21_23_2017_t2

лица, подвергшиеся преступному посягательству, имеющие специальный правовой статус осужденного.

Следственные изоляторы (СИЗО), осуществляя функцию изоляции от общества подозреваемых и обвиняемых, являются носителями полного спектра криминогенных противоречий, свойственных исправительным учреждениям, включая распространение криминальных обычаев и традиций. Не случайно в научной литературе среди факторов, отрицательно влияющих на состояниеличной безопасности осужденных (как и подозреваемых и обвиняемых), указывается на «запрет со стороны «авторитетов» преступного мира на установление психолого-эмоциональных контактов с администрацией СИЗО».

Это подтверждается рядом других убедительных доказательств. Например, об открытости условий следственных изоляторов для действия криминогенных противоречий свидетельствуют показатели нарушений порядка и условий содержания в СИЗО, нашедших отражение в материалах уголовно-правовой статистики.

Представляется неслучайным то, что в отечественной пенитенциарной криминологии противоправное поведение лиц, содержащихся в следственных изоляторах, традиционно относится в такому специфическому виду, как пенитенциарная преступность.

Говоря о пенитенциарной преступности, подразумевается такой тип преступного поведения, который генетически связан с условиями изоляции от общества, «относится к исправительным учреждениям и связан с процессом исправления в подобных учреждениях». Ежегодно в СИЗО регистрируются довольно большое количество преступлений. Благодаря тому, что в данных учреждениях отбывают наказание осужденные, оставленные для выполнения хозяйственных работ, имеет место регистрация преступлений, квалифицируемых по ст. 321 УК РФ.

В свою очередь, схожесть условий содержания под стражей с условиями исправительных учреждений дает нам возможность утверждать о наличии пенитенциарного преступного поведения среди подозреваемых и обвиняемых, уравнивая последних в вопросах ответственности с осужденными к лишению свободы. В связи с этим решение законодателя о криминализации деяния по дезорганизации нормальной деятельности учреждения, обеспечивающего изоляцию от общества, должно быть распространено на категорию лиц, содержащихся в СИЗО.

Вместе с тем принудительное нахождение подозреваемых и обвиняемых в условиях изоляции накладывает на государство дополнительные обязательства по обеспечению их личной безопасности, а в самом широком смысле слова – права на установленный законом порядок содержания под стражей (Федеральный закон от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений»).

Среди доказательств необходимости распространения действия ст. 321 УК РФ на лиц, содержащихся в следственном изоляторе, необходимо указать то, что персонал СИЗО находится под защитой ч. 2 ст. 321 УК РФ. Вторая часть

181

анализируемой нормы гласит: «Деяния, предусмотренные частью первой настоящей статьи, совершенные в отношении сотрудника места лишения свободы или места содержания под стражей в связи с осуществлением им служебной деятельности либо его близких». Иными словами, места содержания под стражей принимаются во внимание.

Возникает вопрос: стоит ли указывать цель в диспозиции преступного посягательства осужденного в ч. 1 ст. 321 УК РФ? По нашему мнению, любое преступление фактически дезорганизует деятельность исправительного учреждения и обусловливает применение насилия к осужденным, побои и убийство и даже корыстно-насильственные преступления. Законодатель в ч. 1 ст. 321 УК РФ закрепил такой основной признак объективной стороны, как применение насилия, не опасного для жизни или здоровья осужденного, либо угроза применения насилия в отношении него.

В целях совершенствования уголовно-правовых мер обеспечения личной безопасности лиц, отбывающих наказание в исправительных учреждениях или содержащихся в следственных изоляторах, предлагается исключить из конструкции состава ст. 321 УК РФ слова «с целью воспрепятствовать исправлению» и изложить эту статью в следующей редакции: «Применение насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо угроза применения насилия в отношении осужденного, а равно в отношении заключенного под стражу из мести за оказанное содействие администрации учреждения или органа уголовноисполнительной системы».

Список литературы

1.Дагель П. С. Проблемы советской уголовной политики. Владивосток, 1982. С. 57–58.

2.Основания уголовно-правового запрета. Криминализация и декримина-

лизация. М., 1983. С. 215–227.

