политической и хозяйственной основам Российской империи. Революция захлебнулась.

И правительство Николая II, руководимое П.Столыпиным, выдвинувшим лозунг «Сначала успокоение, а потом – реформы», энергично стало проводить политику «успокоения» населения с помощью виселиц, военно-полевых судов (это в мирное-то время, в собственной стране!) и серии реформ буржуазного толка, впрочем, не затрагивающих, а напротив, укрепляющих (модернизирующих) существующий режим власти. Знаменитые слова П.Столыпина о «Великой России» не отрицали, а подразумевали ее величие в сохранении российской императорской монархии.

Победа царизма в социально-политическом кризисе, сохраняя «тромб» на пути общецивилизационного развития России, не только предопределила взрыв Февраля 1917 года, но и его детонирование в Октябре. Старое оказалось слишком старым и «заплаты» на имперской мантии России не могли скрыть гнилость нитей, скреплявших ее.

Подробнее см.: 3, 4, 7.

ТЕМА 6 ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ В 1907-1917 ГОДАХ. ФЕВРАЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Основные вопросы лекции

1.Власть и общество в условиях «третьеиюньской» монархии. Провал политики «Великой России».

2.Первая мировая война и февральский переворот 1917 года.

Законом от 3 июня 1907 г. было смоделировано господство в Государственной думе проправительственной, вернее, промонархической партии, причем, столь консервативной, что для нее и П.Столыпин зачастую оказывался слишком «левым». В истории России начался краткосрочный период «Третьеиюньской монархии».

Осуществляя политику думского бонапартизма, т.е. лавирования между представителями различных политических сил, не давая преимущества ни одной из них и тем укрепляя свою роль арбитра, царизм получил возможность пресекать любые радикальные инициативы как думцев, так и собственного правительства. Но политика перемен, изгоняемая из зала заседаний в Таврическом дворце, неизбежно становилась политикой революционного подполья.

Вместе с тем III Госдума, не соответствуя своим составом представительству классов и сословий, довольно точно отразила реальное соотношение сил в стране после подавления революционного взрыва 1905-1907 гг.

28

В этой ситуации перед всеми политическими партиями встал вопрос об отношении к Думе, о возможности и соотношении легальных и нелегальных методов борьбы в новых условиях и в ожидании нового революционного подъема.

Кадеты, оказавшись в III Думе левее «центра», заняли позицию политического выживания и частичной критики правительственных законопроектов. Однако уже к началу 1909 г. кадетская фракция, разочаровавшись в медлительности столыпинского реформаторства, перешла к критике самого «третьеиюньского» режима и постепенно пришла к выводу о необходимости сочетать думскую деятельность с внедумской. Правда, единства среди либералов не было. В марте 1909 года часть из них в сборнике статей «Вехи» заявила, что после 17 октября 1905 года царизм эволюционировал и проблема политической революции с повестки дня снимается.

Похожую позицию заняла так называемая меньшевистская часть социал-демократии, полагавшая, что вооруженная борьба свела на нет успех 17 октября, что в условиях правительственной реакции следует отказаться от внепарламентских способов борьбы (ликвидаторство), что необходимо пойти на широкое сотрудничество в Думе с «ответственной оппозицией», т.е. с кадетами.

Большевистская часть социал-демократии раскололась по вопросу о выборе методов дальнейшей политической борьбы. В.Ленин и его сторонники считали необходимым сочетание всех ее способов, но были и те, кто абсолютизировал лишь внепарламентские методы (отзовизм). Последние находили полное понимание эсеров.

Начало нового революционного подъема в 1910 году и относительность экономических успехов ключевой правительственной аграрной реформы позволили преодолеть идейный и политический кризис в рядах российских партий, что стало особенно очевидным после убийства 1 сентября 1911 г. П.Столыпина членом партии эсеров и, по совместительству, платным агентом охранки Д.Багровым. Это убийство логично подвело черту под эпохой правительственного реформаторства, направленного на частичную, по сути, косметическую модернизацию царизма.

Провал политики реформ и отсутствие «в запасе» политических фигур калибра С.Витте и П.Столыпина толкнули правительство Николая II на развертывание идеологических, пропагандистских кампаний 1912 и 1913 годов, ориентированных на восстановление нравственного авторитета монархии и на создание у населения образа «внутреннего врага». Но уже к лету 1914 года стачечная борьба в количественных и качественных параметрах приблизилась к уровню 1905 года, а 7-8 июля в Петербурге вновь появились баррикады.

Для самосохранения царизму оставалось одно – создать образ «врага внешнего» и, как это уже неоднократно бывало, впутать страну в

29

очередную международную авантюру. Ситуация для этого была чрезвычайно благоприятной, и Россия стала участницей первой мировой войны.

Разумеется, помимо внутриполитических проблем царизм рассчитывал, участвуя в мировой войне, добиться решения и задач внешнеполитических, как традиционных – в балканском направлении, так и порождаемых стремительным развитием отечественного капитализма, которые диктовали необходимость подавления конкурентов за западными границами империи.

Приманка «ура-патриотизма» сработала. Однако, уже год спустя, военные неудачи и перспектива длительной позиционной войны, к которой не были готовы ни экономика, ни население страны, отрезвили все политические силы и партии России. Даже буржуазия, объединившись в Госдуме в Прогрессивный блок, заговорила о своей оппозиционности исполнительной власти и потребовала создания «правительства доверия», подконтрольного Думе. Оппозиционность эта была не эфемерной. Она опиралась на созданные кадетами структуры Земского и Городского союзов и образованную октябристами систему военно-промышленных комитетов (ВПК). Контроль за местным управлением и снабжением армии вполне естественно вызвал у буржуазии желание контролировать и исполнительную власть. Тем более, что за годы войны промышленный и финансовый капитал России приобрел вполне современный государственно-монополистический облик.

Николай II же все более и более «самодержствовал», получая импульс к правлению от членов своей семьи и Г.Распутина. В итоге буржуазное большинство Госдумы потребовало создания «правительства спасения страны». Это требование поддерживалось подавляющим большинством уставшего от войны и во всем разуверившегося российского общества. Так военно-экономический кризис дополнился к началу 1917 года кризисом идейно-политическим и социальным. Россия была «беременна» революционным взрывом. Николаю II, как символу самодержавной формы правления, предстояло стать жертвой неизбежного политического переворота.

Был ли Февраль 1917 года политической революцией, переходом от тоталитаризма к демократии? Весьма сомнительно, ибо власть и собственность своих реальных хозяев не сменили. Что, собственно, произошло?

Несколько дней волнений в столице в форме «голодного бунта»; самочинное формирование буржуазным большинством формально не функционирующей по распоряжению царя Госдумы, Временного правительства; одновременный процесс стихийного возрождения Петросовета (по образцу 1905 года).

30