§ 7. Некоторые выводы
Проделанный нами анализ позволяет ответить на вопрос, который всегда вставал перед исследователями, изучающими язык: что обозначают слова (имена) – вещи или понятия (идеи)? Известно, что на этот вопрос дается двоякий ответ. Одни (например, Т. Гоббс) считают, что имена обозначают идеи о вещах, другие (например, Дж. Ст. Милль) утверждают, что имена обозначают вещи. Если термин “обозначать” берется в строгом смысле (как синоним термина “быть знаком”), то очевидна ошибочность первого мнения: при познании внешних предметов (именно такая ситуация имеется в виду при обсуждении вопроса, что обозначают слова) имена обозначают познаваемые вещи, а не идеи о вещах. Второе мнение в принципе правильно. Но утверждая, что имена обозначают вещи, нужно отдавать себе отчет и в другом: слова используются в качестве знаков вещей в области речи, в области же языка они относятся к идеям.
В известном смысле можно сказать, что при познании вещей внешнего мира и при сообщении другим людям результатов познания слова относятся и к вещам, и к идеям. Эта синтезирующая формула верна, однако, при двух условиях: 1) если мы понимаем, что имеются в виду различные области – область речи и область языка: слова относятся к вещам в речи, а к идеям – в языке; 2) если мы осознаём разницу отношений: относясь к вещам в речи, слова обозначают их, являются их знаками; относясь к идеям в языке, слова ассоциативно связаны с ними (а не обозначают их). Смешение этих раз личных отношений представляет собою одну из самых больших ошибок, пагубно отражающихся на разработке проблем семиотики и лингвистики.
Из совокупного содержания глав третьей и четвертой может быть сделан важный вывод, касающийся вопроса о предмете семиотики.
Мы узнали из этих глав, что понятие языка относительно независимо от понятия знака, поскольку язык непосредственно складывается из языковых единиц (а не знаков), при чем языковые единицы начинают функционировать в качестве знаков лишь при общении людей друг с другом, т. е. в речи. Факт относительной независимости понятия языка от понятия знака дает основания уточнить определение семиотики, предложенное во введении, и сформулировать его так: семиотика есть общая теория знаков и языков. Определение семиотики как общей теории знаков, которым мы оперировали в предыдущих разделах, можно рассматривать как предварительное.
Глава пятая Специфика знаковых ситуаций и языка человека
§ 1. Смысловое значение языковых единиц в языке человека.
ПОНЯТИЕ И ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
Хотя в предыдущих главах нам уже приходилось говорить о специфике знаковых ситуаций человека, животных и кибернетических устройств, эта специфика не была там предметом специального анализа. Ей будут посвящены последующие главы.
Мы начинаем с анализа знаковых ситуаций и языка человека, хотя исторически первыми были знаковые ситуации и языки животных: у человека получило развитие то, что у животных дано лишь в виде намека и что не может быть понято, если неизвестен высший этап эволюции. Анатомия человека, писал К. Маркс, имея в виду подобные случаи, есть ключ к анатомии обезьяны.
Хотя неязыковые знаки и играют определенную роль в жизни человека, их значение отодвинуто на задний план по сравнению со значением языковых знаков. Человек живет в обществе. Он связан тысячами нитей с членами общества. Без общения с другими индивидуумами его существование было бы невозможно. В качестве же средств общения выступают как раз языковые знаки. В знаковых ситуациях человека решающая роль принадлежит именно языковым знакам.
Языковые знаки, используемые человеком, в своем подавляющем большинстве интенциональны. Поведение человека разумно. Человек сознательно преследует определенные цели. Общаясь с членами общества, он сознательно, намеренно прибегает к помощи языковых знаков, понимая, что используемые знаки воздействуют на поведение окружающих его людей и что путем соответствующего подбора языковых знаков можно добиться от слушателей желаемых результатов.
Языки, на базе которых существуют у человека языковые знаки, носят самый разнообразный характер: здесь и язык ОРУД (знаки уличного движения), и морская сигнализация, и азбука Брайля, и барабанный бой, и азбука Морзе и т. д. Однако первостепенное значение имеет наш обычный звуковой язык, состоящий из звучаний, производимых голосовым аппаратом человека. Особое место, занимаемое звуковым языком в жизни людей, определяется не только тем, что он служит обычным средством общения, тогда как к другим языкам мы обращаемся лишь в особых случаях, но и тем, что все другие языки создаются на базе звукового языка, единицам которого ставятся в соответствие единицы вновь образуемого языка.
Языковым единицам, образующим языки человека, свойственно специфическое смысловое значение. Это значение выступает в двух формах: в форме понятия и в форме представления. Как известно, понятие является знанием существенных признаков предмета. Представление же есть чувственный, наглядный образ предмета. В этом образе признаки предмета или явления даны в слитной, нерасчлененной форме, они не вы делены, не взяты в отвлечении друг от друга. Переход от представления к понятию связан с умственным расчленением единого, целостного, наглядного образа на отдельные признаки, раскрывающие сущность явления.
Представление может быть единичным или общим. Единичное представление – это об раз конкретного предмета, когда-то встречавшегося в нашем опыте (скажем, образ комнаты, в которой мы живем, образ нашего знакомого и т. п.). В общем представлении, например общем представлении стакана, индивидуальные особенности конкретных стаканов или отступают на задний план (цвет стекла, из которого сделан стакан толщина его стенок), или совсем не воспроизводятся (царапина на стекле, дарственная надпись и т. п.), здесь на первом плане то, что обще всем стаканам (стенки, дно внизу, широкое отверстие вверху).
