Utopia_i_utopicheskoe_myshlenie

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ УТОПИЧЕСКИЕ И АНТИУТОПИЧЕСКИЕ ФАНТАЗИИ

Я. Тейяр де Шарден

ГИМН ВСЕЛЕННОЙ*

ПРИСУТСТВИЕ БОГА В МИРЕ

I.

Помолимся, О Иисус Христос, воистину пребываешь в своем смиренному­

дрии и в своей человечности. Ты вмещаешь в себе безграничное величие мира. И вот за это осуществившееся в Тебе неизречен­ ное слияние того, что наш опыт и наша мысль никогда не дерза­ ли соединить в едином поклонении: частицу и целостность, еди­ ное и множество, дух и материю, бесконечное и личное —из-за невыразимых очертаний, которые эта сложность сообщает об­ лику Твоему и Твоему деянию, мое сердце, влюбленное в кос­ мические реальности, страстно предается Тебе!

Ялюблю Тебя, Иисус, за тот сонм людей, который Ты зак­ лючаешь в себе и чей плач, молитвы, шум... можно расслышать среди всех других явлений бытия, припадая к Тебе.

Ялюблю Тебя за трансцендентную й несгибаемую непрек­ лонность Твоих замыслов, чрез которые Твоя мягкость допол­ няется неотвратимым детерминизмом и неумолимо погружает нас в глубины Твоей воли.

Ялюблю Тебя как Источник, как деятельное и животворя­ щее средоточие, как Венец и Свершение Мироздания, даже в его природном измерении.

Центр, в котором все соединяется и который сам находится

повсюду, чтобы все притянуть к себе, я люблю Тебя за Твою плоть и Твою душу, которые продлеваются, присутствуют во всем творении как Благодать, как жизнь, как материя.

Иисус, кроткий, как сердце, пламенный, как сила, доступ­ ный, как жизнь, —ИисуС, в котором я должен раствориться, с

*Перевод четырех глав (с сокращениями) осуществлен по изданию:

P i e r r e T e i l h a r d de C h a r d i n . Hymne de TUnivers. Editions du Seuil. 27, rue Jacob, Paris VIе, 1961, p. 79-167. - Прим. ред.

300

которым я должен господствовать и освободиться, я люблю Тебя как мир, как мир, которым я соблазнен, —и это Тебя, я понимаю ныне, ощущают и ищут в магии великого Космоса люди, мои братья, даже те из них, которые не веруют.

Иисус, центр, к которому все стремится, дозволь нам всем, коль это возможно, обрести место среди избранных, святых мо­ над, которые, будучи одна за другой извлекаемы Твоим попе­ чением из нынешнего хаоса, мало-помалу соединяются в Тебе, дабы образовать новую Землю.

II.

Огромный период времени, предшествующий первому Рож­ деству, характеризуется не полным отсутствием Христа, но от­ мечен Его мощным приближением. Именно энергия Его зачатия волнует космические массы и направляет первые потоки биос­ феры. Именно предуготовление к Его рождению ускоряет раз­ витие инстинктов и приближает вспышку мысли на Земле. Не будет более нелепо сетовать на столь длительное ожидание, которое уготовал нам Мессия. Ведь потребовались всего лишь невероятно тяжкие, пусть и безвестные усилия первобытного человека, и долгое царствование красоты Египта, и тревожное ожидание царства Израилева и медленно проникающие ароматы восточной мистики, и стократ утонченная мудрость Греции для того, чтобы на стебле Человечества смог распуститься этот цве­ ток. Все эти предуготовления были космически, биологически необходимы для того, чтобы на арену человеческой истории сту­ пил Христос. И весь этот труд был движим творческим и дея­ тельным пробуждением Его души, ибо эта душа человеческая была избрана для того, чтобы одухотворить Вселенную. Когда Христос был возложен на руки Марии, Он возвел мироздание на новую ступень. [...]

XIII.

