172 Приходится терпеливо, настойчиво работать, обучая искусству стремления.

Недостойна чрезмерная жалость к самому себе, как и безжалостное отношение, равнодушие к другому человеку. Недостойно чрезмерное преувеличение личных огорчений, обид, бед, страданий. Недостойна слезливость. Человека украшает выдержка.

Воспитателю надо уметь видеть определенную опасность в том, что у отдельных воспитанников слезливость переходит из детства в отрочество и раннюю юность. Такому человеку нелегко жить, он теряется при соприкосновении с настоящими трудностями. Ребенка надо уметь утешать; наша святая миссия — осушить слезы маленького человекам вызвать его улыбку, но здесь идет речь не о слезах, вызванных настоящим горем, настоящим страданием.

В детских слезах — рассказ без слов, как бы воспоминание о пережитом страдании. Ребенок ожидает от вас ласкового, нежного прикосновения к его душе. К этому ожиданию, к этой надежде нельзя быть безучастным — бойтесь этого как большой своей неудачи. Если я говорю о том, что недостойна чрезмерная жалость к самому себе, я имею в виду длительный процесс становления выдержки и стойкости. Если ребенок идет к вам в надежде на то, что вы разделите его душевную боль, надо боль разделить, мудро приласкать, но вместе с тем извлечь урок для того, чтобы жалость к себе не поглощала всех духовных сил ребенка, не превращала его в плаксу и неженку. Чрезвычайной склонности жалеть себя надо мудро противопоставлять участливость к судьбе других людей.

«Плакать от боли недостойно настоящего человека. Тебе больно, а ты держись, не ослабляй души, будь выдержанным и стойким». Это слова, сказанные учителем в трудную для ребенка минуту: во время прогулки в лес девятилетний мальчик неудачно прыгнул с дерева и сломал ногу. Бинтуя сломанную ногу, учитель говорил: «Мужчина, плачущий от боли, вызывает неприятное чувство. Надо быть мужественными, выдержанными, стойкими, несгибаемыми. В жизни вашей еще всё будет. Готовьте себя духовно и к ране на поле боя, и к пятидесятиградусному морозу, и к стокилометровому маршу без передышки».

Атмосфера стойкости, выносливости, несгибаемости — это, образно говоря, свет, при котором маленький человек видит истинные ценности в своем поведении. С малых лет я воспитываю у детей убеждение: слезы от собственной боли — позор, выдержка — доблесть.

Пусть ребенок, подросток плачет от другого, пусть знает благородные, возвышающие слезы. Пусть из мальчишеских глаз упадет на родную землю скупая, горячая мужская слеза, когда вы рассказываете ему о страданиях мучеников Бабьего Яра и Освенцима — эта слеза не расслабляет, а воспитывает настоящего мужчину. Нас не удивляют слезы седого, мужественного человека, слушающего прекрасную музыку. Пусть знает наш питомец и эти благородные слезы.

Когда человек плачет, мы имеем дело с н^е постигнутыми еще наукой тайнами духовного мира личности. Я считал бы, что не дошел до глубин, до самых сокровенных уголков сердца моего питомца, если за десять лет его пребывания в школе никогда не увидел его слез. Слезы

173 — это душевные страдания личности, тонкость мироощущения. Тот, кто не знает душевных страданий и потрясений, — просто чурбан, пустопорожнее, бездушное существо, не достойное высокого имени человека. Душевные страдания — это показатель высокой культуры духа, явственное выражение того, что человек умеет строить образ самого себя на фоне той среды, которая его окружает.

Недостойно быть спокойным и невозмутимым, когда рядом с тобой трудно женщине.

О том, какую роль играет культура подлинно человеческого отношения к женщине в мире этических ценностей, мы еще будем говорить не раз. Это настолько важный вопрос, что можно сказать без преувеличения: добрая половина всех усилий, которые мы прилагаем к тому, чтобы воспитать настоящего человека, — это забота о благородном, возвышенном отношении мужчины к женщине. Многие вещи маленькому ребенку еще не могут быть растолкованы. Начинать надо с самого элементарного: чувствования мерзости бездушного, бессердечного отношения к женщине. Я стремлюсь донести до сознания детей, мальчиков в первую очередь, ту мысль, что в женщине воплощено величие рода человеческого. Ее высокое предназначение сопряжено с огромным трудом. Ей несравненно труднее, чем мужчине. Она не «слабый пол», но существо, нуждающееся в заботе и защите не потому, что она слабая и беззащитная. На особую заботу и защиту она имеет право потому, что она сильная, мужественная, но ей очень трудно. Эту трудность должен делить с ней мужчина. «Если ты слышишь слово женщина, сознание твое, вся душа твоя пусть будут проникнуты тревожной заботой: чем я должен помочь? — учу я своих питомцев уже в ту пору, когда они в состоянии понять истину: я рожден женщиной. — Женщина имеет особое право на то, чтобы мы, мужчины, на каждом шагу облегчали ее жизнь, уже потому, что она женщина. Быть спокойным и невозмутимым, когда женщине трудно, — позорно. Долженствование в нашей жизни, по существу, начинается с того, что каждый из нас, мужчин, обязан матери своим бытием, счастьем. Равноправие мужчины и женщины в нашем обществе предполагает, что мужчина не имеет права брать себе труд полегче, а женщина имеет особое право на более легкий труд — опять же не потому, что она слаба, а потому, что ей по сравнению с мужчиной неизмеримо труднее. Без понимания того, что женщине труднее, немыслимо рыцарское отношение к женщине».