182

УДК 343.85

АНДРЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ НУЖДИН,

кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры

криминологии и организации профилактики преступлений, Академия ФСИН России, г. Рязань, Российская Федерация, e-mail: aanuzhdin@mail.ru

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПРЕСТУПНОСТИ: ТЕОРЕТИКО-ПРАВОВОЙ АСПЕКТ

Аннотация: рассматриваются особенности организационно-правовых мер обеспечения предупреждения преступности. Раскрываются основные причины совершения повторных преступлений. Указываются меры, которые возможно принять для нарушения процесса совершения рецидивных преступлений. Автор дает определение мерам противодействия преступности как воздействие на процесс «запуска» материальной культуры преступниками при совершении преступлений. Указывается, что важным приоритетом разрушающего воздействия на исследуемую ситуацию обладает противодействие преступникам в использовании элементов материальной культуры для совершения преступлений и обеспечения своей социальной организации, делается акцент на коррекцию антикриминального законодательства и механизма его применения.

Ключевые слова: организационно-правовое обеспечение, предупреждение, преступность, фактор, общество.

Процесс повторного совершения преступлений связан не только с социальными факторами и свойствами преступности, но и факторами биологического и духовного порядка, он неотделим от людей, совершающих эти преступления. Кроме того, есть основания придерживаться устоявшегося в криминологической науке подхода, согласно которому преступность неискоренима, и в любом обществе в любые времена были, есть и будут люди, преступающие нравственные заповеди и уголовно-правовые запреты.

Однако это не означает, что невозможно принимать меры, в первую очередь социального контроля, способных нарушать процесс совершения повторных преступлений, экспансии и обмана, снижать его интенсивность и социальную опасность его проявлении, а в идеале - разрушать или, по крайней мере, минимизировать преступность. Следует исходить из того, что преступления совершают лица, образующие в своей совокупности контингент, характер которого более или менее устойчив и включает в себя ряд неизменных компонентов. К наиболее важным из них относятся формируемые и поддерживаемые в процессе подготовки и совершения преступлении (деловой аспект преступности) и общения преступников между собой и с ближайшим окружением (коммуника-

© Нуждин А. А., 2017

183

тивный аспект преступности) психология и идеология преступников. В качестве средств совершения преступлений выступают элементы материальной культуры преступности – способы и средства вовлечения людей в преступную деятельность, способы и средства совершения преступлений, следствия их совершения [1, с. 62]. Материальная культура постоянна, пассивна, но приводится в движение преступниками и в таком динамичном состоянии проявляет все свои социально опасные стороны. При этом развитие и совершенствование криминальной культуры и приводящего ее в движение преступников подчинено собственным закономерностям, обусловленным свойством преступности к самодетерминации, но вместе с тем коррелирует с социумом, его реакцией на те, или иные формы преступных проявлений. Необходимо также иметь в виду, что преступность имеет и свою социальную организацию, обусловленную действием социальных законов и отображающую уровни, сферы и целевые доминанты преступного поведения. При этом более высокие уровни основываются на предыдущих, устанавливая правила поведения не столько при совершении преступлений, сколько в местах средоточия криминальной субкультуры (СИЗО, тюрьмы, исправительные колонии, места встреч преступников в условиях сво-

боды) [2, с. 58].

Меры противодействия преступности – это воздействие на процесс «запуска» материальной культуры преступниками при совершении преступлений. В свою очередь меры данного воздействия и средства его организаци- онно-правового обеспечения зависят, с одной стороны, от реальных возможностей и желания государства осуществлять действенный социальный контроль, а с другой – от состояния преступности, степени рациональности ее социальной организации, «квалификации» представителей преступного мира, его возможности оказывать обратное воздействие на государство и социум в целом.

Следует признать, что в нашей стране характер применяемых в отношении преступности мер, равно как и их организационно-правовое обеспечение, явно не соответствуют криминальным возможностям и тому ущербу, который преступность причиняет обществу, государству и гражданам. Важным приоритетом разрушающего воздействия на исследуемую ситуацию обладает противодействие преступникам в использовании элементов материальной культуры для совершения преступлений и обеспечения своей социальной организации. В то же время процесс реализации данного приоритета осложняется многими факторами, среди которых сращивание государственного аппарата и криминала, иррациональная социальная организация «легалистской части общества» (отсутствие социальной опоры, гражданского общества), значительный удельный вес криминала в предпринимательской деятельности, как, впрочем, и в других ключевых сегментах социальной жизни, включая и саму правоохранительную систему (теневая юстиция). Поскольку профессиональная и организованная части преступности располагают значительными материальными ресурсами, они по сравнению с государством более мобильны, практически свободны от бюрократических условностей и не связаны обязательствами, обременяющими госу-

