2.2. Субъективные пределы преюдициальной связи судебных актов

Субъективные пределы преюдициальной связи судебных актов - это круг лиц, в отношении которых судебный акт, вступивший в законную силу, будет иметь преюдициальное значение. По общему правилу, судебный акт в части установления фактов и правоотношений преюдициален для тех лиц, которые участвовали в деле при его вынесении. Причем определяющее значение здесь имеет привлечение лица к участию в деле, а не фактическое участие в процессе. Если лицо было привлечено к участию в деле, но, будучи надлежащим образом извещенным о месте и времени судебного разбирательства, не явилось в судебное заседание, это не означает, что преюдициальность судебного акта не будет распространяться на это лицо. Например, вследствие неявки ответчика суд на основании только лишь доказательств, представленных истцом, может установить наличие каких-либо обстоятельств. В этом случае ответчик не сможет впоследствии ссылаться на то, что какие-либо другие доказательства, не представленные им в суд, не были приняты во внимание при вынесении судебного акта.

В данной плоскости можно говорить о преюдициальности установленных судом обстоятельств как о своеобразном негативном для лица, участвующего в деле, последствии злоупотребления им своими процессуальными правами, к числу которых относится возможность неявки в судебное заседание. Однако не исключены случаи, когда при вынесении судебного акта лица, привлеченные к участию в деле, будут лишены возможности принять участие в судебном заседании в силу объективных причин. Так, согласно ст. 93 АПК РФ (ст. 141 ГПК РФ) заявление об обеспечении иска рассматривается не позднее следующего дня после дня его поступления в суд (в день его поступления в суд) без извещения сторон. Более того, в АПК РФ предусмотрена возможность применения предварительных обеспечительных мер, т.е. определение об обеспечении иска может быть вынесено еще до возбуждения дела и, соответственно, до появления процессуальной фигуры ответчика как таковой.

О принятии мер по обеспечению иска судья или суд выносит определение. При этом в тексте определения, в его описательно-мотивировочной части, могут содержаться факты, на которые суд сослался как на основание применения обеспечительных мер. Например, суд может в определении об обеспечении иска констатировать существование определенных правоотношений. Показателен следующий пример из судебной практики. По одному из дел ФАС Московского округа рассматривал кассационную жалобу Арбитражного суда г. Москвы о принятии мер по обеспечению иска. Кассатор ссылался на то, что выводы суда, содержащиеся в мотивировочной части обжалуемого определения, относительно наличия договорных отношений между сторонами, о передаче спорного имущества в аренду, о принятии истцом в аренду помещений, являющихся предметом спора, о том, что ответчик на законных основаниях получил в аренду дополнительные площади и вправе ими пользоваться, имеют преюдициальное значение.

Суд посчитал данную позицию кассатора необоснованной и указал следующее: "Согласно ч. 2 ст. 69 АПК РФ обстоятельства, установленные вступившим в законные силу судебным актом арбитражного суда по ранее рассмотренному делу, не доказываются вновь при рассмотрении арбитражным судом, другого дела, в котором участвуют те же лица.

Обжалуемое определение суда о принятии обеспечительных мер было принято на стадии предварительного судебного заседания, когда фактические обстоятельства по делу не исследовались и не устанавливались.

В связи с чем суждения суда, об исключении которых заявлено в кассационной жалобе, не могут рассматриваться в будущем как преюдициальные обстоятельства, установленные в порядке ст. 69 АПК РФ" *(102).

Таким образом, арбитражный суд пришел к выводу, что при рассмотрении вопроса об обеспечении иска суд первой инстанции не устанавливал фактических обстоятельств по делу, а руководствовался лишь утверждениями (позициями) сторон. В целом можно согласиться с подобным подходом, поскольку, по справедливому утверждению В.В. Яркова, "перед судом (судьей) при вынесении определения об обеспечении иска не стоит задача достоверного установления процессуальных юридических фактов" *(103).

