Соколов - Русский эротический фольклор

Тема сексуальности и материально-телесного низа наиболее громко и полновесно звучит в свадьбе, в таких календарных праздниках, как святки, масленица, Троица и Купала, в сельскохозяйственной магии, связанной с севом и жатвой. Трудно представить себе обряд, направленный на продуцирование чего бы то ни было — человека, хлеба, домашнего скота,— в котором она не была бы представлена.

Согласно фольклорным текстам, женское лоно как бы объемлет собой весь мир, поглощает его, заглатывает и само же потом выплевывает или рождает. Для того, чтобы в этом убедиться, не обязательно читать M. M. Бахтина, достаточно послушать деревенские частушки. Vagina — своеобразная фабрика вопроизводства, источник всеобщей жизни, изобилия и процветания. В песнях и частушках, имеющих карнавальную природу, гиперболизация женского лона доводится до абсурда. Например, в песне, записанной П. В. Киреевским в 1834 году в Тверской губернии, есть такие слова:

Скрозь маткиной пизды да и барочки прошли, Скрозь дочкиной пизды корабли прошли, Корабли прошли и со парусами.

Мужик пашенку пахал и туды, в пизду, попал, И с сохой, и с бороной, и с кобылкой вороной1.

Так и в современной «срамной» песне все проваливается во всепоглощающее женское лоно:

Девяти аршин брявно — тоя поперек лягло. Пахарь пашенку пахал — он и то туда попал. Пастух лапти плёл — он и то туды забрёл. Жерябёночек-прыгун — он и то туды впрыгнул2.

В частушках туда же вмещаются церковь и попы-грабители, медведь, 48 медвежат; собака и прочее. Вообще vagina постоянно вызывает чувство страха у мужчины, уподобляется то зверю, то птице, грозится его проглотить или утопить:

Яебался, растерялся, Чуть в пизде не утонул.

Яза кромочки поймался, Мать родную помянул3.

Даже рождение человека приобретает в частушках характер карнавального действа:

1Наст, изд., с. 57.

2Наст, изд., с. 266.

3Наст, изд., с. 480. Тексты из коллекций «Частушки в современных записях», публикуемой в 'нашей книге, далее цитируются с указанием порядкового номера текста.

12

Говорят, что хулиган я, Говорят, я — живорез; Когда мать меня рожала,

Из пизды с наганом лез. (№ 45)

Архетипический образ женского лона, воплощающего собой всеобщее порождающее начало, облекается здесь в пародийную форму. Если в мифологии земледельческих народов мира vagina отождествляется с землей, то в песнях и частушках на ней косят траву и высаживают картошку. В фольклоре гениталиям часто приписывается утилитарное назначение, и это является одним из источников комизма: из женских половых органов шьют шапочки и рукавицы, из старухиной «штуки выйдут брюки, хомут, седелко и узда» (№ 260), фаллом разгоняют облака в небе, поворачивают рулевое колесо на тракторе, ездят на нем в Питер, строят на нем баню или используют как место для плясок. Особенно часто из женских и мужских гениталий делают балалайки и другие музыкальные инструменты.

Отдельно нужно сказать о роли матерных слов в фольклоре. В большинстве случаев это не ругательства, а самые банальные, буквальные обозначения определенных органов человеческого тела и физиологических актов. Более того, эти слова часто выражают любовное и ласковое отношение к упомянутым органам. Не случайно так часто к ним прибавляются уменьшительно-ласкательные суффиксы; мы встретим в песнях и частушках такие непривычно для нас звучащие формы, как пизделочка, пиздёнка, пиздушечка, пиздища, манденочки, мандевошечки, мудишки, хуинушка, хуишечко, хуёчек, хуина и многие другие.

Взагадках, песнях и частушках мир существует в состоянии сексуальной гиперактивности. Все здесь непрерывно совершают койтус самыми разнообразными способами и в самых разнообразных позах. Любви предаются люди всех возрастов, даже столетняя старуха самозабвенно занимается ею со своим стариком, которому уже стукнуло двести (№ 525). Несмотря на рискованную тему, в этих текстах нет ни капли похабщины, и в этом состоит их принципиальное отличие от городской барковианы. Мы видим веселый праздник плоти, воплощенную мечту о свободе и преодолении всех социальных, религиозных и моральных ограничений. Но это праздник, который выражается не в реальных оргиях или коитусе, а в слове, игре, фантазии — одним словом, в творчестве.

Всексуальную активность втянуты в фольклоре не только люди, но и животные и птицы (дикие и домашние), предметы домашней утвари и одежды, орудия сельскохозяйственного производства. Песни, частушки, загадки как бы напоминают о том, что соединение мужско-

13

го и женского начал породило не только каждого отдельного человека и все человечество в целом, но и весь животный и растительный мир. И даже смерть не в силах прервать этого безостановочного процесса цветения и воспроизводства жизни. Публикуемые в настоящем издании тексты театра Петрушки и описания святочных игр — при всех отличиях в их происхождении и эстетике — выражают идею торжества смеха и Эроса над смертью. В частушках, как и в святочных забавах, тот, кто только что казался покойником, неожиданно вскакивает и бросается на женщин, и это «воскрешение» сопровождается взрывами живительного и освобождающего смеха.

