Vlast_i_obschestvo_Sibir_v_XVII_veke_Novosibirsk_1991

Как сообщили в 1668 г. в своей «обидной росписи» тю­ менские «всяких чинов люди», воевода И. И. Лодыгин по­ сылал служилых татар в дальние «посылки» «не по вестем» (т. е. когда не было известий о военной опасности); за взятку он освобождал от этой придуманной службы. В том же документе пешие казаки и стрельцы жаловались, что воевода «чинил смотры безвесно для своей бездельной корысти и за неты садил в тюрму, а влазнова имал на себя по четыре алтына и по пять и по шесть алтын»69.

Столкновение воеводской и мирской компетенции в на­ значении смотров объяснялось еще и тем, что зачастую именно на смотрах обсуждались и подписывались мирские челобитные проти в воевод. На смотрах же в ходе дальней­ шего развертывания конфликта намечались иногда и дру­ гие меры борьбы за мирскую справедливость70.

Среди служебных распоряжений воевод, вызывавших подчас конфликты со служилым миром, можно назвать верстания в казаки, стрельцы. Уже упоминались томские события 1648 г. Можно процитировать в этой связи также тарскую челобитную 1636 г. на Ф. П. Барятинского и Г. А. Кафтырева. Служилые даже приносили воеводам «го­ судареву жаловальную грамоту, какова им дана во 130-м (1621/1622.— Лет.) году», чтобы «детей... их в государе­ ву службу в выбылые места верстали, и воеводы-де той го­ сударевой грамоты на слушают». Воеводы использовали, по словам челобитной, такие верстания для вымогания взя­ ток, а то и попросту держали долго места вакантными, а причитавшееся на эти места жалованье клали себе в кар­ ман71.

Если отношение к подобным махинациям и вымога­ тельствам было всегда единым и у служилого, и у общесос­ ловного мира, то с вопросом о замкнутости сословных пе­ регородок дело обстояло сложнее. Во время составления

против замыкания сословия служилых «по прибору». Еще важнее, что реальная политика восставших за все 16 меся­ цев томского движения также оказалась не в пользу прин­ ципа верстания в казаки лишь из своего сословия. Подо­ бные отступления от царских указов в пользу широко рас­ пространенной практики делались по требованию самих казаков: сказалась реальная сословная разнородность си­ бирских семей — казаки хлопотали за своих родичей из числа крестьян, даже гулящих72. Да и Москва не раз от­ ступала здесь от собственных правил.

200

Как мы уже успели убедиться, конфликты между вое­ водами и служилыми мирами развертывались в тех самых сферах, в которых осуществлялось и сотрудничество между ними. Эта вполне понятная связь распространялась также на важную проблему кадровых перестановок, служебных назначений в казачьем войске, не забывшем еще былого принципа выборности атаманов и есаулов. Укрепление во­ еводской власти вело к нарастанию конфликтных ситуа­ ций. Напомним хотя бы об остром споре красноярских ка­ заков во главе с атаманом Дементием Ондроновым с воево­ дой Олферием Баскаковым. Атаман был отстранен воево­ дой от власти, а затем арестован «в умышленье ножевого резанья воеводы Олферья Баскакова». Однако краснояр­ ские казаки встали на защиту своего атамана, отправив в 1647 г. в Сибирский приказ обоснованную общесословную челобитную. В ней был подробный послужной список Де­ ментия с перечислением удачных походов, организованных и проведенных им. Челобитчики утверждали, что воевода лишил Дементия атаманства «по недружбе... не за вину и не за дело», мир отказывался служить с новым атаманом, которого воевода попытался самочинно назначить вместо Дементия. В заключение в челобитной давалась обобщен­ ная аттестация: «А отставленному, государь, атаману Дементью твои государевы службы в обычай и со службу ево со всякую будет». Глава Сибирского приказа князь А. Н. Трубецкой согласился с мнением красноярского слу­ жилого мира и вернул Дементию атаманство, отвергнув кандидата воеводы. Казачье войско заступилось за своего атамана и победило73.

