Соколов - Русский эротический фольклор

ная оглобля, запачканная самой скверной грязью. Стрелок быстро подскакивает к кому-нибудь с пронзительным криком: «Застрелю! !», рассчитывая на испуг сидящего, и подставляет или, вернее, тычет оглоблей чуть не в самое "лицо. Если человек, сидящий на лавке, не струсит и не отпихнет от себя оглобли руками, то стрелок оставит его и с тем же криком подскакивает к другому. Нетрусливым и знающим, в чем дело, здесь не бывает никакого вреда; потому что они ни за что не будут защищаться и отпихивать оглобли,, без чего стрелок не смеет коснуться их. Кто же не знает дела и в испуге отпихнется, неминуемо касаясь при этом оглобли, тот запачкается невыразимо.

За стрелком следовали кузнецы.

В избу втащили скамью, на которой лежало что-то закрытое простыней. За скамьей тащили кузов, т. е. корзину, сплетенную из сосновых драниц, громаднейшей величины. Корзину поставили вверх дном. За корзиной шли сами кузнецы... Что касается до костюма кузнецов, то он был таков, чтобы не скрывал ничего из организма. За кузнецами следовали музыканты, т. е. целая процессия ребятишек, стучавших в сковороды, заслонки, ухваты, кочерги и тому подобные вещи, издающие самые раздирающие звуки. Все это шумело, стучало, звенело и выло... Когда музыка, кузнецы и всё заняло свои места, один из шумной компании встал у края скамьи. Простыня открылась — и что же, вы думаете, там было? Человек, совершенно нагой, с закрытым лицом. Этого неизвестного господина кузнец взял за ноги и начал поднимать и опускать их одну за другой: ноги представляли кузнечные мехи... Корзина представляла наковальню...

К кузнецам тоже, как к торгованам, должны были выходить все ребята. Кузнецы не били их1 кнутами, а драли за волоса, давали в голову кулаком тумака, более или менее горячего. Это значило, что кузнецы куют разные железные и стальные вещи. Во все это время музыка не смолкала — сковороды стучали, заслонки визжали, ухваты кряхтели, ребятишки завывали...

Кому хотели сделать вещь получше и покрепче, того обыкновенно сильнее драли и сильнее колотили.

Когда всем наковали железных и стальных вещей с закалом и без закала, изба в воображении зрителей должна был* превратиться в озеро. Приехали рыбаки.

192

Рыоу ловили они не неводами и не удочкой, а острогой при свете лучины.

В натуре это обыкновенно делается так: там, где есть неглубокая река, рыбак заранее приготовляет лучину или достаточное количество бересты, потом, дождавшись темной ночи, он идет на реку. На плечи надевает пестерь (сумку, сплетенную из березовых лык), в него кладет лучину или бересту; входит в реку, держа в левой руке пук зажженной лучины, а в правой острогу — семизубец железный на древке, похожий на тот, с каким ездил Нептун,— и высматривает спящую рыбу. Как скоро заметит рыбу, останавливается, метит и бьет ее острогой, после чего идет искать других рыб. Этот образ ловли называется «ходить с лучом».

Чтобы все это представить на игрище, нужно было приготовить луч для освещения воды и рыбы: для этого ставят кого-нибудь на четвереньки, почти совершенно нагого, в руку дают ему длинную палку, которую он должен держать так, чтобы конец ее выходил назад между ногами; на конце палки зажигают бересту, и луч самый блистательный готов. Рыбаки ходят без рубашки в одних панталонах; место остроги им заменяет метла. Они стараются поворотить луч в ту сторону, где сидят и стоят девушки, и бьют метлою по полу, представляя, что ловят разного рода рыбу.

