Vlast_i_obschestvo_Sibir_v_XVII_veke_Novosibirsk_1991

Воеводы опирались на казачью инициативу, даже орга­ низуя походы. В 1634 г. по инициативе и челобитью «Томсково городу и Томсково уезду всяких чинов людей» том­ ский воевода князь Н. И. Егупов-Черкасский организовы­ вал поход томских казаков, Чацких мурз и служилых та­ тар для защиты томских и кузнецких поселений от «кир­ гизских» князцов120. В 1653 г. кузнецкий воевода, собира­ ясь вопреки запрету Москвы в поход на телеутского князца Коку, беспокоившего окрестные ясачные поселения сво­ ими набегами, опирался на челобитную всех служилых людей, в которой доказывалась необходимость такого похода121.

Неудача широко организованного похода в «Киргиз­ скую землю» во главе с воеводой Я. Е. Тухачевским в 1641 г. объяснялась прежде всего возникшей распрей меж­ ду ним и тюменскими, томскими, тарскими казаками. Цель этого похода заключалась в том, чтобы разбить изме­ нивших «киргизских князцов» и «среди Киргизской земли» поставить острог. Однако после первоначального боевого успеха казачий круг усомнился в возможности воевать со всей «Киргизской землей». Ситуация бурно обсуждалась в казачьих кругах, и, когда оказалось, что воевода не соби­ рается считаться с мнением казаков, произошел конфликт, в результате которого Я. Е. Тухачевский остался без вой­ ска. Войско повернуло назад. Казаки позднее активно до­ казывали свою правоту в Тобольске и Москве; они отпра­ вили «к государю к Москве ото всево войска в челобитчи­ ках» четырех служилых людей, снабдив их челобитной с изложением своих аргументов. В Москве и в сибирских го­ родах, излагая историю этой распри, служилые люди вся­ чески подчеркивали некомпетентность и слабое рвение во­ еводы, который не радел по-настоящему о государственной пользе и поэтому «челобитную войсковых не послушал»122.

Весьма характерной при сложившейся ситуации была позиция Я. Е. Тухачевского, не понимавшего особенностей организации и психологии казачьего войска, которое не желало бездумного подчинения воеводскому единовластию. Казачье войско, как сообщал Я. Е. Тухачевский в Москву, без всяких околичностей заявило ему: «Станешь на нас писать ко государю и прежде сево писал на нас, да нешто де ты нам зделал». Я. Е. Тухачевский, поняв, наконец, что для казачьего войска авторитетом может быть государев указ, но не воля воевод, писал в Москву: «А только, госу­ дарь, таким ворам и бунтовщикам не будет твоего госуда­ рева указу в их воровстве, бог видит, государь, и воевод из

100

Сибири выгонят, а то, государь, у них, у воров, и слово похвальное — не дорожите де вы, воеводы, что пишите на нас ко государю...»123

В дальнейшем, в 1690-х гг., крупные походы из Крас­ ноярска против киргизских «князцов» организовывались только по служилым челобитным, подтверждавшим их не­ обходимость1^24.

Активная жизненная позиция, исключавшая безуслов­ ное подчинение замыслам и приказам воеводской власти в профессиональной сфере, была очень характерна для об­ щественного сознания сибирских служилых людей с его прочными традициями войскового совета, казачьего круга. В той или иной форме она проявлялась постоянно и нема­ ло способствовала успеху.

Голос сообществ сибирских служилых людей звучал и при решении многих других профессиональных дел, вроде бы полностью входящих в компетенцию воеводы и Сибир­ ского приказа: это размещение и численность гарнизонов, снабжение их оружием, порохом, жалованьем. По своей инициативе казаки сибирских городов поднимали острую, особенно бг первой половине XVII в., проблему ремонта ог­ нестрельного оружия. На подобные просьбы Москва стара­ лась реагировать быстро и положительно, обеспечивая при­ сылку необходимых мастеров125.

Сибирское войско отлично сознавало свое значение в присоединении Сибири к России, в обороне границ и обес­ печении многочисленных административных и фискальных задач, стоявших перед местной администрацией (прежде всего транспортировка различных грузов и сбор ясака). Все эти поручения войско, как правило, полагало обязательны­ ми, хотя и считало себя вправе высказывать мнения о по­ рядке их выполнения.

