Vlast_i_obschestvo_Sibir_v_XVII_veke_Novosibirsk_1991

чего страдали как «государев интерес», так и интересы ме­ стных миров171. Все слои енисейского населения действова­ ли с глубокой убежденностью в правоте своего выступле­ ния против «измены» А. Л. Ошанина, ради корыстолюбия нарушавшего «государев интерес». Именно поэтому при расследовании этого события енисейское население доказы­ вало, в частности, что насилия воеводы привели ясачных людей «к шатости», нанесли урон «государевой службе» и сбору ясака172.

А. Л. Ошанина Сибирский приказ вскоре убрал с вое­ водства, но группа енисейских казаков со своим атаманом надолго попала в тобольскую тюрьму. В Сибирском прика­ зе хорошо запомнили казачью инициативу с отказом вое­ воде и в последующем вынуждены были убедиться, что со­ бытия в Енисейске не были случайностью. Более того, дальнейшее показало типичность причин и проявлений вы­ ступлений, их идейную обусловленность и, наконец, реак­ цию центральной власти, не всегда квалифицировавшей действия миров и войска как бунт, тогда как местная ад­ министрация неизменно сводила свои столкновения с си­ бирским населением к неповиновению последнего.

Между восстанием 1626 г. в Енисейске и Тарским вос­ станием 1636 г. можно отметить ряд менее острых выступ­ лений сибирских миров и их отдельных членов против вое­ водской власти. Остановимся на некоторых из них, инте­ ресных для нашей темы.

В том же 1626 г. посадский мир Томска во главе с ста­ ростой Гаврилой Шодюром предъявил, как мы уже упоми­ нали в главе I, иск к сменявшимся воеводам кн. А. Ф. Га­ гарину и С. Дивову, которые, взяв с томичей пятинный хлебный оброк, присвоили его, так что новый воевода О. Хлопов «доправил» его вторично. 20 мая 1627 г. царь приказал взыскать с вдовы А. Ф. Гагарина и с С. Дивова убытки пострадавших, определенные в 200 руб. Однако виновные всячески оттягивали выполнение этого решения и спокойно перенесли полуторагодичный правеж этих де­ нег перед зданием Казанского приказа: на правеже ведь стояли не самые виновные, а их холопы. Жалобы томских посадских еще несколько раз рассматривал сам царь. В ре­ зультате томичам удалось вернуть лишь 50 руб.173

В 1628 г. в Томске не оказалось денег для выплаты жа­ лованья 20 служилым, которых посылали в Кузнецк. Каза­ ки, потребовав выплаты жалованья, до тех пор ехать на службу категорически отказались. «Непослушников» поса­ дили в тюрьму, но деньги им срочно выслали из Казани174.

240

В 1632— 1633 гг. по приказанию тобольского воеводы кн. Ф. А. Телятевского в верхотурской, туринской, тагиль­ ской, нейвинской общинах пашенных крестьян производи­ лись небольшая прибавка десятинной пашни и сыск бег­ лых. В рассмотренной в предыдущем параграфе челобит­ ной туринских пашенных крестьян содержался в первую очередь протест против «незаконных изделий» и разных дополнительных работ (а не против новой десятинной паш­ ни). Москва удовлетворила крестьянские требования.

Налагая сравнительно небольшую дополнительную пашню, власти дальновидно решили провести всю эту опе­ рацию руками крестьянских общин, выделивших для этого расклада специальных выборных «окладчиков». Но одно­ временно общины в самой резкой форме протестовали про­ тив попыток провести сыск беглых членов общины — кре­ стьяне, осведомленные о новых местах нахождения боль­ шинства беглецов, отстаивали свое право на поиск лучших условий хозяйствования. Прямо на сходах крестьяне кате­ горически отказывали тобольским чиновникам в предостав­ лении сведений о беглецах, и даже вызов на Тагил для ус­ трашения стрелецкого сотника с двумя служилыми не дал результата, вся операция по возвращению беглецов была крестьянами сорвана175.

