ния оставались секретными с тем, чтобы не уменьшить страха, ко­ торый вызывала цифра в законе. Кроме солдат, шпицрутенами наказывали участников крестьянских бунтов, а также арестантов и ссыльных» [Эткинд, 2001].

Следовательно, жестокие телесные наказания в Видевдате от­ нюдь не представляют собой исключение в истории права. Следу­ ет отметить, что телесное наказание — так же, как ритуал Баршанум или временная изоляция — рассматривались составителями Видевдата как средство очищения. Тому, кто подвергался этим на­ казаниям в земном мире, не грозило более жестокое возмездие в мире потустороннем.

Таким образом, Видевдат содержит достаточно разработан­ ное правовое учение, которое, несмотря на свою очевидную арха­ ичность, представляет определенный интерес и для современной правовой теории. А положения Видевдата, касающиеся сохране­ ния чистоты рек и водоемов, почвы и растительного мира, по сей день сохраняют свою актуальность для народов Средней Азии.

VI. Видевдат как памятник этико-философской мысли. Проблема дуализма

Теперь, когда определены основные черты религиозного и пра­ вового учения, отраженного в Видевдате, следует в заключение сделать краткие выводы и относительно содержащихся в этом тек­ сте идей философского и этического характера.

Как уже отмечалось, Видевдат выделяется среди остальных тек­ стов Большой Авесты своим последовательно проводимым дуализ­ мом. С первого же фрагарда мы постоянно сталкиваемся с проти­ востоянием благого божества — неблагому, чистоты — оскверне­ нию, праведности — греховности и т.д. Если синхронизировать время формирования Видевдата (по-видимому, еще в устной пере­ даче) — I-III вв. н.э. — с зарождением в этот же период христиан­ ства и гностицизма, то близость между их дуалистической этикой становится вполне очевидной.

Сейчас сложно сказать, был ли этот дуализм изначальной чер­ той маздеистской религии. Ш.Шакед, например, полагает, что не был: «однозначное, даже агрессивное утверждение дуализма не является чертой, изначально присущей зороастризму... Мы, по сути дела, встречаем его в качестве наиболее характерной черты зоро­ астрийской религии только с Сасанидского периода, и то он не заявлен отчетливо даже в таких памятниках религиозной пропа­ ганды, как надписи Кирдера. Это не означает отрицания того, что зороастризм нес в себе сильную дуалистическую тенденцию» [Shaked, 1990, р.87]. Иное мнение мы встречаем у Х.-П. Хазенфраца в статье «Иран и дуализм» — он выделяет даже не одну, а три формы иранского дуализма: «дозороастрийский дуализм духа и ма­

кого дуализма. Этот этический характер дуализма в Видевдате пре­ обладает, на наш взгляд, над остальными. Материальное (astvant

— дословно: костное) не противопоставлено духовному; лишь в по­ здних главах Видевдата (XIX, 31), как верно заметил М.Моле, «дана оппозиция двух миров», и духовный мир, куда душа попадает после смерти, значительно лучше бренного материального мира [Mole, 1959, р.156]. В остальной же части этого наска материальное, те­ лесное осмыслено вполне положительно — о нем следует заботить­ ся, оберегать от осквернения, не изнурять аскезой. Не случайно Заратуштра, обращаясь к Ахура Мазде, называет его «творцом ма­ териального (костного) мира».

Основная оппозиция проходит в Видевдате не между матери­ альным и духовным, но между живым и мертвым, относящимся к жизни — и, соответственно, причастным смерти. С полюсом жиз­ ни связаны Ахура Мазда, божества его круга и его последователи

— маздаяснийцы; божественные стихии — огонь, вода и земля (непричастность воды и огня смерти оговаривается особо — V, 8- 9); «ахуровские» животные — собака (и ее «разновидности» — XIIIXIV), петух и домашний скот; а также определенные моральные дей­ ствия: возделывание земли, рытье каналов, чадородие и — пожа­ луй, самое частое — различные виды пожертвований маздеистскому жречеству. Вокруг полюса смерти, воплощенного в Ангра Манью и его демонах, сгруппированы негативные явления природы — ветер, засуха, мороз и т.д.; вредоносные животные — храфстра — причиняющие смерть или страдания человеку или «ахуровским» животным (змея, жаба, муравьи и т.д.); наконец, те са­ мые преступления, которые были рассмотрены нами выше.

При этом совершение греховного деяния трактовалось как ос­ квернение и усиление «смерти» — виновный объявлялся «обречен­ ным плотью» (ре/ъоЛапы ), и с целью возвращения status quo требо­ валось принести возмещение или понести наказание, которые рас­ сматривались как очищение (yo*dr-).

В дуалистической этике Видевдата все сущее было без остатка поделено на принадлежащее Добру или Злу и признано действующим соответственно своей принадлежности; однако, в отличие от зоро­ астризма Гат, сама эта принадлежность Добру или Злу носит стро­ го детерминированный характер, исключающий какие-либо кор­ ректировки, а, следовательно, и способность свободного выбора у всех живых существ: они, так сказать, оказываются изначально запрограммированными на добро или на зло; их «свобода воли» реализуется уже не в акте выбора между добром и злом, но в выбо­ ре путей осуществления заданной им этической программы.

Дуализм Видевдата, который мы встречаем уже в первом фра­ гарде, связан с идеей всеобщего предначертания, предопределен­ ности всего сущего. Человек оказывается в мире, в котором уже все поделено между добром и злом, жизнью и смертью; его благие поступки способны ослабить демонов (III, 32), особенно Ложь (XVIII, 30-59) — однако наиболее действенными средствами противосто­ яния злу все равно остаются магические формулы и ритуалы. В