21_23_2017_t2

свободы», в результате чего органы государственной власти субъектов РФ и органы местного самоуправления были лишены полномочий в организации управления уголовно-исполнительной системой. Правовая неурегулированность роли субъекта Российской Федерации в уголовно-исполнительных правоотношениях негативным образом отражается на процессе исполнения уголовных наказаний, особенно не связанных с изоляцией от общества [4, с. 90].

В лучшую сторону в этом вопросе можно отметить правовое регулирование полномочий местных исполнительных органов по УИК Республики Казахстан (ст. 18). К ним относятся: создание консультативных органов по содействию деятельности учреждений и органов, исполняющих уголовные наказания

ииные меры уголовно-правового воздействия, а также организации социальной

ииной помощи лицам, отбывшим уголовные наказания; координация оказания социально-правовой и иной помощи лицам, состоящим на учете службы пробации, в соответствии с законодательством Республики Казахстан; обеспечение предоставления специальных социальных услуг лицам, освобожденным из учреждений, состоящим на учете службы пробации, признанным лицами, находящимися в трудной жизненной ситуации, в соответствии с законодательством Республики Казахстан о специальных социальных услугах; обеспечение мер по содействию занятости лиц, состоящих на учете службы пробации и освобожденных из учреждений; исполнение иных полномочий в сфере оказания социальной помощи и иной помощи лицам, освобожденным из учреждений, а также состоящим на учете службы пробации, в соответствии с законодательством Республики Казахстан.

Обращает на себя внимание Уголовно-исполнительный кодекс Туркменистана, который в ч. 3 ст. 178 закрепляет положение о том, что помощь, необх о- димую для психиатрического ухода за освобожденными из мест лишения свободы, а равно социально-психиатрическую опеку над ними оказывают органы местной исполнительной власти, совместно с компетентными государственными учреждениями.

Список литературы

1.Свирин Ю. А. Дивергенция в праве : монография // СПС «Консультан т- Плюс» (дата обращения: 20.03.2017).

2.Уткин В. А. Уголовно-исполнительная деятельность и предмет уголовноисполнительного права // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 22.12.2017).

3.Уткин В. А. Минимальные стандартные правила организации объединенных наций и смена уголовно-исполнительных парадигм // Международный пенитенциарный журнал. 2016. № 1. С. 67–70.

4.Гришко А. Я. Уголовно-исполнительный закон будущего: направления реформирования // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2014.

№4 (30). С. 88–93.

141

УДК 343.01

ИННА ИВАНОВНА ЕВТУШЕНКО,

кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права и криминологии,

Крымский филиал Краснодарского университета МВД России, г. Симферополь, Российская Федерация,

e-mail: inna-evt@ya.ru

ЗАКОННОСТЬ И СПРАВЕДЛИВОСТЬ ЗАМЕНЫ ОБЯЗАТЕЛЬНЫХ И ИСПРАВИТЕЛЬНЫХ РАБОТ НА ЛИШЕНИЕ СВОБОДЫ

Аннотация: рассматриваются вопросы, связанные с законностью и справедливостью замены обязательных и исправительных работ на лишение свободы или принудительные работы, в тех случаях, когда данные виды наказаний не предусмотрены санкцией статьи Особенной части УК РФ. Сделаны выводы и предложения об изменении ч. 2 ст. 60 УК РФ, о построении принципиально новой, прогрессивной системы наказаний.

Ключевые слова: законность, справедливость, обязательные работы, исправительные работы, замена наказания, лишение свободы, прогрессивная система наказаний.

Нормы уголовного права устанавливают не только систему наказаний и основания их назначения, но и возможность изменения строгости наказаний в зависимости от поведения осужденного: это возможность либо заменить на другое – более строгое наказание, или привлечь к ответственности и назначить новое наказание за злостное уклонение от его отбывания.

Так, ч. 3 ст. 49 УК РФ устанавливает, что «в случае злостного уклонения осужденного от отбывания обязательных работ они заменяются принудительными работами или лишением свободы»; ч. 4 ст. 50 УК РФ: «в случае злостного уклонения осужденного от отбывания исправительных работ суд может заменить неотбытое наказание принудительными работами или лишением свободы из расчета один день принудительных работ или один день лишения свободы за три дня исправительных работ»; ч. 4 ст. 53: «в случае злостного уклонения осужденного от отбывания ограничения свободы, назначенного в качестве основного вида наказания, суд по представлению специализированного государственного органа, осуществляющего надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы, может заменить неотбытую часть наказания принудительными работами или лишением свободы из расчета один день принудительных работ за два дня ограничения свободы или один день лишения свободы за два дня ограничения свободы»; ч. 6 ст. 53.1 УК РФ: «в случае уклонения осужденного от отбывания принудительных работ они заменяются лишением свободы из расчета один день лишения свободы за один день принудительных работ».

