Концепции информации в современной науке

формационнои лексикой и не делать вид, что ему известно то, чего не знает никто. А как возможно такое воздержание, когда библиограф-профессионал не мыслит себя вне "инфосферы"? Выход, по-моему, один: не претендуя на окончательное разрешение информационной проблемы, попытаться, во-первых, разобраться в разноголосице мнений об информации и по возможности систематизировать эти мнения; во-вторых, предложить собственное объяснение таинственной сущности информации; в третьих, уяснить следствия, вытекающие из этого объяснения для библиографической теории и практики.

1. КОНЦЕПЦИИ ИНФОРМАЦИИ В СОВРЕМЕННОЙ НАУКЕ

Напомним сначала обыденную трактовку информации. Информация — сообщение о чем-либо, сведения, новости, известия, передаваемые по коммуникационным каналам. В социальных науках часто имеется в виду эта обыденная трактовка; используется она и в библиографии. Но обыденное понимание информации не может быть воспринято в библиографической теории и практике как исходное, родовое понятие. Поэтому обратимся к научным концепциям информации, которые, ради удобства ссылок на них, будем обозначать заглавными буквами.

В 1948 году появились две публикации, положившие начало триумфальному шествию информации по дороге научно-технической революции. Первая публикация — статья Клода Шеннона "Теория коммуникации"; вторая публикация — книга Норберта Винера "Кибернетика или управление и связь в животном и машине". Статья Шеннона положила начало математической теории информации, одной из наиболее авторитетных отраслей современной математики, а Н. Винер снискал себе почетный титул "отца кибернетики". Первые научные концепции информации выглядели следующим образом.

Главное достижение концепции К. Шеннона заключалось в том, что был предложен способ измерения информации в коммуникационных сообщениях, основанный на вероятностно-статистических представлениях: степень неопределенности ситуации, неожиданность появления сигнала или ансамбля сигналов. Были выведены формулы для подсчетов, единицей измерения стал бит — количество информации, получаемое при известии о свершении

одного из двух равновероятных событий. В данной концепции информация — снятая неопределенность, результат выбора из возможных альтернатив, абстрактная мера упорядоченности, противоположная энтропии Как мере хаоса.

Ограниченность математической теории информации состоит в том, что она полностью абстрагируется от осмысленности и ценности сообщения для потребителя. Подсчитанная по формулам информация есть абстрактная величина, умственный конструкт, порожденный научным сознанием; она не существует в физической реальности, как не существуют логарифмы, интегралы, мнимые числа и т. п. научные фикции.

Концепция Н. Винера (В) выражена в знаменитой формулировке: "Информация есть информация, а не материя и ре энергия; тот материализм, который не признает этого, не может быть жизнеспособным в настоящее время". Если информация — не материя и не энергия, то что она такое? Ответ очевиден: информация — это идеальное, духовное, нематериальное явление.Шенноновская концепция информации хорошо вписывается в эту формулировку, но идеалистические выводы "отца кибернетики" не могли устроить советских философов-материалистов. Существование информации вне материи грозило нарушить принцип материалистического монизма. Поэтому в советской философии стали развиваться материалистические взгляды на информацию как на "естественнонаучное подтверждение единства материи".

Атрибутивная концепция (А) утверждает, что информация — атрибут материи, одна из объективных сторон явлений природы, существующая везде — во всем мире, во всей Вселенной. Однако возникло методологическое затруднение, которое стало камнем преткновения для наших философов. Дело в том, что в диалектическом материализме незыблемо утвердилась теория отражения, восходящая к тезису В. И. Ленина, сформулированному в книге "Материализм и эмпириокритицизм": "вся материя обладает свойством, по существу родственным с ощущением, — свойством отражения". Отражение понималось как воспроизведение отличительных особенностей одного объекта (отражаемого) другим объектом (отражающим). Отражательными явлениями считались не только следы на камне, но и раздражимость (чувствительность) живого организма, восприятие внешнего мира органами чувств и процесс человеческого познания.

Знание трактовалось как адекватное отражение (образ) реального мира.

