. Испанцы были относительно далеко и он, неспешно прицеливаясь, поочередно выстрелил каждому в голову. Никто из врагов даже не пробовал уклониться от выстрела, даже когда их товарищи один за одним падали на сырую землю, чтобы больше никогда не встать.

«Прямо как лемминги…»

Леон спрятал пистолет обратно в подплечную кобуру, устало оперся об надгробие и осмотрел погрузившееся в безмолвие поле битвы. Землю покрывали стреляные гильзы и неподвижные тела врагов. Он даже не пытался их сосчитать. Некоторые отбыли в мир иной с отстреленными головами, руками и прочими частями тела. Опавшая листва на земле пропиталась свежей и еще теплой кровью. На удивление все это уже не вызывало у него дискомфорта или тошноты.

«И ко всему-то человек привыкает…»

Из дула ружья исходил слабый дымок, который был отчетливо виден на холодном осеннем воздухе. Спецовка агента спереди была замызгана алой жидкостью вперемешку с грязью и зелеными пятнами от травы, постепенно бледневшими под моросящим дождиком. Кеннеди поднял с земли дробовик и, прикинув в уме количество сделанных залпов, пришел к выводу, что в самом помповике осталось всего два патрона. Вслед за этим осмотрел патронташ и обнаружил сидевшие в нем семь последних патронов.

«У меня осталось ровно девять патронов…» – сложил в уме агент, заряжая дробовик. При зарядке ружья в носу защипало, и Леон, не сумев сдержаться, чихнул. Картридж вылетел из дрогнувших рук и погрузился в грязь.

«Черт бы побрал эту простуду... Климат Испании явно не по душе моему организму. Итак, восемь патронов. Уже восемь...»

Крепко стиснув мокрое, влажное ружье в руках, Леон двинулся к церкви. На его пути не посмел встать больше никто. Внутрь строения вели две двери: небольшой боковой вход справа и главный вход – высокие деревянные двойные двери.

Кеннеди глубоко вздохнул, приготовившись к штурму. Он почти не сомневался, что девушку там будет защищать целая армия, и впервые пожалел, что не имеет при себе гранат.

«Если же у них будет стрелковое оружие – придется отступить».

Леон время от времени проявлял геройство, но отнюдь не был самоубийцей и трезво рассчитывал свои шансы на победу. Если бы не эта черта его характера, он не смог бы покинуть Раккун Сити и сейчас вряд ли состоял в штате лиц, защищающих семью главы страны. Леон собрался с духом и дернул ручку двери одной рукой, но… ничего не произошло. Дверь даже не шелохнулась. Он дернул снова, однако вновь безуспешно. Он бил в дверь, пинал ее, пытался вышибить плечом и даже покрывал непристойными словами, но она по-прежнему не поддавалась.

«Вот же везет…»

Агент и раньше заметил большое углубление в двери, но теперь он почти с полной уверенностью мог сказать, для чего оно здесь. Интуиция подсказывала, что там должно быть что-то, отсутствовавшее на данный момент, а это означало...

«Снова... как в Раккуне… Чертовы ключи! ДЕРЬМО!»

Леон от злости чуть не высадил в злосчастную дверь все последние патроны из дробовика. Эшли была там, всего в какой-то жалкой паре метров от него, а он не мог ни на шаг к ней приблизиться. Он перебирал в уме всевозможные варианты. Можно было ворваться в окно, но только в случае присутствия оных. Можно было попытаться взорвать дверь, было бы чем. Можно было сделать подкоп, но это уже не лезло ни в какие рамки. Наконец, Леон решил доложить о безвыходной ситуации Ханниган, рассчитывая хоть на небольшую подсказку компетентной связной.

– Ханниган, дверь церкви закрыта! Я не могу попасть внутрь!

Девушка безуспешно попыталась скрыть ехидную улыбку и со смешком заметила:

– А разве в Академии вас не учили взламывать замки?

Леон понял, что только что выставил себя не в лучшем свете, прочистил горло и продолжил:

– В двери есть углубление. Должно быть, своего рода ключ.

Ханниган впервые за свою карьеру столкнулась с проблемой, которую была не в силах решить. Она попыталась найти что-нибудь в базе данных, но безуспешно.

– Простите, Леон, но у меня, судя по всему, нет никаких сведений о церкви и о ключе. Я даже не имею ни малейшего представления о том, как он выглядит, не говоря уже о его местонахождении. Все, чем я могу помочь – это посоветовать вам выбить дверь или отправиться на поиски этого ключа.

Леон испустил тяжелый вздох, представляя себе долгий и мучительный процесс поиска ключа, которым он сполна успел насладиться в Раккун Сити. Он до сих пор не мог поверить в то, как ему удалось тогда выжить, проведя столько времени в смертельной ловушке, которой стал для него полицейский участок. В данном случае было намного проще достичь цели грубой силой. Однако без тротила все его попытки открыть дверь были обречены на неудачу.