Несомненно, энергия материальная и энергия духовная каким-то образом поддерживают и продолжают друг друга. В конечном счете в мире нет ничего, кроме единой, бурлящей в нём энергии. И первый образ, в котором ’’душа” рисуется ум­ ственному взору, — это огромный трансмутационный тигель, где сосредоточивалась бы материальная, телесная энергия всех природных явлений, дабы претерпеть здесь возгонку и превра­ титься в истину и красоту.

Однако, едва явившись нам, эта столь соблазнительная идея прямого взаимопревращения двух энергий должна быть отверг­ нута. Ибо столь же ясно, что так же, как их взаимозависимость, обнаруживается и их взаимная независимость, как только их пытаются сочетать друг с другом.

301

Скажем еще раз: ”Чтобы мыслить, надо есть”. Но какие раз­ личные мысли рождает в разных головах один и тот же ломоть хлеба?” Подобно буквам алфавита, из которых можно сложить и бессвязную нелепицу, и никогда ранее не слыханную поэму, одни и те же калории, видимо, столь же нейтральны к духовным ценностям, которые они питают, как и необходимы им...

XIV

Но что являл бы собой наш дух, Господи, если бы он не имел насущного хлеба земных явлений - дабы питаться им, вина сотворенной красоты — дабы опьяняться ею, ристалища битв человеческих —дабы укрепляться? Какую ничтожную энергию, какие обескровленные сердца принесли бы Тебе Твои создания, если бы они преждевременно покинули провиденциальное лоно, в которое Ты их поместил! Скажи, Господи, как можем мы, не впадая в соблазн, взирать на сфинкса. Без ухищрений человечес­ кого мудрствования, но во всей простоте Твоего искупительноно знания дай нам постичь тайну, скрытую еще здесь, на земле, в недрах смерти. Через подвиг Твоего страдальческого воплоще­ ния открой нам, —а потом научи нас, как овладеть ею для Те­ бя, - духовную мощь материи.

XV.

Подобно тем прозрачным веществам, которые сокрытый в них светильник может озарять целиком, мироздание предстает христианину-мистику озаренным внутренним светом, который подчеркивает его очертания, его строение и глубину. Этот свет — не играющий на поверхности блик, доступный грубому чувст­ венному восприятию. Но он и не резкий блеск, разрушающий предметы и ослепляющий взор. Он —спокойное и мощное излу­ чение, порожденное соединением в Иисусе всех элементов миро­ здания. Чем завершеннее по своей природе явления бытия, ко­ торые излучают этот свет, тем он кажется нам ближе и ощу­ тимее; и чем ощутимее он, тем четче по очертаниям становятся озаряемые им явления, тем полнее раскрывается их глубина.

XVI.

Если хоть немного поразмыслить над тем, при каком усло­ вии в сердце человеческом может возникнуть та новая всеобъем­ лющая любовь, о которой так много и так тщетно мечтали, но которая сейчас, наконец, выйдя из области утопии, утверждает себя как возможность и необходимость, то можно заметить: что­ бы люди на Земле, на всей Земле, могли полюбить друг Друга, нужно лишь, чтобы они опознали друг.друга как элемент одного

302

и того же нечто, но нужно также, чтобы, ’’планетизируясь”, они осознали свое превращение в одного и того же некто. Ибо (и это провозглашено в Евангелии) нет иной всеобщей любви, нежели любовь к личностному и в личностном.

Что же это означает, как не то, что в конечном счете планетизация человечества для своего правильного осуществления предполагает наличие —помимо Земли, которая постепенно стя­ гивается, помимо человеческой мысли, которая организуется и уплотняется, — еще и третьего фактора? Я подразумеваю вос­ хождение на нашем внутреннем горизонте некоего космичес­ кого психического центра, некоего полюса высшего сознания, к которому устремляются все отдельные сознания мира и в кото­ ром они смогут любить друг друга: восхождение Бога.[...]