Рыбы наловили. Нужно уху варить. Рыбаки поискали у себя в карманах, оказалось, что огня нет; луч погашен. Где взять огня? Решили, что посредством огнива и кремня можно было высечь огня к целу. Целом, или челом, к печке называется место выше устья, на котором всегда бывает очень много сажи и с которого действительно достают огонь, когда нет труту: искры, выбиваемые огнивом, зажигают сажу... Хотя было несколько ненатурально, однако же, несмотря на это, среди чистого поля, на берегу реки явилась и печка, к общему удовольствию и восторгу зрителей. Еще с начала рыбной ловли в стороне стояло что-то на санках. Это и была печка. Когда решили присечь огня к целу, покрывало сдернули, и пред ясные очи почтеннейшей публики предстал во всей наготе человек, вымазанный сажей для большего сходства с печкой. Дикий хохот был знаком одобрения и похвалы изобретателю.

После того как артисты показали зрителям весьма поучительное и полезное ремесло, как можно рыбу ловить и уху из нее варить, если не найдется труту или

спичек в кармане и, по-видимому, негде взять огня, вздумали прокатить молодцов на кобылах. Это тоже один из мотивов отдиранья сукна и кованья разных стальных и железных вещей. На спину здорового мужика садят парня, мужик берет [его] за руки и приподнимает так, чтобы тот не мог соскочить и чтобы ноги повешенного таким образом не касались земли, а сколько угодио болтались на воздухе. Двое других мужиков драли повешенного по спине, спрашивая: «Кого любишь?», продолжали свою работу до тех пор, пока парень не называл какой-нибудь из сидящих девушек. Тогда его отпускали. Но беда с этим не совсем проходит: девушка, имя которой названо, вооружается и начинает ругать: «Ах ты, пес пучеглазый, кобель ты эдакий, чтобы тебе язык отсох, право, отсох, кулику поганому...»

После этого побиения явилась нужда съездить за огурцами на верблюде. Действительно, в избу влезло что-то похожее на это весьма полезное животное

исильно стучало чем-то, представляя, что стучит копытами. Сзади шли два погонщика с кнутами. Приведя такое чудо в избу, погонщики приглашали желающего прокатиться за огурцами. Один из мужиков, по секретному условию с погонщиками, сел. Животное заскакало

идавай возить седока по избе. Такая прогулка понравилась очень многим, и, когда кончил свое путешествие первый всадник, нашлось очень много охотников следовать его примеру. Сел мужик, не знакомый с обычаями села Никольского. Животное заскакало снова; мужик захохотал; но погонщики вдруг вздумали усмирять животное, чтобы оно не скакало, и начали бить кнутами не животное, а всадника. Тот было думал соскочить, попробовавши кнутов, но проклятый верблюд оказался с двумя крепкими руками, которые так сильно вцепились в ноги всадника, что ему не осталосв никакой возможности оставить спину верблюда и сойти на землю. Погонщики усмиряли животное до тех пор, пока не устали руки, и всадник между тем орал во все горло, ругался ужаснейшим образом и проклинал все — и верблюда, и огурцы, и погонщиков, и самое игрище... Увидевши, чем может окончиться поездка за огурцами, все желавшие прокатиться на верблюде отказались от этого удовольствия.

Для сооружения такого верблюда обыкновенно становят двух мужиков спиною друг к другу, крепко связывают их в таком положении кушаком так, впрочем,

194

чтобы они могли наклониться в разные стороны. В руки им дают по дуге, крестьяне должны заменять верблюжьи ноги. Сверху все прикрывается большим овчинным одеялом вверх шерстью...

Чем дальше шел вечер, тем шумнее становилась опьяневшая от зрелища толпа; чем сильнее разгоралось игрище, тем большею дикостью дьппали картины и грязнее становились кудеса.

Теперь вся беда обратилась на ребятишек, которые, как известно, чрезвычайно любят всякого рода церемонии и зрелища. Обратилась на них эта беда не потому, что хотели от них скрыть безобразие многих картин, какие выдумывало опьяневшее воображение, а потому, что ребятишки обыкновенно мешают на игрищах, как и во многих других случаях, и еще больше — так, из любви к искусству, чтобы чем-нибудь позабавить почтеннейшую публику.