*

**

Наибольшее, пожалуй, число конфликтов между воево­ дами и служилыми людьми возникало в связи с вопросами обеспечения последних государевым денежным, хлебным и соляным жалованьем. Жалобам на задержку или неполную выдачу жалованья посвящен большой массив челобитных сибирских служилых. Этому способствовало несколько об­ стоятельств. Во-первых, как отмечает Н. И. Никитин, «в Сибири нередко полагавшееся служилому человеку жало­ ванье отличалось от получаемого им в действительно­ сти»74. И хотя в целом служилые люди получали в Сибири жалованье аккуратнее, чем в Европейской России, причин для недовольства хватало и за Уралом. Напомним хотя

201

бы, что при распространенной в Томске системе выдачи всего годового оклада жалованья один раз в год воевода князь О. И. Щербатый признавался на следствии, что он всегда считал вредным выдавать казакам больше половины оклада75.

Во-вторых, во многих случаях (хотя и не всегда) в Си­ бирском приказе считали, что жалованье следует выдавать лишь по получении соответствующего челобитья служи­ лых76; это нередко приводило (наряду с нехваткой денег и припасов) к задержкам выдачи окладов. А такие задержки автоматически вели к увеличению потока челобитных. Че­ лобитные донесли немало известий о самых разных воевод­ ских махинациях при выдаче жалованья. Наиболее частая из них — присвоение воеводами какой-то доли жалованья служилых при его раздаче. «Законные» возможности за­ держки жалованья или, наоборот, выплаты его вперед со­ здавали благоприятные условия для подобных вымога­ тельств. Так, по тюменской «обидной росписи» на воеводу И. И. Лодыгина, при раздаче последним жалованья кон­ ным казакам за 7176 (1667/1668) г. воевода удержал с них взяток на общую сумму 70 руб. С пеших казаков он взял за этот же год 65 руб., за предыдущий — 86 руб. Со служилых татар И. И. Лодыгин взимал в 7174—7175 (1665/1666) гг. твердую ставку: 10 % годовой суммы жа­ лованья, т. е. по 40 руб. в год77. Соль воевода воровал у служилых татар по другому принципу — по 1 пуду с чело­ века (при окладе около 2 пудов)78. Подобные сведения хо­ рошо корректируют безмятежную картину обеспечения го­ сударевым жалованьем, которую рисуют окладные книги (денежные, хлебные, соляные) и бодрые отчеты воевод79.

В том же документе рассказывается и о более сложных махинациях при выдаче жалованья служилым. Сибирский приказ распорядился часть жалованья в 7174 (1665/1666) г. выдать не деньгами, а сукнами. Это сразу предоставило немалый простор воеводской инициативе. Сначала воевода тянул с раздачей сукна и начал ее, лишь получив взятку в 50 руб. При раздаче он сам определял цену тканей разных сортов, причем с полным пренебрежением к неведомому ему закону стоимости цену одинаковой ткани менял в за­ висимости от чина служилого и даже от его службы. Так, «сукна анбурские» воевода распределял пешим пятидесят­ никам, «которые к соли ходили» (в экспедицию за солью), — по 50 коп. за аршин, а рядовым, остававшимся в городе,— по 60 коп. за аршин. Кумач он распределял конным пятидесятникам по 1 р. 80 к. за аршин, конным

202

бирский приказ, послав ткани для раздачи в Тюмень, за­ был написать туда грамоту об условиях раздачи. Но тогда служилый мир отправил за этой грамотой в Москву своего челобитчика, конного казака Григория Орехова. Воевод­ ские плутни были разоблачены, последовала мирская жа­ лоба, в которой среди прочего рассказано и об этой обиде. Воеводу сместили™.

О «выкупе» жалованья у воевод сообщалось и в тарской мирской челобитной 1636 г. Там же рассказывалось о более сложных комбинациях кн. Ф. П. Барятинского и Г. А. Кафтырева: они занимались кабальными ростовщиче­ скими операциями с хлебом, а затем погашали образовав­ шуюся большую задолженность им служилых людей, вы­ читая долги из государева хлебного и денежного жало­ ванья, иногда даже не брезгуя отбирать у должников и во­ инскую амуницию. Последнее обстоятельство, пагубно ска­ зывавшееся на обороноспособности вверенного воеводам гарнизона, челобитная подчеркивала особо81.