© Евтушенко И. И., 2017

142

Таким образом, законодатель ввел в уголовное право институт замены одного, уже назначенного по приговору суда наказания, не связанного с лишением свободы, в случае злостного он него уклонения на другой вид наказания по постановлению суда, выносимого в рамках решения вопросов, возникающих при исполнении приговора. Подобную замену можно считать элементом прогрессивной системы назначение наказаний, преследующей цель – исправить преступника и предупредить совершение новых преступлений, как самим осужденным, так и другими лицами.

Такой подход соответствует существующим положения уголовного и уго- ловно-исполнительного законодательства, а значит, является законным.

Однако можно ли его признать справедливым?

Как известно, принципы уголовного права – «это связанные между собой основополагающие идеи, в соответствии с которыми формировались и продолжают формироваться доктринальные и нормативные правовые положения о преступности и наказуемости деяний и которым должны следовать реализация и совершенствование законодательства, обоснованная правоприменительная деятельность».[6, c.201]

Необходимо отметить, что «справедливость представляет собой многоаспектную категорию: историческую, нравственную, философскую, экономическую, юридическую (правовую). Нас интересует справедливость с позиций права, и прежде всего, уголовного права» [3, c. 118–120].

Статья 6 УК РФ, раскрывая содержание принципа справедливости, следует отметить два его аспекта: во-первых, справедливость уголовного закона; во-вторых, справедливость уголовного наказания и иных мер уголовно-правового характера.

Справедливость уголовного закона проявляется в том, что уголовная ответственность и наказание вводятся только за действительно общественно опасные деяния, позволяя их отграничивать от других проступков и правонарушений.

А справедливость наказания и иных меры уголовно-правового характера заключается в том, что они «должны соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного». И, конечно же, не справедлив тот уголовный закон, который сохраняет возможность привлечения к уголовной ответственности дважды за одно деяние.

И принятые и закрепленные положения о справедливости уголовного закона в 1996 г. к годам 2011–2015 были попраны и не раз.

Нет смысла повторять тезис о том, что в России отсутствует грамотная, научно обоснованная политика, он очевиден всем, за исключением разве что самих законотворцев, которые буквально соревнуются друг с другом, кто и сколько поправок внесет в одни и те же статьи уголовного закона. И таким образом, целый ряд новелл УК РФ последних лет перестали отвечать идеи справедливости. Российская система права нуждается в абсолютном преобразовании и ведущими криминологами страны уже разрабатывается новая концепция уголовного законодательства (Н. А. Лопашенко, В. Б. Малинин) [4, c. 731–740].

143

Как справедливо указывает О. Н. Городнова, «принцип справедливости диктует необходимость не только закрепления четких законодательных формулировок, адаптированных к современным практическим реалиям, но и обоснованности судебной и пенитенциарной практики по назначению и исполнению наказаний» [2, c. 3–6, 10–11].

Рассмотри в первую очередь институт замены наказаний, не связанных с изоляцией от общества в случае злостного уклонения от их отбывания на принудительные работы или лишение свободы. Совершенно очевидно, что правоприменители все чаще сталкиваются с фактами уклонения осужденных от отбывания наказаний, не связанных с изоляцией от общества. И как показал опыт, ни законодатель, ни научное сообщество не были готовы к такому развитию событий, и действенных рекомендаций практическим сотрудникам предложить не смогли, поэтому в 2011 г. были внесены масштабные правки в УК РФ и УИК РФ

вчасти установления замены наказаний, не связанных с изоляцией от общества, при злостном уклонении от их отбывания. Поскольку на тот момент принудительные работы не применялись (фактически начали исполняться только с января 2017 г.) то основным и единственным видом наказания было лишение свободы, поскольку только оно на тот момент имело эффективные механизмы его реализации. Позже этот перечень был дополнен принудительными работами.