Сибирские миры, как уже говорилось, умели использо­ вать в своей борьбе с воеводскими насилиями такое частое явление, как распри внутри воеводской коллегии. В 1633 г. по приказанию тобольских воевод М. М. Темкина-Ростов- ского и А. В. Волынского в Томске разбиралась жалоба второго томского воеводы Ф. Шишкина и дьяка А. Строева на первого воеводу кн. Н. И. Егупова-Черкасского. Крат­ кое сообщение об этом сыске попало даже на страницы Сибирского летописного свода, где отмечено, что первый воевода, чтобы не мешать расследованию, был удален в Тобольск176. Хотя томские миры, с самого начала не ла­ дившие с первым воеводой177, и не были инициаторами этого конфликта, они активно включились в него, действуя

разоблачили немало злоупотреблений первого воеводы, рассказав о его взятках, «посулах» с жалованья и с новых верстаний в служилые, насилиях над ясачными и др.178

Расстановка сил в Томске в 1633 г., таким образом, не­ сколько напоминала обстановку Томского восстания 1648— 1649 гг.: служилые выступали вместе со вторым вое­

241

водой и дьяком против первого воеводы. Но ситуация была куда менее острой, тобольские власти явно поддерживали томских служилых, а последние воспользовались случаем и для того, чтобы сообщить о хищениях казенного хлеба обоими воеводами. Часть обвинений второго воеводы слу­ жилые не подтвердили179.

Поскольку, несмотря на закон, миры далеко не всегда могли направить в Тобольск и Москву челобитную на сво­ его воеводу через него самого, использовались не только распри в воеводской коллегии, но и иные возможности вро­ де служебных командировок в другие города. Так, чело­ битная 1635 г. о злоупотреблениях пелымского воеводы Е. И. Баскакова, о которой говорилось в предыдущем пара­ графе, была подана на Верхотурье верхотурским же посад­ ским В. Ворошиловым, хотя в дальнейшем оказалось, что пелымские служилые и ясачные хорошо подготовились к борьбе с воеводой. Обвинения (особенно в махинациях с пушниной) были настолько масштабными, что тобольские власти начали по этому извету широкое следствие в «госу­ даревом деле». Воевода, конечно, напирал на то, что конф­ ликт возник в результате «завода» служилых, что послед­ ние с ним «в съезжей избе говорили великим шумом», т. е. что фактически имел место криминальный «скоп и заго­ вор». Вспомнил он и о том, что сами служилые далеко не безгрешны по части пушнины. Но хотя слова Е. И. Баска­ кова были вполне правдоподобными и конфликт после по­ дачи изветной челобитной явно продолжал обостряться, все это не помогло воеводе, который на очных ставках был буквально прижат к стене показаниями «всяких чинов лю­ дей» и сознался во многом180.

Миры, конечно, далеко не всегда поддерживали жало­ бы отдельных лиц на своих воевод. Так, извет 1635 г. тар-

говля с ясачными) был признан ложным: 412 служилых и четверо клириков заявили, что им ничего об этой торговле не известно. По сходной причине в том же 1635 г. были отклонены обвинения, выдвинутые против березовского во­ еводы Алексея Мешкова-Плешеева одним казаком, двумя посадскими и несколькими ясачными101.

Особенно интересен случай с обвинением в «государе­ вом деле» в 1636 г. Якова Тухачевского, против которого через 5 лет томские и другие служилые люди поднимут бунт во время Ачинского похода. В 1636 г. томский подья­ чий Дружина Огарков обвинил Якова в том, что во время

242

посольства к Алтын-хану Яков принимал у него шерть не по предписанной из Москвы форме и даже обещал ему от­ дать несколько государевых ясачных волостей. По тради­ ции изветчик поспешил сообщить о своих обвинениях как воеводской власти, так и миру: «И в том-де и явки у него, Дружины, в съезжей избе и у Богоявленья, атаманом и ка­ заком в Яковлеве измене Туха[невского]»182.

Но как томские служилые, так и статейный список это­ го посольства категорически свидетельствовали против об­ винений, которые были признаны ложными. Следует учесть, что обвинение подьячего в какой-то мере оборачи­ валось и против томских казаков: ведь, согласно распоря­ жению томского воеводы И. И. Ромодановского, само вой­ ско выбирало, кого послать сопровождать посольство; все служилые, бывшие у Алтын-хана, отвергли версию

Д.Огаркова183.