Немалые возможности для воеводского и дьяческого жульничества с хлебным и соляным жалованьем предо­ ставляла неупорядоченность мер веса и объема. В 1643 г. в Тобольске расследование, начатое по извету в «государе­ вом деле» (поддержанному архиепископом Герасимом), вскрыло механизм подобных операций, сказочно обогащав­ ших в конце 1630-х — начале 1640-х гг. нескольких то­ больских чиновников из ближайшего воеводского окруже­ ния. Прием хлеба, круп, муки, соли в государственные ам­ бары совершался нормальными мерами, а отпуск их оттуда (преимущественно на жалованье служилым) — фальсифи­ цированными, уменьшенными. Полученными огромными излишками небезвыгодно торговали.

Специальная экспертная комиссия из торговых людей Устюга и Казани обнаружила, что присланные при госуда­ ревом указе еще в 7132 (1623/1624) г. эталонные гири в Тобольске сумели сделать разборными: при отпуске припа­ сов снимали дуги и «жиковины», составлявшие 6,75 % их первоначального веса. Подобная же фальсификация мер сыпучих тел, всякие проделки при их использовании ос­ тавляли в руках плутов до 10 % измеряемого хлеба. Ма­ хинации дьяков денежного стола, ведавших раздачей слу­ жилым денежного жалованья, были тогда же оценены в 4800 руб. (неизвестно, правда, за какой срок набралась эта огромная сумма)82.

203

Уместно напомнить, что служилый и тяглые миры протестовали не только против корыстных воеводских

щин, были направлены на получение прибыли государ­ ством.

Речь идет о реформах Ю. Я. Сулешева и П. И. Годуно­ ва, суть которых подробно изложена в известной работе С. В. Бахрушина83. Ю. Я. Сулешев, практически впервые попытавшись в 1623— 1625 гг. создать для Сибири едино­ образную финансовую систему, поставил хлебное жало­ ванье служилых в зависимость от размеров их землевладе­ ния, а размер десятинной пашни и оброков крестьян — в зависимость от размеров их «собинной» пашни. Были так­ же предприняты меры сокращения пестроты денежного жа­ лованья лиц, служивших в разных гарнизонах Сибири. В большинстве случаев это вело к реальному сокращению жалованья и увеличению ренты, частичному распростране­ нию оброка на служилых.

Проведение реформы Ю. Я. Сулешева в 1620— 1630-х гг. постоянно вызывало сопротивление служилых и крестьянских миров, породившее немало челобитных. Еще в годы тобольского воеводства Юрия Яншеевича против его нововведений протестовала томская служилая община. То­ мичи, сообщая в челобитной царю о сокращении по прика­ зу Ю. Я. Сулешева получаемого ими «государева денежно­ го жалованья», подчеркивали свое недоумение: «а не веда­ ем, государь, мы, холопы твои, для которые нашей вины и прослуги». Тарские служилые люди и татары в 1629 г., предпринимая очередную попытку борьбы с сулешевской реформой, писали в челобитной царю, что сочетать службу с землепашеством им очень трудно, из-за служебных отлу­ чек собрать хлеб удается не каждый год, часто «все то присевошное пашнишко пропадает под снег и скот поеда­ ет... И от того, что у нас отнято твое государево хлебное жалованье и денежнова жалованья убавлено, оскудели и одолжали великими долги, с женишками и детишками в разоренье стали». Челобитная докладывалась самому царю, который приказал объявить челобитчикам: «бивали они челом государю и, сами на Москве многижда, и им про то отказывано — посылай был от государя с Москвы в Си­ бирь для обновленья и для заводу боярин и воевода князь Юрья Яншеевич Сулешев с товарыщи, и что они по своему разсмотрению учинили, тому государь указал, и вперед так быть, и они б вперед о том не били челом»84.

