Mukhaev_R_T_Geopolitika_2010
.pdf
162 |
I. Ƚɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ ɤɚɤ ɧɚɭɱɧɚɹ ɞɢɫɰɢɩɥɢɧɚ |
поскольку здесь осуществляется противостояние между океанической гегемонной державой (США) и владельцем Хартленда (СССР)1.
Модель Спайкмена получила название «Хартленд—Римленд». От внутренних и окраинных морей Западной Европы в Балтийском и Северном морях через Средиземное и Красное моря, Индийский океан до Японии проходит и заканчивается в Охотском море Великий морской путь. Между центром евроазиатской континентальной массы и этим Великим морским путем лежит большая концентри- ческая зона. Она включает Западную и Центральную Европу, плоскогорные страны Ближнего Востока, Турцию, Иран, Афганистан, затем Тибет, Китай, Восточную Сибирь и три полуострова — Аравийский, Индийский и Бирмано-Сиамский.
Спайкмен считал, что центральная часть материковой Сердцевинной области недостаточно индустриализована, в ней очень слабо развито сельское хозяйство, а суровые природно-климатические условия препятствуют становлению здесь центра мировых коммуникаций. Еще не закончилась Вторая мировая война, а Спайкмен, получивший прозвище «американский Хаусхофер», прогнозировал возможную войну между США и СССР. Война действительно произошла, но только холодная. В подражание Маккиндеру Спайкмен выдвинул свои максимы:
(1)кто контролирует Римленд, тот контролирует Евразию;
(2)кто контролирует Евразию, тот контролирует мир.
На основе теории Спайкмена США расположили вокруг СССР
сеть военных баз дугой от Средиземноморья до Индокитая во время холодной войны.
Выводы американского геополитика опирались не только на теоретические концепции Мэхэна и Маккиндера, но и на практику войны германо-японского блока. Он считал, что в какой-то момент Второй мировой войны германо-японский блок был близок к осуществлению контроля над Римлендом с целью изолировать Хартленд от морских держав — Великобритании и США.
В действительности же, как известно, ситуация во время Второй мировой войны развивалась по Маккиндеру. Сильное давление из Хартленда в западном, восточном и южном направлениях привело к еще большему его контролю над Евразией. Одним из геополити- ческих итогов Второй мировой войны стало образование под контролем Хартленда огромного блока континентальных держав, превышавших по площади империю Чингисхана.
Влияние работ Н. Спайкмена на современную геополитику США было значительным. Развитием его идей являются практически все концепции периода холодной войны, которые обосновывали правоту модели Хартленд—Римленд. В связи с этим она стала идеологическим инструментом творцов внешней политики послевоенной Америки.
1 Spykman N. The Geography of the Peace.
à ë à â à 4
ɋɨɜɪɟɦɟɧɧɚɹ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ: ɨɫɧɨɜɧɵɟ ɧɚɩɪɚɜɥɟɧɢɹ, ɧɚɭɱɧɵɟ ɲɤɨɥɵ ɢ ɩɪɨɛɥɟɦɧɵɟ ɤɨɦɩɥɟɤɫɵ
Во второй половине XX в. в развитии западной геополитики можно выделить äâå противоречивые тенденции. Они сложились под влиянием разнородных факторов: последствий Второй мировой войны и формирования нового миропорядка, противостояния двух блоков, наконец, крушения коммунизма и распада СССР. С одной стороны, это стремление создать новую «гуманизированную» геополитику, которая пытается преодолеть географический детерминизм классиче- ской геополитики и указать на важность изучения «пространственного окружения человека». В ней географическая среда выступает лишь «фоном» или «сценой» реализации повседневных жизненных потребностей и культурных запросов человека. Геополитический императив подобной «гуманитарной» наукой представлен в виде схемы: «географическая среда — человек — внешняя политика»1. В период холодной войны центральным геополитическим императивом всей западной науки постепенно стала идея «прав человека».