В1630-х гг. в двух уездах — Тарском и Томском — служилые люди сочли себя вправе отказать воеводам от власти. О причинах тарских событий 1636 г. мы уже упо­ минали: здесь сошлись вместе и резкое недовольство вой­

ска нарушением воеводами его статуса, служебных преро­ гатив, и обременение служилых повинностями по созданию общественных и воеводских построек, и кабальные опера­ ции с хлебом, и монополия в торговле со степняками, и воровство хлеба, и прямое взяточничество.

Уже на Троицу 5 июля 1636 г. «заводчики бунта», «стакався» с вторым воеводой Г. А. Кафтыревым, публич­ но, в соборной церкви, «лаяли» первого воеводу кн. Ф. П. Барятинского. На следующий день, 6 июня, бур­ ная сцена произошла в съезжей избе, причем гнев тарских служилых был направлен уже против обоих воевод. Пово­ дом послужили попытка воевод «занарядить» людей, ми­ нуя войсковую организацию, на трудную работу по подго­ товке дощаников, а также подозрения, что причиной неу­ дачи недавнего похода был выпуск Ф. П. Барятинским за взятку из города бухарского посла Казыя.

Выражение 6 июня гнева служилых совпало с потасов­ кой между обоими воеводами, с трудом пресеченной пред­ ставителями войска. Когда же оказалось, что мирское не­ довольство воеводами грозит последним немалыми непри­ ятностями, оба они в совместной отписке стали упрекать служилых в бунте в тот день: «приходили на них в съез­ жую избу Тарсково города ротмистр Ондрей Кропотов, да сотники стрелецкие Матвей Кобелев, Иван Лаптев, Дмитрей Меркулов, а с ними многие служилые люди, Федька

243

Шоломов, Ивашко Барма, Степанко Корела, Наумко Мит­ рофанов, Савка Олексеев с великим шумом и заговором казачьим и заводом и хотели их, воевод, побить... и во всяких-де государевых делех ротмистр и сотники служи­ лым людем их, воевод, слушать не велели», после чего тут же «завели казачьи круги» и составили на воевод «ложную воровскую челобитную»184. Примерно так же эта сцена описана и в отписке второго воеводы, подчеркивавшего, что в съезжей «те-де служилые люди ему отказали, что им ево, Григорья, ни в каких государевых делах не слушать и пошли-де своими воровским заводом» собирать круг в Бо­ рисоглебской башне и подписывать челобитную18^.

Но, как мы писали выше, из материалов дела видно, что челобитная эта обсуждалась и составлялась на многих мирских сходках заранее. Поэтому-то сразу после столкно­ вения 6 июня и началось подписание уже готового доку­ мента. Видимо, правы были ротмистр, сотники и другие представители войска, что в этот день они явились в съез­ жую не «скопом и заговором», а вполне законно «бити че­ лом о своих нужах»186. Следствие выявило, что острый спор в съезжей возник прежде всего из-за всевозможных препятствий, которые чинили воеводы подаче челобитной (как обычно, на царское имя).

Вполне вероятным представляется заявление воевод, что уже 6 июня служилые перестали их слушаться, «отка­ зали» им от власти: «во всяких-де государевых делах рот­ мистр и сотники служилым людем их, воевод, слушать не велели и служилых же людей по их пашням и по рыбным ловлям роспустили без их, воеводцково, ведома»18'. Ведь, как мы упоминали, в народном сознании подача обосно­ ванного мирского челобиться (да еще с обвинениями в во­ енной измене!) была вполне достаточным поводом для та­ кого «отказа»188, а тут еще воеводы препятствовали от­ правке челобитной.

