Соколов - Русский эротический фольклор
.pdf
ПИЯкушкин |
И В.Киреевский |
АИ.Никифоров Д.К.Зеленин
Б.М.Соколов Ю.М.Соколов
Русский
Эротический
Фольклор
Песни Обряды и обрядовый
фольклор Народный театр Заговоры Загадки
Частушки
СОСТАВЛЕНИЕ И НАУЧНОЕ РЕДАКТИРОВАНИЕ
А.ТОПОРКОВА
НАУЧНО-ИЗДАТЕЛЬСКИЙ ЦЕНТР
«ЛАДОМИР»
МОСКВА
1995
Художник Д. ШИМИЛИС
|
© Топорков |
А. Л. |
Состав, |
|
1995. |
|
|
|
© Авторы (см. Содержание), |
||
|
1995. |
|
|
|
© Шимилис |
Д. Б. |
Художе- |
|
ственное |
оформление, |
|
|
1995. |
|
|
ISBN 5-86218-217-9 |
© Научно-издательский |
||
центр «Ладомир», |
1995. |
||
Репродуцирование (воспроизведение) данного издания любым способом без договора с издательством запрещается
ЭРОТИКА В РУССКОМ ФОЛЬКЛОРЕ
Русский фольклор, как и фольклор других народов, невозможно представить без пласта текстов эротического и обеденного (непристойного) содержания. О важности этой сферы народного творчества
свидетельствуют |
многочисленные |
издания эротического фольклора |
и посвященных |
ему научных |
исследований в странах Европы |
и в США. К сожалению, в России ситуация обстояла менее благополучным образом. Жесткие запреты на публикацию многих произведений народного творчества накладывались в XIX веке церковной цензурой, а в XX веке — цензурой коммунистической. Целые пласты фольклора, да и народной жизни в целом, оказались как бы вычеркнутыми из действительности, как были вычеркнуты и духовные стихи, заговоры, проблема народной религиозности и многое другое.
Между тем крупнейшие фольклористы прошлого хорошо понимали историческую и эстетическую ценность эротического фольклора. Материалы подобного рода сохранились в рукописном наследии таких собирателей славянского фольклора, как А. Н. Афанасьев, В. И. Даль, В Караджич, П. В. Киреевский, М. Федеровский. В печать они могли попасть, как правило, лишь через много десятилетий после записи.
Так, например, обеденные сербские пословицы, собранные В. Караджичем, были впервые опубликованы только в 1907 году1, а эротические песни — совсем недавно, в 1974 году2. В 1960 году в дополнение к 6-му тому фольклорных материалов, записанных М. Федеровским в Западной Белоруссии, выпущен небольшим тиражом сборничек -эротических песен3. До сих пор лишь с изъятиями публиковались некоторые тексты из знаменитого сборника былин и песен XV111 века «Древние российские стихотворения, собранные Киршею Данило-
1 Erotische und skatologische Sprichwörter und Redensarten gesammelt von V. S. Karadzic.- Anthropophyteia, 1907, Bd. 4, S. 295-315.
2Из необ]авл>ених рукописа В. С. Караципа. Кн.. 5: Особите гцецме
ипоскочице. Београд, 1974.
3Federowski M. Lud bialoruski, т. 6 Piesni frywolne i taneezne. Uzupebiienie do t. 6. Warszawa, 1960.
вым»; впрочем, строки, пропущенные в отечественных изданиях, специалисты могли прочесть в статье американского слависта1. Такие собрания, как «Русские заветные сказки» А. Н. Афанасьева и «Русские заветные пословицы и поговорки» В. И. Даля, до недавнего времени издавались только за пределами России, да и то не в полном объеме2.
Надо сказать, что запреты на публикацию эротических и обсценных текстов в России XIX—XX веков были несравненно более строгими, чем в других европейских странах. Не случайно сборник эротических сказок А. Н. Афанасьева впервые увидел свет в Женеве, сборник обсценных пословиц В. И. Даля — в Париже, а двухтомное собрание украинских эротических сказок и анекдотов, подготовленное В. Гнатюком,— в Лейпциге3. Впрочем, далеко не везде славянского Эрота ожидали с распростертыми объятиями. Известно, например, что в 1913 году берлинская прокуратура конфисковала тираж упомянутого издания украинских сказок, усмотрев в них порнографию.