В конце 1630-х — начале 1640-х гг. служилые люди Тары опротестовали в Москве возложение на них воевода­ ми строительных работ в городе, что не входило в круг их обязанностей. Тогда же служилые люди Пелыма, ссылаясь на тяжесть своих служб и свою малочисленность, добились того, что хлеб им стали доставлять с Верхотурья и Тоболь­ ска служилые люди других городов. В конце 1640-х гг. красноярское войско выступило с протестом против реше­ ния енисейского воеводы Ф. П. Полибина возложить иск­ лючительно на него перевозку хлебных запасов через Ма­ ковский волок в Енисейск, а заодно обвинило воеводу в том, что он не оказал Красноярску помощи в боеприпасах126.

101

В 1645 г., после длительного тяжелого похода на бурят­ ского князца Оилана, не признававшего русского подданст­ ва и разорявшего ясачное население, красноярское войско во главе с атаманами М. Кольцовым и Е. Тюменцевым, рассчитывая на внимание к своей решительной победе, под­ няло перед Сибирским приказом вопрос о децентрализации выдачи денежного жалованья, высылаемого из Москвы в Томск и затем распределяемого оттуда по городам, подве­ домственным томским воеводам. Красноярцы просили при­ сылать им деньги с их представителями, которые доставля­ ют в Москву ясачные меха, объясняя свою просьбу неприсылкой денег из Томска. За год до этого красноярцы стави­ ли этот вопрос перед Сибирским приказом и просили при­ сылать им жалованье из Тобольска, но успеха не добились.

Новая челобитная вызвала раздражение в Сибирском приказе, хотя формально к ее содержанию придраться бы­ ло нельзя. Руководители Сибирского приказа нашли ори­ гинальный, как им казалось, выход. Увидев в тексте опи­ ску в титуле царя, они решили наказать батогами подьяче­ го, который писал челобитную, и тем закрыть дело. Одна­ ко вовремя одумались и, чтобы еще более не раздражать красноярцев, резолюцию зачеркнули, но положительного ответа так и не дали127.

Значительно позже, в 1688 г., красноярское войско, попрежнему доставлявшее много забот Сибирскому приказу своими требованиями, добилось гораздо большего — изме­ нения структуры управления воинскими силами. Дело в том, что Красноярск входил тогда в состав Енисейского разряда, воеводы которого руководили обороной границ. Красноярские казаки, ссылаясь на напряженную погранич­ ную обстановку, свою службу «беспрестанно на крови» и неоперативность распоряжений из Енисейска, потребовали, чтобы решения о военных операциях принимались воево­ дами Красноярска без согласований, от чего «время ухо­ дит». Сибирский приказ счел это очень серьезное требова­ ние отвечавшим обстановке и вывел уезд из подчинения енисейским воеводам128.

Интересы воеводской власти и служилых миров объек­ тивно совпадали в вопросе об увеличении численности си­ бирских гарнизонов, как правило, небольших по размеру. По данным В. И. Шункова, на конец XVII в. в Сибири числилось 11 637 служилых людей (вместе с ружниками и оброчниками)129. Согласно подсчетам Н. Н. Никитина, служилое население только 8 городов Тобольского разряда составляло в 1699г. 4655 чел.130 При относительной незна­

102

со стороны государства за свою службу, прося разрешить «тех своих полонеников продавать и на Русь повольно вся­ ким людям вывозить, чтоб наша службишка и кровь на­ прасно не лилась», и как средство материального обеспече­ ния своей службы и дальних походов1'*6. Любопытно, что местный игумен Варлаам за своих «духовных детей» скре­ пил эту челобитную своей рукой, что могло повлечь не­ приятности для столь близорукого духовного пастыря. Воп­ реки правительственным указам служилые люди и в 1680-е гг. продолжали холопить ясачных людей, используя их труд в своих хозяйствах137.