Мы помним, что служилый мир придавал особое значе­ ние сохранению своего единства в столь важном деле, как противостояние воеводам, при необходимости применяя си­ лу к колеблющимся служилым. Отдельные подобные слу­ чаи были сильно преувеличены воеводами на следствии, но мир, как всегда в моменты острых конфликтов с властями, опирался здесь на важный документ, фиксировавший об­ щую волю служилых, — «одиначную запись». В Таре в 1636 г. «одиначная запись» была составлена по прямому совету спасского игумена Исайи, который помогал своим духовным детям создавать челобитную на воевод, подписал

244

ее за них и был очень заинтересован, чтобы служилый мир не отступился от позиции, выраженной в этом документе. На следствии Исайа охотно признался: «и он-де к той че­ лобитной руку приложил, а на них (служилых. — Лет,) в том взял запись, что-де им тое челобитные не отперетца»; на следствии он, правда, тогда же уверял, что одновремен­ но советовал служилым слушаться воевод в ожидании от­ вета на челобитную189.

Следующим важным шагом войска были выбор и от­ правка челобитчиков в Тобольск и затем в Москву. В че­ лобитчики избрали Савву Олексеева, Наума и Проньку Максимовых «с товарищи». Для их поездки необходимы были средства и проезжая грамота от воевод. Последние категорически отказались дать такой документ, и тогда грамоту, удостоверявшую законность этой поездки и неиз­ вестно, кем составленную, скрепил своей печатью игумен Исайа. Средства собрали обычным путем мирской расклад­ ки: «а дали-де им подмогу миром», как свидетельствовал сотник И. Лаптев. Сын боярский Ярофей Заболоцкий под­ твердил: «Челобитчиком-де своим, Савке Олексееву, за подводы дали наем всем городом». По дороге на эти деньги челобитчики нанимали подводы у юртовских татар, а так­ же ладью с двумя гребцами190. В Тобольск прибыли благо­ получно, и тамошние воеводы кн. М. М. Темкин-Ростов- ский и А. В. Волынский очень серьезно отнеслись к чело­ битной и письму игумена, известив обо всем Москву и рас­ порядившись начать готовить, хотя и очень неспешно, де­ тальное следствие, которое в конце концов уже осенью 1637 г. вскроет многие беззакония воевод.

В Таре в первое время после составления и отправле­ ния челобитных было неспокойно, продолжали собираться круги. Как жаловались в Москву Ф. П. Барятинский и Г. А. Кафтырев, «Федька-де Шоломов ссыльных людей учит в заводных кругах, а велит им их, воевод, з женами побить и пограбить, а говорит им, чтоб они учинили так, как у Соли Вычеготцкой и в Кайгородке учинили, воевод побили, чтоб-де иным воеводам, на то смотря, страшно бы­ ло». Оба воеводы подчеркивали, что в этих условиях они лишены возможности хоть как-то организовать караулы, другую воинскую службу и вообще даже «в съезжую избу ходить не смеют, боясь от них (бунтовщиков. — Лет,) убойства»191. Отметим, однако, что вряд ли был какой-то оформленный войском особый документ об «отказе» воево­ дам, как это имело место в Томске в 1648 г.

245

Но, странное дело, военные дела ничуть от всего этого не пострадали, караульная и прочая служба шла своим че­ редом, организованная самим войском и его командирами (напомним, что служилые как раз и жаловались на чрез­ мерное вмешательство воевод в эту организацию). Угрозы расправиться с воеводами тоже осуществлены не были,

игород сравнительно спокойно стал ожидать результатов челобитья. Правда, когда через неделю после главного столкновения в съезжей избе воеводы попытались аресто­ вать одного из руководителей движения казака Федора Шоломова, тот закричал, «чтоб-де ево миром не подали»,

исбежавшиеся в съезжую многие служилые «Фетьку отня­ ли сильно и в тюрьму посадить не дали», пригрозив воево­ дам возможными неприятностями192.

Втарском конфликте (как и в Енисейске в 1626 г., в Томске в 1649 г.) духовенство, поддержав челобитье, сде­ лало попытку утишить вражду и способствовать примире­

нию. Здесь, однако, речь шла о примирении между Ф. П. Барятинским и Г. А. Кафтыревым, тогда как служи­ лый мир, поддерживая некоторые важные обвинения Кафтырева против первого воеводы, обличал их обоих. 9 сен­ тября 1637 г., через 5 дней после начала сыска в Таре, священники Савва и Феодосий сумели реализовать предло­ жение Г. А. Кафтырева о примирении обоих воевод и отка­ зе от тех взаимных обвинений, которые были поддержаны служилыми. Оба воеводы согласились в соборной церкви, «взглянув на образ Пречистые Богородицы», отказаться от взаимных претензий и «очистить» друг друга193. Но в дальнейшем подробные показания служилых сотен (не привлеченных к этому акту примирения) полностью сорва­ ли задуманное взаимное «очищение» воевод. Следствие по­ шло своим неотвратимым путем.