Некоторая либерализация издательской деятельности произошла только в первой трети XX века, когда практически без оглядки на цензуру публиковали свои сборники сказок Д. К. Зеленин и братья
Б.М. и Ю. М. Соколовы, изучали сексуальное поведение молодежи
Ф.К. Волков и М. В. Довнар-Запольский, исследовали эротическую сказку и загадку А. И. Никифоров и В. П. Адрианова-Перетц.
Ивновь ситуация изменилась только в самое последнее время, после ликвидации цензуры. Почти одновременно несколько раз переиздан в России сборник А. Н. Афанасьева «Русские заветные сказки». Подготовлена целиком к печати его рукопись «Народные русские сказки не для печати», хранящаяся ныне в Пушкинском доме. Помимо выходивших ранее и переведенных на многие языки «Русских заветных сказок», рукопись включает множество непубликовавшихся сказок, наиболее полный список сборника обсценных пословиц В. И. Даля с добавлениями П. А. Ефремова и А. Н. Афанасьева, а кроме этого, небольшие подборки произведений других жанров: скороговорки, приметы, загадки, песни, прибаутки, байки, анекдоты, заговоры.
Визобилии печатаются подборки и сборники обсценных частушек, среди которых выделяются своей полнотой сборники, подгото-
1 RiceJ. L. A Russian Bawdy Song of the Eighteenth Century.— Slavic and East European Journal, 1976, vol. 20, №4. p. 353—370.
2 См.: Carey S. Les proverbes erotiques russes: Etudes de proverbes recueillis et non-publiés par Dal et Simoni. The Hague — Paris,
1972.
3 Tarasevskyj P. Das Geschlechtleben des ukrainischen Bauernvolkes: Folkloristische Erhebungen aus der russischen Ukraina. Leipzig, 1909, T. 1 (Beiwerke zum Studium der Anthropophyteia, Bd. 3); HnatjukV. Das Geschlechtleben des ukrainischen Bauernvolkes: Folkloristische Erhebungen. Leipzig, 1912, T. 2 (Beiwerke zum Studium der Anthropophyteia, Bd. 5).
вленные Н. Старшиновым1. Появились и первые опыты антологий эротического фольклора2. Аналогичные издания выходят, кстати, и в других славянских странах3. Публикуются описания народных игр и обрядов, включающие элементы эротики4, появляются и попытки их научного осмысления5. Особо следует отметить новаторские работы Б. А. Успенского, который выявил глубокую укорененность русского эротического фольклора и бранной лексики в культуре древнерусского язычества6.
В то же время нужно с сожалением отметить, что современные публикации эротического фольклора в большинстве своем не имеют научного характера: тексты даются без должной паспортизации и не комментируются; не ясно, в какой среде они бытуют, насколько широко распространены и т. д. Фиксируются они подчас в городе, в той интеллигентской среде, к которой принадлежат сами собиратели. Внимание публикаторов, как правило, привлекают частушки, анекдоты, пословицы. Между тем более глубинные слои крестьянской культуры и традиционного фольклора, такие, как календарная и семейнообрядовая поэзия, загадка и заговор, пока почти не затронуты.
Невозможность публикации фольклорной эротики объяснялась прежде всего цензурными запретами. Однако помимо внешней цензуры существовала и цензура внутренняя. Как отмечал известный собиратель фольклора П. В. Шейн, «кроме правительственной цензуры, достаточно строгой, в среде русского общества... существовала еще
1Ой, Семеновна!.. Озорные частушки из собрания поэта Н. Старшинова. М., 1992; Разрешите вас потешить: Частушки. Сост. Н. Старшинов. М., 1992, вып. 1; Русская частушка XX века: Из коллекции Николая Старшинова.— Три века поэзии русского Эроса: Публикации
иисследования. М., 1992, с. 129 — 157.
2Русский Декамерон. М., 1993; Русский смехоэротический фольклор. Сост. С. Борисов. СПб., 1994.
Mrsne price: Erotska, sodomijska i skatoloska narodna prosa. Beograd, 1984; Фолклорен еротикон. Съст. Ф. Бадаланова. София, 1993, т. 1.