В 1639/40 г. последовал указ о запрещении служилым людям в ясачных волостях после сбора ясака своими това­ рами с «иноземцами» торговать и вести пушной промы­ сел138. С самого начала XVII в. служилым людям разреша­ лось вести беспошлинно мелкую перекупную торговлю — закупать у приезжих русских торговцев различные товары стоимостью до 1 руб. и менять их у «иноземцев» на ме­ ха139, которые затем можно было с большой выгодой про­ давать.

Немалый доход приносил служилым людям, как указы­ валось, приезд в Москву с ясачной казной. Однако в 1630-х гг. эти льготы стали сокращаться140. По указу 1646 г. сибирским служилым людям разрешалось беспош­ линно вывозить на «Русь» мехов не более чем на 50 руб. Между тем, как свидетельствовал ленский служилый чело­ век Юшка Лукьянов, «преж сего... моя братья, служилые люди вывозили к Русе соболей сороков по десяти и боль­ ше...», т. е. на несравненно большие суммы141. По данным же 1670-х гг. со всех привозных из Москвы товаров при их реализации в Сибири стала взиматься таможенная пошли­ на142. Недовольство служилых людей породило также огра­ ничение их права винокурения и продажи вина. Это вы­ звало, в частности, в 1650-е гг. бурные протесты в Тюме­ ни143. Борьба правительства с закладничеством коснулась в свою очередь сибирских служилых людей, к которым в личную зависимость попадали ясачные люди. На этой по­ чве в 1649 г. проявилось серьезное сопротивление служи­ лых людей в Нарыме, они отказались выдавать заложившихся за них остяков144. Верхотурский воевода Б. С. Дворянинов в 1648 г., затушевывая собственные безобразия, с некоторым все же основанием доносил в Москву, что мест­ ные служилые люди выступили против него потому, что он им «не потакал» «зипуны наживать» в походах, «в вогуличи выезжать с товары без заказа», отчего они «сыти быва­

104

ли», запрещал винокурение и холопство ясачных людей145. Те же причины возбуждали недовольство и нарымских служилых людей146.

В1690-е гг. на служилых людей распространился налог

сторговых и промышленных оборотов, так называемая 10-я деньга147.

Вборьбе за свои сословные привилегии служилое вой­ ско нередко вступало в столкновения с воеводами. Повода­ ми для споров были вопросы чисто административного и организационного порядка, положение усугублялось вое­ водскими злоупотреблениями и самовластием. В 1639 г. в

Тобольске местные и прибывшие из Березова казаки перед дальним походом на Лену подняли «большой шум и озорничество», требуя выдачи жалованья вперед не на один, а на два года. Только вмешательство архиепископа Некта­ рия и удовлетворение казачьих требований спасло местные власти от дальнейших неприятностей. В 1642 г. в Томске после похода Я. Е. Тухачевского тобольские, томские, тю­ менские, тарские и кузнецкие служилые люди «с великим шумом» потребовали выплаты очередного жалованья, объ­ ясняя, что своих лошадей они «приели», хлебный провиант доставлен в Томск не полностью, на рынке мука вздорожа­ ла и дальнейшую службу нести они не могут. Я. Е. Туха­ чевский, обозленный своей неудачей, попытался обвинить служилых людей в пьянстве, но томский воевода кн. С. В. Клубков-Мосальский не стал обострять положе­ ние и их челобитную послал в Москву148.

В 1646 г. сургутский воевода А. А. Измайлов также до­ носил, что местные казаки потребовали от него немедлен­ ной отправки в Москву своих челобитчиков под угрозой — «ты де над собою сам месть увидишь»149. На почве изме­ нения порядка финансового обеспечения в 1668 г. в То­ больске произошло крупное столкновение служилых людей с воеводой П. И. Годуновым150.

Любой документ в Москву должен был отправляться с ведома воевод, и челобитные на них самих не были исклю­ чением. Всякого рода «изветы» и кляузы местных админи­ стративных лиц друг на друга были делом обычным, и их результат зависел от личных связей и взаимоотношений с аппаратом Сибирского приказа, а также от разного рода бюрократических обстоятельств. Обращения и жалобы ми­ ров могли быть серьезнее восприняты в Москве, и потому воеводы препятствовали отсылке челобитных. В этих слу­ чаях столкновения между мирами и воеводами приобрета­ ли не только административное, но и социальное звучание.