XIX,

Господи, открой для меня, в жизци другого, блеск Твоего лица. Этот неотразимый свет очей Твоих, зажженный в глубине всех явлений, уже побуждал меня приниматься за всякий труд, противостоять любым испытаниям. Дозволь же мне узреть Те­ бя в самой сокровенной, в самой совершенной, в самой удален­ ной части души братьев моих.

Дар, который Ты побуждаешь меня принести моим брать­ ям, - единственный дар, возможный для моего сердца, - это не нежность, полная привязанностей, которую Ты вносишь в на­ шу жизнь как самый мощный сотворенный фактор нашего внут­ реннего роста; это нечто менее сладостное, но столь же реальное и более сильное. Ты хочешь, чтобы между людьми и мной, с помощью Твоей евхаристии, возникло необозримое притяже­ ние (притяжение, смутно предчувствуемое в каждой любви, если она сильна), мистически творящее из мириады мыслящих су­ ществ подобие единой монады в Тебе, Иисус Христос.

ЧЕЛОВЕЧЕСТВО НА МАРШЕ

XX.

Мир созидается. Вот основополагающая истина, которую следует постичь прежде всего, —и постичь так хорошо, чтобы она стала постоянной и как бы естественной силой нашего мыш­ ления.

На первый взгляд, живые существа с их судьбами могут показаться нам явившимися по воле случая, рассеявшего их по Земле. Мы почти готовы думать, что каждый из нас мог бы ро­ диться безразлично когда, где и каким — раньше или позже, здесь или там, более счастливым или менее удачливым: как если

303

бы Вселенная от начала и до конца своей истории являла собой нечто вроде обширного цветника, где садовник может переса­ живать цветы по своему усмотрению. Это представление ложно. Чем больше мы размышляем, опираясь на все, что сообщают нам — каждая на свой лад —наука, философия и религия, тем больше мы убеждаемся в том, что мир следует сравнивать не с пучком искусственно совмещенных друг с другом элементов, но скорее с организованной системой, одухотворяемой общим, присущим ей движением роста. Поистине некий целостный за­ мысел осуществляется вокруг нас на протяжении веков. Некое действо совершается во Вселенной, что-то предуготовляется, сравнимое, пожалуй, с зачатием и рождением, рождением духов­ ной реальности, образуемой душами и тем, что эти души запе­ чатлевают в себе от явлений материального мира. Усердно, по­ средством и благодаря человеческой деятельности, создается, выявляется и очищается новая Земля. Нет, нас надо сравнивать не с отдельными цветами букета, но с листьями и цветами большо­ го дерева, на котором все является в свое время и на своем месте, по мере потребности и в ответ на потребность Целого.

XXI.

Человеческое страдание, вездесущность человеческого стра­ дания, каждое мгновение, на всей земле —какой необъятный океан! Но из чего слагается эта необъятность? Из черноты, из провалов, из пороков бытия?.. Нет, но, повторим еще раз, из энергии возможностей. В страдании сокрыта восходящая сила Мира предельной интенсивности. Вопрос заключается в том, чтобы освободить ее, сообщив ей сознание того, что она оз­ начает и что она может. Ах! Какой прорыв к Богу осуществил бы мир, если бы все больные разом обратили свою скорбь в общее желание приблизить царствие Божие, созревающее в трудах устроения и освоения Земли. Все страдальцы Земли, соединяющие свои страдания дня того, чтобы скорбь-мира обер­ нулась великим и единственным актом сознания, очищения и единения, —разве это не стало бы одной из самых возвышенных форм, в которых могло бы явить себя таинство Творения?

XXII.

Я хочу, Господи, дабы лучше объять Тебя, чтобы мое созна­ ние стало обширным, как небеса, земля и населяющие ее наро­ ды, столь же глубоким, как прошлое, пустыня и океан, столь же бестелесно тонким, что и атомы материи и мысли человечес­ кого сердца...

Разве я не должен прикоснуться к Тебе через всю обшир­ ность мироздания?

