Vlast_i_obschestvo_Sibir_v_XVII_veke_Novosibirsk_1991

ладали немалым кругозором, жизненным опытом, реши­ тельностью и самостоятельностью, т. е. качествами, свой­ ственными и казачьей дружине, сокрушившей Сибирское ханство. К тому же большинство из них своим происхож­ дением, службой, участием в крупнейших социальных и политических событиях сохраняло чувство органической связи с европейской частью страны. В частности, не следу­ ет забывать, что рассказы приезжавших в Москву ермаковых казаков сразу же стали основными источниками на­ чавшегося летописания о присоединении Сибири к Рос­ сии73. Вместе с тем казаки из сибирских городов, приез­ жавшие в Москву с ясачной казной и воеводскими отпи­ сками, постоянно информировали сибирское войско обо всем происходившем «на Руси». Тем самым поддержива­ лось ощущение связи между «Русью» и Сибирью. К тому же подобные приезды имели для казаков существенное экономическое значение. В Москве казаки сразу же полу­ чали полугодовое жалованье за текущий год, отрез «добро­ го сукна», поденный корм со дня приезда и на обратный путь (по 6—8 денег в день), при отъезде — казенные под­ воды для купленных товаров («покупочной рухляди») ради «своей сибирской нужи», которые они затем не без выгоды перепродавали в Сибири74.

Уже во второй четверти XVII в. в Западной Сибири, а приблизительно с середины XVII в. в Восточной, по мере роста семей служилых людей, все большее значение стало приобретать поверстание в службу их детей, которые заме­ щали вакантные места, даже если ранее они попадали в крестьянское или посадское тягло. В своих челобитных де­ ти служилых людей ссылались на службу отцов как при­ знаваемое правительством основание для поверстания их самих в службу75.

С этого времени правительство стало постепенно огра­ ничивать набор гулящих людей, что тем более укрепляло корпоративность войска. Уже в 1645— 1646 гг. проходили чистки гарнизонов Верхотурья и Тобольска от выходцев из гулящих и тяглых, а во второй половине XVII в. подобные «разборы» западно-сибирских гарнизонов стали гораздо бо­ лее широкими и последовательными; до нас дошел целый ряд связанных с ними «разборных книг»76. В 1680 г. Си­ бирский приказ направил указ в Красноярск, чтобы повер­ станные в службу из крестьян, посадских и гулящих людей были «отставлены» и заменены казачьими детьми77. Сле­ дуя этому указу, красноярский воевода Д. С. РимскийКорсаков произвел «разбор» войска, и выяснилось, что, во-

91

первых, среди служилых людей немало бросивших в «рус­ ских городах» тягло, а, во-вторых, их вполне можно поса­ дить на пашню, заменив многочисленными представителя­ ми казачьих семей, для которых нет штатных мест78.

В начале 1683 г. сосланных за участие в бурных мос­ ковских событиях, прежде всего стрельцов, приказано бы­ ло содержать под неусыпным контролем, а в 1699 г. после стрелецкого восстания вообще было запрещено верстать ссыльных на службу79. Наметилось и стремление центра­ лизовать управление войском, причем в 1682 г. право вер­ стания в дети боярские и конную службу было оставлено только за тобольскими воеводами80.

Корпоративность, свойственная казачьим дружинам, сохранялась, конечно, не только в силу традиций и воспо­ минаний о походе Ермака. Она сливала воедино очень раз­ нородные элементы и имела огромное значение и силу при выполнении служилыми людьми их многочисленных и очень разнородных обязанностей. Само правительство вы­ нуждено было ее поддерживать, а поддерживая, считаться

сцелым рядом прав войска.