Я не ебши помираю, Напишите на гробу: Через год из гроба выйду,

Всех старух переебу. (№ 408)

У покойника, которого везут на кладбище, в частушках стоит фалл до подоконника, и это наглядно демонстирует его готовность к продолжению сексуальной жизни. Подчас penis даже возвышается над могилой как своеобразный памятник вечной и неизбьшной сексуальности (№ 534).

В песнях и частушках мужские и женские гениталии часто существуют как особые персонажи, независимые от человека. Этот художественный прием хорошо известен и в литературной барковиане. Однако на фоне такого текста, как «Стать почитать, стать сказывать», которым открывается наше собрание, а также многих других песен и частушек поражает какая-то анемичность этих персонажей в «Девичьей игрушке». У И. Баркова vagina часто поражена старческой немочью: «трясется, с костылем бредет», «шамкает»1, она «старая, седая», притом к тому же «урод»2. И совсем иная картина в фольклоре: и мужские и женские гениталии здесь настоящие живчики и ведут себя как заправские деревенские хулиганы. Народные песни, частушки, театр Петрушки вообще поражают своей гиперболичностью, красочностью и непредсказуемостью. Характерно, что фольклорные источники обнаруживаются как раз у наиболее прихотливых литературных произведений, таких как «Царь Никита и сорок его дочерей» А. С. Пушкина и «Заветные сказы» А. М. Ремизова.

Если суммировать то, что говорится в частушках и песнях о мужских и женских гениталиях, получим картину куда более яркую по своей гротескности, чем «Нос» Н. В. Гоголя. Вот «он» в военной форме идет на рыбалку (№ 186), три недели ходит по базару голодный и ищет

1Девичья игрушка, или Сочинения господина Баркова. Изд. подготовили А. Зорин и Н. Сапов. М., Ладомир, 1992, с. 61. (Серия «Русская потаенная литература») >

2Там же, с. 96.

14

себе «подругу» (№ 296), приехал из Москвы в очках и с «подругой» в шляпе (№ 298), свалился вниз головой с самолета (№ 308), сидит в тюрьме и голову высунул из окошка (№ 328), любит кататься на лодочке (№ 309), голосит со скинутыми портками (№ 88), растянулся на нарах как порядочный мужик (№ 182^-а в период коллективизации его увозят на поселение при общем плаче деревенских баб (№ 183). Не меньшей активностью отличаются и женские гениталии. Они дерутся друг с другом у колодца или у мостика (№ 275), прогуливаются по берегу реки (№ 306), одна из них слопала 4 фалла (№ 333), другая отдыхает на мостике, протянув через него свой хвостик (№ 272), третья сама принесла откуда-то ребенка (№ 270), четвертая в поле

Даже клитор ведет себя подчас как красный комиссар:

Хуй мохнатый, волосатый Подошел к лунке попить, Секель выскочил с наганом:

— Не хуй воду здесь мутить! (№350)

Вообще и vagina и penis чрезвычайно активны, они постоянно хохочут, поют, кричат, свищут, голосят, за кем-то гоняются, вступают в потасовки и ни минуты не пребывают в покое. Рассказ об их приключениях подчас имитирует бесхитростное видение ребенка, причем и самому penis'y могут придаваться инфантильные черты:

Пизда печку затопила, Хуй прикуривать пришел, Пизда пальцем погрозила, Хуй заплакал и ушел2.

Надо сказать, что Древней Руси, по-видимому, не был чужд культ фаллоса, известный у многих народов мира. Белорусский археолог И. Барщевский, посвятивший этой проблеме специальное исследование, сообщал, что каменные изваяния фаллической формы имеются в музеях Смоленска, Новгорода, Костромы и Полтавы3. Кстати, такую форму имеет и знаменитый Збручский идол. В сельскохозяйственной магии и в фольклоре половой член предстает как всеобщий двигатель, корень и основа жизни. Характерно, что в подблюдных песнях описание мужика с гипертрофированными гениталиями предвещает богат-

1 Наст. изд. с. 518.

2Наст. изд. с. 513.

3Баршчэуст I. 3 пстопьп фальлёктэшзму. — Зап. Аддзелу гумашт. навук, кн. 4: Працы Катэдры этнографп, т. 1: Сшытак 1. Менск, 1928,с. 49.

15

ство, свадьбу и продолжение рода. Пустую похабщину же в этих текстах может видеть только тот, кто не знаком с фольклорной символикой. Особенно интересны заговорьх и заклинания от импотенции, однозначно серьезные и погруженные в стихию древних языческих образов, дышащих мощью и энергией.

Чтобы ощутить специфичность того менталитета, который стоит за фаллическим культом, представим себе, что барковские оды «На рождение пизды» и «Хую» произнесены в ритуальной обстановке и без всякой тени сарказма:

Природой данную нам радость, О Муза, ты воспой теперь, Какую чувствуем мы сладость, Узря ее достойну дщерь. Пизды любезныя рожденье

Весь мир приводит в восхищенье, Пизда достойна олтарей, Она прямая дщерь природы, Ее нещетно чтут народы, Пизда — веселье твари всей1.