После крушения коммунизма и распада СССР произошла смена конфронтационной модели геополитического пространства на модель сотрудничества, в основу которой была положена идея транзита демократии и расширения зоны свободы на ранее «несвободные» территории. С другой стороны, гуманизация геополитики не привела на практике к утверждению партнерских равноправных отношений между странами. Напротив, она стала полем разработки новых форм глобального контроля и гегемонии в борьбе за ресурсы с уче- том меняющейся реальности. Существенно обострил эту борьбу глобальный финансовый кризис 2008 г., приведший к новой трансформации мирового порядка.
4.1.ɂɡɦɟɧɟɧɢɹ ɜ ɩɪɟɞɦɟɬɟ ɫɨɜɪɟɦɟɧɧɨɣ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɢ. Ɉɫɧɨɜɧɵɟ ɬɟɧɞɟɧɰɢɢ ɢ ɧɚɩɪɚɜɥɟɧɢɹ
Во второй половине XX в. содержание, границы предметного поля и методы исследования современной геополитики трансформиру-
1 Ñì.: Zeitschrift für Geopolitik. 1953. Í. 5. S. 309.
164 |
I. Ƚɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ ɤɚɤ ɧɚɭɱɧɚɹ ɞɢɫɰɢɩɥɢɧɚ |
ются под влиянием новых реалий, меняются и акценты в анализе международных отношений. Границы геополитики теперь лежат уже не в сфере объективных географических факторов. Внимание геополитиков приковано к анализу глобальной политики, в центре которой — меняющаяся конфигурация геополитического пространства в контексте новых вызовов и угроз.
1.В условиях глобализации и информационной революции основной тенденцией развития международных отношений является растущая взаимосвязь и взаимозависимость государств и народов. По этой причине современная геополитика превращается в геополитику взаимодействия, а не противостояния и конфронтации. При этом
âситуации ограниченности ресурсов взаимодействие будет носить характер мирового соперничества.
Во второй половине XX в. радикально трансформировалась конфигурация геополитического пространства, а вместе с ним претерпела революционные изменения система международных отношений. Почти полувековой период холодной войны (1947—1991) завершился распадом коммунистического блока. После этого произошло смещение глобального вектора сил: наступил период конструирования модели однополярного мира во главе с США. Однако попытки реализации панамериканской идеи на практике столкнулись с новыми вызовами и угрозами, сформировавшимися к началу XXI в. В условиях глобализации у нее появились противники в лице динамично развивающихся стран, которые мечтают о лаврах «новых лидеров» (Индия, Китай, Бразилия).Однополярный мир уступил место многополярному, в котором после глобального кризиса 2008—2009 гг. выстраивается новая, посткризисная конфигурация мирового порядка.
2.Растущая взаимозависимость государств и глобализация меняют направленность геополитического анализа. Акцент в нем делается не только на различиях и конфликтах между территориальными системами (государствами, их коалициями, регионами и т.д), но и на взаимодействии между ними в отражении глобальных угроз (международный терроризм, наркотрафик, техногенные и экологи- ческие катострофы). Следует отметить, что декларации западных стран о демократизации международных отношений не проявляются
âих поведении и не конвертируются в установление справедливого и демократического порядка. Более того, парадокс состоит в том, что в период холодной войны количество локальных и региональных конфликтов было заметно ниже, чем после распада СССР и Варшавского договора, т.е. падения биполярной системы международных отношений.
3.Изменился состав субъектов геополитических отношений. Нынешняя национально-государственная организация общества испы-
4. ɋɨɜɪɟɦɟɧɧɚɹ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ: ɨɫɧɨɜɧɵɟ ɧɚɩɪɚɜɥɟɧɢɹ, ɧɚɭɱɧɵɟ ɲɤɨɥɵ |
165 |
тывает серьезный вызов со стороны процессов транснационализации и глобализации, заставляющий искать новые институциональные рамки, соответствующие новым условиям и задачам. Следствием этого является включение в геополитический анализ новых субъектов глобальной политики: интеграционных образований, транснациональных корпораций, правительственных и неправительственных международных организаций, националистических, сепаратистских движений, а также политических движений народов, не имеющих государственности и расселенных по территории нескольких стран, влиятельных диаспор, партизанских и подпольных движений, террористических организаций.