4БойцоваЛ. Л., Бондарь Н. К. «Сидор и Дзюд» — святочное представление ряженых. — Зрелищно-игровые формы народной культуры. Л., 1990, с. 192 —195; ИвлеваЛ. М., РомодинА. В. Масленичная похоронная игра в традиционной культуре белорусского Поозерья.— Там же, с. 196—203; АльбинскийВ. А., Шумов К. Э. Святочные игры Камско-Вишерского междуречья.— Русский фольклор. Л., 1991, т. 26, с. 171-188.
5БернштамТ . А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX — начала XX в.: Половозрастной аспект традиционной культуры. Л., 1988; Логинов К. К. Девичья обрядность русских Заонежья.— Обряды и верования народов Карелии. Петрозаводск, 1988,
с64-76.
6Успенский Б. А. Мифологический аспект русской экспрессивной фразеологии.— Успенский Б. А. Избранные труды. В 2-х томах,
г2. Язык и культура. М., 1994, с. 53 — 128; его же. «Заветные сказки» А Н.Афанасьева.— Там же, с. 129-150.
более строгая, более щепетильная цензура нравов и поступков со стороны влиятельнейших его представителей и законодателей. Этой цензуре все безусловно и безапелляционно покорялись»1. Нежелание деревенских исполнителей раскрывать перед заезжим горожанином потайные пласты фольклора помножалось на нежелание самих фольклористов фиксировать всякую «похабщину», теряя время, которое можно было использовать на запись серьезных произведений, таких как былины, сказки, необрядовые песни. А практически полная невозможность публикации этих материалов и вовсе обессмысливала их собирание. Не удивительно, что содержание предисловий к сборнику заветных сказок А. Н. Афанасьева и сборнику обеденных пословиц В. И. Даля сводилось главным образом к оправданию самой идеи — собрать и обнародовать нецензурные тексты.
Интересны сами формы избегания обсцена, которые использовали публикаторы фольклора. Скажем, дойдя до определенных моментов свадебного обряда, просто сообщали, что дальше пелись песни нецензурного содержания или присутствующие вели себя так, что об этом даже стыдно писать. Можно привести десятки примеров того, как из-за пропущенных непристойных слов текст просто становился непонятным и современный исследователь вынужден разгадывать его как настоящую головоломку. Парадоксальность ситуации усугублялась еще и тем, что обсценные тексты изучать не возбранялось, но с одной только оговоркой — их нельзя было цитировать. Подчас фольклористы проявляли недюжинную изобретательность, чтобы указать на нецензурное слово, но при этом не произнести его; например, приводя параллели к песням из сборника Кирши Данилова, просто назывались порядковые номера строк в тексте, никогда ранее не публиковавшемся.
Оценивая ситуацию в целом, можно констатировать, что доселе неведомы целые пласты народной словесности. Если обратиться за сравнением к другим славянским этносам, то бросается в глаза малочисленность специальных публикаций русского эротического фольклора. За исключением упомянутых сборников сказок А. Н. Афанасьева и пословиц В. И. Даля мы в силах назвать только две подборки разножанровых произведений в международном журнале «Kryptadia2 и статью, посвященную обсценному репертуару одного «бахаря»
в другом международном издании — «Anthropophyteia»3. Между тем
уюжных славян имеются фундаментальные собрания обеденных песен и сказок, выпущенные Ф. Крауссом еще на рубеже XIX и XX ве-
1 Шейн П. В. Пародия в народном песнотворчестве.— Литературный журнал И. Ясинского, 1903, № 3, с. 187.
2 Folklore de la Grande Russie (Contes, chansons et proverbes).— Kryptadia, 1898, vol. 5, p. 183—214; Mélanges polonais et russes.— Ibid,
1901 vol. 7, p. 65-95.
i Spinkler E. Großrussische erotische Volklieder.— Anthropophyteia, 1913, Bd. 10, S. 330-353.