ВСибири войско часто строилось по станичному прин­ ципу с выборным командным составом. Московские власти вынуждены были учитывать и этнический состав служи­

лых людей и порой организовывать их по принципу земля­ чества. В сибирских гарнизонах появились черкасские (ук­ раинские) и литовские сотни и станицы. Так, в 1637 г. в Енисейске ссыльные составляли станицу атамана О. Галки­ на81. Этнический состав таких сотен и станиц не был еди­ ным. В них появлялись и русские люди, число их со време­ нем возрастало82. При постепенной смене первоначального этнического состава подразделений (в результате переме­ щения, смерти служилых) старое название подчас сохраня­ лось. В Красноярске в 1666—1687 гг. имелась «черкасская» пятидесятая, но в ее составе были уже переселенцы из По­ морья83. Наряду с официальной терминологией войсковых чинов (сотники, пятидесятники, десятники) даже в дело­ производстве употреблялась и казачья терминология (ата­ маны, есаулы). В 1640-х гг. в челобитных, подававшихся в Сибирский приказ, красноярские служилые люди прирав­ нивали свои войсковые чины к официальным: «пятидесят­ ник и (или) ясаул войсковой»84.

Войско сохраняло за собой важную привилегию иметь свою «коробью», или «казну». Когда в 1640—1641 гг. из Енисейска в Москву был послан служилый человек Д. Ти­ хонов хлопотать «о всяких войсковых нуждах», он полу­

92

чил по «записи войсковой» право занимать в кабалу день­ ги на проезд и другие дорожные издержки; войско обязы­ валось покрыть все эти издержки85.В 1679/80 г. тоболь­ ские пешие казаки жаловались на своего голову: «Взял де Борис Струнин у них ис коробьи войсковых денег себе не­ ведомо для чего без их, служилых людей, совету»86.

Войсковая «казна» использовалась и для подготовки войска к походу, и для оплаты расходов по государствен­ ным повинностям. В 1637 г. при сыске по поводу злоупот­ реблений тарских воевод служилые люди показали: в 1636 г. воеводы «выбили нас сильно на государеву службу без государева указу и без тобольские отписки в зимний поход и та нам служба ставилась рублев в 15 и 20»87. Во время сыска о злоупотреблениях тюменского воеводы И. А. Львова в 1640 г. служилые люди показали: «а збирали де они в тое пору в своем приказе со всякого человека по алтыну и отдали те деньги своим пятидесятникам... для братцкого расходу»88. В 1685 г. служилые люди оплачива­ ли из своих средств изготовление судовых снастей89.

Предметом заботы войска было и боевое знамя. Так, например, в 1648 г. томское войско заказало изготовление своего боевого знамени в Москве.

Правительство вынуждено было сохранить у сибирских служилых людей выборность командного состава, поставив его все же под свой контроль. В 1620-х гг. старые казаки воспротивились назначению к ним головой тобольского сы­ на боярского Б. Аршинского и добились того, чтобы во гла­ ве их оставался атаманом сподвижник Ермака Гавриил Ильин. В отправленной царю челобитной казаки подчерки­ вали, что они служат «в Сибири в Тобольску от Ермакова взятья лет по сороку и по пятидесяти с атаманы, а не с го­ ловы»90. В 1627 г. в Москве отклонили челобитье енисей­ ского служилого мира о назначении на место утонувшего на Оби стрелецкого сотника Поздея Фирсова известного в будущем землепроходца Максима Перфильева, который в это время в Енисейске занимал должность разрядного подьячего. Воевода А. Л. Ошанин со своей стороны поддер­ жал служилых людей и писал о нем в Москву, что «служ­ ба ему за обычай». Сибирский приказ отменил челобитье не потому, что игнорировал мнение войска, у него была веская причина не согласиться со служилыми. К несчастью для Максима в Москве только что узнали о возбуждении против него церковью серьезного духовного дела с связи с романтическим, но незаконным ночным венчанием Макси­ ма «с Поздеевскою женою Фирсова с Оленою Ондреевою

93

дочерью с немкою». На вакантное место по личному чело­ битью был назначен тобольский сын боярский, не менее в дальнейшем знаменитый Петр Бекетов. Однако енисейские служилые люди не отступились от своего, и уже в 1628 г. в административной переписке М. Перфильев начал упоми­ наться как атаман91.