304

А для того, чтобы я не поддался искушениям, подстерегаю­ щим всякое дерзание, дабы я не забыл, что Тебя лишь Единого следует искать во всем, —Ты мне пошлешь, Господи, в сроки, ведомые лишь Тебе, лишения, разочарования, боль. Предмет моей любви умалится в моих глазах или я преодолею ее.

— Цветок, которым я наславдался, увял в моих руках...

—Стена возникла предо мной, на повороте аллеи...

—Прогалина показалась между деревьями в лесу, который я считал непроходимым...

—Пришел час испытаний...

...И в конечном счете я не впадал в разочарование. Напротив, неожиданная, торжествующая радость врывалась в мою душу...

потому что в этом крушении временных опор, на которых я старался устроить свою жизнь, я постигал, что она держится лишь на Твоем постоянстве.

XXIII.

Развитие в нашей душе сверхъестественной жизни (осно­ ванной на естественной спиритуализации мира посредством че­ ловеческого усилия) —такова, в конечном счете, сфера, в кото­ рой положительно и безгранично осуществляет себя деятельная добродетель веры.

Во Вселенной дух, а в духе —область морали являются, по определению, истинным субъектом развития жизни. А стало быть, в эту нашу пластичную сердцевйну нас самих, в самый мозг костей, где Божественная благодать смешивается с им­ пульсами Земли, следует мощно нести силу веры.

Именно здесь таится в ожидании нас творческая энергия, гото­ вая преобразить нас в нечто, чего еще не видели глаза и не слыхали уши человеческие. —Кто скажет, что сумел бы сотворить из нас Бог, если бы мы осмелились, как призывает Его слово, следо­ вать до конца Его советам и отдаться на волю провидения?..

Так бросимся же из любви к нашему Создателю и Творцу Вселенной без содроганий в горнило мира грядущего!

Обобщая, можно сказать, что три особенности отличают успешное христианское действие, такое, каким оно осуществля­ ется в вере:

1)оно осуществляется, не деформируя и не разрывая ни одну частную причинно-следственную связь —ибо молитва не от­ клоняет хода события от естественной орбиты, но включает их

вновую структуру целого;

2)оно не обязательно является в формах естественно чело­ веческих достижений, но скорее на уровне сверхприродного освящения;

3)своим главным движителем, источником и средой своего осуществления оно реально имеет Бога.

305

20-57

С учетом этих трех особенностей, резко отличающих хри­ стианскую веру от магии, можно сказать, что христианская вера обнаруживает себя как в высшей степени реальная и до­ ступная пониманию ’’космическая энергия” .

XXIV.

Для каждого из элементов Вселенной с конвергентной структурой сближение с соседними элементами возможно лишь посредством стягивания конуса, то есть смещения по направ­ лению к вершине всей ткани мира, в которую он вплетен. Не­ возможно в подобной структуре любить ближнего, не прибли­ жаясь к Богу, как и наоборот (хотя это мы уже знали). Но не­ возможно также (и b o j это более ново) любить —Бога ли, ближ­ него ли, - не возбуждая к движению и развитию земной синтез духа, во всей его физической целостности: ибо именно развитие этого синтеза позволяет нам приближаться друг к другу, од­ новременно возводя нас к Богу. Ибо если мы любим, то для укрепления нашей любви мы оказываемся вынужденными —и в этом благодать — соучаствовать во всех усилиях, всех трево­ гах, всех упованиях — а также и во всех страстях — Земли в

той мере, в какой все они заключают в себе принцип восхож­ дения и синтеза.

В этой позиции полностью сохраняется христианская отре­ шенность. Но теперь мы, вместо того чтобы ’’отринуть”, увлека­ ем за собой: вместо того чтобы отсечь, подымаем с собой: не разрыв, но переход; не бегство, но прорыв. — Не переставая быть самой собой, благодать распространяется как сила вос­ хождения, как общая субстанция, присущая всем формам чело­ веческой деятельности, разнообразие которых стремится к син­ тезу богатства и целостности в одном-единственном действии. Как сам Христос —и по его подобию, —она сливается с космо­ сом, она приходит в движение — и тем самым вочеловечивает-

ся.