вой, так что мы лишь вкратце остановимся на них, отметив важные для нашей темы детали1™.

Подчеркивая во время вследствия в 1651 г. в Сибир­ ском приказе извечную «бунташность» томичей, князь О. И. Щербатый подал особую «уличную роспись» с пере­ числением многих актов томского «воровства»195. Некото­ рые из томских конфликтов 1630-х гг. несомненно не были действиями общемирского сопротивления воеводской вла­ сти. Это относится и к известному заговору в 1634 г.

246

ссыльных литовцев (служилых и крестьян) под руководст­ вом И. Белиловца, и к побегу 30 томских казаков и кре­ стьян во главе с Беляем Некрасовым, и к разграблению то­ мичами в Маковском остроге архиепископской казны в 1300 руб.

Но в 1637 г. в Томске произошло крупное мирское вы­ ступление против воеводской власти, ознаменовавшееся многими традиционными для земских движений явления­ ми. Причинами недовольства, отраженными в челобитных, были очередные мероприятия по замене денежного жало­ ванья казакам службой «с пашни», споры вокруг порядка выдачи жалованья, попытка заставить казаков возить хлеб, всевозможные воеводские насилия, а также жалобы остяков на притеснения ясачных. Движение против воевод кн. И. И. Ромодановского и А. А. Бунакова быстро приня­ ло широкий размах, в массовых действиях участвовало около 700 служилых, выступавших со своими командира­ ми. Среди активных руководителей движения было не­ сколько будущих главарей восстания 1648— 1649 гг., «мир­ ских советников» «воровского воеводы» И. Н. Бунакова: Иван Володимерец, Аггей Чижов, Кузьма, Василий и Данило Мухоплевы, Семен Белоусов, Аника Власов, Завьял Федотов. Мы видим здесь как представителей служилой верхушки, так и рядовых казаков, что соответствует тра­ диции подобных мирских движений. Пытаясь усмирить волнения, переросшие в открытое сражение с воеводскими «ушниками» на улицах Томска, власти посадили в тюрьму семерых казачьих пятидесятников. Но часть детей бояр­ ских оказалась на стороне воевод.

Традиционным был и ответ казаков на арест их пред­ водителей: человек 150 «из города вышли з болшим шу­ мом, и тюремного сторожа от тюремных дверей отбили, и сами силно многие в тюрму входили»196. Сев в тюрьму вместе с арестованными пятидесятниками, томичи сорвали попытку допросить арестованных или хотя бы как-то овла­ деть положением: «те-де казаки в тюрьме учинились силь­ ны и имен своих переписать не дали, и князя Ивана с товарыщи лаяли и говорили, что-де они приговорят войском, тому делу так и быть»197.

Вскоре, действительно, реальная власть перешла к ка­ зачьему кругу. К казакам присоединились местные кресть­ яне и посадские люди, и создался общегородской мир, вы­ ступивший против экономически сильной городской вер­ хушки, группировавшейся вокруг воеводы. С томскими по­ встанцами впервые объединились и ясачные люди уезда.

247

Служилые вместе с другими томскими сословиями заня­ лись в кругах важнейшим делом — составлением, подписа­ нием и отправкой челобитных царю на изменников-воевод, «запустошивших» сибирские города. Была избрана боль­ шая делегация во главе с Иваном Матвеевым для передачи царю челобитных (включая челобитные остяков). По позд­ нейшему свидетельству О. И. Щербатого, делегация эта состояла из 70 чел., хотя трудно сказать, не преувеличи­ вал ли князь это число.