Почти в то же время, осенью 1628 г., в Москву посту­ пила челобитная из Тобольска от служилого подразделе­ ния «тобольской литвы и литовского списка казаков». По­ сле смерти выбранного и много лет командовавшего ими ротмистра Бартоша Станиславова служилые люди, «излюбя из свое братьи из иноземцев», выбрали в ротмистры «рядового литвина» Григория Иванова Черного и просили утвердить его в этой должности. Рассмотрев это дело, слу­ жилую челобитную, приказные справки и отписку тоболь­ ского воеводы кн. А. Н. Трубецкого, начальник Сибирского приказа кн. Д. М. Черкасский в начале лета 1629 г. утвер­ дил Г. Черного ротмистром, а на его «выбылое» место по­ верстал в дети боярские уже упоминавшегося беспоместно­ го малоярославского новика Ф. Воропаева92. В 1640-х гг. в Тобольске на вакантные места атаманов и пятидесятников воевода князь П. И. Пронский посылал кандидатов в Мос­ кву лишь по письменной рекомендации казачьего круга вместе с челобитными от всего войска93. Так, в 1641 г. по челобитью станицы тобольских пеших казаков вместо умершего Ждана Архипова атаманом был назначен Савва Измайлов94. В 1646 г. томское войско просило начальника Сибирского приказа кн. Н. И. Одоевского назначить ему головой именно томского служилого человека и решитель­ но заявило, что под начальством кого-либо из другого го­ рода, в частности из Красноярска, ему быть «невозможно». На это требование Н. И. Одоевский сразу ответа не дал, но тотчас распорядился выслать в Томск войску на жало­ ванье за два года весьма значительную сумму — 1 000 руб. А вскоре по новому челобитью служилых на эту должность был назначен выбранный ими казак (из оброч­ ных крестьян) Зиновий Амосов сын Литосов, который в 1648 г. стал одним из главных «мирских» руководителей Томского восстания. После конца восстания в 1649 г. он был заменен сыном боярским Василием Былиным, постра­ давшим от рук восставших95.

В фонде Сибирского приказа отложилось немало че­ лобитных служилых об утверждении выбранных ими на командные должности лиц; многие из этих документов перечислены в известном обозрении Н. Н. Оглоблина.

94

Н. И. Никитин, обобщая сведения подобных источников, подчеркивает, что челобитные эти «обычно подавались в конфликтных ситуациях и чаще всего удовлетворялись»96.

Особенно интересно дело красноярского атамана Де­ ментия Андронова Злобина, тянувшееся с начала 1640-х гг., когда красноярский воевода О. П. Баскаков по­ лучил из Москвы «опальную грамоту» за неправильное оформление документации при посланной туда ясачной казне. Баскаков оправдывался тем, что в момент отправки казны его, немощного, «казнил без твоего государева ведо­ ма в съезжей избе на твоем государеве ящике атаман Демка Злобин с товарищи и лежал на смертном одре беспа­ мятен»97. Следствие по поводу «в умышленье ножевого резанья воеводы Олферья Баскакова» проводилось в Томске, Дементий на пытке отрицал вину, а показания опрошен­ ных служилых людей подтвердили его невиновность. В 1647 г. по общей челобитной казаков Красноярска Сибир­ ским приказом атаманство было возвращено Злобину. До­ кумент содержал подробный послужной список Дементия с перечислением удачных походов, организованных и прове­ денных им. В нем утверждалось, что Дементий был лишен атаманства воеводой А. Баскаковым «по недружбе... не за вину и не за дело» и что мир отказывается служить с но­ вым атаманом, назначенным воеводой вместо Дементия. В заключение давалась обобщенная аттестация: «А отстав­ ленному, государь, атаману Дементью твои государевы службы в обычай и со службу ево со всякую будет». Глава Сибирского приказа князь А. Н. Трубецкой согласился с аргументами челобитной и «приказал... быти ему, Демен­ тью, на Красном Яру в атаманах за ево службу по-преж­ нему». Служилый мир заступился за атамана и победил98.

