Mukhaev_R_T_Geopolitika_2010

он предпринял попытку связать между собой политику и географию, изучить политику того или иного государства исходя из занимаемого им географического положения.

Будучи профессором географии в Мюнхенском, а позже в Лейпцигском университете, Ратцель написал свои главные работы по политической географии: «Законы пространственного роста государств» (1896), «Политическая география» (1897), «Море как источник могущества народов» (1900), которые принесли ему мировую славу.

Геополитические представления Ф. Ратцеля формировались под влиянием двух факторов. (1) Повальное увлечение ученымиобществоведами в конце XIX в. эволюционной теорией Ч. Дарвина и перенесение ее в обществознание позволяло им объяснить природу социальных процессов. В результате использования дарвинизма

âсоциальных науках возник социал-дарвинизм, который включает человечество в окружающий мир, в том числе природный. Ратцель испытал на себе влияние эволюционной теории в период обучения

âГейдельберге, где он учился у Э. Геккеля, который был непосредственным учеником Дарвина. (2) Процесс объединения в 1871 г. «железом и кровью» множества враждующих друг с другом мелких княжеств Германии (их было более 300) в единое государство (империю), проведенный канцлером Отто фон Бисмарком, и его последующие реформы конца XIX в. дали импульс экономическому и военно-политическому подъему империи и сподвигли Ратцеля к формированию геополитической доктрины. Она стала идейным обоснованием территориальных притязаний Германской империи, возможности которой, по его мнению, были ограничены слишком тесными и несправедливыми границами, стесняющими ее динами- ческое развитие.

Доктринальные основы учения Ф. Ратцеля крайне неоднородны. Своими корнями они восходят к воззрениям тех авторов (И. Канта, В. фон Гумбольдта, К. Риттера и других немецких мыслителей), которые развивали идеи географического фатализма. Согласно им именно физическое окружение человека решающим образом обусловливает его общественно-историческое развитие. Элементы ландшафта, повторяясь в бесконечных вариациях, оказывают определяющее влияние на характер народов, живущих в тех или иных регионах земного шара. В соответствии с этим Ратцель рассматривал земной шар как единое целое, неразрывной частью которого является человек. Он считал, что человек должен приспосабливаться к своей среде точно так же, как это делают флора и фауна. Научная модель перемен в обществе была заимствована Ратцелем из естествознания — ею стала эволюционная теория Дарвина, в соответствии с которой в обществе постоянно идет процесс борьбы за существование, в ходе

3. Ʉɥɚɫɫɢɱɟɫɤɚɹ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ: ɧɚɰɢɨɧɚɥɶɧɵɟ ɲɤɨɥɵ ɢ ɨɫɧɨɜɧɵɟ ɧɚɩɪɚɜɥɟɧɢɹ 113

которой выживает сильнейший. На основе эволюционной теории Ратцель развивает идеи госудаpcтвенности.

Âоснове геополитической доктрины Ратцеля лежит учение о государстве как географическом и биологическом организме, стремящемся к постоянному расширению.

Сущностные характеристики государства определяются его территорией и месторасположением, а его процветание зависит от того, насколько успешно оно приспосабливается к условиям среды. Свое учение Ратцель назвал биогеографической концепцией, отличительной чертой которого стало выявление географической сущности государства. Важнейшими атрибутивными свойствами географиче- ской сущности государства, по Ратцелю, являются пространство è географическое положение, от взаимодействия которых зависит состояние государства. Одним из основных путей наращивания мощи этого организма, считал Ратцель, является территориальная экспансия или расширение жизненного пространства — Lebensraum.

Âработе «Политическая география» он обосновал тезис о том, что государство представляет собой биологический организм, действующий в соответствии с биологическими законами. Ратцель видел

âгосударстве продукт органической эволюции, укорененный в земле подобно дереву: «Государство нуждается в земле, чтобы жить». По его мнению, государство является одной из форм распространения жизни на земной поверхности. В процессе взаимодействия между землей, почвой (Boden) и народом (Volk) государство приобретает свою организационную форму, свою органическую сущность.

Государство есть организм, в составе которого известная часть земной поверхности играет настолько существенную роль, что все свойства государства определяются свойствами народа и его территории. Такими территориальными или естественными природными свойствами являются величина, положение, формы поверхности, растительность и орошение, отношение к другим частям земной поверхности. Но когда мы говорим о «нашей земле», мы связываем

âсвоем представлении с этими природными свойствами также и все то, что создал из этой земли человек своим трудом: здесь проявляется уже известная духовная связь земли с нами, ее обитателями, и со всей нашей историей.

