ТЕМА 2 ОТ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ К НОВОМУ ВРЕМЕНИ. СТАНОВЛЕНИЕ И УКРЕПЛЕНИЕ РОССИЙСКОГО ЦЕНТРАЛИЗОВАННОГО

ГОСУДАРСТВА. ЕВРОПА И МОСКОВСКАЯ РУСЬ (ХIV – ХVII ВВ.)

Основные вопросы первой лекции

1.Владимирская Русь (ХIII-ХIV вв.).

2.Московия – праРоссия (ХIV-ХVI вв.).

Основные вопросы второй лекции

1.«Смутное время» рождения России в начале XVII в.

2.Россия на перепутье «европейского» и «азиатского» развития (XVII век).

Северо-восточная (Владимирская) Русь, тесно связанная с северозападной Новгородской боярско-купеческой вечевой республикой через транзитную торговлю с Балтикой, и общий военно-политический интерес противоборства с католическо-рыцарской агрессией Запада, уже с середины XIII в. объективно оказалась центром политического влияния на другие русские земли. Вместе с тем, вассальная зависимость от державы Чингисидов, а затем от Золотой Орды, разумеется, не способствовала ускоренному формированию политико-экономического единства Владимирского великого княжества как модели будущего самостоятельного новорусского государства.

Впрочем, сходная ситуация была характерна тогда для большей части Европы, где шел кровавый процесс перекройки геополитической карты континента, зарождения национальных государств монархического типа с домениальной формой территориального собирания баронств, графств, герцогств и других удельных территорий. Огромную роль в этом процессе играли города. На Западе город издавна являлся не только поселением, огражденным фортификационными сооружениями, но и хозяйственно образующим центром с сильной цеховой организацией, с зарождающимся «третьим сословием», заинтересованным в сильной централизованной власти. Поэтому здесь хозяйственно-культурные и социальнополитические предпосылки к преодолению уделизации созрели раньше, чем на востоке Европы.

На Руси, где сила меча, потоки серебра, городское строительство, развитие и распространение ремесла, торговли строго контролировались и регламентировались из нижневолжского политического центра, эти предпосылки еще не стали достаточными и устойчивыми для скрепления частей в целое. Требовался экономический подъем, ремесленный и торговый бум, чтобы тенденция объединения оказалась преобладающей.

Впрочем, не следует преувеличивать монгольский фактор в этом торможении. Алчность и жестокость того же Ивана Данииловича «Калиты» – первого московского князя, получившего от хана титул

9

Великого князя владимирского, разоряла и опустошала всю северную Русь с последствиями не менее тяжелыми, чем иноэтническое владычество.

Великое владимирское княжество просуществовало около двух веков и сыграло роль колыбели Московии – государства великороссов (т.е. народности, сформировавшейся в это время на северо-востоке Европы). Хозяйственный бум середины – второй половины XIV в., начавшийся благодаря новой земледельческой технологии (трехполье), дал устойчивые урожаи хлеба, возможность выделения ремесла в самостоятельную отрасль экономики, выявил потребность в развитии как внутренней, так и внешней торговли, появлении московской «деньги». В итоге, сложились серьезные предпосылки к централизации власти, к возникновению монархии.

Именно на рубеже XIV-XV вв. Московское государство, используя выгоды обладания ханским ярлыком на Владимирское великое княжение, и постоянно скупая близлежащие земли, осуществляя военные и дипломатические усилия по округлению своих границ, стало центром политического притяжения на всем пространстве «русского улуса» слабеющей от феодальных «разборок» Золотой Орды. Последний Великий князь владимирский Дмитрий Иванович Московский, опираясь на ярко выраженную поддержку православной церкви, воспользовался благоприятной ситуацией и, разгромив на Куликовом поле в 1380 году армию мятежного темника Мамая, не только продемонстрировал Орде возросшую силу Москвы, но и получил моральное право впервые за последние 150 лет передать свой титул Великого князя сыну по завещанию, а не по воле хана. Это был акт большого политического значения, ознаменовавший начало утверждения московской монархии.