Форма понятия характерна главным образом для использования языковых единиц в научном познании мира. Когда ученый раскрывает смысл употребляемых им слов, он перечисляет существенные свойства предмета, обозначаемого тем или иным словом, т. е. указывает стоящее за словом понятие. На пример, на вопрос о том, что он понимает под “нейтроном”, физик может ответить так: термин “нейтрон” обозначает не имеющую электрического заряда элементарную частицу, близкую по массе к протону, входящую наряду с протоном в состав ядер атома и т. д.
Иная картина наблюдается в области повседневного общения людей. Каждый из нас осмысленно употребляет в практической жизни слова “стакан”, “вода”, “стул”, “телевизор”, “полотенце” и т. д. А попытайтесь сами или попросите кого-нибудь указать существенные признаки соответствующих предметов, и вы увидите, что эта задача далеко не из простых. Потребуется немало времени, чтобы перечислить существенные признаки стакана, стула, полотенца, т. е. образовать понятия об этих предметах повседневного обихода. Перечисление же существенных признаков воды, телевизора и т. п. вообще невозможно без специальных знаний из области химии, физики, радиотехники. Тем не менее мы правильно используем упомянутые слова в нашей практике, отсылая с их по мощью слушателя именно к тем предметам, какие имеем в виду. Мы говорим, например: “Принеси стакан!” – и нам приносят именно стакан, а не какой либо другой предмет. Мы просим включить телевизор, и включают именно телевизор, а не радиоприемник, причем телевизор, находящийся в нашей квартире, а не в квартире соседа.
В этих случаях смысловым значением слов являются не понятия, а общие или единичные представления – наглядные, чувственные образы предметов (стакана, телевизора и т. д.), о которых мы рассуждаем.
Следовательно, отсутствие понятий об окружающих вещах до поры до времени не нарушает общения между людьми. Это общение возможно и на базе чувственных об разов представления, ассоциативно связанных со словами.
Более того, в известном смысле мы вправе сказать, что языковые единицы с конкретным, чувственным значением составляют основу успешного использования всех других языковых единиц. Вернемся к примеру с “нейтроном”. Перечисляя существенные признаки предмета, обозначаемого словом “нейтрон”, физик использует, в частности, термин “протон”. При разъяснении смысла послед него термина он употребляет в числе других слова “изотоп водорода”. В свою очередь, указывая сущность изотопа, он прибегает к терминам “химический элемент”, “атомный вес” и т. д. Ясно, что если бы за каждым словом стояло понятие, требующее перечисления существенных признаков соответствующего предмета, то процесс разъяснения смысла слов никогда не закончился бы, уходя в бесконечность. Мы не могли бы вырваться из мира слов и вечно вращались бы в нем, как белка в колесе. В общем виде этот процесс порождения “дурной бесконечности” выглядел бы так. Пусть дано слово А, смысл которого нам неизвестен. Если смыслом слова А является понятие, а не образ представления, то нужно раскрыть содержание понятия, т. е. перечислить существенные признаки предмета, обозначаемого словом А. При этом могут использоваться слова Б, В и Г. Если в свою очередь смысл этих слов реализуется понятиями, а не представлениями, для указания существенных признаков. потребуются новые слова – Д, Е, Ж, 3, Я, Я и т. д. Процесс разъяснения одних слов с помощью других слов, а этих слов – с по мощью каких то дальнейших слов продолжался бы до бесконечности, если бы он не прерывался в определенных пунктах–А прерывается он там, где мы доходим до слов, смысл которых воплощается в образах представления, отражающих предметы внешнего мира. Схематически:
Разумеется, наша схема (как и всякая схема, вообще) несколько упрощенно отражает действительное положение дел. Мы взяли лишь одно из множества слов, используемых человеком. Кроме того, в реальной практике процесс разъяснения смысла слов с помощью других слов не всегда прерывается на одном уровне: чаще бывает так, что в одном пункте он прерывается раньше, в другом позже. Например, может случиться, что уже слово Б связывается непосредствен но с представлением и нет необходимости прибегать к словам Д и Е. С другой стороны, может быть так, что, например, слово К еще не связано непосредственно с чувственным образом и его смысл раскрывается с помощью слов М и Н и т. д.
Однако, несмотря на это, схема раскрывает главное, а именно: она показывает, что в конечном счете содержание любого слова генетически связано с чувственными образами. Одни слова (Д, Е, Ж я т. д.) непосредственно связаны с образами, другие (Б, В, Г) связаны с ними при посредстве этих слов, третьи (А) находятся в еще более сложной связи с чувственной основой познания. Чувственные образы составляют фундамент всего нашего знания, или, как говорил И. П. Пав лов, вторая сигнальная система имеет значение через первую сигнальную систему. Разумеется, сложившись на основе первой сигнальной системы, вторая сигнальная система приобретает относительную самостоятельность. После того как содержание слова усвоено, использование слова может и не сопровождаться чувственными образами. Тогда мы имеем дело с так называемым абстрактным мышлением.
Итак, смысловым значением слов, образующих язык человека, могут быть и представления и понятия. Смысловое значение слова вместе с его предметным значением составляет познавательную компоненту значения слова. Другой основной компонентой этого значения является экспрессивное значение.