4.Претерпело изменение и содержание геополитических отношений, суть которых теперь не сводится исключительно к политиче- ским, военным, экономическим аспектам. В условиях глобализации возрастает значение культурных, цивилизационных, информационных основ, связывающих человека с пространством, обеспечивающих его политико-культурную идентификацию. В этих условиях в центре внимания находятся культурные основы взаимосвязи человека и жизненного пространства, внутренняя связь между политикой и борьбой интересов и идей.
Например, европейская геополитика эволюционирует от геополитики пространства к геополитике человека. Â 60—70-å ãîäû XX â.
âоснову геополитических теорий был положен уже не географиче- ский фактор, а пространственная реальность человека и общества. Для завоевания нового геополитического пространства для Запада акцент был сделан на особой роли гуманитарной концепции «прав человека». На понимании общности европейских ценностей строился процесс европейской интеграции и формирования нового «континентального блока» — Европейского Союза. Напротив, современная геополитика США акцентирует внимание на собственной мессианской роли в установлении нового геополитического порядка («гегемонии нового типа»). Для его обоснования используется «концепция демократии», выступающая лакмусовой бумажкой, по которой ранжируются страны «подлинной» демократии и «страны-изгои».
На наш взгляд, природа геополитических отношений не изменилась, они по-прежнему носит гегемонистский характер. В условиях глобализации изменились только методы и формы борьбы за ресурсы, механизмы контроля за пространством: наряду с военной экспансией широко используются гуманитарные интервенции и информационные войны.
Геополитическая структура мира начала XXI в., претерпевшая позже ряд трансформаций, актуализировала новые темы для анализа.
1.Современная фаза геополитического развития связана с поиском целым рядом стран, которые пережили заметные социальные
166 |
I. Ƚɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ ɤɚɤ ɧɚɭɱɧɚɹ ɞɢɫɰɢɩɥɢɧɚ |
трансформации, новой геополитической ниши. Начало века вывело на арену новых региональных лидеров — экономически продвинутых, но с явно заниженной политической ролью (Россия, Китай, Индия, Бразилия, страны Юго-Восточной Азии). Многие из них стремятся позиционировать себя через членство в интеграционных образованиях (МЕРКОСУР, АТЭС, Шанхайская организация сотрудничества и др.). В их рамках происходит поиск оптимальных пространственных уровней и рамок для реализации собственных политических решений, конструирование нового геополитического статуса и выстраивание отношений с традиционными центрами силы — США, ЕС, Япония.
2.Конструирование нового глобального геополитического порядка
âнемалой степени зависит от выстраивания отношений развитых стран и «периферии», включая «освоение» мировыми лидерами вновь образовавшихся государств на постсоветском пространстве и бывших соцстран в Центральной и Восточной Европе, активно вступающих в НАТО. Немаловажное значение в условиях глобализации приобретает поведение государств, находящихся на «периферии» —
âстранах Африки, Латинской Америки, Южной Азии и т.д., которые не могут самостоятельно интегрироваться в мирохозяйственные связи, что усугубляет их экономическую и технологическую отсталость. Часто для решения своих актуальных проблем (например, снабжение населения продуктами питания в КНДР или отстаивание своего права на развитие мирной ядерной программы Ираном) эти страны могут шантажировать экономически развитые страны, угрожая нанесением ядерных ударов малой мощности.
3.Актуальной темой современной геополитики стала проблема территориально-государственного размежевания, в частности, в связи с распадом многонациональных государств и ограничением акваторий Мирового океана и Антарктиды. Это новая тема для геополитики, в центре ее — участившиеся сецессионные конфликты, связанные с желанием части территории государства выйти из его состава. В качестве примера, — непризнанные республики на территории бывшего СССР — Абхазия, Южная Осетия, Преднестровская Молдавская Республика, Нагорно-Карабахская Республика или Косово и Метохи в Сербии. Механизмы легитимации международной правосубъектности, используемые этими государствами, различны, как показывает опыт Косова (модель патронажа Евросоюза) и Южной Осетии и Абхазии (модель патронажа России). Косовский прецедент «похоронил» вестфальскую систему международных отношений.