После возвращения из Москвы весной 1638 г. томские делегаты сообщили о результатах своей миссии «всем том­ ским служилым людям», а не воеводам и не дали послед­ ним провести репрессии среди челобитчиков. На этот раз правительство не рискнуло еще более обострять положение в Томске и пошло на уступки — замена хлебного жало­ ванья земельным окладом была временно отменена, вое­ водские сторонники разосланы по другим сибирским горо­ дам198. 3. Я. Бояршинова и Е. В. Чистякова считают, что И. И. Ромодановский был смещен специальным постанов­ лением казачьего круга в апреле 1638 г.199 Вскоре Москва распорядилась послать в Томск новых воевод. На воеводст­ во в Томск выехал в начале 1639 г. князь И. И. ЛобановРостовский, но, не доехав до места назначения, умер в Нарыме. Только в 1640 г. с прибытием князя С. В. КлубковаМосальского воеводская власть в Томске была восстановле­ на. Позднее, во время восстания 1648—1649 гг., томичи сообщили своим сторонникам в Кузнецк о том, что они хранят в Богоявленской церкви милостивую грамоту царя Михаила Федоровича, которую можно использовать в борьбе с воеводами200.

Руководимое в основном томским общесословным ми­ ром движение 1637— 1638 гг. стало репетицией восстания 1648— 1649 гг.

Бурные разногласия проявились в 1641 г. во время из­ вестного Ачинского похода между командиром отряда, вто­ рым тарским воеводой Я. Е. Тухачевским и участниками похода из числа тобольских, томских, тарских и тюмен­ ских казаков. Из отписок воеводы и нескольких казачьих челобитных следует, что уже в самом начале похода соби­ рался войсковой круг, который смел иметь собственное мнение по всем основным вопросам — о маршрутах, сро­ ках, тактике похода, о строительстве острога. Казаки упре­ кали потом в одной из челобитных воеводу в том, что уже перед самым первым боем он не послушался их совета, ос­ нованного на данных казачьей разведки, и в результате

248

промедлил, бездарно упустив удобное время для главного удара. Когда на обратном пути возникли новые разногла­ сия о маршруте движения, казаки, обсудив на круге этот вопрос, «били челом всем войском» воеводе, настаивая на своем варианте. Яков не послушал их и пытался удержать силой от движения по избранному ими пути, выставив там жидкую охрану из своих малочисленных сторонников. Тог­ да казачьи сотни двинулись на эту цепь с сотенными зна­ менами, литаврами, барабанами и разметали ее. С воево­ дой осталось лишь 12 чел.

Позднее казаки активно, в нескольких челобитных, по­ сланных из разных сибирских городов, доказывали свою правоту. В частности, они отправили из Тобольска «к госу­ дарю к Москве ото всево войска в челобитчиках» четырех служилых, снабдив их челобитной с изложением своей точки зрения. Как в Москве, так и в сибирских городах, преподнося историю этой распри, казаки всячески подчер­ кивали накомпетентность и слабое рвение воеводы, кото­ рый не радел по-настоящему о государственной пользе и поэтому «челобитную войсковых не послушал»201.

Своеобразный интерес представляют долгие и бурные события в одном из острогов Томского разряда — Нарымском202. Они начались в 1642 г., еще до мощной волны русских восстаний средины XVII в., но волна эта наложила потом на них свой отпечаток. В Нарыме проявилось не столько противостояние воеводской власти и мира, сколько борьба с мощным кланом воеводы И. Л. Скобельцына и его приверженцами недавно сосланного в Нарым дворянина Л. С. Плещеева, объединившегося со значительной груп­ пой местных служилых (но далеко не всем войском), и ко­ лоритным нарымским священником Покровской церкви Яковом Исаковым. Несмотря на то, что воевода, быстро узнав об этой оппозиции, принял крутые ответные меры, Л. С. Плещееву и его друзьям удалось отправить несколь­ ко челобитных о воеводских злоупотреблениях, главная из которых опубликована последней исследовательницей этого яркого дела Н. Д. Зольниковой203. Челобитная была со­ ставлена от имени о. Якова, приказчика пашенных кресть­ ян Ф. Костарева, толмача Ф. Деева, служилых К. Сергее­ ва, Н. Исакова, К. Никитина, Г. Савина, И. Деева, И. Но­ восильцева. Большинство ее пунктов обычно встречается в мирских жалобах на «плохого воеводу».

И. Л. Скобельцына рисуют его действия достаточно тради­

249