Се уж таинственною силой Тебя колеблет ратный жар, Восстал герой, влекомый жилой, Восстал, готов свершить удар. О витязь! красный и любезный! Героев больше всех полезный! Без броней и без всяких збруй, Тобой природа вся живится, Тобой все тешится, родится,

Тобой, всех благ источник — хуй!2

В рамках городской культуры столь победоносно вынесенное в конец стиха слово ближайшим образом напоминает надписи на заборах, в подъездах и в туалетах. Однако в культуре традиционной оно имеет аналоги иного рода: например, это слово процарапывали на севернорусских прялках, чтобы придать им магическую силу3.

Вообще описания женских и мужских гениталий в.фольклоре явственно коррелируют с их реальной демонстрацией в обрядах, призванных стимулировать общее изобилие и плодородие, а также защитить человека от враждебных сил. Известно, например, что, начиная сеять зерно, мужчина подчас снимал штаны, как бы имитируя соитие с землей, а при посадке огурцов бегал со спущенными

1 Девичья игрушка, или Сочинения господина Баркова, с. 103.

2Там же, с. 99.

3Жарникова С. В. Фаллическая символика севернорусской прялки как реликт протославянско-индоиранской близости.— Историческая динамика расовой и этнической дифференциации населения Азии. М., 1987, с. 130-146.

16

«плешь», «пихать», «совать», «играть», «тереть», «долбить», «давать», «вдеть», «засадить», «пощупать» и многих других. Между прочим, таких двусмысленных загадок достаточно и во вполне доступных фольклорных сборниках, хотя их второй план, по-видимому, не всегда понятен и самим публикаторам. Вот наугад три текста из сборника загадок, изданного Пушкинским домом в академической серии «Памятники русского фольклора»'

Стоит дерево мохнато, в мохнатом-то гладко, в гладком-то сладко, про эту сласть и у нас есть снасть.

Есть на мне, есть во мне, нагни меня, ломи меня, сломишь — гладко, расколешь — сладко.

Росло-повыросло, с листьев повылезло, кончик закрутился, каждому полюбился.1.

Во всех трех случаях отгадка — орех.

Воснове эротической песни обычно лежит небольшая зарисовка

снатуры, житейская сценка, включающая диалог парня и девушки (солдата и молодухи) и описание их любовного соединения. Обращают на себя внимание, во-первых, полная свобода девушки или женщины

ввыборе партнера и, во-вторых, столь же полное отсутствие какоголибо ригоризма или хотя бы оттенка морального осуждения. В некоторых текстах девушка сама «ловит» или «находит» фалл и совершает половой акт как бы даже без участия мужчины. Вообще и в песнях, и в частушках женщины не менее активны, чем мужчины, и столь же ненасытны в своих желаниях. Если с точки зрения духовенства или

сельского мира такое поведение квалифицировалось как грешное и развратное, то в песнях оно рисуется с полным сочувствием и одобрением, просто как наиболее естественное в описываемых ситуациях.

Благодаря тому, что в нашем издании представлены и записи, сделанные в XVIII—XIX веках, и современные материалы, читатель может убедиться, что одни и те же тексты бытовали без особых изменений по меньшей мере на протяжении 2—3-х столетий. Это свидетельствует об устойчивости и глубине традиции, с которой они связаны, об их психологической естественностии и сохраняющейся едва ли не до наших дней актуальности, глубокой укорененности в быту и обрядовой практике. Стоит отметить, что «срамные» или «охальные» песни исполнялись, как правило, только в рамках определенных календарных или семейных обрядов.

Происхождение, формы бытования и поэтика эротических песен — это особые темы, которые могут быть решены только после того, как будут введены в научный оборот сами тексты.

Андрей ТОПОРКОВ

1 Загадки. Изд. подгототовила В. В. Митрофанова. Л., 1968, с. I

Песни

НАРОДНЫЕ ПЕСНИ ЭРОТИЧЕСКОГО СОДЕРЖАНИЯ

Из всех произведений русского фольклора, в которых в той или иной степени отразилась эротическая тема, народные песни оказались наименее известны. Если заветной сказке был отдельно посвящен знаменитый сборник А. Н. Афанасьева, а фольклорные и этнографические публикации XIX—XX столетий включали сотни эротических загадок, пословиц, десятки заговоров «от плотской немощи», описания различных обрядовых действий с элементами обсценности, то опубликованных текстов народной лирики эротического содержания можно насчитать единицы.

Ио всей вероятности, это связано с тем, что в песнях народный эротизм проявлялся с особой неприкрытой откровенностью. Если обсценность народных загадок вуалировалась игрой смыслов («непристойная» загадка — «приличная» отгадка), элемент эротики в большинстве ритуальных действий «облагораживался» идеей всеобщего плодородия и изобилия и, занимая значительно меньшее смысловое пространство, как бы растворялся в общем «нейтральном» обрядовом субстрате, а заговоры, направленные на восстановление или регулирование здоровья человека в этой области, являлись

21