105

Так, томский воевода кн. С. В. Клубков-Мосальский задер­ живал челобитчиков, собиравшихся в Москву жаловаться на его злоупотребления, из-за чего в конце концов попал под сыск, который «с пристрастием» проводил тобольский письменный голова Г. Л. Семичев 151. В 1654 г. о таком столкновении в Тюмени очень образно писал архиепископ сибирский и тобольский Симеон. Приехав в Тюмень, он застал у воеводы Н. И. Елдезина «со всем городом великий несовет и смятение, и Тюменского города всяких чинов люди и иноземцы всем миром мне, твоему государеву бого­ мольцу, били челом, чтобы их отпустить к Москве бита челом тебе, государю, о своих нужах». Воевода не отпу­ скал челобитчиков, и Симеон, видя у них «такой великий несовет и сметение», чтобы «от таковаго смятения порухи бы никакие городу не учинилось», «велел» дать проезжие грамоты152. В тех случаях, когда челобитчики уезжали без проезжих грамот, воеводы пытались с помощью доверен­ ных лиц перехватить их на дороге. Именно так в 1687 г. красноярский воевода И. В. Башковский пытался задер­ жать челобитчиков 153.

Подобные столкновения отражали обострявшиеся отно­ шения между сословно-представительными организациями населения, среди которых в Сибири войско имело наиболь­ шее значение, и воеводской властью, олицетворявшей аб­ солютистские тенденции в политике центральной власти, которая в свою очередь стремилась к усилению местного аппарата управления. Обострение этих отношений не было специфичным только для Сибири. В XVII в., особенно во второй его половине, царская власть последовательно и по­ всеместно стремилась уничтожить привилегии приборного войска и все более сближала его с тяглыми слоями населе­ ния. Это приводило к общему кризису всего «прибора» и ослаблению его военной значимости, несмотря на стремле­ ние правительства укрепить его корпоративную замкну­ тость. Известно, что на юге европейской части страны стрелецкое приборное войско испытывало особенно силь­ ный феодальный гнет154. Восстания московских стрельцов в 1680— 1690 гг., в свою очередь, свидетельствовали о та­ ком кризисе.

В Сибири, где корпоративность казачества проявлялась значительно сильнее, войско, как социальная общность, в борьбе за сохранение своего сословного статуса на протя­ жении всего XVII в. являлось противовесом воеводскому самовластию. До окончательной победы абсолютизма оно было существенным звеном в системе государственного фе­

106

одализма, на основе которой управлялась Сибирь. Защи­ щая свои привилегии и наиболее благоприятные условия существования, войско выступало и против четко прояв­ лявшейся в воеводской деятельности тенденции «государиться», т. е. абсолютизировать власть. И вместе с тем промежуточное положение сибирского казачества, «служи­ лых по прибору», между крестьянами и феодалами, тен­ денция к сокращению их жалованья за счет обеспечения пашней, практика сбора «выдельного хлеба» со всех поль­ зовавшихся государственной землей приводили к значи­ тельному сближению позиции крестьянско-посадских и служилых миров Сибири в отношении к фискально-рент­ ным проблемам.

Глава III

ВОЕВОДСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ

Общая для государства система местного воеводско­ го управления устанавливалась в Сибири по мере вхож­ дения в состав России ее отдельных областей. Сибирь

учрежденному Сибирскому приказу. Тем самым админи­ стративное управление Сибири приобретало строго ре­ гиональный характер. Получившее в XVII в. общегосу­ дарственное распространение воеводское управление от­ ражало все более усиливавшуюся систему централизо­ ванного контроля развивавшегося бюрократического ап­ парата над всей территорией государства. На протяже­ нии XVII в. в Сибири было учреждено 20 уездов, каж­ дый из которых возглавлялся воеводой с соответствую­ щим штатом приказной избы (подьячие, толмачи). В наи­ более крупные города направлялись также товарищи вое­ вод в качестве их помощников. Специальный штат уста­ навливался для сбора таможенных пошлин (таможенные головы и целовальники).