204

При проведении в начале 1633 г. в соответствии с ре­ формой перемера крестьянских земель и увеличения деся­ тинной пашни последовала протестующая челобитная ту­ ринских крестьян, активные действия невьянского и та­ гильского миров85.

Но, несмотря на все это мирское сопротивление, суле-

постепенно стала основой социальной и финансовой поли­ тики на востоке страны. Этого не произошло с реформой 1667— 1670 гг. тобольского воеводы П. И. Годунова, от ко­ торой он ждал прибыли казне более 50 000 руб. в год. Ре­ форма эта, предусматривавшая, в частности, введение ре­ гулярного драгунского войска вместо иррегулярного рей­ тарского и солдатского, означала весьма чувствительное (подчас более чем вдвое) сокращение жалованья многим служилым; для некоторых категорий жалованье отменя­ лось вообще. Значительно увеличивалась десятинная паш­ ня крестьян, оброки и повинности посадских.

Понятно, что все эти заманчивые для государства, но плохо продуманные и подчас фантастические планы натол­ кнулись на упорное сопротивление миров. 25 марта 1668 г. рейтары и солдаты приходили к П. И. Годунову с «криком и шумом», учинив «мятеж и возмущение», по характери­ стике воеводы. В городе стали собираться круги, шли раз­ говоры о том, что от годуновских нововведений служилые «плачют», что надо слать челобитчиков в Москву «бить челом — государям именным челобитьем». Годунов приме­ нил силу: после скорого следствия двое «зачинщиков» из служилой верхушки были биты батогами, многие недо­ вольные сосланы в Красный Яр.

Одновременно воевода прилагал интенсивные усилия, чтобы получить оправдательные документы о своих дейст­ виях у войска. 9 мая 1668 г. в приказной избе перед воево­ дой шло странное следствие: «всяких чинов служилых лю­ дей», коим сократили жалованье на одну треть, наполови­ ну и даже более, допрашивали: «и они о том плачют ли и налога им в том от ково какая есть ли?». Под большим давлением несколько групп служилых подписали «сказки» о том, «что они ни о чем не плачют и про плачь... не слы­ хали, да и плакать де им... не о чем». В одной из «сказок» есть даже заявление о том, «что они убавливали (свое жа­ лованье.— Лет.) охотою, и о том они радуютца, а не пла­ чют», ибо им объяснили, что все делается к государевой пользе86.

205

Однако это отступление части мира было лишь времен­ ным. Как справедливо заметил С. В. Бахрушин о всем комплексе годуновских реформ, «проделывать такие опыты над населением Сибири было в 60-х гг. XVII столетия не вполне безопасно»87. Голос недовольных услышали в Мос­ кве, в Тобольск отправили следователей, отстранивших Го­ дунова от власти. В Москву прибыла делегация тобольских миров во главе с сыном боярским Афанасием Ушаковым. Она привезла с собою десять мирских челобитных против действий ретивого «прибыльщика»: шесть от служилых людей, три от тобольских и тарских татар, одну от тоболь­ ских крестьян. По этим челобитным было принято реше­ ние об отмене почти всех нововведений П. И. Годунова88.

Так мирские челобитные успешно аннулировали вроде бы крайне выгодные для государственной казны годуновские мероприятия. Сравнение судьбы сулешевских и году­ новских реформ особенно наглядно показывает, что не будь постоянного мирского сопротивления, аппетитам фео­ дально-бюрократического механизма не было бы пределов. Земство, смирившись в конце концов (хоть и не без труда) с довольно конструктивными для государства в целом ме­ роприятиями Юрия Яншеевича, сумело провалить не ли­ шенную здравых мыслей, но явно максималистскую про­ грамму Петра Ивановича.