Однако в таком случае наказания, связанные с изоляцией от общества назначаются даже в тех случаях, когда санкция статьи Особенной части не предусматривает такого вида наказания вообще. Например, весьма распространенная ст. 319 УК РФ «Оскорбление представителя власти» предусматривает в качестве санкций штраф, обязательные работы, исправительные работы. Однако осужденному по ст. 319 УК РФ может быть назначено лишение свободы или принудительные работы в случае злостного уклонения от отбывания исправительных или обязательных работ, то есть гораздо более строгое наказание, чем предусматривает санкция статьи.

Однако ч. 1 ст. 60 УК РФ гласит, что « назначается справедливое наказание

впределах, предусмотренных соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса, и с учетом положений Общей части настоящего Кодекса. Более строгий вид наказания из числа предусмотренных за совершенное преступление назначается только в случае, если менее строгий вид наказания не сможет обеспечить достижение целей наказания». При этом ч. 2 данной статьи делает оговорку, что более строгое наказание, чем предусмотрено санкцией статьи Особенной части, может быть назначено по совокупности преступлений (ст. 69 УК РФ) и по совокупности приговоров (ст. 70 УК РФ).

Можно ли считать такой совокупностью злостное уклонение от отбывания наказания? Однозначно можно утверждать что нет, поскольку ни какое новое преступление уклонист не совершает, однако и законное требование суда тоже не выполняет.

Статьей 314 УК РФ предусмотрена уголовная ответственность за уклонение от отбывания ограничения свободы, назначенного в качестве дополнительного наказания, лишения свободы, а также от применения принудительных мер

144

медицинского характера. Соответственно, злостное уклонение от отбывания ограничения свободы как основного наказания, обязательных, исправительных и принудительных работ, нового состава преступления не образуют и не рассматриваются как совокупность.

Тогда возникает следующий вопрос: а в каком порядке, в какой процедуре, с применением каких уголовно-правовых институтов суд должен определить новое наказание?

Исходя из общего правила, применению подлежит ст. 60 УК РФ «Общие начала назначения наказания». Однако суды руководствуются не ею, а перечисленными нами статьями, позволяющими суду заменить одно наказание на другое, более строгое. Иными словами, с позиции уголовного процесса такие вопросы решаются уже на стадии исполнения приговора в порядке ст. 397 УК РФ, а не на стации вынесения приговора и назначения наказания, а поэтому и положения ст. 60 УК РФ суды не применяют и санкцией статьи Особенной части не ограничивают.

Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 22 декабря 2015 г. № 59, желая разъяснить эти и другие возникающие на практике вопросы о порядке назначения наказания в п. 5.9 указал: «Эти положения применяются судом независимо от того, предусмотрено ли наказание в виде принудительных работ или лишения свободы санкцией статьи Особенной части УК РФ, по которой было назначено наказание. При этом замена названных видов наказания лишением свободы допускается и в отношении тех осужденных, которым в соответствии с частью 1 статьи 56 УК РФ не может быть назначено наказание в виде лишения свободы. Указанные правила распространяются на случаи злостного уклонения лица от отбывания обязательных работ или исправительных работ либо ограничения свободы, назначенных в соответствии с частью 5 статьи 46 УК РФ. Судам следует иметь в виду, что положения части 3 статьи 49, части 4 статьи 50 и части 5 статьи 53 УК РФ неп рименимы к тем категориям несовершеннолетних осужденных, которым в соответствии с частью 6 статьи 88 УК РФ не может быть назначено наказание в виде лишения свободы» [5].

Иными словами, суд дает две полностью противоположные рекомендации: для совершеннолетних осужденных он разрешает назначать лишение свободы, даже если по общему правилу оно не может быть назначено этому лицу, а в отношении несовершеннолетних осужденных – считает невозможным его назначать тем, кому по общему правилу оно не может быть назначено.