8
ков, сборники эротических песен и пословиц классика сербской фольклористики В. Караджича, многочисленные публикации в международном ежегоднике ««Anthropophyteia» (выходил в Лейпциге с 1904 по 1913 г. под редакцией Ф. Краусса)1. Украинский эротический фольклор представлен прежде всего двумя томами эротических сказок и анекдотов, изданных В. Гнатюком с параллельным немецким переводом2, обстоятельными публикациями молодежного и свадебного фольклора3. Ничего подобного ни по количеству, ни по научному уровню подготовки текстов мы до сих пор не имеем.
Такие традиционные для фольклористики других славянских стран темы, как «сексуальное в народной поэзии»4 или «образ любви
впеснях»9, до сих пор были чужды нашей науке. Основной способ интерпретации эротических мотивов в фольклоре и в народных обрядах доныне заключается в том, что они возводятся к аграрной магии или к неким гипотетически реконструируемым институтам первобытного общества (матриархат, промискуитет, религиозный гетеризм и т.д.). При этом фольклорный и ритуальный эротизм рассматривается как чистой воды пережиток, а социально-психологические функции эротики игнорируются, что делает невозможным сколько-нибудь адекватное постижение ее смысла. К сожалению, половозрастной символизм, выработка психологических механизмов половой самоидентификации, характер ценностных предпочтений в области сексуального поведения и другие проблемы, требующие сотрудничества фольклориста и этнографа с психологом, социологом, врачом-сексологом, не только не решены в нашей науке, но даже и не поставлены должным образом. Совершенно очевидно, что для выработки суждений о них недостаточно просто зафиксировать и опубликовать фольклорные тексты, но необходимо изучать комплексно, многосторонне и объективно всю обстановку,
вкоторой они бытуют. Таким образом, сама запись и публикация того или иного фольклорного произведения должны быть осмыслены как первый, и весьма важный, этап его изучения.
Обращение к запретным, «заветным» пластам русского фольклора чревато многими проблемами. По самой своей природе устное
1 См. подробнее: Топорков Л. Л. Малоизвестные источники по славянской этносексологии (конец XIX — начало XX века).— Этнические стереотипы мужского и женского поведения. СПб., 1991, с. 307-318.
2См. примеч. 3 на с. 6.
3Folklore de l'Ukraine: Usages, contes et légendes, chansons, prover-
bes et jurons.— Kryptadia, 1898, vol. 5, p. 1-182; Folklore de l'Ukraine.— Ibid., 1902, vol. 8, p. 303—398; Hnatjuk V. Die Brautkammer: Eine Episode aus den ukrainischen Hochzeitbräuchen. — Anthropophyteia, 1909,
Bd. 6, S. 113-149.
4 См.: Kostic A. Seksualno u nasoj narodnoj poeziji. Beograd — Zagreb, 1978.
5 Wezowicz-Ziöikowska D. Miiosé ludowa: Wzory miiosci wiesniaczej w polskiej piesni ludowej XVm—XX wieku. Wroclaw, 1991.'
9
народное творчество плохо поддается письменной фиксации: оно слишком тесно связано со всей бытовой и обрядовой обстановкой, с музыкой и действием. Фольклор предполагает не зрителя и тем более не читателя, а вовлеченного в ту же игровую обстановку соучастника, изначально владеющего той же системой представлений
иценностных предпочтений, что и непосредственный исполнитель текста. Читателю, который желает проникнуть в смысловую глубину публикуемых произведений, следует напрячь воображение и мысленно перенестись в обстановку деревенского праздника или посиделок, свадебного или троицкого обряда.
Однако восприятие фольклора, связанного с областью сексуаль- но-половых отношений и материально-телесного низа, сталкивается
ис некоторыми специфическими проблемами. Прежде всего поражает обилие нецензурной лексики и некоторая разнузданность воображения, да и вообще — что ни говори — странное впечатление производят тексты, в которых основными героями являются персонифицированные гениталии обоего пола.
Для человека, воспитанного в рамках современной городской культуры, сфера пола и материально-телесного низа окружена частоколом запретов и умолчаний, сопряжена с вполне определенным эмоционально-психологическим ореолом: это табуировано, греховно, грязно и стыдно. В народной же традиции половая жизнь воспринимается куда более индифферентно. О ней достаточно свободно говорят, называя вещи своими именами, и при этом не возникает ощущения, что речь идет о чем-то греховном и грязном.