В конечном счете, чтобы войти в новый виток времени, хри­ стианство стоит перед необходимостью обнаружения ниже Бо­ га ценностей мира, тогда как гуманизму надлежит найти над миром место для Бога.

XXV.

Что за радость —обрести наконец абсолютный и незыблемый предмет поклонения, с которым можно соотнести и на котором можно как бы укрепить все частные восторги, беглые и пре­ ходящие, скорее раздражающие сердце, нежели способные удо­ влетворить его.

— Мистик, как никто, страдает от распыленности явлений

306

бытия. Упорно, инстинктивно он ищет устойчивое, неизменное, абсолютное...

Повсюду раздробленность, знак бренного и тленного. И по­ всюду, однако, следы единой опоры и тоска о ней и абсолют­ ной душе, о синтетической реальности, которая была бы столь же устойчива и универсальна, как материя, так же проста, как дух.

Нужно глубоко прочувствовать боль погружения во мно­ жественность, которая клубится и утекает сквозь пальцы, дабы удостоиться наслаждения энтузиазмом, охватывающим душу, когда под воздействием вездесущего присутствия она видит, что реальное стало не только прозрачным, но и незыблемо проч­ ным. Неразложимый принцип космоса отныне найден, и он дей­ ствует повсюду. Мир полон, и он полон Абсолютно. Какое ос­ вобождение! [...]

XXVII.

Многим людям кажется, что торжество духа не осуществи­ лось, если бы первое его проявление не сопровождалось какимто нарушением естественного развития миропорядка. Однако скорее следовало бы сказать иначе: именно потому, что речь идет о духе, его появление должно было осуществиться в форме увенчания или прорыва этого миропорядка. Но оставим всякие систематические рассуждения. Разве не создаются каждый день сонмы человеческих душ в ходе эмбриогенеза, на всей протя­ женности которого никакое научное наблюдение никогда не сможет уловить хотя бы крошечный разрыв в цепи биологичес­ ких феноменов? Перед нашими глазами здесь каждодневно при­ сутствует образчик творения, абсолютно недоступного, неуло­ вимого для чистой науки. Так зачем же громоздить столько во­ просов, когда речь заходит о первом человеке? —Конечно, нам гораздо труднее представить себе появление ’’мысли” в ходе фи­ логенеза отдельных индивидов, чем в ходе последовательной смены состояний одного и того же эмбриона. Но с точки зрения творческого действия, рассматриваемого в его отношениях с миром явлений, случай онтогенеза таков же, что и случай фи­ логенеза. Почему бы не допустить, например, что абсолютно свободная, целенаправленная деятельность, венцом которой Создателю было угодно сделать человечество, так повлияла на ход развития мира, так организовала его еще до появления человека, что последний нам представляется сейчас как бы естественным плодом, предуготовленным и ожидаемым всем развитием Жизни? “Omnia propter Hominem”*.

* Все во имя человека (лат.). - Прим. ред.

307

20*

XXVIII.

Если на древе жизни млекопитающие образуют главную ветвь —именно главнейшую ветвь, то приматы образуют на ней стрелу, антропоиды же - это почка, венчающая ее.

И отныне, добавим, легко определить, куда, в какую точку биосферы должен устремиться наш взор, дабы не упустить того, что должно произойти. Повсюду, как мы уже знаем, вершины активных филетических линий согреты сознанием. Но именно в одной определенной зоне, в гуще млекопитающих, там, где формируется самый мощный мозг, когда-либо созданный при­ родой, они раскаляются докрасна. И уже загорается, в самой сердцевине этой зоны, точка накала.

Не будем терять из виду эту линию, окрашенную пурпуром зари.