Казалось бы, Верховный Суд РФ как высший судебный орган страны и последняя судебная инстанция в своих рекомендациях должен последовательно придерживаться и принципа законности, и принципа справедливости. Однако п. 27 «Общие начала назначения наказания» постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22 декабря 2015 г. № 58 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» вызывает недоумение. В частности Верховный Суд РФ повторяет положения уголовного законодательства о том, что «более строгий вид наказания из числа предусмотренных за совершенное преступление назначается только в случае, если менее строгий вид наказания

145

не сможет обеспечить достижение целей наказания». При этом делает оговорку, что если осужденному «в силу положений, установленных законом, не может быть назначен ни один из предусмотренных соответствующей статьей Особенной части УК РФ вид наказания (например, обязательные работы – в силу части 4 статьи 49 УК РФ, исправительные работы – в силу части 5 статьи 50 УК РФ, принудительные работы и арест – в связи с их неприменением в настоящее время, лишение свободы – в силу части 1 статьи 56 УК РФ), ему следует назна-

чить более мягкое наказание, чем предусмотрено санкцией соответствующей статьи. Ссылка на статью 64 УК РФ в таком случае не требуется».

Получается, что Верховный Суд РФ разрешает судам нарушать положения ч. 1 ст. 60 УК РФ и выходить за пределы санкции статьи , не называя, однако, никакого законного основания для принятия такого решения, справедливо отмечая, что использовать в такой ситуации ст. 64 УК РФ было бы не правильно.

Сторонники позиции, которую занял и Верховный Суд РФ, могут справедливо указать, что в данном случае действительно отсутствует необходимая норма уголовного закона, позволяющая назначить другое, подходящее наказание, с учетом всех имеющихся ограничений. И это является пробелом в уголовном законе, однако он не может преодолеваться с помощью аналогии закона, что фактически предложил использовать Верховный Суд РФ, поскольку аналогия закона прямо запрещена в ч. 2 ст. 3 УК РФ и является содержанием принципа законности. Данный пробел может быть устранен только путем внесения дополнения в ч. 2 ст. 60 УК РФ о возможности назначить наказание, хоть и не предусмотренное санкцией статьи, но которое может быть назначено осужденному в соответствии с общими нормами о наказаниях. При этом такой вид наказания не может быть строже, чем те, что предусмотрены санкцией статьи.

Что касается криминализации деяний, связанных с уклонением от отбывания некоторых видов наказаний (ст. 314 УК РФ), а также уклонения от административного надзора (ст. 314.1 УК РФ) как альтернативного пути принуждения осужденного к исполнению приговора или постановления суда, вынуждены согласиться с позицией М. В. Бавсуна, справедливо отметившего, что «назвать демонстрируемый законодателем подход справедливым вряд ли возможно. Одни и те же средства воздействия, а ограничение свободы, но в разных статусах, это все же одно и то же средство воздействия на осужденного, должны влечь за собой и одинаковые последствия для таких лиц. Различия допустимы лишь в их объеме (в зависимости от личности виновного, обстоятельств совершения преступления и постпреступного поведения и т. д.), но никак не в правовой природе применяемых средств <…>. Складывается довольно парадоксальная ситуация, когда принимаемые судами решения при безусловном их соответствии началу законности явно не отвечают требованиям справедливости и целесообразности» [1, c. 12–14]. Считаем такой путь противодействия злостному уклонению от отбывания наказаний, не связанных с изоляцией от общества криминологически не верным, поскольку по сути осужденный не совершает нового преступления и цель в данном случае – принудить осужденного к исполнению назначенного уже наказания, а значит и должны быть использованы те меры и способы, которые

146

заставят осужденного подчинится требованию государства. И эти меры не должны подменяться новыми и новыми разновидностями преступлений.

Полагаем, что названные проблемы должны стать предметом обсуждения не только научного сообщества, но и законодателя, Верховного Суда РФ, правоприменителей, ФСИН России и вылиться в стройную логичную систему наказания – прогрессивную систему, в которой будет предусмотрена возможность замены одного наказания другим, более строгим, с его принудительным исполнением в случае злостного уклонения от его отбывания, а так же возможностью досрочного освобождения от отбывания наказания в виде лишения свободы и принудительных работ в случае исправления осужденного, в качестве поощрительной меры, стимулирующей его к исправлению.

Список литературы

1. Бавсун М. В. Уголовная ответственность за уклонение от отбывания наказания (ст. 314 УК РФ): проблемы правовой регламентации и практики применения // Вестник Восточно-сибирского института МВД России. 2017.

№1(80).

2.Городнова О. Н. Идея справедливости как критерий оценки и совершенствования уголовного законодательства: теоретический и прикладной аспекты : автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2014. 32 с.

3.Кабышева Е. В. Принцип справедливости в системе принципов уголовного права России // Ленинградский юридический журнал. 2012. № 4(30).