Преодолев в первой половине XV в. рецедив феодальной уделизации, Великие князья московские сделали необратимым процесс формирования новой русской Державы. В 1480 году «стоянием» на реке Угре Иван III «поставил точку» на продолжавшемся почти 250 лет монгольском владычестве в ареале земель бывшей Киевской Руси. Но на пути к Московскому царству как наследнику Киевского государства Рюриковичей появился новый сильный конкурент в виде Великого княжества Литовского и Русского. Борьба с ним и его наследником Речью Посполитой (польско-литовским королевством) предопределила как внешний, так и внутриполитический курс Москвы на последующие столетия.

Московская монархия, претендуя не только на территориальное наследие Киева и Орды, но и на политическое влияние в Европе, сформулировала идеологию цезаризма (царизма): «мы есть Третий Рим», что неизбежно вело к формированию такого социально-экономического, военно-административного устройства государства, которое существенно отличалось от общеевропейских образцов. В результате, особенно при Иване IV земские порядки, обычаи, традиции подверглись жесткой

10

трансформации и ограничению. Верховная власть стала приобретать все более отчетливые очертания с а м о д е р ж а в и я – европейского абсолютизма со значительной примесью азиатской военнобюрократической тирании (вождизма). Опора на служилое военное сословие (дворянство), которому нечем было платить, кроме обрабатываемой земли, объективно вызывала к жизни крестьянское закрепощение и, таким образом, ставила непреодолимую преграду на пути развития буржуазных отношений в обществе, на капитализации хозяйства. Опричнина Ивана IV и последующая политика чрезвычайных мер в данном направлении модернизации должны были закрепить эту новую социально-политическую и экономическую модель развития русского государства.

Следует сказать, что сопротивление такому революционному реформированию сверху было весьма значительным – от пассивного крестьянского бегства на окраины, а то и за пределы Московии, выступлений боярской оппозиции против централизации власти, до яростных обличений церковью царской тирании.

Смутные времена в Московии начала XVII в. стали наиболее ярким проявлением социального протеста, поставившего страну на грань гибели. Балансируя на этой грани, народ и государственная власть испробовали множество вариантов социально-политической перспективы, которые вели либо в прошлое, либо в незнаемое будущее.

Собственно, Смута началась тогда, когда, казалось бы, страна стала уже выходить из социально-политического и хозяйственного тупика, в котором она очутилась благодаря осуществлению Иваном IV курса на насильственную и рывковую модернизацию. После его смерти реформы приняли более щадящий для населения характер, удалось несколько снять социальное напряжение, поправить хозяйственное положение в стране, ослабить последствия военных поражений в Ливонской войне и т.д. Воцарение Бориса Годунова через избрание его на престол Земским собором приоткрыло возможность к ослаблению самодержавного принципа реализации власти, к возврату к тем или иным формам общественного представительства. При Годунове контакты с Европой приняли более системный и миролюбивый характер, ее опыт исторического развития стал учитываться и использоваться во многих сферах жизни.

Однако опричное прошлое Бориса I не могло примирить его с боярской аристократией, а введение «заповедных лет» для стабилизации хозяйства, базирующегося почти исключительно на земледелии, было воспринято крестьянством как этап его дальнейшего закабаления. И страна, ностальгируя по правлению Ивана IV времен Избранной рады и военных побед на западе и востоке, буквально взорвалась «самозванством» Григория Отрепьева, поведшего на Москву казацко-литовские(польские)

11

отряды, а затем и изменившие Борису Годунову полки. Г.Отрепьев (Лжедмитрий I) явился, пожалуй последней исторической фигурой, которая попыталась «связать» уходящую в небытие Московию с рождающейся Россией.

После гибели Г.Отрепьева на московский престол взошел ставленник родовой знати князь Василий Шуйский, условия избрания которого Земским собором давали шанс на принципиальные изменения во взаимоотношениях народа и власти. «Крестоцеловальная запись», сопровождавшая данный акт, т.е. признание народа высшим источником власти, в перспективе могло бы (опережая государства Европы) привести к формированию постоянных представительных органов этой власти, к ограничению абсолютизма и уж тем более к недопущению утверждения такой его формы как самодержавие. Но и этот вариант развития был упущен. Дворянство воспротивилось узурпации верховной власти боярством и выступило во главе с Иваном Болотниковым, Прокопием Ляпуновым и другими против такого варианта политической стабилизации.