Крупный знаток истории Сибири С. В. Бахрушин, про­ анализировав наказы, выдававшиеся воеводам Сибирским приказом, пришел к выводу о широте их полномочий и фактически полном отсутствии контроля1. Выше уже при­

107

водилось мнение В. И. Шункова об абсолютной власти представителей местного управления — приказчиков — над сибирской деревней. Наконец, А. Н. Копылов делал еще более общий вывод теоретического порядка: «Органы сословно-представительного самоуправления русского насе­ ления Сибири были в зачаточном состоянии, и вся полнота власти находилась в руках воевод»2.

Значимость мирских организаций (сельской, посадской общин и войска), весомость их мнения при общении с представителями местной администрации разных рангов заставляют внести существенные коррективы в устоявшие­ ся выводы. Следует обратить внимание не только на сохра­ нение в XVII в. сословно-представительного начала в Си­ бири, но и на его влияние на текущую административную практику воеводской бюрократии.

Воеводские должности в Сибири замещали выходцы из двух слоев господствовавшего феодального класса: титуло­ ванная знать и обладатели высших дворцовых званий — бояре, окольничии и стольники, с одной стороны, и пред­ ставители служилого дворянства, выслужившие ратной службой пожалование на прибыльную административную должность, — с другой. На протяжении XVII в. в должно­ сти сибирских воевод перебывало чуть более 500 чел., из которых 109 обладали княжеским достоинством; к дворцо­

ные посты, а составлявшая большинство рядовая дворян­ ская бюрократия получила назначение в качестве воевод в менее значимые города и в товарищи к первым воеводам в крупные города. Правительство старалось придерживаться правила сменять воевод через каждые 2—3 года. Но в силу разных обстоятельств некоторые из них засиживались на своих постах по 4—6 лет (а в исключительных случаях — до 10— 13 лет), однако такое «долголетие» в несении дол­ жности выпало в XVII в. лишь 73 воеводам. В 1695 г. срок воеводства в отдаленных сибирских городах был установ­ лен в 6 лет4.

Иногда, особенно в первой половине XVII в., на сибир­ ские воеводства попадали в порядке почетной ссылки пред­ ставители знати, чем-либо скомпрометировавшие себя пе­ ред верховной властью. Так, в 1601 г. в Тобольске по воле Бориса Годунова товарищем воеводы оказался Евстафий Михайлович Пушкин, которого по доносу его холопов об­

108

винили в «крамольных речах» с осуждением царя за гоне­

патриарха Салтыковых6. Наконец, в 1649 г. после дворцо­ вой склоки, вызванной женитьбой Алексея Михайловича, воеводой на Верхотурье, а затем в Тюмени оказался Раф Родионович Всеволожский, отец незадачливой невесты ца­

черпываются опытные администраторы, которым поруча­ лось управление Сибирью9. На самом же деле царское правительство, уделяя очень большое внимание заураль­ ской части государства, посылало в Тобольск, центр управ­ ления Сибирью, как правило, родовитых представителей знати, уже зарекомендовавших себя на административной службе. Всего на протяжении XVII в. Тобольским воевод­ ством ведало 36 чел., из которых 21 обладал княжеским достоинством; среди этих 36 чел. в ранге бояр было 16 чел.,

11князей.

Овнимании, которое уделялось правительством То­ больску, можно судить также по тому, что вскоре после окончания «смутных лет» и воцарения Романовых туда

впервые был назначен воевода в ранге боярина — князь И. С. Куракин. При этом назначении нарочито подчерки­ валось: «а преж тово в Сибири, в Тобольску, бояр не быва­ ло»10. На воеводстве в далекой сибирской столице упрочи­ вали свою карьеру такие влиятельные аристократы, как М. М. Салтыков, кн. Ю. Я. Сулешев, кн. А. Н. Трубецкой (в дальнейшем начальник Сибирского приказа и близкий советник царя Алексея Михайловича), А. А. Голицын.

В Сибирь посылали не только знатных, но и весьма опытных воевод. В 1639 г. в Тобольске воеводствовал кн. П. И. Рыбин-Пронский, с 1610 г. успевший уже побы­ вать воеводой в Вязьме, на Двине, в Брянске, в Томске. В 1646 г. в Тобольске появился кн. Г. С. Куракин, ведав­ ший ранее Вязьмой, а затем Новгородом и Казанью. Его

109