*

**

Вчелобитных тяглых сословий значительное внимание уделялось разнообразным проблемам феодальной ренты, вызывавшим споры миров с воеводами. Нами не зафикси­ ровано случаев, чтобы челобитчики возражали против рен­ ты как таковой, наоборот, они неоднократно подчеркива­ ют, что всегда тянули и готовы тянуть впредь государевы «изделья» и повинности — в «справедливой» их части, не­ обходимость которой для государства и государя они впол­ не признают. Заметим, что «справедливой» для крестьян и посадских была основная, определяющая обязанности пе­ ред властью, казной форма ренты в ее традиционном («по старине») размере. Для пашенных крестьян это десятинная пашня, для оброчных — оброк, для посадских — оброк и

государевы службы в целовальниках и т. д.

Конечно, в реальной жизни на общину падали также многие другие «изделья» и платежи, но здесь уже вполне можно было поспорить, побороться; окончательный набор

206

этих «не основных» форм более всего зависел от результа­ тов такой борьбы. Отпор общин вызывало и любое увели­ чение главных форм ренты, в отступлениях от «старины» крестьяне и посадские всегда видели воеводский произвол, даже если воевода действовал в соответствии с московски­ ми указаниями. Конечно, как во всякой борьбе, все зави­ село от энергии сторон, стойкости сопротивления воевод­ скому давлению и многих привходящих обстоятельств. На­ помним, например, что в условиях колонизации края, за- хватно-заимочного землепользования, постоянного притока населения и естественного его прироста само сохранение традиционной душевой нормы ренты означало постоянное изменение обложения каждой общины и многих ее членов. С. В. Бахрушин считает, что успех реформы Ю. Я. Сулешева объясняется прежде всего тем, что она опиралась на учет реальных достижений земледельческой колонизации края89.

Отмеченное отношение тяглых общин к ренте просле­ живается во многих документах. Оно отчетливо видно в одном из сравнительно ранних споров, возникшем у пе-

ликт не был связан с реформой Юрия Яншеевича, послед­ ний поэтому прислушался к доводам пелымских миров, пе­ реслал их челобитные в Москву и, не дожидаясь ответа из столицы с указаниями, своей властью назначил справедли­ вое расследование, одновременно повысив в чине несколь­ ких пелымских служилых из числа инициаторов движения.

Среди отправленных в Москву документов была и че­ лобитная 1624 г. новой общины пашенных крестьян, воз­ никшей в 1618/1619 г. в Табарах. Челом царю били «Пелымсково города пашенные крестьяне Богдашко Назаров, Семейка Вахрушев и во всех пашенных крестьян место с нового усадища с Таборов». Они жаловались, что по госу­ дареву указу им, как новоселам, полагалась казенная по­ мощь не только семенами, но на первых порах и хлебом на пропитание. Первые два года они получали эту помощь, но затем новый воевода Иван Вельяминов не только лишил их ее, но и забрал у них насильно «поминков» себе на 26 руб. Однако главная крестьянская жалоба состояла в другом: Вельяминов приказал вдвое увеличить размер де­ сятинной пашни, приходившейся на крестьянский двор,— с одной десятины до двух. «И им пахать наша пашня стало невозможно» — так излагается основной вывод пелымских крестьян в царской грамоте. Государь повелел в ней, ут­ верждая распоряжения Ю. Я. Сулешева по этому делу,

207

В другой жалобе табаринских крестьян сообщалось, что Вельяминов договорился с пятью крестьянами (включая двух детей С. Вахрушева) положить на них новую деся­ тинную пашню по полдесятины на двор, вознаградив их за это «подмогой» по 8 руб. Крестьяне согласились, «подмога» была им выдана в съезжей избе с оформлением всей до­ кументации, после чего воевода вызвал всех пятерых кре­ стьян к себе на двор и половину денег у них отнял. Госу­ дарева грамота повелевает провести следствие по этому эпизоду9*.

