Нейл Дж.Р.- За пределами психики

FROM PSYCHE TO SYSTEM

The Evolving of Carl Whitaker

Edited by John R. Neil and David P. Kniskern

The Guilford Press

New York London

ЗА ПРЕДЕЛАМИ ПСИХИКИ

Терапевтическое путешествие Карла Витакера

Под редакцией Джона Р. Нейла и Дэвида П. Книскерна

Перевод с английского М.И. Завалова

Москва Независимая фирма “Класс”

1999

ÓÄÊ 615.851.6 ÁÁÊ 53.57

Â54

Â54 За пределами психики: Терапевтическое путешествие Карла Витакера/Под ред. Дж.Р. Нейла и Д.П. Книскерна/Пер. с англ. М.И. Завалова. — М.: Независимая фирма “Класс”, 1999. — 400 с. — (Библиотека психологии и психотерапии, вып. 71).

ISBN 5-86375-119-3 (ÐÔ)

Настоящее издание представляет избранные работы Карла Витакера, одного из самых выдающихся семейных терапевтов нашего времени. Работы распределены по четырем главным темам: природа психотерапии; подготовка и рост профессионала; структура отношений в браке и терапия пар; структура и терапия семейной системы. Тексты сопровождаются подробными комментариями, объясняющими важнейшие концепции Витакера.

Читатель погружается в причудливый мир образов, метафор, теорий, необычных техник. Этот удивительный мастер работал с семьями всю свою долгую жизнь и считал семью главным приключением человеческого пути. Книга написана остро, парадоксально, порой жестко. Ее прочтут “залпом” не только специалисты — психологи, врачи, педагоги, но и все, кому важно понять собственную семейную жизнь.

Главный редактор и издатель серии Л.М. Кроль Научный консультант серии Е.Л. Михайлова

www.kroll.igisp.ru Купи книгу “У КРОЛЯ”

Исключительное право публикации на русском языке принадлежит издательству “Независимая фирма “Класс”. Выпуск произведения или его фрагментов без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону.

ОДА ВОЙЛОЧНЫМ ТАПОЧКАМ

И иронический склад их души уже давно позволял

не придавать значения потушлагбаумным надеждам...

Булат Окуджава. “Путешествие дилетантов”

Просто поразительно, какие разные люди прочли и оценили “Полночные размышления семейного терапевта”* Карла Витакера: седой психиатр, усомнившийся в абсолютной верности того, чему его учили тридцать лет назад, — и молодая психологиня, “обдумывающая житье”; изысканный дизайнер, весь в коже и серебре, любитель медитативных техник и фотомоделей — и немногословный владелец охранного агентства, переживающий обострение язвы и недавний тяжкий развод; дама неопределенных занятий, сменившая трех психотерапевтов и продолжающая “искать себя”, — и преданная мать четверых детей, которой пока что вообще не до себя; менеджер по персоналу, учительница, даже экстрасенс один слу- чился, не говоря уж о парикмахерах и стоматологах. Читают сами, дают знакомым, подбрасывают родителям и спутникам жизни. Как сказал один из таких неожиданных читателей (кажется, бизнесмен): “Книжка, четкая по жизни”.

Ту, которая сейчас перед вами, ожидает иная судьба. Она отли- чается от “Полночных размышлений” примерно так, как музейквартира известного человека — от его же рабочего кабинета при жизни владельца. В музейной комнате вы не увидите милого сердцу беспорядка, в котором может сориентироваться лишь его создатель, заблудившихся или случайных предметов (выкинуть жалко, подарить некому), изгрызенных карандашей, кошачьей шерсти в самых неподходящих местах... Смотритель проследит и за войлочными тапочками, и за тем, чтобы посетители все поняли правильно.

Эта книга, особенно в сравнении с предыдущей, отражает неизбежный процесс “музеефикации” одного из самых непригодных для этого классиков нашей профессии, никогда не бывшего пра-

*Карл Витакер. Полночные размышления семейного терапевта. — М.: Независимая фирма “Класс”, 1998. — (Библиотека психологии и психотерапии, вып. 31).

