Антропология литература второй семестр часть 1 / Yablokov_red__-_Istoria_religii_V_2_t_Tom_2

монастырям, являвшимся оплотом государственной власти, порождали борьбу за монастырскую собственность между отдельными группами монахов, выступавших за перераспределение земельных угодий, пожаг лованных правителями, и разнообразных пожертвований мирян сангхе (дана). Водораздел бедность — богатство становится одной из форм дифференциации буддийского духовенства, а выступления сторонников аскетических братств против «официальной» сангхи, «погрязшей» в ро­ скоши,— устойчивой чертой развития буддийских институтов острова. За созданием сект аскетического направления нередко стояли сами пра­ вители, пытавшиеся с их помощью бороться с непомерно обогатившей­ ся сангхой для сбалансирования ее влияния со светской властью.

В сангхе, зависимой от социума, постепенно складывается собст­ венная внутренняя иерархия, основанная не на градациях посвящения, а на изначальной принадлежности монахов определенным стратам мир­ ского общества: социальная организация сангхи как в зеркале отражала структуру породившего ее социума. Представление о «чистоте» на ос­ нове принадлежности к определенным социально-кастовым группам, широко распространяется в ланкийском обществе. Процесс социаль­ но-кастовой стратификации глубоко затронул буддийскую общину ост­ рова, став одним из важнейших факторов ее дифференциации, сохра­ нившим свою устойчивость вплоть до XX в. Запрет на вступление в об­ щину представителей новых, формирующихся социально-кастовых групп ланкийского общества был своеобразной превентивной мерой против размывания сангхи мигрантами с субконтинента и процесса «индианизации», а также против закрепления и повышения статуса вновь прибывших групп в ланкийском обществе. Принцип иерархично­ сти сангхи по степени духовного совершенства, учёности, отрешения от мирского и постижения истины перерастает со временем в админи­ стративное соподчинение рангов, законодательно закрепленное разны­ ми степенями и титулами. Помимо социально-кастовой стратификации все возрастающего роль в общине начинают играть кровно-родственные узы.

Особенности самой доктрины — ее относительность и недогмати­ ческий характер, толерантность, отсутствие единой церковной органи­ зации как единственного источника авторитетных интерпрета­ ций— привели к возникновению ряда школ и течений, «творчески» трактующих буддийские заповеди. Появление огромной по объему ком­ ментаторской литературы, по-разному толкующей неясности и спорные вопросы в учении, а также обширной хроникальной литературы, созда­ вавшейся монахами, принадлежавшими к различным буддийским мона­ стырям, обусловило благоприятный климат для возникновения множе­ ства новых направлений и сект. Борьба монастырей происходила в раз­

личные периоды на разных уровнях. Так, в период существования госу­ дарства Анурадхапуры (III в. до н. э.— X в. н. э.) это противостояние трех крупнейших монастырей Махавихары, Абхаягиривихары и Джетаванарамавихары, являвшихся приверженцами различных школ буддиз­ ма, связанных либо с хинаяной, либо с махаяной. Она закончилась со­ зданием синтетической традиции: становлением так называемого «лан­ кийского буддизма»/«сингальского буддизма», вместившего в себя все предшествующие религиозные направления под эгидой буддийских форм мировоззрения и совпавшего во времени с периодом складывания сингальского этноса. В период существования государства Полоннарувы (XI—XIII вв.) и далее происходит перегруппировка сил внутри санг­ хи и борьба монастырей начинает олицетворять становление различных течений внутри самого «ланкийского буддизма», который хотя и пре­ тендует на роль хранителя тхеравадинской традиции в первозданном виде, на деле является его расширительной трактовкой, адаптирующей его к новым условиям. При возникновении трений между никаями каж­ дая из них претендовала на роль законодателя, заявляя, что все другие школы не соответствуют канону, каждая призывала очистить общину от неправедных монахов. Официальная часть буддийского духовенства, яв­ лявшаяся оплотом государственной власти, осуждала сектообразование и выступала за объединение сангхи под единым руководством старей­ шин Махавихары. Созданная монахами Махавихары «центральная» хроникальная традиция, представленная «Дипавамсой» (Повествование об острове), «Махавамсой» (Великое повествование) и «Чулавамсой» (Малое повествование) трактует единство сангхи как общественное благо, а ее разрозненность — как разрушение социума. Сакрализация хроникальной традиции Махавихары способствовала внедрению -идеи унификации и централизации сангхи в историческое сознание синга­ лов.