В духовной жизни детей должна утвердиться и постоянно переживаться мысль о том, что их коллектив состоит из мужчин и женщин. Семилетний мальчик станет настоящим мужчиной в будущем лишь тогда, когда он понимает и чувствует, что он и сейчас мужчина. Это станет реальностью только тогда, когда в школе вся жизнь проникнута духом благородного отношения к женщине. Примером детям стараемся быть мы, учителя и родители. Мы всегда берем на себя нелегкий труд, давая возможность своим коллегам-женщинам заниматься более тонкими, хрупкими, сложными делами, которые, по существу, всегда труднее, чем любое наше напряжение. Если когда-нибудь в воскресенье или после уроков школьному коллективу приходится уча-

174 ствовать в воскреснике (например, по уборке урожая в колхозе), работают только мужчины-учителя. Если мужчин-педагогов не хватает, на помощь приходят мужчины-родители. Мы были бы по меньшей мере бессовестными, если бы женщине, занимавшейся несколько часов с детьми, позволили идти вместе с нами, мужчинами, работать в поле. У семейного очага, у детской колыбели, рядом с сыном или дочерью, нуждающимися в матери больше, чем в чем бы то ни было, женщина выполняет общественную миссию неизмеримо выше, чем на колхозной плантации, куда она, бывает, вынуждена идти со школьниками ломать кукурузу. Мы считаем воспитательным идеалом то, чтобы с малых лет во взаимоотношениях мальчиков и девочек звучала поэма, между строк которой читается мысль: девочка — моя будущая жена и мать моих детей (вслух высказывать эту мысль не надо). Это поэма о верности и порядочности. С первых шагов сознательной жизни ребенок привыкает к мысли: причинить огорчение, боль, обиду маленькой-женщине — мерзко, непорядочно. Тот, в чью душу с детства вошло это нравственное богатство, будет обладать бесценным даром — даром человеческой любви и верности.

Недостойно пьянство и чревоугодие. Алкоголь и человек так же несовместимы, как разврат и верность. Алкоголь затуманивает сознание и освобождает инстинкт, низводя человека до скотского состояния. Я считаю исключительно важной миссией школы утвердить в юной душе презрение к этой мерзости. Самое главное в этой воспитательной работе — богатство духовных интересов, человеческая гордость мыслителя. Самым большим счастьем, роскошью, наслаждением для ребенка, особенно для подростка, юноши должно быть общение с хорошей книгой, чтение, мышление. Презрение к затуманива-нию сознания воспитывается также тонким пониманием и чувствованием прекрасного — в природе, в искусстве, в человеческих отношениях. Наш идеал — красота должна стать мерилом собственного достоинства, чтобы наслаждение и красота слились воедино. Чем тоньше понимание и чувствование прекрасного, тем глубже отвращение ко всему грубому, животному, инстинктивному.

Нетерпимость к пьянству зависит также от характера духовного общения, в которое ребенок входит, познавая товарищество и дружбу. Это большая воспитательная проблема, о которой тоже можно написать целую книгу, — проблема красоты, нравственной чистоты, духовной полноты и насыщенности общения между личностями в годы детства, отрочества и особенно ранней юности. Нас очень заботит и волнует: что ищет человек в человеке? Что несет человек человеку? Какими радостями насыщено духовное общение? Насколько насыщено это общение мыслью и красотой? Что является красной нитью требовательности человека к человеку в этом общении? Мы видим огромную опасность в том, что, идя к другому человеку, человек надеется найти спасение от скуки, что и само общение вызвано стремлением рассеять скуку. Там, где в общении — пустота, появляется тяготение к рюмке, сознание отравляется мерзкой мыслью о том, что якобы в отравлений мозга и выражается настоящий мужчина. Пустота и скука рождают нетребовательность и всепрощение, в испарениях алкоголя