Из сказанного можно сделать следующий вывод: объективные пределы преюдициальности определений суда ограничиваются кругом обстоятельств (фактов и правоотношений), устанавливаемых с учетом принципа состязательности, т.е. устанавливаемых при участии сторон на основе всестороннего и полного исследования представленных ими доказательств. При этом определение суда, вынесенное в ходе судебного разбирательства, не может быть преюдициальным для решения по этому же делу, поскольку окончательный ответ на все вопросы, имеющие значение для дела, будет дан именно в судебном решении. Подобный подход к преюдициальному значению определений суда позволяет говорить о том, что субъективные пределы преюдициальной связи судебных актов не сужаются даже в тех случаях, когда преюдициальный судебный акт выносится без вызова сторон. В описанной ситуации преюдициальная связь судебных актов не возникает как таковая, поскольку определение не отвечает критериям преюдициальности, указанным выше.

Необходимо отметить, что субъективные пределы преюдициальной связи судебных актов не изменяются в том случае, если в процессуальном статусе лиц, участвовавших в рассмотрении дела при вынесении преюдициального судебного акта, произошли изменения. Определяющим моментом является фактическое участие конкретного лица в деле, а не то, в каком процессуальном качестве это участие осуществлялось. Например, факт, установленный вступившим в законную силу судебным актом, не может быть оспорен лицом, участвовавшим в этом деле в качестве ответчика, даже если в другом процессе оно будет участвовать в деле в качестве истца или третьего лица. Процессуальные права лиц, участвующих в деле, по собиранию, истребованию и представлению доказательств равны, следовательно, изменение процессуального статуса в другом процессе не будет означать появление новых доказательственных возможностей.

В связи с этим представляется спорной формулировка, закрепленная в ч. 1 ст. 56 ГПК РФ, в которой указано, что "каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом". Доказывание осуществляется всеми лицами, участвующими в деле. К их числу, помимо сторон, относятся также третьи лица, прокурор, лица, обращающиеся в суд за защитой прав, свобод и законных интересов других лиц или вступающие в процесс в целях дачи заключения по основаниям, предусмотренным ст. 4, 46 и 47 ГПК РФ, заявители и другие заинтересованные лица по делам особого производства и по делам, возникающим из публичных правоотношений (ст. 34 ГПК РФ). Поэтому возложение обязанностей по доказыванию только лишь на стороны (даже при отнесении к их числу третьих лиц с самостоятельными требованиями на основании ч. 1 ст. 42 ГПК РФ) не соответствует в полной мере принципу состязательности и может привести к такому толкованию ст. 61 ГПК РФ, в соответствии с которым основания освобождения от доказывания также будут распространяться лишь на стороны.

Безусловно, по общему правилу лица, участвующие в деле, обладают правами истца, что позволяет говорить о распространении на них положений ст. 56 ГПК РФ.

Тем не менее ст. 56 ГПК РФ закрепляет общее правило относительно распределения бремени доказывания и является непосредственным проявлением принципа состязательности в гражданском процессе. В связи с этим, по нашему мнению, текст нормы права не должен оставлять места для произвольного его толкования, он должен быть четким и конкретным.

Говоря о субъективных пределах преюдициальной связи судебных актов, нельзя обойти вниманием вопрос о тождественности состава участников споров в случае участия в деле государства либо муниципальных образований. В рамках гражданского судопроизводства в деле могут участвовать Российская Федерация, субъекты РФ, муниципальные образования. Участие данных субъектов в процессе обусловлено их статусом субъектов гражданских отношений (например, ст. 2, 124 ГК РФ). Естественно, в процессе они участвуют не непосредственно, а через свои органы. В качестве примера можно привести случаи предъявления требований о возмещении убытков, причиненных в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления или должностных лиц этих органов. Ответчиками по таким делам должны признаваться Российская Федерация, соответствующий субъект РФ или муниципальное образование (ст. 16 ГК РФ) в лице соответствующего финансового или иного управомоченного органа *(104).

Следовательно, на практике возникают ситуации, когда государство либо муниципальное образование участвуют в двух спорах, однако через различные органы. Возникает вопрос: можно ли считать тождественным состав участников споров, в которых государство либо муниципальные образования участвуют через различные органы? С одной стороны, в обоих делах участвует государство либо муниципальное образование как один и тот же субъект. С другой стороны, поскольку участие в процессе осуществляется через различные органы, каждый из них обладает самостоятельным процессуальным статусом.