4.Более всего востребованным становится анализ конфигурации посткризисного мирового порядка. Глобальный кризис 2008—2009 гг.
4. ɋɨɜɪɟɦɟɧɧɚɹ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ: ɨɫɧɨɜɧɵɟ ɧɚɩɪɚɜɥɟɧɢɹ, ɧɚɭɱɧɵɟ ɲɤɨɥɵ |
167 |
вверг мировую геополитическую систему в режим долгосрочной инновационной нестабильности. Вместе с кризисом рухнуло и глобальное господство США, основанное на финансово-экономичес- ком и военном превосходстве. Мировове сообщество вступило в постамериканский период развития, контуры которого далеко не- очевидны, а разделительные линии будут формироваться вокруг нескольких великих держав, а не одной, как прежде. Это усиливает мировое соперничество и требует выработки правил поддержания баланса интересов.
Ɉɫɧɨɜɧɵɟ ɬɟɧɞɟɧɰɢɢ ɢ ɧɚɩɪɚɜɥɟɧɢɹ ɟɜɪɨɩɟɣɫɤɨɣ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɢ
В послевоенный период европейская геополитика как наука столкнулась с серьезными испытаниями, которые поставили ее на грань интеллектуального запрета. Причиной тому стали тесные связи немецких геополитиков с нацизмом в 1930—1940-е годы, которые надолго скомпрометировали геополитику в глазах мировой общественности как научную концепцию, занимавшуюся оправданием империалистических войн и тесно связанную с расистской идеологией. Вторая мировая война и ее трагические последствия привели к тому, что вплоть до 1960-х годов в Европе геополитика в ее германском варианте оказалась дискредитированной и была под запретом. Европейские геополитики приложили немало усилий, чтобы вернуть геополитике статус научной дисциплины. Начиная с 1960-х годов европейские геополитические исследования возрождаются в виде нескольких оригинальных направлений.
В этом контексте основная тенденция развития европейской геополитики в течение XX в. была связана с критическим переосмыслением классического теоретического наследия, приведением его в соответствие с современными реалиями и его радикальной гуманизацией. Изменился главный вектор геополитического анализа: геополитика стала фокусировать свое внимание не на пространстве, à íà человеке, владеющем этим пространством. Произошла переоценка роли пространства как решающего фактора глобальной политики, отчетливо обнаружились гуманитарные приоритеты геополитики. Если в начале XX в. европейские геополитики в построении пространственных моделей миропорядка акцентировали внимание на естественно-научных факторах (климате, рельефе, почвах, месторасположении), то современная геополитика в Европе стала гуманитарной наукой, исследующей иные основы связи человека с пространством — культуру, идеологию, смыслы, религию.
168 |
I. Ƚɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ ɤɚɤ ɧɚɭɱɧɚɹ ɞɢɫɰɢɩɥɢɧɚ |
Разнообразие современных геополитических доктрин в Европе сконцентрировано на двух темах, что позволяет выделить два основных направления:
(1)континентальные концепции — утверждают геополитическую самостоятельность Европы перед наступлением атлантизма (США) и доминируют в науке;
(2)мондиалистские концепции — отстаивают идею союза Европы с США.
Несмотря на финансовую поддержку из-за океана, мондиализм и атлантизм в Европе так и не стали господствующими направлениями.
4.2.Ʉɨɧɬɢɧɟɧɬɚɥɶɧɵɟ ɤɨɧɰɟɩɰɢɢ — «ɧɨɜɵɟ ɩɪɚɜɵɟ»
Ýòè ɤɨɧɰɟɩɰɢɢ находят свое выражение в поисках оптимальной модели европейской интеграции, позволяющей самостоятельно формулировать единый геополитический курс, без которого Европа не сможет противостоять американскому влиянию и останется политическим карликом. В свете глобальных угроз перед европейцами стоит задача превратить до недавнего времени расколотый континент в единое целое, в мощного игрока на политической сцене. Однако это до сих пор не произошло. На это указывает конфликт вокруг Ирака, который высветил самую острую проблему ЕС — неспособность проводить единую внешнюю политику. Двадцать семь членов Европейского Союза так и не смогли сформулировать общую позицию по этому актуальному вопросу мировой политики. Основная идея архитекторов новой Европы — усилить роль Евросоюза в мировой политике до того уровня, которую играет ЕС в мировой экономике. Но в перманентно расширяющемся ЕС слишком широк разброс позиций по вопросам геополитической стратегии. Несмотря на это, традиция антиатлантизма и континентальной специфики Европы имеет глубокие корни и приобретает разные версии.