Первое испытание, которое обрушилось на бедных ребятишек, был рекрутский набор. Потаскавши их с печки, с полатей, из-за девушек, собрали середи избы, всех до одного раздевали, и доктор осматривал, способен ли представленный к военной службе. Кого доктор находил способным, тому давали щелчка в лоб и ставили в сторону; кто же оказывался неспособным, тому давали подзатыльника так, что он летел к дверям, однако же был очень рад, что ему дали затылок, а не выбрали лоб. рекрутов поставили в ряды, провели их в ногу по избе раза два-три и наконец всех потаскали за волоса на полати. р ев и самая энергичная ругань посыпались от ребятишек; они отлично умеют ругаться.

Ругань ребятишек навлекла на них новую невзгоду, какой они уже вовсе не ожидали. Стали солить снетки,

ироль снетков должны были представить ребятишки.

Визбе явился кузов или огромная корзина, сплетенная из сосновых драниц. В эту корзину посажали всех ребятишек одного на другого, когда они еще не успели одеться. Потом на них высыпали такую же корзину снегу. Это значит — их посолили. Ребятишки запищали, а выскочить было нельзя. В заключение для рассолу на них вылили ушат холодной воды. С визгом и неимоверной быстротой выпрыгнули ребятишки из кузова и ударились на печку и на полати одеваться и отогреваться. Там поднялась драка, потому что рубашки перемешались; ругань из броненосной превратилась в громоносную...

195

На время затихло волнение, остановились. Девушки и парни, битые больно и не больно, выступили на середину, и опять начались пляски.

ребятишки, несмотря на приключения, не уходили с игрища и, кажется, твердо решили до конца стоять, что бы ни было, что бы ни делали с ними.

Между тем один мужик, не участвовавший в солении снетков, как-то подделался к ребятишкам. Малопомалу они доверились ему. Мужик стал уговаривать их идти с ним ловить лисицу, представляя при этом, что они отколют такую штуку, что все животики надорвут. Такой блистательный успех разохотил мальчишек стать на этот раз не орудием и не вещами, с которыми распоряжались, как было угодно распорядителям; они должны были представлять роли охотничьих собак. Согласились. По условию, они должны были, увидевши на полатях связку соломы, лаять на нее; когда же эта солома от выстрела упадет на пол, всем броситься на нее и зубами разорвать в клочки.

Дверь отворилась. В избу вошел мужик, представлявший охотника, с палкой в руке. За ним следовали десятка два кобелей, т. е. мальчишек на четвереньках, лающих и воющих по-собачьи. Как скоро мальчишки увидели на полатях связку соломы, подняли головы и давай лаять. Охотник подошел, ударил палкою о полати, подстрелил лисицу, т. е. солому. Солома повалилась. Еще не успела упасть она на пол, как ребятишки с собачьей яростью оросились на нее и действительно в одно мгновенье растерзали на части. Публика смеялась, ребятишки радовались успеху... Но можете представить их обиду и оскорбление, когда они самыми неопровержимыми доказательствами убедились, что они терзали не простую солому, а солому, перемешанную с самою отвратительною грязью... '

После такого промаха ребятишки подобру-поздоро- ву убрались по домам: нужно же было как-нибудь вычистить рыло.

Но игрище не кончилось. Еще много было впереди. И так как почти все знали, что теперь бить уже никого не будут, то с удовольствием оставались все до конца.

Дверь снова отворилась, и вдруг чинным порядком пошли какие-то личности. Они были одеты в одни полушубки, сделанные наподобие фрака. Под этим фраком не было никакой одежды. Передняя личность, ревизор, важно несла в руках швабру в виде посоха, следую-

196

щая — горшок с сажей, разведенной в воде, и с палкою; это писарь нес чернильницу с пером; затем третья личность несла несколько бересты — это секретарь нес бумаги. ревизор сел в передний угол, держа в руках швабру как знак его ревизорского достоинства. Секретарь с писарем сели у стола, поставили на него чернильницу и разложили бумаги. Прочие более мелкие чиновники стояли в почтительном отдалении и ожидали приказаний. Это значило, что хотят произвести ревизию. ревизор помахал шваброй, что значило, что пора начинать ревизию. Два мелкие чиновника отправились к девушкам, схватили одну из них и подвели к столу. Секретарь сделал ей несколько допросов: кто она, сколько ей лет и проч. Писарь смарал палкой бересту, что значило, что он записывает.