184

дарство. С учетом иррациональных процессов, наблюдаемых в российском социуме в течение последних двадцати лет, вполне закономерно усиление позиции криминала его кадровой и иной обеспеченной ресурсами возможности воздействовать в своих интересах на социум, коррелирующее с ослаблением аналогичных позиций и возможностей у государства и социума в целом. В этой связи нужно корректировать идеологию противодействия преступности, расценивающуюся некоторыми отечественными криминологами как радикальнолиберальную [3, с. 19]. Узловые моменты организационно-правового обеспечения рассматриваемого приоритета в ближайшей перспективе выглядят следующим образом.

Необходимо обеспечить снижение готовности преступного контингента к использованию элементов материальной культуры для воспроизводства преступлений. При этом важно учитывать и психологический аспект, рациональный расчет представителей преступного контингента и лиц, в том или ином качестве обслуживающих этот контингент, на возможность (в том числе законодательно и организационно обеспеченную) избежать ответственности за преступное поведение или, по крайней мере, минимизировать ее. Соответственно требуется коррекция антикриминального законодательства и механизма его применения. Коррекция предполагает, во-первых, устранение (минимизацию) привлечения к уголовной ответственности (существенное сокращение круга лиц, в отношении которых применяется особый порядок производства по уголовным делам, в сочетании с комплексом антикоррупционных и иных мер в отношении «теневой» юстиции и ограждения сотрудников правоохранительной системы от давления криминала); во-вторых, повышение риска изобличения в преступной деятельности (улучшение работы правоохранительных органов, их кадровое и ресурсное включая информационное обеспечение, соответствующее криминальным угрозам); в-третьих, устранение выгодных криминалу пробелов и недоработок, широко используемых обслуживающими преступный мир квалифицированными специалистами (введение института ответственности юридических лиц) [4, с. 40].

Требуются меры, способствующие дезорганизации преступного контингента, причем не только при производстве преступлений, но и в процессе коммуникативного общения. Данные меры, преимущественно оперативные, тактические, связанные с пресечением совершаемых и готовящихся преступлений, а также предупреждением (ограничением) коммуникативного общения преступников – «сходок» и т. п., – предполагают совершенствование работы правоохранительной и пенитенциарной систем [5, с. 24].

Необходим комплекс мер, разрушающих возможности преступного контингента воспользоваться результатами преступной деятельности. Речь – не только о финансах и материальных благах, но и тех нематериальных ценностях, которые элита преступного мира, коррумпированные чиновники имеют или могут обрести. Что касается «прибыли» организованной преступности и ее отдельных представителей, а также коррупционеров, – необходимо реанимировать институт конфискации имущества как вид наказания, а также привести

185

УДК 343.3

ЛЮБОВЬ НИКОЛАЕВНА ОДИНЦОВА,

кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовно-исполнительного права и криминологии,

ФКОУ ВО Кузбасский институт ФСИН России, г. Новокузнецк, Российская Федерация, e-mail: lyizka77@mail.ru

СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ УГОЛОВНО-ПРАВОВЫХ ОСНОВ ОБЪЕКТА СОСТАВОВ НЕЗАКОННОГО ЗАДЕРЖАНИЯ, ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПОД СТРАЖУ ИЛИ СОДЕРЖАНИЯ ПОД СТРАЖЕЙ

Аннотация: рассматриваются вопросы определения уголовно-правовых основ объекта составов преступления, предусмотренных ч. 1–2 ст. 301 Уголовного кодекса Российской Федерации «Незаконные задержание, заключение под стражу или содержание под стражей», по двум классификациям – вертикали и горизонтали. Вносятся конкретные предложения по совершенствованию действующего уголовного закона в рассматриваемой сфере.

Ключевые слова: объект преступления, преступления против правосудия, незаконное задержание, незаконное заключение под стражу или содержание под стражей, правосудие.