При всем многообразии форм существования «ланкийского буддиз­ ма» и буддийской сангхи в традиционном обществе Шри Ланки сло­ жился единый комплекс представлений, поведенческих нормативов и образа жизни, освященных и направляемых тхеравадинской традицией. Этот комплекс оказался столь устойчивым, что пережил колониальный период, длившийся четыре с половиной столетия, и сохранился почти в неизменном виде вплоть до настоящего времени. При всей дифференцированности буддийской сангхи были выработаны и закреплены еди­ ные критерии устройства монастырских комплексов, включая архитек­ турные и скульптурные нормы, устойчивые стереотипы монашеского образа жизни, культовой практики, обрядов жизненного цикла; практи­ ка совместных паломничеств и проведения религиозных праздников. Буддийские монахи выполняли функции, далеко выходящие за рамки

традиционных предписаний канона и исполнения религиозного долга. В традиционном обществе они, несомненно, представляли собой самую образованную часть населения: среди них были хронисты, поэты, архи­ текторы, скульпторы, художники, ремесленники, они были сведущи в вопросах медицины, права, земледелия. Буддийские монахи, принадле­ жавшие к различным никаям, создали несколько версий историко-хро- никальной традиции, продолжающей свое развитие и в настоящее вре­ мя.

К XVI в., времени начала процесса колонизации острова европей­ скими державами, буддийская сангха представляла собой сложившуюся устойчивую систему с отлаженным механизмом самокоррекции. Столк­ новение ланкийского общества с колониальным натиском создало исто­ рические условия, при которых возникли новые внешние стимулы для работы этого механизма. Неблагоприятная обстановка, в которой оказа­ лась сангха, заставила ее вырабатывать дополнительные формы проти­ востояния колониальному проникновению и христианизации.

Буддизм в колониальный период. Политическая раздробленность и экономическая слабость Шри Ланки (Цейлона) облегчали проникно­ вение европейских колониальных держав, первой из которых была Пор­ тугалия. Однако состояние противоборства колониальных и традицион­ ных местных властных структур не затрагивало рутинной жизни мона­ стырей, а степень вовлеченности политических сил в решение религи­ озных вопросов была очень невелика. На рубеже XV—XVI вв. центром жизнедеятельности буддийской сангхи острова и правопреемником буд­ дийских традиций было государство Когте, расположенное в прибреж­ ных районах юго-запада. Его правители владели главной буддийской реликвией, служившей символом верховной государственной власти на Ланке — реликвией Зуба Будды. Однако в условиях гонений на буддий­ ское духовенство прибрежных районов в результате политики христиа­ низации, проводимой колониальными властями, Канди, расположенный в труднодоступных горных районах, становится местом сосредоточения монашества, основным центром жизнедеятельности буддийской сангхи, поддерживаемой его правителями.

К началу XVII в. Цейлон оказался разделенным на две историче­ ские области: подвластные португальцам прибрежные районы юго-за- пада и севера и центральные и северо-восточные районы, входившие в состав независимого Кандийского государства. Развитие этих историче­ ски сложившихся областей пошло различными путями и неодинаковы­ ми темпами. К моменту завоевания Цейлона Голландией, датируемого 1658 г., экономические связи двух районов оказались подорванными и хозяйственная инфраструктура существенно различной. В прибрежных районах начался сложный процесс складывания нового типа обще­

го — колониального — типа общества в прибрежных районах, а также усилении экспансии Великобритании в центральных районах, верхушка Сиамской секта боялась соперничества со стороны представителей буд­ дийских общин прибрежных районов. Большинство среди них состав­ ляли выходцы из каст среднего и низкого статуса, которые активно включились в торгово-предпринимательскую деятельность и начали проникать с конца ХУШв. в Кандийский район — оплот земельной аристократии гоигама. Это грозило Сиам-никае утратой доныне никем не оспариваемого главенствующего положения в социально-кастовой иерархии цейлонского общества. Представители землевладельческой верхушки гоигама, широко пользовавшиеся доходами от храмовых зе­ мель и имущества, стремились сохранить и юридически закрепить свое исключительное право на них. Салагама, карава и дурава, с одной сто­ роны, вовлекались в силу географической локализации этих общностей в колонизированных районах юго-запада в систему иных общественных отношений. С другой стороны, они оставались составной частью тради­ ционного общества. Это двойственное положение вело к стремлению обрести независимость от гоигама, подорвать сковывающие их деятель­ ность кастовые устои и вместе с тем занять более достойное место в ка­ стовой структуре традиционного общества. Возникшее на рубеже XVIII—XIX вв. движение антикастового социального протеста привело к образованию новых, оппозиционных Сиам-никае буддийских сект прибрежных районов.