На игрище много бывает мужиков из довольно дальних волостей: в селе есть волостное правление, куда по делам являются мужики и живут иногда довольно долго. На этот раз нашелся мужик даже пьяный, не знавший кудес села Никольского, потому что они составляют почти исключительную принадлежность только этой местности. м ужика уговорили за стакан водки выйти на сцену быком, ибо намерены вывесть такие кудеса, каких никто видом не видал и слыхом не слыхал. Мужик, желая узнать, что это были за кудеса такие, и, кроме того, из угождения почтеннейшей публике, согласился. Ведут мужика на четвереньках на веревочке; мужик мычит: публика хохочет так, что вся изба дрожит, мужик в полной уверенности, что его искусство заставило публику хохотать, ревет сильнее... Но в это время мужика шлепнули в лоб чем-то мягким. Мужик вскочил, как обваренный кипятком, и показал лицо и пушистую бороду, которую, я думаю, ему пришлось долго промывать, потому что они были похожи на физиономии коров после пивного праздника, потому что коровы имеют дурную привычку становиться рогами под те отверстия, в которые валят всякий сор, хотя очень хорошо понимают, что после чрезмерного употребления пива, во время праздника, желудки у хозяев и гостей бывают не в нормальном положении.

Эта выходка с мужиком означала, что убили быка. Наконец затеяли потешить публику звоном. Выбрали человек пятнадцать мужиков, посадили их на полати и полавошники (полки, простирающиеся через всю избу над лавками). Каждого привязали веревочкой за ногу.

197

К.Завойко

ВКОСТРОМСКИХ ЛЕСАХ ПО ВЕТЛУГЕ-РЕКЕ

СВЯТОЧНОЕ РЯЖЕНЬЕ

В ряженье принимает участие как молодежь обоего пола, так и пожилые мужики, и даже старики; только бабы мало принимают участия, их не принимают за их «длинные языки». Особых ролей в организации игр не замечается: рядятся обыкновенно кто как вздумает, кто на что горазд. Из более выдающихся масок можно отметить следующие:

Смерть, покойник, мертвец1. Мужчина одевает рубашку белую, штаны белые, онучи белые, лапти новые с веревками, перевитыми, как у живого, поясок домотканый; лицо покрывают платком или одевают личину (маску), деревянную дол б лену (или из бересты), страшную, неприглядную.

«Мертвеца» кладут или на салазки, которые двое ребят везут в беседку, в избу к девкам, или на доску, которую несут несколько человек, с воем и плачем провожающих родителей, братьев и сестер. В избе мнимые родственники покойника зовут девок или просто волокут прикладьшаться к покойнику — в рыло целовать или даже в «шишку» (Ветлуж. у. Костр. губ.).

Мельник, мельница. Мужчина вдоль скамейки лягот2, пологом накинут; под скамейку подставляют церепенью (горшок) с камушками. Лежащий рукой водит в церепени, а каменья брякают. рядом становится другой парень с лукошком со снегом; он берет рукой снег из лукошка и кидает на девок — это мука пылит, распыливает (Ветлуж. у. Костр. губ.).

Кулашник, накулашник. Парень накидывает на себя с головой полог как саван и оставляет свободной только одну руку. В один из верхних углов полога «в кулак» навязывает ошметков (старых лаптей), тряпиц

199

и даже камушков. Другой парень (не ряженый) подводит по одаой девке, каждую задом к накулашнику, а этот последний «рукой смотрит, где куна (зад)» и бьет по заду с довольно большой силой. Когда побьет всех девок — уходит (Ветлуж. у. Костр. губ.).

Говядина. Вносят в избу совершенно нагого мужчину на стяге (шесте), пропущенном через связанные руки и ноги, наподобие говяжьей туши. К туше зовут девок или если которая прячется, то силом вытаскивают и предлагают кусочки говядины, по большей части срамные (Ветлуж. у. Костр. губ.).