Информация в качестве атрибута материи нуждалась в соотношении с "ленинским" атрибутом — отражением. Атрибутивистам потребовалось немало изобретательности, чтобы выработать идеологически и научно приемлемые формулировки. Были предложены следующие варианты определения информации через категорию отражения: информация — сущность (содержание, инвариант, основная сторона) отражения; информация — отраженное разнообразие.

Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что если признать информацию как сущность (содержание) отражения, то следовательно отражение не имеет другой сущности или другого содержания, кроме информации. Это означает отождествление отражения и информации по существу. Далее: отраженное разнообразие не что иное, как образ, возникающий в процессе отражения. Если назвать формирование этого образа "информационным процессом", то смешение информации и отражения столь же неизбежно, как и в случае признания информации "сущностью отражения". Таким образом, атрибутивная концепция, утверждая всеобщее распространение информации в материальном мире, так и не смогла раскрыть ее собственную, не совпадающую с отражением, сущность.

Согласно естественнонаучной концепции информации (Е), развиваемой академиками-кибернетиками (А. И. Берг, В. М. Глушков, А. П. Ершов, В. И. Сифоров и др.), информация — "один из важнейших атрибутов материи, отражающий ее структуру. Понимание единой природы информации вслед за установлением единой природы вещества и энергии стало важным шагом к осознанию материального единства мира" (А. П. Ершов). Информация выглядит уже "естественнонаучным подтверждением" не столько присущего материи свойства отражения, сколько свойства организации. Ранее бытовавшая формула

материя = вещество + энергия + организация

заменяется формулой

материя = вещество + энергия + информация.

В результате информация отождествляется с организацией, подобно тому как в концепции А она отождествляется с отражением.

Концепции А и Е исповедуют материалистический "панинформизм", обнаруживающий информацию на всех уровнях организации материи. Характерно разъяснение академика В. М. Глушкова: "Совершенно неправильно связывать с понятием информации требование ее осмысленности, как это имеет место при обычном, житейском понимании этого термина. Информацию несут не только испещренные буквами листы книги или человеческая речь, но и солнечный свет, складки горного хребта, шум водопада, шелест листвы и т. д." Однако не все советские философы разделяли "панинформистские" взгляды. "Панинформистам" противостояли "функционалисты", которые заявляли, что информация — это не всеобщий атрибут материи, не объективный материальный феномен, существующий независимо от каких-либо субъектов, а функция самоуправляемых кибернетических систем, имеющих техническую, биологическую, социальную природу.

Функционально-кибернетическая концепция (Ф) использовала два понимания информации:

1. информация свободная, представляющая собой содержание сигналов или сообщений, полученных кибернетической системой из внешнего мира;

2. информация связанная (внутренняя, структурная, потенциальная), носителями которой служат целесообразно упорядоченные структуры кибернетических систем (конструкция технического устройства, генетические коды, условные и безусловные связи в мозгу животного и т. п.).

Если И. П. Павлов, изучая условные рефлексы, толковал о сигналах и сигнальных системах, то теперь физиологи стали употреблять термины "информация" и "информационная система".

Зачастую добросовестные инженеры или ученые пытались дать определение информации, пригодное для их конкретных целей. Например, утверждалось, что информационные процессы имеют место лишь в управляющих системах (нет управления — нет информации) или "информация — способ существования одной системы через другую" (существование ландшафта посредством запечатлевшего его пейзажа). В результате появились десятки (возможно — сотни!) частнонаучных трактовок

информации. Болгарский академик Тодор Павлов в 1967 г. не без удивления заметил: "Физиологи, психологи, социологи, экономисты, технологи, генетики, языковеды, эстетики, педагоги и другие ищут и находят информацию почти во всех органических, общественных и умственных процессах". Именно так: специалисты разных наук занялись поисками "своей информации", не заботясь об уже сделанных "находках" и "открытиях".

Авангардом "информационного фронта" оказались обществоведы. Некоторые ограничились обыденным пониманием информации, например, журналисты, пропагандисты, культпросветработники, но большинство стремилось к более углубленному постижению сущности информации. На этом пути пришлось столкнуться с проблемой размежевания информации и знания. Мучительные поиски приемлемого решения ярко описаны В. А. Фокее-вым в его замечательной монографии "Природа библиографического знания" (М., 1995. — 351 с), где особое внимание уделяется соотношению понятий "библиографическая информация" и "библиографическое знание" (С. 66—71). Несколько упрощая изысканное научное красноречие В. А. Фокеева, можно сказать, что он понимает библиографическую информацию как библиографическое знание, движущееся в коммуникационной системе. При этом и знание, и информацию он рассматривает как отдельные, самостоятельно существующие реалии.