«Вот если бы у меня была взрывчатка или хоть немного динамита… Я не могу вернуться назад, так что единственный путь – это путь вперед…»

***

«Боже мой. Так холодно… и темно… Что они собираются со мной делать?»

Одинокая совсем еще юная девушка, съежившись, сидела в углу камеры, уткнув голову себе в колени. Все вокруг было одинаково враждебным и серым, а тело била мелкая дрожь. Она не меняла одежду уже почти несколько дней и понятия не имела, сколько времени прошло с того момента как ее похитили. То, во что она была одета, явно не могло уберечь ее от холода. Одежду составляли коричневый джемпер без рукавов с высоким воротом, пошитый из плотной ткани и коричневый с темным оттенком свитер, рукава которого, связанные в узел, лежали на ее плечах, темно-зеленая клетчатая мини-юбка да толстый коричневый пояс, огибавший ее талию. Перечень деталей одежды завершали доходящие до колен длинные коричневые сапоги.

Ей было очень холодно, даже несмотря на свитер. Холод проникал сквозь него, словно лезвие ножа.

Девушка постоянно терла воспаление на шее – маленький укол, болевший почти все время, что она тут сидела. Они вкололи ей что-то. И чем дольше она тут сидела, тем сложнее было сопротивляться панике.

«Что они мне вкололи? Я видела шприц... там было что-то маленькое, белое... И оно ШЕВЕЛИЛОСЬ!!! Какое-то существо? Чего же они от меня хотят? Наверное, это только потому, что мой отец – президент Соединенных Штатов. Лакомая мишень для психопатов, бредящих идеей навредить государству. Боже, это все тот козел. Предатель! А ведь раньше он работал на отца! Но почему? Папа, помоги...»

Усталая, замерзшая и голодная она сполна глотнула всепоглощающего чувства безнадеги. Люди, которых она видела, были страшными и пугающими. Они страшили ее не только своей внешностью, но поступками и словами. Девушка понятия не имела, чего хотели эти люди. А они продолжали говорить ей о какой-то великой силе, которой она не сможет сопротивляться, что эта новая сила приведет к совершенно другому, великолепному миру, и она являла собой одну из главных частей их плана. Девушка наотрез отказывалась разговаривать с ними, стараясь оставаться упрямой и храброй, как ее отец, но на самом деле, она была страшно напугана. Ей хотелось просто убраться отсюда. Немедленно. Сегодня ее уже несколько раз переводили в разные камеры. Кто знает, сколько времени они ее продержат в этой церкви?

Внезапно гулкую тишину камеры нарушил какой-то шум. Какие-то...

«Выстрелы?»

Выстрелы раздавались один за другим. Выстрел, потом тишина, потом снова выстрел. Почти затухшая искорка надежды вспыхнула с новой силой. Девушка вскочила на ноги и, подбежав к холодным прутьям решетки, встала на цыпочки и попыталась хоть что-то разглядеть.

«Кто там может быть, кроме этих сумасшедших?»

Прозвучало еще несколько выстрелов, а потом вновь тишина.

«Что там происходит?»

Выстрелы больше не повторялись. Но спустя длившуюся вечность минуту она услышала стук в дверь. Потом еще и еще.

«Кто-то пытается попасть внутрь!»

Девушка металась от страха к надежде. Это может быть очередной сумасшедший оккультист или какой-то случайный прохожий. А вдруг это кто-то из людей ее отца? Он как принц на белом коне явился сюда, чтобы спасти ее и вернуть домой.

– Помогите! – кричала она, до предела напрягая свои голосовые связки и моля Бога о том, чтобы крик о помощи смог преодолеть преграду из камня, бетона и дерева.

Девушка услышала очередной удар и еще раз позвала на помощь, надеясь, что человеку снаружи удастся выломать дверь. Прошло десять секунд, затем еще. Она напрягала слух, стараясь расслышать хоть что-то. Ничего. Надежда стала угасать. Отказываясь впадать в отчаяние, девушка закричала снова. Ее голос эхом прокатился по напоминающей склеп церкви, а следом ничего. Никто не ответил ей, не попытался ее успокоить. Прошло целых две минуты, но все, что она могла услышать – это гнетущие звуки тишины.

– Нет! Не уходите!!!

Надежда угасла, уступив место печали и отчаянью. Кто бы это ни был, ему не удалось попасть внутрь. Девушка медленно развернулась обратно к стене и уткнулась в коленки. Слезы вновь начали заполнять глаза.

«Вернитесь…»

Девушка больше не смогла сдерживать свои чувства. Ее внешнее спокойствие и решительность мигом улетучились, и она разрыдалась. Ей теперь было не важно, слышит ли ее кто-нибудь из этих выродков или нет.

«Папа… Я просто хочу домой... Забери меня отсюда…»

1. «Del Lago» – «Озеро»

2. – Agárrenlo! – Схватить его!