Процветание государства, утверждал Ратцель, полностью основывается на свойствах его территории. Для своего существования государство должно обеспечить себя достаточным жизненным пространством. Только значительное пространство может гарантировать государству доминирующие позиции в мире, что актуализирует эту цель в качестве приоритетной. Борьба за власть и доминирование среди других стран может сделать государство мировой державой (Weltmachf) и, в конце концов, привести его к мировому господству.

3. Ʉɥɚɫɫɢɱɟɫɤɚɹ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ: ɧɚɰɢɨɧɚɥɶɧɵɟ ɲɤɨɥɵ ɢ ɨɫɧɨɜɧɵɟ ɧɚɩɪɚɜɥɟɧɢɹ 115

линии, русла рек, равнины, районы, богатые естественными ресурсами.

(6)Первый импульс к территориальному росту приходит к примитивным государствам извне, от более высоких цивилизаций.

(7)Общая тенденция к слиянию территорий, разветвляясь, переходит от государства к государству и набирает силу. В своем пространственном расширении государства стремятся к естественно замкнутым конфигурациям. По мнению Ратцеля, это стремление к врастанию в естественные границы может быть удовле-

творено в границах континентов.

Приведенные им «законы» отражали реальность международных отношений в конце XIX в. и тот тип мирового порядка, когда мощь и богатство государства отождествлялись с размерами контролируемой им территории.

Конфигурация геополитического пространства, по Ратцелю, определяет противостояние между континентальными и морскими мировыми центрами. При этом он считал, что решающая схватка между этими противоположностями мирового политического процесса произойдет в зоне Тихого океана, по его определению, «океана будущего», завершив собой в катастрофическом финале эволюцию человеческой истории. В бассейне Тихого океана, считал ученый, будет решаться соотношение пяти держав: Великобритании, США, России, Китая и Японии. В этом конфликте континентальные державы с их богатыми ресурсами будут иметь преимущество перед морскими державами, не обладающими ни достаточным пространством, ни достаточными ресурсами в качестве своей геополитической базы.

Ⱦɨɤɬɪɢɧɚ «ɚɧɚɬɨɦɢɢ ɫɢɥɵ ɝɨɫɭɞɚɪɫɬɜɚ» ɢ «ɜɟɥɢɤɢɯ ɞɟɪɠɚɜ» Ɋ. ɑɟɥɥɟɧɚ

Идеи Ф. Ратцеля были развиты шведским географом и политическим деятелем Рудольфом Челленом (1864—1922). Именно знакомство с идеями Ф. Ратцеля стало поворотной точкой в творческой жизни Челлена. После этого его мировоззрение стало основываться на социал-дарвинизме, который рассматривал биологические принципы естественного отбора, борьбы за существование и выживание наиболее приспособленных как определяющие факторы общественной жизни.

Геополитические взгляды Р. Челлена были изложены в работах: «Великие державы: очерки из области

3. Ʉɥɚɫɫɢɱɟɫɤɚɹ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ: ɧɚɰɢɨɧɚɥɶɧɵɟ ɲɤɨɥɵ ɢ ɨɫɧɨɜɧɵɟ ɧɚɩɪɚɜɥɟɧɢɹ 117

По Челлену, сила государства есть более важный фактор для поддержания его существования, чем закон. В отношениях власти и индивида он настаивал на единстве ïðàâ (о свободе совести, свободе печати, свободе собраний и других правах) и обязанностей (об обязанности платить налоги, о воинской повинности, обязательном школьном обучении и т.д.). Оптимальной формой, по Челлену, является автаркия, т.е. экономически самодостаточное, закрытое и защищенное государство по типу «народного дома» (Folkhemmef).

Челлен противопоставлял этатистский взгляд на государство либеральным концепциям. В первом случае государство выступает в качестве öåëè само по себе, а не является организацией, которая служит целям улучшения благосостояния своих граждан. В отличие от либералов он не сводил роль государства к служебной роли «ночного сторожа», «пассивного полицейского». Более того, как активный член националистического правого крыла консервативной партии он поддерживал Германию в течение Первой мировой войны, видя в ее лице единственного подлинного защитника от «разрушительных либерально-космополитических сил», представленных прежде всего Великобританией и Францией. Нужно отметить, что Челлен разделял авторитарные и милитаристские положения фашистской идеологии. Он считал войну инструментом прогресса человечества, поскольку она удаляет состарившиеся и больные нации и воспитывает жизнеспособность и силу внутри воюющих стран.