5

вильным, предсказуемым и чинным. По ней можно готовиться к экзамену — если вдруг предположить, что “наследие К. Витакера” когда-нибудь войдет в экзаменационные билеты здесь, у нас. Она безусловно хороша, даже превосходна: помимо собственных текстов Витакера, совершенно нам неизвестных, есть еще прекрасные комментарии. Поистине, “музей-квартира” обустраивалась руками помнящих и понимающих. Эта упорядоченность — просто дар Божий для тех, кому “Витакер без комментариев” показался слишком стихийным, острым или безумным. Книга отчетливо, внятно вписана в довольно-таки бурную историю психотерапии последних пятидесяти лет, перекличку идей и подходов.

И, кстати, столь же внятно — хотя и невольно — обозначает различия между профессиональным поколением “первопроходцев” (вроде Витакера, Мэя, Эриксона, Роджерса, Сатир и других) и их наследниками. Последним как-то не пришлось ни шокировать коллег, ни годами работать в изоляции, ни двигаться ощупью в темноте. Их больше заботило приведение в порядок “наследства”, придание ему товарного вида, организация колоссальных конгрессов, где можно даже посмотреть на нескольких еще живущих “первопроходцев”, каждое слово которых фиксируется и издается. В общем, как сказал совсем по другому поводу полузабытый советский поэт, “окончилась жизнь — началась распродажа”.

И это тоже жизнь: психотерапия, ставшая на Западе достаточно массовой профессией, должна заботиться о “расфасовке” не меньше, чем о содержании, обеспечивать воспроизводимость, контроль за качеством и прочая. Профессиональная контркультура стала частью культуры, бунтари, дожившие до признания, — почетными академиками; юродивые канонизированы, а сегодняшние пятидесятилетние президенты профессиональных ассоциаций деловиты и респектабельны, что твои банкиры.

Российским же психотерапевтам по-прежнему суждено мучительно объясняться по поводу предмета и задач своей работы, сетовать на отсутствие четких профессиональных стандартов и непросвещенность клиентов, для которых и сегодня что не “иголки”, то “гипноз”. К тому же, наша непростая профессиональная жизнь развивается в аристотелевском “единстве места, времени и действия” и определяется отнюдь не одними тенденциями мирового процесса...

Новизна и острота ощущений гарантированы нам настолько, что любимый витакеровский тезис “бытие есть становление” не кажется таким уж парадоксальным. И даже самым матерым и активным из

6

Нашим родителям

ВВЕДЕНИЕ

Представлять избранные работы Карла — это одновременно и большая ответственность, и удовольствие, и вызов. Последние двадцать лет я пытался объяснить Карлу смысл его терапии, уверяя, что, несмотря на все его иконоборческие заявления, у него есть своя хорошо разработанная теория; его техники — не только вспышка подлинного спонтанного творчества, но и нечто, поддающееся описанию, предсказуемое, а, следовательно, их можно изучать и преподавать. Много раз я принимался объяснять ему, как он работает в терапии и как добивается изменения даже в самых неподдающихся системах. И все без толку. Карл всегда благодушно относился к моему стремлению найти объяснение и всегда рассказывал какую-нибудь сказку — не по делу, но забавную, про своего дальнего родственника, близкого пациента или студента. Уютный тон речей якобы простого деревенского парня одурачивал меня. Я комкал свои объяснения, но не терял надежды на достижение успеха в следующий раз. Приглашение Карла написать предисловие к настоящей книге доказывает, что я говорил достаточ- но убедительно. Но однажды со мной произошла забавная вещь. Я стал глубже понимать и уважать работу Карла и потерял желание ее объяснять.

Данная книга прекрасно все объясняет сама. Стоит войти в нее, и попадаешь на выставку работ мастера. Вы оказываетесь на ретроспективной выставке работ Карла Витакера в Музее Гугенхейма в Нью-Йорке: образы, метафоры, теории, техники, исследования, эксперименты, тупики и надежды, развешанные на стенах овального зала. Наверху, откуда начинается осмотр, — ранние вещи Витакера. Пристально вглядевшись, можно различить за его словами образы и краски старинных мастеров — Адольфа Мейера, Ранка, Адлера, Эйнхорна, Юнга, Салливана и, конечно, Фрейда. Спускаясь к работам сороковых годов, начинаешь различать

8

центральную тему всех его трудов: терапевт и пациент, слившиеся

âедином танце, танце роста. Его книга, написанная совместно с Мелоном, “The Roots of Psychotherapy” (“Корни психотерапии”,

1953), почти на два десятилетия опережает новые идеи, связанные с темами переноса и контрпереноса и появившиеся в психоанализе в семидесятых.