4.Лопашенко Н. А., Малин В. Б. Научные основы уголовного права и процессы глобализации : материалы V Рос. конгресса уголовного права (27–28 мая 2010 г.). М. : Проспект, 2010.

5.О внесении изменений в некоторые постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам : постановление Пленума Верховного Суда Рос. Федерации от 22 декабря 2015 г. № 59 // http://ппвс.рф/ 2015/postanovlenie-plenuma-vs-rf/N59-ot-22.12.2015.html (дата обращения: 16.08.2017).

6.Сверчков В. В. Идеология в отечественном уголовном праве (законодательстве) // Юридическая наука и практика : Вестник Нижегородской академии МВД России. 2011. № 3(16).

147

УДК 343.24.29

АНДРЕЙ ВИКТОРОВИЧ ЗВОНОВ,

кандидат юридических наук, доцент, докторант факультета подготовки научно-педагогических кадров,

Академия ФСИН России, г. Рязань, Российская Федерация, e-mail: zvonov_av@mail.ru

ШТРАФ КАК УГОЛОВНОЕ И АДМИНИСТРАТИВНОЕ НАКАЗАНИЕ: КРАТКАЯ СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

Аннотация: подвергаются анализу штрафы как меры наказания уголовноправового и административно-правового характера. Анализируется их содержательная сторона, что позволяет заключить об их исключительной схожести, граничащей с их фактическим совмещением в ряде случаев.

Ключевые слова: уголовное наказание, административное наказание сравнение, правоограничение, кара.

Система наказаний как структурный феномен отечественного законодательства свойственен не только уголовному законодательству, на чем в юридической литературе, как правило, акцентируется внимание. Отечественное административное законодательство также имеет свою систему наказаний, обладающей значительным сходством с первой. Во многом это обусловлено тем фактом, что фактически административное законодательство было выделено из уголовного с принятием Основ законодательства Союза ССР и союзных Республик об административных правонарушениях 1980 г., а также последовавшего за ними и соответствующего ему Кодекса РСФСР об административных правонарушениях 1984 г. и заимствовало многие его положения, в том числе основы системы наказаний, что вполне логично и целесообразно.

Анализируя административное и уголовное законодательство в части регламентации систем наказаний, ими предусмотренных, следует отметить, что они, в целом, строятся по одинаковым правилам, на что обращает внимание И. Н. Князева [4, с. 7–8]. При этом, как и в части системы уголовных наказаний, относительно системы административных наказаний также имеет значительный объем критики относительно ее элементов и их корреляции. Однако, это лишь при самостоятельном рассмотрении указанных систем. Их совокупный анализ позволяет выделить и другие интересные моменты.

Ряд административных наказаний имеют сходство с наказаниями уго- ловно-правового характера не только названиями, но и содержанием. К их числу следует отнести административный штраф, который является анал о- гом штрафа, как уголовного наказания. Это обусловлено сход ством как основных элементов, отражающих карательное содержание наказания, так и факультативных.

© Звонов А. В., 2017

148

Содержание правоограничений, которые предусмотрены данными наказаниями, состоит в финансово-имущественных лишениях и ограничениях. Различен лишь размер штрафа, который может быть назначен. Административный штраф меньший, чем уголовно-правовой его аналог, и это правильно с точки зрения разделения данных видов наказаний. Так, если средний размер штрафа как уголовного наказания в 2016 г. составляет 144 350,5 руб. [7], то за тот же период средний административный штраф составил 22 818 руб. при общей сумме 85 346 154 333 руб. и числе лиц, привлеченных к данному наказанию 3 740 303 человек [6]. Эти цифры представлены с учетом не только физических лиц, но и юридических размеров штрафов, которых нам не представилось возможным вычленить из общей суммы, что обусловлено содержанием формы отчетности. При наличии возможности расчета лишь в отношении физических лиц данная средняя сумма из расчета на одного человека была бы значительно меньшей. Как отмечает А. С. Гостев, административный штраф был и остается одной из наиболее действенных мер административного воздействия [1, с. 61].