Представляется, что ответ на указанный вопрос должен быть дан с учетом такой категории, как компетенция государственного (муниципального) органа. Компетенция предполагает наделение государственного (муниципального) органа определенными правами и обязанностями. Представление интересов государства (муниципального образования) в суде обусловлено наличием соответствующего права у государственного (муниципального) органа. Такое право предоставляется в целях защиты прав и охраняемых законом интересов Российской Федерации, субъектов РФ и муниципальных образований в определенной сфере. Права и обязанности у различных органов отличаются как по количеству, так и по содержанию, что в каждом случае обусловлено местом конкретного органа в общей системе органов государственной (муниципальной) власти. Например, система федеральных органов исполнительной власти установлена Указом Президента РФ от 9 марта 2004 г. N 314 "О системе и структуре федеральных органов исполнительной власти" *(105). Каждый из федеральных органов исполнительной власти осуществляет свою деятельность непосредственно и (или) через территориальные органы.

Таким образом, компетенция государственных (муниципальных) органов разграничена не только функционально, но и территориально. При этом совпадения (конкуренции) компетенции разных органов по общему правилу быть не должно. Сказанное позволяет сделать следующий вывод: различия в компетенции государственных (муниципальных) органов обусловливают различия в количестве и содержании прав и обязанностей данных органов, что приводит к необходимости признания самостоятельного процессуального статуса за каждым из них. Поэтому, несмотря на то что указанные органы могут представлять интересы одних и тех же субъектов (Российской Федерации, субъектов РФ либо муниципальных образований), говорить о тождестве их как процессуальных субъектов не приходится. Соответственно, преюдициальная связь судебных актов может возникать лишь в тех случаях, когда в двух делах участвует один и тот же государственный (муниципальный) орган. Если по одному из дел участвует иной государственный (муниципальный) орган, наделенный самостоятельной компетенцией, преюдициальной связи судебных актов не возникает.

Помимо изменения процессуального статуса сторон, в более позднем процессе может произойти и количественное изменение состава сторон. Не подвергается сомнению тезис о том, что если круг лиц, участвовавших в первом деле (окончившемся вынесением судебного акта, вступившего в законную силу), шире круга лиц, участвующих во втором деле, то преюдициальность вступившего в законную силу судебного акта будет распространяться на всех лиц, участвующих во втором деле. Данное правило действует, безусловно, если все лица, участвующие во втором процессе, участвовали и в первом.

В то же время спорным является вопрос о том, приводит ли появление новых сторон во втором процессе к отрицанию преюдициальности судебного акта, вступившего в законную силу, в целом либо он остается преюдициальным, но лишь для тех лиц, которые участвовали в первом процессе. А. Макаров отмечает отсутствие единства по данному вопросу, прежде всего в судебной практике: "Одни полагают, что для преюдиции необходимо полное совпадение всего круга лиц по обоим делам, другие же исходят из того, что если в разных делах участвует хотя бы одно и то же лицо, то этого достаточно для возникновения преюдиции" *(106).

Разрешение данного вопроса должно проходить с учетом следующих положений. В части установленных фактов и правоотношений судебный акт обладает преюдициальностью, которая распространяется на лиц, участвовавших в деле на момент его вынесения. Данное правило связано с тем, что лица, участвующие в деле при вынесении преюдициального судебного акта, имели возможность доказывать наличие либо отсутствие фактов и правоотношений, более того, это входило в круг их обязанностей (ч. 1 ст. 56 ГПК РФ, ч. 1 ст. 65 АПК РФ). Оспаривание одной стороной установленного факта либо правоотношения неизбежно привело бы ко вторичному возложению обязанности по доказыванию этого факта либо правоотношения на другую сторону, что не допустимо. Как уже было сказано ранее, преюдициальность в отношении лица, участвовавшего в деле на момент вынесения судебного акта, - "донора", представляет собой запрет на оспаривание установленных этим судебным актом обстоятельств. Данный запрет не исчезает с появлением в процессе новых лиц, следовательно, преюдициальность судебного акта в отношении лица, участвовавшего в первом процессе, во втором процессе с участием новых лиц не исчезает. В то же время преюдициальность судебного акта - "донора" в отношении суда, рассматривающего новое дело, подвергается определенной трансформации, поскольку новое лицо наделено правом заявлять новые требования и возражения; данному праву корреспондирует обязанность нового лица по доказыванию обстоятельств (юридических фактов и правоотношений), которые положены в основание данных требований и возражений. Суд не может не принимать во внимание и не исследовать доводы нового лица, поскольку это привело бы к принятию необоснованного решения, подлежащего отмене. Таким образом, объем "реципируемых" вновь выносимым судебным актом юридических фактов и правоотношений зависит от того, желает ли новое лицо оспаривать их наличие полностью или в части. Здесь возможны два варианта.