То и дело мы, осматривая работы, в изумлении останавливаемся, узнавая в ранних концепциях знакомые черты, которые будут повторяться позже, в другом ракурсе, обогащенные опытом жизни Витакера. Публикация 1957 года “Общение с пациентом без психотических нарушений во время короткой психотерапии” говорит о техниках непрямого общения, об иррациональности терапевта и пациента, о терапевте как о модели свободы, о близости между терапевтом и пациентом. Все эти образы снова возникают в крупной работе 1962 года “Техники первой стадии психотерапии, основанной на личностном опыте, при работе с хроническими шизофрениками” и в последней статье, написанной в 1981 году — “Семейная терапия: символический подход, основанный на лич- ностном опыте”*. Они рассеяны во многих других работах. Интересна сама ретроспектива: мы видим, как растут идеи. Находясь в центре галереи, мы, оглянувшись назад, увидим зарождение и создание определенной техники, а затем можем представить себе, во что это разовьется дальше.

Для человека, столь решительно протестующего против теории и техники, который мог бы повторить саркастическое высказывание В. С. Филда: “Этой стране нужна хорошая доза антитеории”, Витакер удивительно последователен в своей философии человека,

âконцепциях терапии и роста — человека, пары или семьи — в использовании терапевтических техник. На самом деле в этой книге описано удивительно много техник и методов. Она может служить для тех, кто учится, нитью Ариадны, помогая расшифровывать таинственную алогичность Карла.

ßдолжен предупредить читателя: Витакер научился языку непоследовательности, это его ответ на абсурдность жизни. Если кто-то настаивает на том, что реальность, как он ее себе представляет, — единственно возможная, Карл задает невообразимый вопрос, предлагает абсурдный ответ, произносит неприличную шутку или засыпает.

*М., НФ “Класс”, 1997.

9

Мне, увлеченному мыслью о ретроспективе работ Витакера, кажется правильным, что издатели добавили историческую перспективу к настоящей книге. Последние 40 лет Карл сопровождал и порою вел науку психического здоровья в ее блужданиях. Поче- му техника кормления из бутылочки появилась в Атланте в тот момент, когда все интересовались оральными проблемами, а техника борьбы руками — тогда, когда фокус переместился на интерес к агрессии? Предшествовала ли практика нескольких терапевтов, работающих с одним пациентом, ко-терапии, или наоборот? На- чалось ли все это в Атланте, а потом распространилось повсеместно? Оказали ли влияние идеи Витакера о близости терапевта и пациента на более поздние исследования психодинамики переноса и контрпереноса?

Теперь, в конце предисловия, я могу забыть о своей первона- чальной скованности и поделиться с читателем собственными впе- чатлениями от терапии Карла. Работа Витакера поражает многообразием его вмешательств. Он шутит, намекает, соблазняет, возмущается, пользуется первичным процессом, скучает и даже засыпает. И все это мощные инструменты контакта и вызов, брошенный пациенту. Он редко спорит о смысле слов, но так же редко принимает их всерьез. Любое цельное предложение он разбивает на кусочки, как Джеймс Джойс; Витакер переворачивает словарь жизни. Угощает ассоциациями из своей жизни, рассказывает о своем брате, о том, что сказала по этому поводу другая семья, шутит: “Если бы Бог ушел на пенсию, я бы...” При всей кажущейся небрежности его вмешательства служат одной цели: поставить под сомнение тот смысл, который люди приписывают конкретным событиям.

Витакер молчаливо подразумевает, что подобный вызов, некоторая доза сомнения способствуют творчеству членов семьи и семейного целого. Из мешанины переживаний выстраиваются новые взаимоотношения в семье.

Витакер всегда разрушает устойчивые формы. Когда двое из семьи начинают диалог, Витакер вскоре задает вопрос кому-то третьему. Вопрос, лишь косвенно связанный — или совсем не связанный — с их беседой. Содержание разговоров расширяется, появляются такие общечеловеческие проблемы, которые люди признают неохотно: ярость, желание убить, сексуальность, параноидные страхи, инцест. И обо всем этом говорится походя, как бы случайно, среди банальных общих слов. К концу терапии каждый почув-

10