В 1649 г. красноярское войско также успешно выступи­ ло в защиту своих атаманов, которых Сибирский приказ попытался было лишить денежного и хлебного жалованья, возложив их материальное обеспечение на войско99. Подо­ бную сословную солидарность в поддержке своих товари­ щей продемонстрировали в 1644 г. тобольское войско и служилые татары, которые добились от Н. И. Одоевского освобождения из тюрьмы на поруки казака Г. Измайлова и татарина Усачко, заключенных по представлению воеводы П. И. Пронского за то, что, будучи сопровождающими при джунгарском посольстве, они не смогли предотвратить воо­ руженного столкновения джунгар с бухарским караваном100.

Еще в 1620-х гг. любопытный конфликт произошел в Тюмени101. В 1624 г. Иван Воинов обратился к тобольско-

95

му воеводе Ю. Я. Сулешеву с просьбой назначить его ата­ маном тюменских конных казаков и «литвы», аргументи­ руя ее своей службой и службой отца. Сулешев согласил­ ся, и по боярской отписке в Тюмень И. Воинов получил искомое назначение. Однако местные служилые люди не согласились с воеводским назначением, подвергнув сомне­ нию приведенные в челобитной Ивана сведения о верной службе его самого и его отца, а заодно обвинив его мать в колдовстве. В том же году, когда И. Воинов возглавил ка­ раван, отправленный вверх по Иртышу к Ямыш-озеру за солью, у него произошло какое-то столкновение с его под­ чиненными. Атаман тюменских пеших казаков Приезжий Рязанов сообщил своим товарищам, что И. Воинов, вер­ нувшись с Ямыш-озера в Тобольск, подал лживый донос Ю. Я. Сулешеву о намерении тюменских служилых людей воеводу убить, а имущество его разграбить. Тогда предста­ вители служилых людей добрались до Москвы и подали че­ лобитную с просьбой провести сыск по поводу этого обви­ нения. Во время сыска тюменские священники отказались заверить показания служилых людей. От имени всех воин­ ских подразделений города служилые люди подали новую челобитную в Москву. По контексту челобитной нетрудно заметить, что суть конфликта заключалась именно в том, что И. Воинов был назначен единоличном повелением вое­ воды. Понимал это и И. Воинов и готов был уступить. Он отказывался от обвинения в адрес служилых людей и, счи­ тая, что сам Рязанов претендует на его место, просил с атаманства его снять и поверстать в дети боярские. Суть конфликта понимали и в Москве и не придали особого зна­ чения имевшим якобы место угрозам казаков Сулешеву. Однако, чтобы не ронять престижа воеводы, назначение Воинова атаманом было утверждено, причем тюменским воеводам наказывалось «от атамана Приезжего» Воинова «оберегать, чтобы ему насильства и налоги никакие не чинили»1и .

Подобная приписка была вовсе не лишней, так как внутренние столкновения атаманов со служилыми людьми могли кончиться весьма трагично. Примером тому может служить судьба красноярского атамана Ивана Кольцова, удержавшего своих подчиненных от грабежа торговых лю­ дей и в конце концов убитого ими в 1628 г.103 Правда, много лет спустя, в 1642 г., после нападения казака Д. Са­ вина на воеводу О. П. Баскакова войско в полном своем

96

И. Кольцова, будто бы погибшего «неведомо каким воров­ ством»104.

Сословная организация служилого войска прослежива­ лась в «советах» под знаменем и в наказании виновных «в кругу», что особенно четко проявлялось в моменты обост­ рения социальной борьбы. Попытки правительства предпи­ сать сибирским воеводам не допускать кругов у служилых людей были совершенно безуспешны.