1. В настоящее время в нашей стране одной из наиболее насущных и злободневных проблем выступает произвол сотрудников органов внутренних дел, уполномоченных государством производить предварительное расследование. К сожалению, имеют место и нарушения со стороны сотрудников мест временной изоляции от общества в части нарушения прав граждан на личную свободу. Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации постоянно в своих ежегодных докладах подчеркивает, что данный вопрос требует особого внимания, составы главы 31 УК РФ «Преступления против правосудия» не применяются [2], по ряду норм этой главы в течение двенадцати лет вообще никто не был осужден, что не может не вызывать общественного резонанса. Наибольшую опасность для общества представляют преступления, совершаемые должностными лицами, чьи действия направлены на грубое нарушение закона при осуществлении ими правосудия, прав и свобод человека и гражданина, причинение существенного вреда интересам службы в правоохранительных органах и судах. Такие преступления дискредитируют правоохранительные органы, подрывают авторитет закона, наносят ущерб интересам государственной власти.

Подчеркнем, судебная практика в данной области не отличается распространенностью. Чрезвычайно высокий уровень латентности данного вида преступности, вызванной «корпоративной, ложно понимаемой «солидарностью»

© Одинцова Л. Н., 2017

187

юристов, снисходительно относящихся к нарушению законности своими коллегами» [4, с. 600], высокой коррумпированностью правоохранительных органов и сопутствующими «искусственно создаваемыми» трудностями доказывания, позволяет констатировать, что вред, наносимый обществу такими общественно опасными деяниями, более существенен, чем может показаться на первый взгляд. На высокий уровень латентности влияют и естественные сложности при расследовании уголовных дел данной категории и традиционное несовершенство закона.

Поскольку начальники мест содержания под стражей уголовноисполнительной системы в ч. 2 ст. 301 УК РФ являются субъектами преступления, актуальность тезисов приобретает особую важность и значимость.

2. Объект преступления как элемент состава имеет многоплановое уголовноправовое значение. Особенности и свойства объекта преступления позволяют наиболее полно раскрыть социально-политическое содержание преступления, его юридические признаки. Только точное определение объекта преступного посягательства позволяет дать правильную юридическую оценку незаконных действий и, как следствие, выбрать наиболее эффективные методы борьбы с ними.

Практическое значение объекта состоит в том, что как законодатель, так и суд дают правовую оценку преступлению, исходя из социальной ценности объекта, на который оно посягает. Свойства объекта посягательства позволяют уяснить содержание и признаки других элементов состава преступления. Осoбенности объекта в большинстве случаев предопределяют и всю юридическую структуру преступления.

Дадим характеристику объекта преступления, предусмотренного ст. 301 УК РФ «Незаконные задержание, заключение под стражу или содержание под стражей». Так, в доктрине уголовного права принято считать, что объект преступления – это совокупность взятых под охрану уголовным правом общественных отношений, против которых направлено преступное посягательство. Общественные отношения в целом характеризуются как отношения между людьми, в какие бы сложные формы они ни воплощались. Существование человека как личности возможно лишь в рамках определенной системы общественных отношений.

Мы согласны с высказыванием о том, что объект преступления – это: 1) обществeнные отношeния, охраняемые уголовным законом; 2) охраняемые уголовным законом от преступных посягaтельств общественные отношения, установленные в интересах подавляющего большинства членов общества; 3) охрaняемые уголовным законом общественные отношения, на которые направлено общественно опaсное деяние и которым причиняется вред либо создается реальная угроза причинения вреда [3, с. 110].

Примeнительно к заявленной тематике оптимальным представляется использование трактовки объекта как общественных отношений, в основе которых находится правоохраняемый интерес (полагаем, именно она максимально точно соответствует наименованию и специфике главы 31 УК РФ).

188

3. В целях установления правильной квалификации деяний в науке уголовного права диффeренцируют общественные отношения (объект) по определенной системе: по вертикали и по горизонтали. В соответствии с классификацией объектов по вертикали выдeляются: oбщий, родoвой, видoвой и непосредственный объект.

3.1.Известно, что общим объектом является совокупность всех охраняемых уголовным законом общественных отношений. Общий объект позволяет очертить границы действия уголовного закона. В соответствии со ст. 2 УК РФ одной из задач, стоящих перед уголовным законодательством, является охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды и конституционного строя, мира и безопасности человечества от преступных посягательств, где юридической защитой обеспечиваются и интересы правосудия в том числе.

3.2.Родовой объект – это объект, которым охватывается определенный круг однородных по своей экономической либо социально-политической сущности общественных отношений, которые в силу этого должны охраняться единым комплексом взаимосвязанных уголовно-правовых норм. Родовой объект положен в основу кодификации УК РФ, именно по родовому объекту законодатель выделяет в Особенной части уголовного закона разделы. Сама последовательность расположения в Особенной части УК РФ родовых объектов позволяет судить о приоритетах уголовно-правовой охраны общественных отношений в обществе. Так, родовым объектом незаконных задержания, заключения под стражу или содержания под стражей являются общественные отношения в сфере государственной власти.