"Знание движущееся" или "знание в коммуникационной форме" есть по существу знание, а не что-либо иное. Можно, конечно, именовать это состояние знания "информацией", но тогда информация по существу своему будет знанием. Точно так же вода в озере и вода в реке, вытекающей из этого озера, ро существу одно и то же вещество. Библиографическое знание, сложившееся в сознании библиографа, не перестает быть библиографическим знанием, если его представить в виде сообщения, именуемого "библиографической информацией". Можно представлять интеллектуальные библиографические процессы в виде информационных моделей, обладающих преимуществом наглядности и научной солидности, но не следует забывать, что по существу библиографическая деятельность — деятельность познавательно-коммуникативная. "Библиографическое знание" и "библиографическая информация" вовсе не равноправные реалии; знание существует независимо от информации, а информация —

это форма, в которую облекают свое знание мыслящие люди.

Споры, возникшие в библиографоведении вокруг библиографической информации и библиографического знания, аналогичны дискуссиям, ведущимся в лингвистике, семиотике, психологии, символической логике, аналитической философии, прикладной культурологии. Повсюду не удается обосновать самостоятельный онтологический статус, т. е. способ существования в объективной действительности, социальной информации, не говоря уже об информации вообще.

Выполненный нами обзор дает достаточные основания, чтобы сделать вывод о научном тупике, в котором очутилась проблема информации. Информация одновременно оказывается умственной абстракцией, физическим феноменом, кибернетической функцией; вещью, свойством (атрибутом), отношением; существующей повсюду и нигде не обнаруживаемой; материальной и в то же время идеальной; сущностью (содержанием) и формой... Не удивительно, что стали раздаваться скептические и даже нигилистические голоса.

Скептики ворчливо замечают, что вовсе не обязательно стремиться дать информации какое-то научное объяснение. Ведь мы не знаем подлинной природы электричества или гравитации, но успешно используем их на практике. Так же можно оперировать информацией, не ломая голову над ее сущностью. Нигилисты идут еще дальше и в принципе отрицают существование информации. Например: "Никто еще не видел ни как субстанцию, ни как свойство эту загадочную информацию... Везде мы обнаруживаем лишь взаимодействие материальных веществ, наделенных энергией, и нигде не обнаруживаем того, что обычно называем информацией. Почему? Да потому, что ее не существует в природе, как не существует флюидов, флогистона, эфира и т. д." (М. И. Сет-ров). Скептики и нигилисты фактически снимают проблему познания информации, малодушно капитулируя перед запутанностью этой общенаучной проблемы. Не будем следовать их примеру, а попробуем разгадать загадку информации. Ведь не случайно же она получила распространение во всех буквально науках, не случайно возникла научная дисциплина, именуемая "информатика", не случайно, в конце концов, библиографическое профессиональное сознание пропиталось информационными флюидами.

A^W)

ь-г iqp^-A/4

2. ЭФФЕКТ "ИНФОРМАЦИОННЫХ ОЧКОВ" '

Если присмотреться к содержанию бытующих в науке концепций информации, обнаруживается, что они делятся на две группы:

Л) Методологические, полагающие, что информация — умственный конструкт, искусственно созданный людьми в процессе коммуникационно-познавательной деятельности; это концепции Ш и В;

2) Онтологические, утверждающие, что информация — естественный феномен или функция, существующие в реальной действительности, независимо от познающих субъектов; это материалистические философские концепции А, Е, Ф и частнонаучные толкования информации в различных технических, биологических, общественных науках (обозначим последние ЧН). К классу ЧН принадлежат определения библиографической информации как "информации о документах" или как "библиографического знания в процессе коммуникации".