ɒɤɨɥɚ ɧɨɜɵɯ ɤɨɧɫɟɪɜɚɬɢɜɧɵɯ ɪɟɜɨɥɸɰɢɨɧɟɪɨɜ
Эта геополитическая школа представляет собой в теоретическом отношении сравнительно разнородное движение, однако ориентированное на обоснование геополитической специфики Европы. Истоки этого течения берут начало в XX в. в Германии.
«Старые правые» в довоенной Европе представляли собой моза- ичное объединение ученых и политиков, отстаивающих идею «консервативной революции», синонимом чего является «третий путь».
4. ɋɨɜɪɟɦɟɧɧɚɹ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ: ɨɫɧɨɜɧɵɟ ɧɚɩɪɚɜɥɟɧɢɹ, ɧɚɭɱɧɵɟ ɲɤɨɥɵ |
169 |
Впервые понятие «консервативная революция» применил немецкий публицист Артур Меллер ван ден Брук (1876—1925). По его мнению, сoвременное общество утратило непосредственную связь с духом традиции. Возвращение этой связи — задача уже «не охранения», так как сохранять нечего, скорее она подобна воскрешению из мертвых. Современность должна быть разрушена во имя возвращения в героическое прошлое. Ван ден Брук считал инструментом такой революции национальную идею, а главным врагом — господствующее мировоззрение времени — либерализм. «Мир принадлежит герою, а не торговцу», — говорил ван ден Брук. После поражения в Первой мировой войне (1914—1918) борьба за «восстановление Германии» стала для них религией. В 1920-е годы немецкая консервативная мысль обретает политически радикальные формы. «Для функционирования общества как политического феномена достаточно его разделения на друзей и врагов», — писал Карл Шмитт. По Шмитту, на основе пангерманской идеи должно быть создано Немецкое Большое пространство (рейх). Самой радикальной версией «третьего пути» в Германии был национал-большевизм как сочетание антикипитализма с крайним национализмом. В работе «Пруссаче- ство и социализм» Освальд Шпенглер противопоставлял английский национальный дух, основанный на индивидуализме и этике личной удачи, прусскому, подчиняющему личность общественному целому и требующему от нее прежде всего исполнения долга перед государством.
Школа новых консервативных революционеров опирается на базовые принципы, характеризующие ее антиатлантическую направленность:
(1)противопоставление Европы (включая Россию) океаническому (атлантистскому) Западу, и прежде всего США;
(2)следование основополагающим идеям немецких геополитиковконтиненталистов;
(3)германофильство и русофильство.
Геополитическая концепция «новых правых» основана на утверждении, что государство-нация уступает место в качестве основного субъекта геополитики «большим пространствам» — интеграционным группировкам, которым принадлежит будущее на геополитической карте мира. Их радикальная антиатлантическая геополитическая ориентация обнаруживается в поисках союзников на Востоке, в конструировании стратегических «восточных» альянсов Европы, не скрывая своего интереса к Китаю и Индии. Политическое кредо новых правых выражает лозунг: «Прежде всего Европа, и лучше даже с Востоком, чем с Западом». «Новые правые» европейские геополитики сохранили преемственность идей «старых правых», дополнив их
170 |
I. Ƚɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ ɤɚɤ ɧɚɭɱɧɚɹ ɞɢɫɰɢɩɥɢɧɚ |
новыми подходами и проектами консервативной революции и на- ционал-большевизма. Сегодня «третий путь» в интерпретации «новых правых» выступает как синтез идей органической демократии и социалистических лозунгов.