Подчиняясь воеводской власти, сибирское войско вовсе не считало ее обязательным и необходимым атрибутом уп­ равления и сплошь и рядом вступало в борьбу с самой сис­ темой воеводского управления, иногда же просто предпочи­ тало обходиться без нее. Об этом будет идти речь в главах V и VII настоящей книги. Здесь мы лишь напомним о пре­ красно описанном С. В. Бахрушиным функционировании всесословных мирских организаций Мангазеи и Туруханска, успешно выполнявших в первой половине XVII в. вое­ водские функции, о тенденциях ликвидировать или поста­ вить под строгий мирской контроль воеводскую власть, яр­ ко проявившихся в разгар двух наиболее крупных волн восстаний — в средине и в конце XVII в. («Дон в Сибири завести», «воевод из Сибири выгнать»). Весьма показа­ тельно, что переселившееся в 1665 г. на Амур русское на­ селение, образовавшее вокруг Албазинского острога до­ вольно крупный сельскохозяйственный район, управлялось практически органами казачьего самоуправления. В дале­ ком приполярном Зашиверске в 1680-х гг. нес службу по административному управлению выборный приказчик105.

Важнейшим корпоративным правом, которым обладали все социальные группы населения Русского государства XVII в. (помимо, конечно, крепостных крестьян и холо­ пов), было право непосредственного обращения в цент­ ральное правительственное учреждение, для сибиряков — в Сибирский приказ.

Казачье войско широко пользовалось этим правом, от­ стаивая свои интересы и, что было крайне нужно цент­ ральной власти, изобличая местных воевод во всякого рода злоупотреблениях. Войско или отдельные служилые люди нередко обращались к центральной власти с обличениями воеводских злоупотреблений и во время сысков корпора­ тивно давали свои показания (см. главу V).

Войско считало себя вправе иметь и отстаивать свое чисто профессиональное мнение о воинских делах — по­ стройке и состоянии оборонительных сооружений, обеспе­ ченности вооружением, необходимости, сроках и тактике

походов и боевых действий, а также о численности гарни­ зонов и их материальном снабжении. Грамоты воеводам нередко содержат требование ставить новый острог сооб­ разно с мнением служилых людей о его месте, а служилые люди отстаивали свое право активно участвовать в реше­ нии этого вопроса. То была давняя традиция. Еще в 1611 и 1613 гг. служилые люди Сургута и Нарыма настойчиво возбуждали в Москве вопрос о переносе на более удобное место Кетского и Нарымского острогов. В Москве прислу­ шались к их доводам и велели воеводам вместе с челобит­ чиками «обыскивать» места для новых острогов106. В 1620 г. томские служилые люди, посланные в Кузнецк ставить острог на новом месте, не согласились с воеводой о его местоположении и отправили по этому поводу в Томск челобитчиков. Попытка кузнецких воевод задержать вы­ борного от присланных и местных служилых людей окон­ чилась для них плачевно — воеводу Т. С. Боборыкина ка­ заки «били»107.

То же произошло в 1631 г., когда служилый мир вопре­ ки мнению кетского воеводы С. И. Шелешпанского добил­ ся от томского воеводы Н. И. Егупова-Черкасского, которо­ му был подчинен Кетск, приказания ставить острог на но­ вом месте, которое было избрано казаками. С. И. Шелешпанский перенес спор в Москву, в Казанский приказ. Но и там было постановлено, чтобы томские воеводы, «о том роспросили людей, и по тому роспросу и по своему высмотру о том отписали ко государю»; это решение было за­ несено в воеводский наказ новым томским воеводам108. Ра­ нее, в 1623 г., на Енисее место под Красноярский острог Андрей Дубенский выбирал вместе со служилыми людь­ ми — «а прозвал то место Красным яром Андрей Дубенский с ратными людьми, потому что и то место красно же»109.

Когда в 1628 г. тарский воевода Ю. Шаховской поста­ вил вопрос о создании острога на месте будущего Омска, Москва приказала провести тщательную экспертизу проек­ та силами служилых, бывавших в тех местах. Их подроб­ ное заключение было положительным, но военная ситуа­ ция не дала в XVII в. осуществить этот проект. В 1626 г. вопрос о создании «жилого острога» близ Ямыш-озера по­ требовал детальной экспертизы отряда служилых во главе с Грозой Ивановым и Дмитрием Черкасовым110.

Вопрос о том, где и как делать новый острог в Томске, стал в 1648 г. предметом острого спора между казачьим, посадским и крестьянским миром, с одной стороны, и вое­ водой О. И. Щербатым, с другой. В мирских челобитных

98