После тысячелетий своего восхождения за горизонтом, в одной строго локализованной точке готовится вспыхнуть пла­ мя.

- Мысль здесь!

XXIX.

Мыслящее существо, в силу своего сосредоточения на самом себе, внезапно обретает способность развиваться в новой сфере. По сути дела, рождается новый мир. Способность к абстрагиро­ ванию, логика, избирательность и изобретательность, математи­ ка, искусство, основанное на постижении пространства и време­ ни, беспокойство и грезы любви... Все эти проявления внутрен­ ней жизни суть не что иное, как искры переполненного возбуж­ дением нового центра бытия.

И сказав это, я снова спрашиваю себя. Если, как явствует из предыдущего, именно способность к ’’размышлению” создает действительно ’’интеллектуальное существо”, то можем ли мы всерьез сомневаться в том, что интеллект является эволюцион­ ным атрибутом только Человека? И можем ли мы медлить —из ложной скромности —с признанием того, что обладание им ста­ вит человека надо всей протекшей до него жизнью? Конечно, жи­ вотное осознает. Но оно не осознает, что оно осознает: иначе оно бы уже давно в изобилии явило плоды своей изобретатель­ ности и развития системы внутренней жизни, которые не ус­ кользнули бы от нашего внимания. Следовательно, область реального остается закрытой для него — область, в которой движемся мы, но в которую ему не дано войти. Непреодолимая для него пропасть —или порог —разделяет нас. Именно потому, что мы мыслим, мы не только отличаемся он него, мы —иные. Это не просто разница в степени — изменение природы как следствие изменения состояния.

308

И вот мы лицом к лицу с тем, чего мы ожидали. С жизнью - потому что сознание не могло нарастать в протяженности, не на­ растая в глубину. Она должна была, и мы это уже говорили, как всякая растущая величина в мире, измениться, дабы остаться сама собой. [..,]

XXXI.

Однако с совершенно пассивным и a fortiori* сопротивляю­ щимся космосом не справился бы ни один эволюционный ме­ ханизм. А следовательно, кто не разглядит драму, которая может разразиться, если человечество внезапно потеряет вкус к осуществлению своей судьбы? Такое разочарование стало бы мыслимым или даже неизбежным, если бы углубленная рефлек­ сия привела нас к осознанию того, что в герметически замкну­ том мире мы обречены закончить однажды свой путь всеобщей тотальной смертью. И разве не ясно, что под бременем этой ужа­ сающей очевидности и несмотря на всю мощь натяжения цепи планетарного развития психический механизм эволюции замк­ нулся бы, раздробленный, разорванный в самой своей сути?

Чем больше мы размышляем над этой возможностью, от­ носительно которой отдельные зловещие симптомы, вроде сартровского экзистенциализма, указывают, что она отнюдь не является мифической, тем больше склоняемся к мысли: самая большая загадка феномена человека, стоящая перед на­ шим разумом, — это не возникновение жизни на Земле, это возможность ее затухания без того, чтобы она не продлилась где-либо еще. Однажды осознав себя, она не согласится бесслед­ но исчезнуть, биологически не противореча самой себе.

И, следовательно, уже не так поспешно мы готовы отбро­ сить как ненаучную идею, согласно которой критическая точка планетарного мышления, плод социализации, отнюдь не будучи искоркой в ночи, напротив, соответствует нашему переходу — посредством переворачивания или дематериализации — на дру­ гую сторону Вселенной: не конец надчеловеческого, но его вос­ хождение к трансчеловеческому, которое обретается в самой сердцевине явлений. [...]

XXXIII.

Жизнь —это путь или тупик?

Таков вопрос, бессвязно сформулированный несколько ве­ ков назад и отчетливо звучащий ныне из уст человечества. Вслед­ ствие бурного и непродолжительного кризиса, в ходе которого человечество одновременно осознало свою творческую мощь и свои критические способности, оно —вполне закономерно —ста-

* Тем более (лат.). - Прим. ред.

309