Барышня, девка. Парни одеваются в сарафаны или в женские платья, причем юбки одевают таким образом, чтобы из-под каждой верхней юбки видна была следующая нижняя и т.д. Некоторые нарядятся при-этом беременными, и тут же во время пляски «роженицы» выпускают1 из своего «брюха» ребеночка — куклу (Ветлуж. у. Костр. губ.).

Солдат. В солдатскую форму часто одеваются девушки.

Кроме того, рядятся стариками — горбы делают страшные, коновалами, шестиперами (шерстобитами),

Петрушкой, разными пугалами в виде стариков и чертом,— навязывая на голову кудели, чтобы быть хохлатым, косматым, и вычернив рожу (без рогов).

Лошадь. Два парня кладут на плечи две палки, связывают их (чтобы не разъезжались) и накрываются пологом. В передний угол полога набивают соломы и делают лошадиную голову, на которой рисуют углем глаза и нос; сюда же продевают ухват, который образует уши («где ухват — уши живут»). Лошади узду одевают, ширкунчики (звонки и бубенцы) навязьшают на шею («где шея живет»), и верхом на нее садится человек. Так въезжают в избу на беседу, причем лошадь двое ведут, т. к. она благует (скачет) шибко. Первый парень под пологом держит ухват и фыркает к девкам по-лошади- ному. Свободные парни ловят девок и пихают по одной под полог — «девками кормят лошадь». Затем подходит покупатель: «Отдай, дядя, лошадь!» — «Купи!» Седок слезает, и новый хозяин берет лошадь за повод; слезший торгуется с тем, который за повод лошадь взял; лошадь в это время повалится. Купец к седоку: «Надо,

1 В тексте «выпуская»; вероятно, пропущено слово или допущена опечатка.

200

бать, вылечить ее; ты, бать1, знаешь молитвы,— вылечи!» Седок читает «молитву» (неприличнейшие стихи). Лошадь встает, и новый хозяин уводит (Ветлуж: у. Костр. губ.). Иногда лошадь делают из соломы при помощи одного коромысла, и парень выезжает на ней верхом как на палочке.

Подобным образом рядятся коровой, и также ряженье сопровождается нескромными выражениями.

Бык. Парень с горшком на ухвате накидывает полог. В таком виде вводят его в избу; здесь он помычит около девок, махая головой, как бык. Находится покупатель и торгует быка. Когда сторгуются, то кто-нибудь из толпы бьет по горшку и он разбивается, а «бык» быстро срывает с себя свой наряд и убегает, по возможности незамеченным. Гуляющие в избе парни вынимают тогда заранее приготовленные соломенные жгуты и бьют девок со словами: «С кем быка ела?» Девки визжат, прячутся, а когда парни всех побьют, покупатель берет полог с ухватом и уходит домой со словами: «Надо хоть шкуру взять да идти домой — быка съели...» (Ветлуж. у. Костр. губ.).

Курица. Парень берет две вывороченных шубы, причем одну одевает ногами в рукава и перевязьгаается поперек, а другую накидывает так, чтобы укрыть голову, и продевает в рукав длинный крюк. Ходит в таком виде, подражая курице, и клюет девок по ногам (Ветлуж. у. Костр. губ.).

Подобным образом рядятся гусем и, кроме того,

ледведем.

Святочная игра «Межовка». Один из парней идет в кут, берет веник и ставит на пол, а на веник кладет палку, которой целится (визирует), подражая землемеру, в противоположный кут, где собираются девушки и с ними один из парней. Остальные парни становятся между кутами в две шеренги с жгутами. «межевой», направляя свою палку на какую-нибудь девушку, говорит: «Василий (парень в куте с девушками), сруби ту сосну (если девушка рыжего цвета)» или: «ту березу (если девушка белокурая)» — и так далее. Парень берет указанную девушку и посылает ее в противоположный кут между двух шеренг парней, которые бьют бегущую девушку жгутами (Ветлуж. у. Костр. губ.).

В день Крещения Господня те парни, которые маски одевали, купаются в реке — им велено (ЬДордвин. вол. Горох, у. Влад. губ.).

В тексте в обоих случаях «бат», но, вероятно, это опечатка.