Появление новых монашеских объединений было непосредственно связано с влиянием, которое оказывало английское господство на соци­ ально-экономическую жизнь страны. Колониальные власти не только способствовали возникновению богатой прослойки сингалов прибреж­ ных районов, но и искусственно подогревали противоречия между ни­ ми и буддистами Канди для того, чтобы подорвать позиции буддийской религии и сангхи на острове. С подчинением в 1815 г. кандийского го­ сударства британской короне весь Цейлон стал английской колонией. Падение политического престижа Канди привело к резкому ослаблению авторитета кандийской сангхи, лишившейся традиционного покровите­ льства правителей Канди. Последовательная политика экспроприации земельной и храмовой собственности кандийской сангхи английскими властями лишила ее основного источника дохода, привела к понижению социального статуса кандийских монахов, к оскудению монастырей, их постепенной автономизации и в конечном счете к тому, что Мальватте и Асгирия, два крупнейших монастыря Сиам-никаи, не могли уже осуще­ ствлять контроль над подотчетными им монастырями и храмами на всей территории Цейлона.

Для поднятия своего религиозного статуса монахи салагама, карава и дурава организовали серию миссий в Бирму и получили там высшее посвящение. В 1802 г. была образована федерация монашеских общин этих каст прибрежных районов, независимая от Сиамской секты, под общим названием Амарапура. Перед основателями Амарапуры стояли проблемы, продиктованные как стремлением к реставрации первонача­ льной концептуальной основы теории и практики буддизма, так и необ­ ходимостью приспособить сангху к новым условиям, к структуре коло­ ниального общества. Догматические вопросы, сводясь в конечном счете к проблеме интерпретации тех или иных установлений буддийского ка­ нона в новых условиях, объективно приобретали социальное звучание. Так, неприятие Амарапурой авторитета и права светской власти вно­ сить новшеста в отправление культа можно рассматривать как протест против вмешательства колониальных властей в дела сангхи. Требование возвратиться к первоначальному учению, основанному на равенстве членов монашеской общины независимо от социально-кастовой при­ надлежности, выражало протест не только против консервативности Сиам-никаи, но и против колониально-административного устройства Цейлона. Устранение сложной иерархии буддийского пантеона было от­ ражением стремления к устранению как сложной иерархической струк­ туры традиционного общества, так и элитарного принципа построения колониальных институтов власти.

Пересмотр роли и функций храмов, изображений богов и самих от­ правителей культа свидетельствовал об открытой борьбе Амарапуры с практикой идолопоклонства и жертвоприношений Сиамской секты, вер­ хушка которой обогащалась за счет дарений, а не использовала их на благо всех членов буддийской общины. Амарапура выступала за прак­ тику совместного чтения «Винаи» монахами и мирянами, запрещенную каноном. В этом сказывалась настоятельная необходимость обмирще­ ния как самой религии, так и монашества, интересы которого все тес­ нее смыкались с интересами различных социальных групп будди- стов-мирян прибрежных районов.

Деятельность основателей Амарапуры носила многоплановый и противоречивый характер. В ней сочетались социальный антикастовый протест и стремление поднять свой статус в рамках кастовой иерархии традиционного общества; антиколониальный протест и желание при­ способиться к условиям колониальной действительности; попытка со­ здать очищенную религию рафинированной буддийской интеллектуаль­ ной элиты и стремление сохранить связь с народными буддийскими ве­ рованиями.

Однако, несмотря на активность Амарапуры, Сиам-никая сохраняла свои позиции как по численности монашеской общины, так и по числу

приверженцев-мирян. Традиционализм Сиамской секты соответствовал как уровню социально-экономического развития основной части терри­ тории острова, так и уровню общественного сознания большинства на­ селения. Последователями Амарапуры становились в основном выход­ цы из урбанизированной полосы юго-западного побережья, большая же часть Цейлона представляла собой сельскохозяйственные районы с пре­ обладанием аграрного населения. Кроме того, каста гоигама была более многочисленной, чем салагама, карава и дурава, вместе взятые. Си- ам-никая ив настоящее время остается наиболее крупной сектой и рас­ полагает наибольшим количеством храмов и монастырей.