Однако подробный анализ санкций смежных статей УК РФ и КоАП РФ позволяет заключить о значительных сходствах и в данной части. Так, например, ст. 6.1.1 КоАП РФ, предусматривающая ответственность за «нанесение побоев или совершение иных насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлекших последствий, указанных» в ст. 115 УК РФ, предписывает назначение штрафа в размере от 5 до 30тыс. руб. в денежном выражении или другого наказания, а ст. 116.1 УК РФ, применяемая при повторном совершении лицом, подвергнутым административному наказанию за аналогичное деяние – наказания, одним из которых также является штраф, но размером до 40 тыс. руб. без указания нижнего предела. Как мы видим, разница незначительна, а напомним, что в одном случае это административная ответственность, а в другом – уголовная, что не скажешь по размерам штрафа, предусмотренного санкциями статей. Тем самым законодательно закреплена «вилка» наказаний, проявляющая в совмещении возможных санкций, предусмотренных смежными статьями разных кодексов.

Статья 115 УК РФ предусматривает штраф лишь до 40тыс. руб., что также наталкивает на определенные неприятные вопросы к законодателю. Изложенное заставляет нас согласиться с учеными, полагающими, что «между этими разновидностями штрафа нарушено соотношение карательного содержания» [5, с. 14; 8, с. 197 и др.]. По этой и другим причинам рядом ученых предлагается «оптимизировать амплитуду штрафов соразмерно тяжести правонарушения»[9, с. 220].

Аналогичные сопоставления можно сделать и в ряде других смежных деяний, предусмотренных как административных законодательством, так и уголовным. Однако не отметить и правильное, на наш взгляд, разделение размеров тоже нельзя, а то нас с определенной долей уверенности можно будет обвинить в предвзятости. Ст. 264.1 предполагает возможность назначения штрафа в размере от 200 тыс. руб. до 300 тыс. руб. с лишением права управления транспортными средствами за повторное совершение административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 12.8 КоАП РФ, предусматривающей ответственность за управление транспортным средством в состоянии алкогольного

149

опьянения в виде штрафа в размере 30 тыс. руб. также с лишением права управления транспортными средствами. Данный пример является правильным, по нашему мнению, с точки зрения разведения по разным сторонам уголовных и административных наказаний.

Сходство данных наказаний наблюдается и при сравнении их условий и порядка отбывания: обязанность привлеченных к ответственности по уплате назначенного штрафа, рассрочка платежа, ответственность при нарушении режимов наказаний в виде негативной ответственности, которая в обоих случаях может доходить до временной изоляции от общества,то есть помещения в специально предназначенное для этого помещение или учреждение. В соответствии с ч.1 ст. 20.25 КоАП РФ неуплата административного штрафа в установленный срок влечет повторное наложение административного штрафа в 2-кратном размере суммы неуплаченного административного штрафа, но не менее 1тыс. руб., либо административный арест на срок до 15суток, либо обязательные работы на срок до 50 часов. Как и в случае уголовного наказания предусмотрена замена более строгим наказанием, но возможна ответственность в виде «дополнительного» штрафа.

Более того, основополагающие правоограничения также имеют значительные сходства. Так, лицо, совершившее административное правонарушение в соответствии со ст. 4.6 КоАП РФ «считается подвергнутым данному наказанию со дня вступления в законную силу постановления о назначении административного наказания до истечения одного года со дня окончания исполнения данного постановления». Указанную норму вполне можно считать административным аналогом судимости в уголовно-правовом аспекте.

В зависимости от совершенного деяния в указанный период времени лицо, привлеченное к административной ответственности, имеет некоторые негативные последствия. Например, в соответствии со ст. 13 Федерального закона от 13 декабря 1996 г. № 150-ФЗ «Об оружии» ограничивает право приобретение оружия, т. е. предполагается отказ в получении лицензии на оружие в связи с повторным привлечением в течение года «к административной ответственности за совершение административного правонарушения, посягающего на общественный порядок и общественную безопасность или установленный порядок управления, административного правонарушения, связанного с нарушением правил охоты, либо административного правонарушения в области оборота наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов или прекурсоров, растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества либо их прекурсоры, или их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества либо их прекурсоры, за исключением административных правонарушений, связанных с потреблением наркотических средств или психотропных веществ без назначения врача либо новых потенциально опасных психоактивных веществ». Также п. 3 ч. 5 ст. 17 Федерального закона от 30 ноября 2011 г. № 342-ФЗ «О службе в органах внутренних дел Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» предполагает отказ в приеме на службу в органы внутренних дел лица, которое «неоднократно в течение года, предшествовавшего дню поступления на службу в органы внутренних дел, подвергался в

150