Поучительные результаты дает анализ челобитных, ко­ торые направили царю в 1632 г. «Туринсково острогу па­ шенные крестьянишка староста Сергейко Иванов Хромцов и во всех товарыщов своих место». В Туринском и сосед­ них уездах Западной Сибири власти проводили в это время очередные мероприятия по расширению десятинной пашни в соответствии с установленными Ю. Я. Сулешевым прин­ ципами. Однако сначала туринский воевода Г. И. Волын­ цев, зная об отрицательном отношении крестьян к увели­ чению ренты, просаботировал полученное от тобольского воеводы Ф. А. Телятевского распоряжение о дополнитель­ ной пашне. Тобольский воевода с раздражением писал царю, что Волынцев, опасаясь челобитной крестьян, делает им «поноровку» и к тому же запугивает Москву, что крестьяне могут разбежаться от увеличения десятинной пашни92.

В первой туринской челобитной 1632 г. нет поэтому жалоб на прибавку десятинной пашни. Крестьяне проте­ стуют против таких распоряжений воеводы, которые, по их мнению, препятствуют им выполнять эту главную обязан­ ность (в обычном, как следует из контекста, размере). «Как мы, сироты твои,— пишут челобитчики государю,— твой государев десятинной хлеб с поля пожали и в клади поклали, заставил нас тюрму старую подрубать и коло тюрмы тын ставить». Затем воевода велел возить назем на поля и лишь после этого молотить сжатые снопы хлеба, ос­ тавшиеся в поле. Крестьяне доказывали, что воеводские распоряжения были с хозяйственной точки зрения неком­ петентными, что хлеб следовало обмолотить раньше, до двух других работ. Задержка привела к тому, что возникли потери и после обмолота «против опытов хлеб не сшелся»; недостачу воевода пытался «править» на крестьянах93.

208

Челобитная сообщает и о других распоряжениях воево­ ды, мешавших, по мнению крестьян, их нормальной рабо­ те на десятинной пашне. «В середозимье, в кутерги и в мо­ розы лютые» были вывезены в город 3000 бревен и 800 «тесниц» для разных изделий, весь год крестьян привлека­ ли к разным постройкам— острога, гостиного двора, вое­ водской горницы. Челобитчики жалуются, что от тяжелой «бревенной возки» пало много коней, «твоей государевы пашни пахать не на чем»; из-за отвлечения рабочих рук на «великие зделья» «хлебенцо нашо на поле застоялося и мышь поела; стали без хлеба и без семян». К тому же вое­ вода придумал новый налог: он приказал закрыть все кре­ стьянские бани, и крестьяне, «людишка работные, с поля приехав», должны были идти в платную «торговую ба­ ню»94.

Челобитная имела успех: воеводе из Москвы сделали выговор, приказав, «чтоб он пашенным крестьяном налоги ни в чем не чинил»; в московской резолюции особо осуж­ дена вывозка бревен — «лес был не надобен потому, что поделывать нечево», согласилась Москва с крестьянами95.

Быть может, успех этого крестьянского челобитья по­ влиял и на то, что воевода Туринска после нескольких проволочек осторожно подошел к выполнению общесибир­ ского мероприятия по увеличению десятинной пашни. Еще весной 1632 г., до посева яровых, крестьянская община Ту­ ринска, общины верхотурская, тагильская и невьянская выбрали специальных окладчиков для проведения всей операции. Сохранившиеся в деле документы — «выборы» окладчиков от трех последних общин — свидетельствуют, что выбирали их на общеуездных сходах: в начальной формуле упоминаются поименно староста, «житнишный целовальник» и человек по 20 (или меньше) крестьян каж­ дого уезда, действовавших от имени всех крестьян; подчер­ кивается, что они «выбор дали за поповою рукою и мир­ ских людей»96. Возможно, что в каких-то случаях подо­ бные общеуездные документы вырабатывались на сходе не всех членов общины, а представителей отдельных населен­ ных пунктов.

Туринский окладчик Некрас Юрьев «с товарищи» при­ бавили крестьянам не так уже много десятинной пашни — менее 26 дес., т. е. 1 /8 часть ранее существовавшей ее ча­ сти, другие общины поступили примерно так же. Десятины эти разверстывали судя по «семьянистости и прожиточности». И, видимо, прав С. В. Бахрушин, подчеркивавший, что успех сулешевской реформы в этой ее части в конце

209