Сиам-никая продолжала отстаивать свое монопольное право храни­ теля буддийских ценностей и усматривала в деятельности Амарапуры открытую угрозу своему непререкаемому авторитету и статусу. Нега­ тивное отношение к новшествам в религиозной Сфере, которые рас­ сматривались как нарушение заведенного от века порядка вещей, у представителей Сиам-никаи проистекало из осознания особой роли Ланки для всего региона распространения буддизма тхеравады. Ланка, призванная быть «хранительницей учения», «остров дхаммы», где был записан буддийский канон «Типитака», должна была, по определению, противостоять новациям, которые рассматривались как «искажения». Понятие развития буддийского учения у монахов Сиам-никаи и Амара­ пуры было различным: в то время как в XIX в. в прибрежных районах появятся работы, модернизирующие буддийский канон, монашество Канди сконцентрирует свои усилия на обобщении и комментировании сочинений предшественников, на толковании древних трудов, на приумножении хроникальной традиции, продолжающей свое развитие по канонам, принятым начиная с периода раннего Средневековья.

Религиозная политика колониальных властей поставила в неравное положение храмы и монастыри различных областей острова и высвобо­ дила буддийскую сангху из-под централизованного контроля со сторо­ ны светской администрации. Она способствовала развитию дифференционных процессов в среде буддийского духовенства, обусловила дроб­ ление существовавших и возникновение новых никай. Распространение христианства и создание христианизированной прослойки цейлонцев привели к еще более отчетливой идейной и организационной разнесен­ ности монашеской общины. Разрушение традиционной для Цейлона связи между сангхой и государственной властью и политика экспропри­ ации храмовой земельной собственности, лишения буддистов многих привилегий сделали сангху оппозиционной британским колонизаторам,! вели к активному включению ее радикальных членов в деятельность националистических организаций.

ни, создать синтетическую идеологическую систему, отвечающую их запросам как представителей европейски образованных капитализиру­ ющихся слоев, которые обязаны своим положением колониальному уст­ ройству общества, и запросам националистических кругов, настроен­ ных оппозиционно в отношении британской администрации. Двойст­ венность и противоречивость социальной позиции буддийских идеоло­ гов конца XIX — начала XX вв. наложили заметный отпечаток на их общественно-политические взгляды, в которых своеобразно сочетались две тенденции: приспособление к существующей в условиях колониа­ льной действительности системе общественных и экономических отно­ шений и борьба против этой колониальной действительности. В по­ следней четверти XIX в. центр буддийской активности переместился в Коломбо.

Буддизм в XX в. К началу XX в. окончательно складывается внут­ ренняя организационная структура сангхи, сохраняющаяся в целом по сей день: деление сангхи на три основные группы— Сиамскую, Амарапуру и Раманнью — и более чем 20 подгрупп с преобладанием влия­ ния Сиам-никаи в центральных районах острова, а Амарапуры и Раманньи в прибрежных. Наиболее острый период, связанный с борьбой вновь возникающих групп за самоопределение, остался позади. Не­ смотря на отсутствие позитивных отношений между никаями, к началу XX столетия признание ими друг друга де-факто стало явственной реа­ льностью. Хотя деятельность духовных руководителей прибрежных районов носила в XIX — начале XX вв. гораздо более активный харак­ тер, по подсчетам ряда исследователей, взгляды основателей Амарапу­ ры и Раманньи получили распространение среди 5—6% населения Цейлона, представляющего собой формирующуюся городскую элту Коломбо, Галле и некоторых других городов юго-западного побережья; подавляющее число буддистов-мирян продолжало посещать храмы и монастыри, принадлежавшие Сиам-никае, и искать себе духовных на­ ставников среди монахов этой общины. Если даже часть мирян прояв­ ляла идейный интерес к деятельности духовных руководителей при­ брежных районов, религиозно-культовая практика и собственные рели­ гиозные потребности продолжали ассоциироваться у них с Сиамской сектой, выполнявшей в цейлонском обществе своеобразную «охраните­ льную» функцию в отношении буддизма. В Канди хранилась священная реликвия Зуба Будды, посвященный ей храм Далада Малигава продол­ жал оставаться в представлении сингальских буддистов центральной буддийской культовой постройкой острова, в центральном районе были сосредоточены священные буддийские места паломничеств, организа­ цией которых занимались монахи из Сиам-никаи Канди, они продолжа­ ли хроникальную традицию, здесь были сосредоточены хранилища буд­