В начале своей политической карьеры Р. Челлен был горячим сторонником политического объединения Скандинавских стран. Будучи германофилом и сознавая слабость Скандинавских стран перед лицом потенциальной внешней угрозы, он предлагал создать германонордический союз во главе с Германской империей. Однако впоследствии, осознав слабость Скандинавских стран перед угрозой внешней агрессии, Челлен постепенно превратился в убежденного германофила. В результате в своей книге «Великие державы» (1910) он уже стремился доказать необходимость подчинения малых стран «великим державам». По его мнению, в пространстве Европы именно Германия обладала «осевым динамизмом», т.е способностью структурировать вокруг себя остальные европейские государства («страны оси»).

Челлен создал концепцию «великих держав». По мнению Челлена, главным предметом изучения геополитики должны стать великие державы, поскольку именно они являются самыми активным главными игроками на геополитической сцене. Он различал мировые è великие державы. На рубеже XX в. в качестве мировых держав он рассматривал Великобританию, США, Россию и Германию.

К великим державам Челлен относил Францию, Японию, АвстроВенгерскую империю и Италию. Концепция «великих держав» Челлена основана на комбинации «трех пространственных факторов»:

расширении пространства, территориальной монолитности, свободе перемещения. Каждое из государств имеет свое соотношение пространственных факторов, определяющих его стратегический потенциал.

Òàê, Россия обладала большой территорией (осуществила расширение), территориальной монолитностью, но не свободой перемещения, так как ее доступ к теплым морям ограничен. Великобритания же с избытком наделена свободой перемещения, благодаря своему приокеаническому положению, мощному флоту и господству на океанических путях; огромным расширением, благодаря своим заморским доминионам и колониям, но не территориальной монолитностью. Британская империя разорвана и разбросана на 24% поверхности суши земного шара (в 1914 г. на британские колонии приходилось почти 70% населения колоний всех колониальных стран). В отсутствии территориальной монолитности состояла слабость Британской империи. Германия, согласно Челлену, не имеет ни протяженной территории, ни свободы перемещения: выход в открытые воды у нее был через Гамбург, Киль, однако Вестфальские договоры 1648 г. после Тридцатилетней войны закрепили за голландцами и шведами владение устьями рек. Но Германия обладала территориальной монолитностью и единым этносом. У ÑØÀ все три пространственных фактора были благоприятны: и протяженное пространство, и свобода перемещения, и территориальная монолитность. Япония имела территориальную монолитность и свободу перемещения в зоне самого большого Тихого океана, но не обладала достаточной протяженностью территории.

Многие положения теории Челлена были опровергнуты последующим развитием истории. Например, как показал опыт в войнах, как правило, гибнет наиболее продуктивная часть нации, следовательно, никакого обновления общества не происходит. Идея Volkhemmet (автаркии) как формы правления чаще всего выступает тормозом развития, делает экономику невосприимчивой к научно-техническому прогрессу и обрекает страну на отставание. Хотя ряд тем, поднятых Челленом, остаются актуальными. Например, замечание, что глобальные перемены «размывают» традиционный суверенитет государств, особенно в экономической сфере, нашло свое подтверждение. Актуальным остается противостояние фундаменталистов и либералов, которое подпитывается процессами глобализации, что приводит к росту национализма даже в традиционно демократических странах (Франция, Великобритания).

3. Ʉɥɚɫɫɢɱɟɫɤɚɹ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ: ɧɚɰɢɨɧɚɥɶɧɵɟ ɲɤɨɥɵ ɢ ɨɫɧɨɜɧɵɟ ɧɚɩɪɚɜɥɟɧɢɹ 119

ɇɟɨɪɚɬɰɟɥɢɡɦ. Ʉɨɧɰɟɩɰɢɹ ɐɟɧɬɪɚɥɶɧɨɣ (ɋɪɟɞɢɧɧɨɣ) ȿɜɪɨɩɵ. Ɏ. ɇɚɭɦɚɧɧ

Развитие идей Ратцеля и Челлена в начале XX в. в Германии породило новые теории, стремящиеся обосновать особое место Германской империи в мировой и европейской политике. Рассматривая государство как социальный организм, ведущий борьбу за свое жизненное пространство, Ратцель и его последователи подчеркивали существование устойчивой зависимости между национально-госу- дарственным развитием и обладанием достаточным пространством.