Правда, в условиях холодной войны идеи «новых правых» на Западе не могли получить широкого распространения, им была уготована участь быть маргинальным геополитическим направлением, хотя и альтернативным атлантизму и экспансионизму. При этом «новые правые» имели многочисленных последователей в академи- ческих кругах и среди интеллектуалов.
Ɇɨɞɟɥɢ ɨɛɴɟɞɢɧɟɧɧɨɣ ȿɜɪɨɩɵ
Ⱥ. ɞɟ Ȼɟɧɭɚ ɢ ɀ. Ɍɢɪɢɚɪ С 1960-х годов общепризнанным лидером «новых правых» был французский философ, политик, основатель движения «Новые правые» Ален де Бенуа. Одним из первых он выдвинул проект «Федеральная империя». Она представляла собой этни- чески дифференцированный конгломерат разнородных государств, стратегически интегрированных в единый геополитический блок. Модель объединенной Европы была им выражена в формуле: «Единая Европа ста флагов».
А. де Бенуа |
Ж. Тириар |
В начале 1960-х годов другой проект «юной Европы» — «Европа от Владивостока до Дублина» — выдвинул один из самых активных «новых правых» — бельгийский консервативный революционер Жан Тириар (1922—1992).
Долгое время Тириар возглавлял общеевропейское движение «Новая Европа», которое стремилось к созданию «Европейской империи». Он полагал, что основой глобального евразийского проекта XX в. должна стать ось Дублин — Владивосток, включающая Урал, Сибирь, Дальний Восток, которые станут продолжением «большого пространства Европы», противостоящего США. При этом россиянам
4. ɋɨɜɪɟɦɟɧɧɚɹ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ: ɨɫɧɨɜɧɵɟ ɧɚɩɪɚɜɥɟɧɢɹ, ɧɚɭɱɧɵɟ ɲɤɨɥɵ |
171 |
в случае образования такой оси Тириар обещал европейское гражданство, политическую и финансовую стабильность и реванш над США. В строительстве «Европейской империи», которая бы объединяла независимые этнические группы, он видел спасение от мондиализма США.
В отличие от проекта А. де Бенуа этот имперский проект был более радикальным: он предполагал унификацию геополитического пространства, его автаркию и центризацию власти. При этом Тириар считал пo-прежнему актуальным континентальный блок Хаусхофера Берлин — Москва — Токио. Он объявлял СССР наследником Третьего рейха, которому ничего не остается, как, двигаясь с востока на запад, выполнить то, что Третий рейх не сумел проделать, двигаясь с запада на восток Известно, что он делал личные попытки к сближению с Москвой, предупреждал СССР о геополитической катастрофе (за 15 лет до крушения советской империи), если не будут предприняты решительные шаги по сближению с Европой против
США. Но его планы в СССР были отвергнуты1.
«Новые правые» неустанно подчеркивают континентальность своего геополитического проекта, противопоставляя Европу атланти- ческому Западу. При этом они поощряли регионалистские тенденции внутри объединенной Европы, поскольку регионы сохранили европейскую традицию, а мегаполисы «заражены духом американизма». В рамках этой геополитической модели решающим европейским альянсом должен стать союз Франции и Германии, вокруг которых объединится «Срединная Европа».
ȿɜɪɨɩɚ «ɪɟɝɢɨɧɨɜ» Ⱦ. ɞɟ Ɋɭɠɦɨɧɚ Видный французский философ Дени де Ружмон пришел к идее «Европы регионов» от персонализма, в центре внимания которого — «выживание человека» в условиях деградации человеческих отношений в больших городах и «технической агрессии против природы». Выступая против «урбанистической деградации» и «деградации земли», де Ружмон видит выход в создании «мягкой» технологии, которая связана, прежде всего, с сельским хозяйством, а не с тяжелой промыш-
ленностью, с чувствами, а не с абстракциями2. Нынешний кризис он рассматривает как результат реализации индустриальной утопии, за которую ответственны национальные государства. Именно нацио-
1Ñì.: Thiriart J. L’Empire Eurosovietique de Vladivostok jusque Dublin. Brussel, 1988.
2Rougemont D. de. L’avenir est notre atfaire. Paris, 1978. P. 34.