169 Годы детям внушается мысль: позорно оставить работу, ссылаясь «а усталость, почетно оставить работу последним. У настоящего человека сила духа властвует над физическими силами.

Недостойно молчать, когда твое слово — это честность, благородство и мужество, а молчание — малодушие и подлость. Недостойно говорить, когда твое молчание — честность, благородство и мужество, а слово — малодушие, подлость и даже предательство. Как много говорит о достоинстве человека его умение быть мудрым властелином слова, мастером, владеющим этим тонким человеческим инструментом! Вся система воспитательной работы рассыпалась бы в прах, если бы маленький человек не считал достоинством открыто, перед лицом коллектива, или наедине учителю — если для этого есть основания — сказать? том, что он совершил предосудительный поступок. Я считаю исключительно важным воспитание у ребенка презрения к собственному малодушию, слабоволию, страху перед ответственностью. Предосудительный поступок может быть ошибкой, малодушие же нечто более опасное, чем ошибка. Эту мысль я стремлюсь утвердить в сознаний ре- бенка Так, чтобы она окрашивалась чувством непримиримости к собственной подлости. Среди тончайших проблем воспитания нравственности одной из наиболее тонких и хрупких является проблема воспитания ответственности перед собственной совестью. Я стремлюсь к тому, чтобы человек, совершивший предосудительный поступок, сам наказывал себя муками совести, чтобы собственное малодушие лежало на его душе камнем, освобождение от которого переживается как большое облегчение. Маленькому человеку должно быть легко не оттого, что ему удалось утаить предосудительный поступок, а оттого, что он нашел в себе мужество освободиться от этой позорящей тайны. Очень важно, чтобы уже в детстве человек на собственном опыте пережил это очистительное облегчение.

Но здесь есть одно очень важное условие; если оно не соблюдается, не может быть и речи о честности, благородстве, мужестве, о презрении к малодушию. «Нет большего преступления, как подшивать дей-ствиям ребят плохие мотивы», — писала Н. К. Крупская (Крупская Н. К. Пед. соч.: В 11 т. Т. 3. М., 1959. С. 343). Чтобы побудить ребенка к мужественному слову, не надо наказывать за ошибки, оплошность, опрометчивость, неосмотрительность. Щедро разбрасываясь наказаниями, воспитатель сеет малодушие, из которого в конце концов пробиваются ростки подлости.

Если ты совершил предосудительный поступок, учу я детей, мужественно сознайся и сам придумай себе наказание. Наказывают виновника для его же пользы. Вот и подумай над тем, как принести себе самую ощутимую пользу — улучшить самого себя.

Я учу детей: храни тайну, которую доверили тебе друг или подруга. Есть множество вещей, о которых нельзя говорить во всеуслышание. Благородное молчание — тоже своеобразное мужество. Выставить на- показ то, что должно быть достоянием внутреннего мира дружбы, — значит опуститься ниже человеческого достоинства. Болтовня ведет к предательству.

Недостойно настоящего человека не только лгать, лицемерить,

170 пресмыкаться, подстраиваться под чью-то воля, но и не иметь собственного взгляда, потерять свое лицо. Омерзительно и гадко наушничанье: оно хуже предательства. Наушничать, доносить на товарища равносильно выстрелу в спину. Здесь мы вступаем в сферу очень тонких человеческих отношений, благородство и чистота которых во многом определяют моральный облик человека на всю жизнь. Чтобы воспитывать мужество слова и мужество молчания, воспитателю самому надо быть благородным и мужественным. Надо уметь уважать собственный взгляд, убеждение маленького человека, особенно подростка, даже тогда, когда не всё в его поведении кажется нам понятным и оправданным. Подавить, сломить взгляд, убеждение — в принципе этого достигнуть можно, однако результатом будет подлость. Я помню шестиклассника, отказавшегося посещать уроки физкультуры. Можно было придумать наказание, которое сломило бы волю подростка, но заодно были бы сломаны и его убеждения. Оказалось, что учитель физкультуры оскорбил подростка, а чувство оскорбления в этом возрасте настолько сильно, что становится собственным взглядом, убеждением подростка; нельзя сломить это убеждение, не сломив души, достоинства, чести.

Человек со сломленными взглядами и убеждениями становится жалким. Он духовно опустошается. Он готов согласиться со всем, что ему говорят, лишь бы его не трогали, не нарушали его спокойствия и не посягали на его благополучие. Он искусно подстраивается под мнение того, кто повелевает его трудом, поведением. Он старается угодить сильному и уязвить слабого. Он не способен на благородные движения человеческой души — участливость, сочувствие, сострадание. Ломать личные взгляды и убеждения — это значит ожесточать человека.