Во-первых, если новое лицо не желает оспаривать установленные ранее факты и правоотношения, оно может прямо об этом заявить. Представляется, что в этом случае преюдиция должна сохраниться. Дело в том, что лицо, не участвовавшее в первом по времени процессе, реализовало свои права и обязанности по доказыванию, но для тех лиц, которые участвовали в первом процессе, ничего не изменилось. Естественно, позиция нового лица должна быть четко выражена (как минимум в письменной форме, желательно, чтобы данная позиция получила отражение в протоколе). Действующее законодательство не содержит норм, регулирующих процедуру выражения новым лицом своей позиции по поводу преюдициальности ранее вынесенного судебного акта. Более или менее подходящий механизм содержится в ч. 3 ст. 70 АПК РФ, устанавливающей возможность признания стороной обстоятельств, на которых другая сторона основывает свои требования и возражения. Представляется, что сходную норму можно было бы установить и для признания лицом, участвующим в деле, обстоятельств, установленных вступившим в законную силу судебным актом, принятым без его участия.

Во-вторых, лицо, не участвовавшее в деле при вынесении судебного акта - "реципиента", может не согласиться с обстоятельствами, установленными данным судебным актом. В этом случае новые доводы, приводимые этим лицом, и новые доказательства, представляемые им в суд, обусловливают невозможность признания за ранее вынесенным судебным актом свойства преюдициальности. Следует учитывать, что лицо, участвовавшее в обоих процессах, не имея возможности оспаривать установленные ранее обстоятельства, не лишено права участвовать в исследовании доказательств и приводить свои соображения по результатам их исследования (ч. 1 ст. 35 ГПК РФ, ч. 1 ст. 41 АПК РФ).

Таким образом, поскольку объем "реципируемых" юридических фактов и правоотношений напрямую зависит от действий нового лица и суда, а также косвенно - от действий лица, участвовавшего в обоих процессах, то характер преюдициальной связи судебных актов будет иным по сравнению с теми случаями, когда субъектный состав обоих споров тождествен. Преюдициальная связь в данном случае уже не будет жестко детерминирующей; дополнительным фактором влияния послужат действия нового лица, не участвовавшего в первом процессе.

Сложнее обстоит дело с преюдициальностью судебного акта по иску в защиту неопределенного круга лиц. В приведенном выше примере с предъявлением иска в защиту неопределенного круга потребителей в порядке ст. 46 Закона о защите прав потребителей субъективные пределы преюдициальности решения по делу определены, на первый взгляд, не полно. Так, в п. 3 ст. 46 названного закона говорится лишь об обязательности решения для суда, рассматривающего иск потребителя о защите его прав, возникших вследствие наступления гражданско-правовых последствий действий изготовителя (исполнителя, продавца, уполномоченной организации или уполномоченного индивидуального предпринимателя, импортера), в части вопросов, имели ли место такие действия и совершены ли они данным лицом. О запрете оспаривания данных обстоятельств в данной норме не упоминается. Однако следует иметь в виду, что даже если гипотетически допустить возможность такого оспаривания, оно все равно не будет иметь практического значения, поскольку никак не повлияет на объем и характер установленных ранее обстоятельств. Суд в любом случае перенесет в новый судебный акт установленные обстоятельства в том виде, в котором они закреплены в ранее вынесенном судебном акте. Данное положение вещей согласуется со сказанным ранее относительно невозможности вторичного доказывания.

Однако возможны и другие ситуации. Во-первых, в иске, поданном в порядке ст. 46 Закона о защите прав потребителей, может быть отказано. Во-вторых, возможность предъявления исков в защиту неопределенного круга лиц предусмотрена и другими нормативными актами, например, в ст. 19 Федерального закона от 5 марта 1999 г. N 46-ФЗ "О защите прав и законных интересов инвесторов на рынке ценных бумаг" *(107). Данные нормативные акты, в отличие от Закона о защите прав потребителей, вообще не говорят об обязательности решения по иску в защиту неопределенного круга лиц для суда. Следовательно, суд неизбежно столкнется с вопросом о том, каковы субъективные пределы решения по иску в защиту неопределенного круга лиц. Если следовать букве закона, то инвесторы - физические лица и потребители рекламы - не являются непосредственно лицами, участвовавшими в деле по иску в защиту неопределенного круга лиц. Однако иск подавался в их защиту, поэтому в случае положительного исхода дела они напрямую будут заинтересованы в окончательности и незыблемости решения. И, наоборот, в случае отказа в иске они будут заинтересованы в том, чтобы иметь возможность пересмотреть обстоятельства, установленные вступившим в законную силу решением суда (особенно в свете возможной недобросовестности лица, заявившего иск, в случае сговора с ответчиком).