3.3.Видовой объект – это совокупность общественных отношений внутри родового объекта, которые отражают один и тот же интерес участников этих отношений или выражают хотя и не идентичные, но весьма тесно взаимосвязанные интересы. В Особенной части УК РФ на основе видового объекта выделяются главы. Так, раздел Х «Преступления против государственной власти» объединяет четыре главы, в том числе главу 31 «Преступления против правосудия», то есть видовым объектом составов незаконных задержания, заключения под стражу или содержания под стражей выступают общественные отношения, складывающиеся по поводу интересов правосудия.

Считаем необходимым заострить внимание на дефиниции «правосудие», поскольку, как справедливо отмечает С. А. Денисов, правосудие – приоритетная сфера государственной службы, политико-правовых институтов и социальных ценностей. Оно является воплощением конституционных основ и гарантий российской государственности, социальной системы, прав и свобод личности, олицетворением единства государства, общества и гражданина, формой выражения идей и принципов законности и справедливости, духовной связи народов многонациональной России [1, с. 13].

Подчеркнем, определений понятия «правосудие» в специальной литературе несколько. Бесспорно, «правосудие» изначально является понятием процессуальным. Ученые-процессуалисты (А. Т. Бажанов, А. М. Баранов,

189

Е. Г. Мартынчик, П. Г. Марфицин и др.) никогда не ставили данный тезис под сомнение. В общих чертах, по их мнению, правосудие – это форма государственной деятельности по рассмотрению и разрешению судом уголовных и гражданских дел.

Специалисты в сфере материального права (А. В. Галахова, Л. В. Иногамова-Хегай, И. Я. Козаченко, Т. В. Кондрашова и др.) высказываются по этому поводу шире. Так, правосудие, по их мнению, – одна из форм государственной деятельности, заключающаяся в рассмотрении и разрешении судами общей юрисдикции, а также арбитражными судами дел в порядке гражданского, уголовного, административного и арбитражного судопроизводства; а также совокупность общественных отношений, обеспечивающих нормальную, строго регламентированную уголовно- и гражданско-процессуальным, административным и уголовно-исполнительным законодательством деятельность суда и органов, ему в этом содействовавших, по осуществлению задач и целей правосудия.

Нетрудно заметить, что и в теории уголовного права и процесса, в законодательстве о судебной системе понятием правосудия не охватывается деятельность правоохранительных органов ни по поводу задержания лица по подозрению в совершении преступления, ни по поводу административного задержания. Уголовный закон, напротив, относит общественные отношения по поводу задержания лица по подозрению в совершении преступления, содержания его под стражей к общественным отношениям по поводу правосудия, располагая статью об уголовной ответственности за причинение существенного вреда данным общественным отношениям в гл. 31 «Преступления против правосудия». Такое противоречие и стало причиной дискуссии в уголовно-правовой литературе. Пытаясь его понять и объяснить, правоведы предлагают варианты решения. Большинство авторов (И. С. Власов, Ш. С. Рашковская, И. М. Тяжкова) давно пришли к выводу о том, что в теории уголовного права необходимо определить понятие и содержание правосудия в уголовно-правовом, а не в процессуальном смысле; что понятие «правосудие» нельзя сводить лишь к деятельности суда, и в свое время подчеркивали, что под правосудием надо понимать не только деятельность судов, но и предварительное расследование дел, исполнение приговоров и решений, то есть систему действий, составляющих уголовный или гражданский процесс. Поддерживая их, дополним, что п онятием «правосудие» охватывается также и деятельность суда по рассмотрению дел об административных правонарушениях, поскольку и здесь суд исследует и устанавливает фактические обстоятельства дела и, применяя соответствующие нормы административного права, выносит определение о признании лица виновным или невиновным в совершении данного правонарушения и применении к виновному определенной меры административного воздействия. Свою позицию обоснуем тем, что уголовный закон (ст. 305 УК РФ) признает преступным вынесение судьями не только заведомо неправосудного приговора, но и определения, решения или постановления.

Вынесение судом приговора, а также деятельность суда, направленная на рассмотрение дела или конкретного вопроса и принятие соответствующих ре-

190