Именно в это время была сформулирована идея мировой политики (Weltpolitik), включающая передел колониальных владений, а также преодоление отрицательных свойств континентальности Германии за счет строительства военного флота. Мы уже отмечали, что, опоздав к колониальному разделу мира, Германия в конце XIX в. нуждалась в новых территориях для ускоренного экономического развития и сокращения отставания от мировых держав. Германия стремилась к переделу мира, и это стремление проявлялось в агрессивной внешней политике. Достижение целей внешней экспансии предполагалось за счет континентальной è морской политики. Континентальная политика была устремлена на Восток, а морская политика предполагала приобретение новых территорий вдали от Германии за счет создания флота по примеру Великобритании. Эти направления германской геополитики возглавляли кайзер Вильгельм II и адмирал Альфред фон Тирпиц, который сделал упор на развитие подводного флота, активно действовавшего с самого нача- ла Первой мировой войны по всей Атлантике.

Наряду с Weltpolitik появляется концепция Центральной (Срединной) Европы — Mitteleuropa, отражавшая стремление Германии овладеть жизненным пространством прилегающих государств и обрести выход в Средиземное море и страны Азии. Другим народам региона также предлагалась защита от внешней опасности, особенно от Франции на Западе и России на Востоке. Территориальная экспансия в Европе считалась единственным способом для достижения этой цели. В конечном счете эта доктрина претворилась в политику «Drang nach Osten».

Еще со времен Второго рейха Пруссия в Западной Европе в геополитическом отношении рассматривалась как своего рода вооруженный лагерь в центре враждебного окружения. Канцлер О. Бисмарк под- черкивал, что единственными эффективными рубежами Германии является ее армия. Синтез идеологических германских мифов с современной индустриальной и военной мощью дал начало государству, в котором на первое место ставились героизм, агрессия, сила и

3. Ʉɥɚɫɫɢɱɟɫɤɚɹ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ: ɧɚɰɢɨɧɚɥɶɧɵɟ ɲɤɨɥɵ ɢ ɨɫɧɨɜɧɵɟ ɧɚɩɪɚɜɥɟɧɢɹ 121

ческого характера, простирающиеся с севера на юг через весь континент: одна между Германией и Францией, а другая — между Германией и Россией. Науманн был озабочен тем, чтобы не допустить появления третьей стены между Австро-Венгрией и Германией, которая могла ослабить обе страны. Что касается малых стран, то Науманн полагал, что потребности обороны и экономическая централизация сделают для них невозможным выживание без союзов с великими державами. Поэтому он настойчиво обосновывал идею о необходимости присоединения к Срединной Европе балканских государств и Италии.

В проекте Срединной Европы он предлагал создать подобие сверхгосударства (Oberstaat) в форме конфедерации, занимающейся прежде всего экономическими и оборонными вопросами. Экономической основой конфедерации должен стать центральноевропейский общий рынок. В его модели предусматривалась возможность создания наднациональных, надгосударственных образований вплоть до формирования «Соединенных Штатов Планеты». Кроме того, важным условием реализации своего проекта Науманн считал формирование наднациональной центральноевропейской идентичности. Центральноевропейцы, говорил он, должны испытывать лояльность как к своей нации, так и к более широкому отечеству. При этом, проводя аналогию между Священной Римской империей и Германией, господствующие позиции в этом центральноевропейском сообществе Науманн отводил Германии.

Срединная Европа, — писал он, — будет иметь германское ядро, будет добровольно использовать немецкий язык, который знают во всем мире и который уже является языком межнационального общения в Центральной Европе. Но он должен с самого начала выказать терпимость и гибкость по отношению ко всем соседним языкам, которые связаны с ним.

Однако из-за поражения в Первой мировой войне эти планы не были реализованы.

Теория Центральной Европы вновь была реанимирована в нацистской Германии, где она была объединена с расистской и воен- но-политической доктринами.

Однако поражение Германии во Второй мировой войне, а позже раскол Германии на две части — ГДР и ФРГ — привели к потере актульности данной идеи.

Реанимация концепта Центральной Европы произошла после объединения Германии и распада мировой системы социализма в 1989 г. В современных условиях она используется как теоретическая матрица для обоснования процесса возвращения этих бывших госу-