Таким образом, возникает необходимость выработки общих положений о преюдициальности решений по всем видам исков в защиту неопределенного круга лиц и закрепления данных положений в процессуальном законодательстве. Подобное закрепление должно происходить с учетом специфики института исков в защиту неопределенного круга лиц, которая характеризуется:

а) необходимостью защиты прав и интересов лиц, количественный состав которых на момент рассмотрения дела не определен;

б) необходимостью использования возможностей, имеющихся у уполномоченного органа по защите прав неопределенного круга лиц.

В случае удовлетворения судом иска в защиту неопределенного круга лиц такое решение может быть наделено преюдициальностью как в отношении ответчика, так и в отношении любого лица, в интересах которого иск был подан и которое обратится впоследствии с иском, вытекающим из тех же фактов и правоотношений, бывших предметом рассмотрения в первом процессе. В противном случае терялся бы смысл самого института иска в защиту неопределенного круга лиц, поскольку защиты как таковой не происходило. При этом необходимо учитывать, что преюдициальность решения по иску в защиту неопределенного круга лиц не должна являться основанием освобождения от доказывания того факта, что истец по второму процессу принадлежит к неопределенному кругу лиц (например, к числу потребителей, инвесторов - физических лиц, потребителей рекламы и т.д.), а также иных обстоятельств, которые не были предметом судебного исследования в первом процессе. В случае же отказа в удовлетворении иска в защиту неопределенного круга лиц такое решение не должно обладать преюдициальностью в отношении лиц, в интересах которых иск был подан. Иное решение вопроса приведет к тому, что защита неопределенного круга лиц может фактически превратиться в ограничение права на судебную защиту неопределенного круга лиц.

Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос о субъективных пределах преюдициальности определений суда об утверждении мирового соглашения. Р.Е. Гукасян полагает, что "свойство преюдициальности судебного определения об утверждении мирового соглашения сторон распространяется только на лиц, которые участвовали в заключении мирового соглашения, т.е. на стороны. Для третьих лиц, не заявлявших самостоятельных требований на предмет спора, утвержденное судом мировое соглашение сторон преюдициального значения не имеет. Это объясняется тем, что спор разрешается волеизъявлением сторон. Обязанности стороны могут брать только на себя. В соответствии с действующим законодательством третьи лица, не заявляющие самостоятельных требований на предмет спора, не могут участвовать в заключении мирового соглашения. Поэтому полностью исключается возможность распространения на них преюдициальности судебного определения об утверждении мирового соглашения сторон. Следовательно, субъективные пределы преюдициального свойства судебного определения об утверждении мирового соглашения уже, чем судебного решения" *(108). Позиция Р.Е. Гукасяна не является бесспорной. На наш взгляд, необходимо учитывать следующие обстоятельства. Утверждаемое судом мировое соглашение должно соответствовать ряду обязательных условий, в частности оно не может нарушать права и законные интересы других лиц и противоречить закону. Следовательно, если согласованные сторонами в мировом соглашении условия о фактических обстоятельствах будут противоречить интересам иных лиц, участвующих в деле, последние смогут заявить свои возражения по этому поводу, и суд должен будет отказать в утверждении мирового соглашения в этой части. Если лица, чьи интересы затрагиваются условиями мирового соглашения, не привлечены к участию в деле, то, во-первых, на них свойство преюдициальности определения об утверждении мирового соглашения распространяться не будет в силу общих правил о субъективных пределах преюдициальной связи судебных актов. Во-вторых, эти лица не будут лишены права обжаловать соответствующий судебный акт в порядке ч. 4 ст. 13 ГПК РФ, ч. 3 ст. 16 АПК РФ.

Таким образом, на наш взгляд, говорить о сужении субъективных пределов преюдициальности определений суда об утверждении мирового соглашения по сравнению с субъективными пределами иных судебных актов не приходится.