Взрослые спали, как правило, в одном помещении с детьми, и те рано могли наблюдать сексуальную жизнь своих родителей. Мужчины и женщины вместе мылись в бане, купались обнаженными в реке. Мужчина присутствовал при родах и оказывал посильную помощь; подчас он сам изображал родильные муки, и это, как полагали, должно было облегчить страдания роженицы. На деревенских посиделках парни и девушки сидели друг у друга на коленях, многие игры заканчивались поцелуями, сценки с ряжеными включали подчас демонстрацию обнаженных гениталий.
В 1925 — 1926 годах фольклорист Е. Н. Елеонская записала в Можайском уезде Московской губернии со слов 65-летней женщины рассказ о том, как отмечалась здесь раньше свадьба. Это свидетельство почти 70 лет пролежало в архиве и было опубликовано только совсем недавно — без купюр и каких-либо изменений. Оно доносит до нас интересные подробности обряда, о которых обычно избегают говорить фольклористы. Когда молодые приезжают от венца в дом жениха, «вступают в свои права бабы, и начинается царство охального»1. После совершения молодыми полового акта свахи, а затем и все
1 Елеонская Е. Н. Сказка, заговор и колдовство в России. Сб. трудов. М., 1994, с. 204.
10
гости осматривали рубашку молодой. «Гости вваливаются в горенку, свахи подходят к кровати, раскрывают одеяло со словами: «Ну, вставай, поебили, покажи, как дела делали!» Женихова сваха повертывает молодую с боку на бок со словами: «Хорошо поебили!» Молодая встает (в одной рубашке), кланяется в ноги свекру, свекрови и всем присутствующим»1. Утром молодых мыли. «Выводят молодых в теплый хлев, стаскивают с них белье, ставят их рядом спина со спиной, окачивают водой с головы, потом поворачивают друг к другу передом
иснова окачивают, затем подают чистое белье и платье»2. После закуски свахи «бьют горшки, пляшут, поют охальные песни и прибаутки». В такой обстановке и звучит песня «Чуманиха», варианты которой, по-видимому, послужили для А. С. Пушкина одним из источников его «Царя Никиты»: «Полетела пизда как галочка» и т.д.3 . «Охальничать» кончают только тогда, когда молодых сажают за стол
иприходят девки их величать.
На этом примере видно, как фольклорные тексты непосредственно вырастают из самой жизни, составляя органическую часть ритуала. Если городская культура представляет жизнь деформированно, вытесняя эротику или в низовую сферу порнографии и барковщины, или в высокую сферу одухотворенной любви, то культура фольклорная просто более полно копирует жизнь. Эротики и материальноГелесного низа в ней ровно столько, сколько их в жизни обыкновенного, нормального человека. Трудно себе представить фольклорный жанр, в котором бы эта тема не была затронута в ее самом конкретном плотском аспекте.
Известный фольклорист А. И. Никифоров в своей неопубликованной книге «Просто о Севере» отмечал, что северная деревня в 1920-х годах была до отказа насыщена сексуальностью: «Сексуальна деревенская речь. Сексуальны отношения молодежи... Сексуальное — в песне, в сказке. С хохотом вам говорятся самые целомудренные загадки и поговорки, потому что они полны намеков. И в то же время это сексуальность здоровая, чистая, именно солнечная. Много раз мне приходилось видеть, как молодые и пожилые матери быстрым привычным движением руки обнаясали белую грудь при мужчинах и детях, чтобы дать ее младенцу. И ни разу за три поездки я не слышал при этом ни шутки, ни улыбки, ни застенчивости при этом действительно красивом и таком естественном обнажении»4.
1 Елеонская Е. Н. Сказка, заговор и колдовств'о в России. Сб. трудов, с. 206.
à Там же.
3 См.: Левинтон Г., Охотин Н. «Что за дело им — хочу...» О литературных и фольклорных источниках сказки А. С. Пушкина «Царь Никита и 40 его дочерей».— Эротика в русской литературе: От Баркова до наших дней. Тексты и комментарии. М., 1992 (Литературное обозрение. Спец. выпуск), с. 28—35.
4 Наст, изд., с. 524.
11