Наступила эра безвластия. В Москве находился недееспособный коллективный орган правления, именуемый «семибоярщиной». В Тушине сидел еще один Лжедмитрий (II), который в отличие от своего предшественника действительно был марионеткой в руках польсколитовских интервентов, оккупировавших всю западную и центральную территорию Московского государства. Северо-запад страны захватили бывшие шведские наемники. Разбойничьи шайки и казацкие отряды контролировали ее внутренние районы.

В этих чрезвычайных условиях борьбы всех против всех члены «семибоярщины» пошли на новое «призвание варягов», пригласив на московский трон сына польского короля Сигизмунда III Владислава в качестве третьей (не родовой аристократии и не служилого сословия – дворян) силы, способной восстановить управляемость государством. Призвание было оговорено условиями, исключавшими любую возможность национального подчинения польской короне и любую форму религиозной экспансии католической церкви. Такой вариант социальнополитической стабилизации мог бы решить многие не только внутренние, но и внешние проблемы Москвы, включая вопрос о балтийском и черноморском побережьях. Но история распорядилась по-своему, отодвинув такой хитроумный и достаточно радикальный вариант «озападнивания» северо-восточной окраины Европы на одно – полтора столетия, что привело к последствиям, ощущаемым и в настоящее время.

Возрождение русской государственности пришло не извне, а изнутри страны на копьях сначала Первого (дворянского), а затем Второго (подлинно народного) ополчения. Население устало от безвластия и произвола «человека с саблей». Чувство национального самосохранения

12

сплотило народ вокруг талантливого оратора и организатора Козьмы Минина-Сухорука. Этот земский староста привлек к руководству ополчением опытного воина – князя Дмитрия Пожарского и под их общим началом поволжское ополчение повторно освободило Москву от поляков.

В 1613 году Земский собор избрал на царствование представителя новой династии – Михаила Романова. Здесь, вероятно, надо начинать отсчет времени и для нового русского государства по имени Россия.

Наследство, полученное первыми Романовыми от своих предшественников, было в ужасающем состоянии. Ни о каком самодержавии в этих условиях говорить не приходилось. Только общенациональное, народное усилие способно было дать импульс к возрождению, укреплению и развитию русской государственности, к подъему хозяйства, к хотя бы временному социальному перемирию на всех ступенях общественной лестницы. Огромной была роль церкви в решении этих судьбоносных для России задач. Земские соборы заседали непрерывно, рассматривая вопросы оперативного управления. Боярская дума, приказы вели ежедневную работу по налаживанию системы управления, по военному строительству современной армии – полков «иноземного строя». Но роль дворянского ополчения оставалась все еще велика в решении задач борьбы за освобождение оккупированных Польшей и Швецией территорий, в привычных военных столкновениях с Крымом. Отсюда неизбежно проистекало дальнейшее закрепощение крестьянства, да и посадского населения как источника доходов казны. Единственным светлым пятном на мрачной картине рождения России было неуклонное продвижение русских отрядов в Сибири и выход их к восточной оконечности Азии. Помимо познавательного значения, это движение на восток, одномоментное с периодом Великих географических открытий европейскими державами новых земель и континентов, приносило России вполне ощутимые материальные приобретения, которые могли быть использованы для целей хозяйственно-административного строительства, для реализации военных усилий на западе.

К середине XVII в. Россия как государство прочно «стала на ноги», закрепив достигнутое в Уложении царя Алексея Михайловича (1649 г.). К сожалению, закреплено было то, от чего Европа уже избавлялась методами реформ и революций. Уложение зафиксировало, что Россия является самодержавно-крепостническим военно-бюрократическим государством. Так, в XVII в. принципиально и надолго разошлись векторы развития России и Европы, во многом предопределив исторические судьбы стран и народов западной и восточной частей континента.

Разумеется, стремление правящей верхушки Российского государства к социально-политическому застою встречало стихийное сопротивление населения, выливавшееся в различные формы борьбы (Медный и Соляной бунты, движение под руководством Степана Разина, раскольничество и

13