2.4.6. Нормы и правила

Как и любой социум, «коммуникационная» библиотека не обходится без своего «морального кодекса» — норм и правил поведения. В сообщество может войти каждый, будь то «читатель» или «неграмотный», ребенок или взрослый, интеллектуал или безработный, житель данного государства или иностранец¹. При этом каждый может принести в социум свой «смысл», «язык», точку зрения. Необходимо только одно — уважение к иным смыслам, иным языкам, иным точкам зрения. Роль регуляторов играют не «внешние» насильственные правила (правила внутреннего распорядка и т.п.): они формально присутствуют, но не определяют характер отношений между членами сообщества, законы его внутреннего бытия. Основной закон сообщества — негласный консенсус относительно правил вежливости и приличия, определяемый теми самыми «ролями», которые возникают в «спектаклях» и «инсценировках». Они лишены принудительной силы, подобны лозунгу Телемского Аббатства — «Делай, что хочешь», хотя и с существенным добавлением в духе кантовского императива: «но так, чтобы не мешать самовыражению других».

2.4.7. Архетип

Если метафора «просвещенческой» библиотеки — миф, то метафора «коммуникационной библиотеки» — это утопия, «воображаемое сообщество». В самом деле, как иначе можно назвать такое «поликультурное единство», где «все индивиды, его составляющие, имеют между собой много общего и в то же время они забыли многое, что их разъединяет»²? Такого сообщества нет в реальности, оно «воображаемое — потому что все его "члены" никогда не встретятся со всеми остальными представителями, не будут знать их "в лицо", в то время как в их представлении будет существовать образ их общности»¹. Подобное сообщество воображается безграничным (поскольку потенциально призвано объединить все человечество, с которым находится в родстве) и атопичным (не имеющим места в реальной действительности, вынесенным за ее границы). Такое сообщество — идеально, поскольку существующие в мире противоречия, барьеры непонимания сняты в нем или сведены к минимуму.

Но несмотря на все эти характеристики, подобное «воображаемое сообщество», его обыгрываемая в условном поведении модель, реализованная в «коммуникационной» библиотеке, представляет, быть может, единственный шанс для обучения поведению в многополярном, глобализированном, мозаичном пространстве современной действительности.

Глава 3 коммуникационные практики в библиотеке

3.1. Общие положения

Как мы уже говорили, структура социума, реализуемого в «коммуникационной>> библиотеке, — это локальная модель внешнего мира. Его цель — наглядная демонстрация мира в многообразии, «общежитии», сосуществовании разных культур.

При этом такие характеристики, как пространство, время, каналы коммуникации, создают лишь внешние условия коммуникации — коммуникационную среду. Помимо нее социум формирует особые коммуникационные практики — модели деятельности, создающие саму возможность ориентации в многополярном мире, позволяющие интерпретировать различные культурные коды, интериоризировать их и делать ценностями внутреннего мира человека.

В социологическом смысле «просвещенческая» библиотека по-своему выполняла роль социализации индивида (в том смысле, о котором речь подробно шла в гл. 1), однако эта социализация не выходила за рамки процесса, который мы назвали «вторичной социализацией», — там, где индивид «получает профессиональное образование», а обучаясь — вписывается в мир готовых, сформированных смыслов внешнего социума, закрепляет их и интериоризирует. Именно поэтому теоретики библиотечного дела столь часто считают основной функцией подобной библиотеки педагогическую.

Ориентируясь на знание, понимаемое как высшая и единственная ценность, «просвещенческая» библиотека игнорирует потребность индивида в интериоризации всех прочих смыслов и ценностей, с которыми он сталкивается. Она монополизирует один

полюс действительности и натурализует его, «закрывает» горизонты, снижает активность социума по производству новых смыслов и новых отношений. «Тенденция к умственному потребительству составляет опасную сторону культуры, односторонне ориентированной на получение информации извне», — замечает по этому поводу Ю.М. Лотман¹.

Со временем это становится мощным тормозом развития, а в наше время, в эпоху глобализации всех отношений и коммуникаций — приобретает форму тупика. Неслучайно, поэтому, замечал Маршалл Маклюэн: «двадцатый век последовательно и настойчиво стремился освободиться от условий, формирующих пассивность или, что то же самое, от гутенберговского наследства»².

Какие же иные практики предлагает модель библиотеки, понимаемой как центр взаимодействия культур?