Недостойно легкомысленно бросаться словами, давать невыполнимые обещания. Одну из очень тонких граней подлинно человеческого характера, которую оттачивает воспитатель, я вижу в том, чтобы питомец был личностью кристально чистого и твердого слова. Для этого необходимо воспитание в юной душе того, что я назвал бы благородством воли. С малых лет человека надо учить ставить перед собой цели, направленные на самовоспитание, самосовершенствование. Пусть эта цель вначале будет, казалось бы, незначительной; но человек не должен жить впустую; им должно двигать стремление; достижение цели пусть приносит ему радость и гордость. Одна из наиболее хрупких и трудно уловимых вещей в нашем трудном деле — одухотворять стремлениями. Стремление — совсем не то, что желание. Желания рождаются и в ленивой душе; чем больше желаний ребенка удовлетворяют старшие без напряжения его духовных сил, тем меньше волевого благородства в его жизни. Стремления же связаны с тем, что человек заставляет сам себя, дает себе обещание, ставит перед собой требование. Осознавая стремление как собственную волю, человек постигает очень важную истину: настоящее человеческое слово всегда трудное — в том смысле, что оно немыслимо без труда души.

Считайте своей благородной миссией то, чтобы маленький человек постиг эту истину. Лишь в этом случае он дорожит своим словом и по-

171 нимает, что бросать его на ветер — это значит нарушать данное самому себе обещание. В практике своей воспитательной работы я добиваюсь того, чтобы каждый мой питомец стремился жить богатой, полнокровной духовной жизнью: читал, овладевал знаниями, которые ему не надо «выкладывать» учителю, был любопытным, испытывал постоянно чувство неудовлетворения в связи с тем, что есть множество интересных вещей, которых я еще не знаю. Одухотворение стремлениями становится реальностью, когда сегодня достигнуто то, что считалось недостижимым вчера. В душе человека царствует полновесная мысль — самое сильное противоядие от легкомыслия. Если вам удалось поднять человека на эту вершину духовного развития, он никогда не произнесет легковесного слова, не отважится на невыполнимое обещание.

Воспитывайте коллектив так, чтобы в духовной жизни, в той игре неисчислимого множества граней интересов, стремлений, истинных потребностей, которая характеризует богатство прикосновений человеческих миров, богатство взаимоотношений, чтобы в этой игре не было пустословия. Душа болит, когда, знакомясь с работой школы, видишь, как в шелухе пустословия теряются крохи мудрости, целеустремленности. Как страшного бедствия, бойтесь слов, ничего, по существу, не выражающих, ни к чему тонкому и сокровенному в человеческой душе не прикасающихся, никуда не зовущих и никаких глубоких мыслей не пробуждающих. Каждое слово, звучащее в стенах школы, должно быть продуманным, мудрым, целеустремленным, полновесным и — это особенно важно — обращенным к совести живого, конкретного человека, с которым мы имеем дело. Пусть всё в школе задумывается и осуществляется так, чтобы не было обесценивания, инфляции слов, а, наоборот, чтобы цена слова постоянно возрастала. Детским, игрушечным вещам не надо давать громких наименований, которые нередко даются, порождая легкомысленное отношение к слову и пустословие (например, работает обычный детский кружок, а именуется он почему-то Малой академией наук... с горем пополам создается родительский ликбез, которому присваивается громкое наименование университета). Не надо принуждать детей давать трескучие и, по существу, невыполнимые обещания («Будем учиться только на «отлично» и «хорошо»!»), не надо расхваливать за труд, к которому не приложено серьезных усилий.

Школьное пустословие просто развращает человека, рождая у него лень мысли, нерадивость души. В атмосфере пустословия ребенок становится невоспитуемым. Неимоверно трудно учителю работать там, где крохи мудрости теряются в шелухе пустословия. Школа должна быть святым местом, где царствует честное, правдивое, твердое, мужественное слово. Это один из краеугольных камней воспитания Человеческого достоинства. Я считаю очень важной гранью духовной жизни коллектива: у детей с малых лет должно утверждаться презрение к пустому слову. Если кто-нибудь пытается «отвертеться» пустым обещанием, я предостерегаю коллектив и того, у кого уже открылся рот для «честного слова»: «Лучше помолчим. Подумаем. Самое главное — научимся стремиться». С тем, кого поразил червь пустословия,