Методологические и онтологические концепции занимают различное положение в механизме общественного познания, который соответствует следующей схеме:

Объекты познания — живая и неживая природа, общество, человек, которые изучаются различными отраслями знания. Результатом познания является общественное знание в документированной или недокументированной форме, которое включается в социальную память. Общественное знание — не беспорядочная сумма фактов и концепций, а относительно упорядоченная и структурированная идеальная система, более-менее адекватно отражающая объективную реальность.

Методологические концепции относят информацию к системе общественного знания и

видят в ней средство осмысления изучаемых явлений, например, оценка их неопределенности и неожиданности, математическое моделирование, оптимизация кодирования сообщений, методы распознавания сигналов на фоне шумов и т. п. Онтологические же концепции видят в информации объект познания, который нужно обнаружить, открыть в реальной действительности, подобно тому, как открывались микробы или звездные туманности. К примеру, раньше было неизвестно, что именно несут "солнечный свет, складки горного хребта, шум водопада, шелест листвы", а теперь академик В. М. Глушков обнаружил в них информацию. Точно так же обычный библиографический указатель литературы стал источником библиографической информации и повсеместно, к удивлению Тодора Павлова, специалисты разных дисциплин "ищут и находят" информацию. Как это стало возможным? Во всем виноват "эффект информационных очков". Поясним суть дела.

С детства всем известна замечательная фантазия "Волшебник Изумрудного города". Иллюзия изумрудности создавалась благодаря специальным очкам, которые обязаны были постоянно носить все горожане. Если очки снимались, изумрудный город исчезал. В науке после эпохальных публикаций К. Шеннона и Н. Винера получил повсеместное признание информационный подход, сущность которого состоит в рассмотрении объектовлознания через призму категории информации. Именно информационный подход выполняет функцию "информационных очков", позволяющих увидеть мир в "информационных красках".

Сначала информационный подход практиковали математики и кибернетики, которые использовали его корректно, понимая информацию в духе концепций Ш и В. Но очень скоро понятие информации взяли на вооружение специалисты прочих отраслей знания, которые начали применять информационный подход некорректно. Некорректность заключалась в онтологизации (объективации) информационных процессов (систем, технических устройств). Возникала иллюзия, что информацию можно собирать и обрабатывать, хранить и искать, распространять и воспринимать; появились проекты измерения семантической и прагматической информации; научное сознание захлестнули концепции А, Е, Ф, ЧН и даже благоразумные теоретики библиографии не смогли не поддаться информационной моде.

Корректное использование информационного подхода осуществляется при информационном моделировании на ЭВМ, которое считается главным содержанием компьютерной информа-

2>2:

тики (той информатики, которую изучают теперь в средней школе). Это содержание академик А. П. Ершов выразил так: "Как самостоятельная наука информатика вступает в права тогда, когда в рамках соответствующей частной науки строится информационная модель того или иного фрагмента действительности, — в информатике рассматриваются методологические принципы построения таких моделей и манипулирования ими". Здесь четко разграничивается объект познания и методология познания (информационные модели). Многочисленные некорректные пользователи информационного подхода не оперируют никакими моделями, а попросту отождествляют информацию с сигналами, образами, текстами, изображениями, наконец, — с библиографическими описаниями.

Причины широкого распространения некорректного информационного подхода заключаются в том, что он выполняет следующие практически полезные функции:

Номинативная функция: слово "информация" изначально использовалось в качестве названия реально существующих явлений, например, "службы научно-технической информации", "информационная программа", "информационный работник" и т. д., выступая не как научное понятие, а как имя собственное, обозначающее реальный объект.

Конструктивная функция: инженеры, конструирующие и эксплуатирующие информационную технику, воспринимают информацию как реальное "рабочее тело", подобное жидкости в гидравлике или току в электротехнике (здесь отождествляются сигналы и информация) и не могут от нее отказаться.

Описательно-объяснительная функция часто реализуется в естественных и общественных науках. При этом имеет место своеобразное объяснение "неизвестного через неизвестное". Например, нам неведомы действительные механизмы памяти, понимания, мышления, но можно вразумительно обсуждать эти сложные психические явления посредством интуитивно постигаемого понятия информации: память — это хранилище информации; понимание — раскодирование информации; мышление — обработка информации. Особенно удачно описываются и объясняются посредством информационного подхода общение между людьми и сигнализация животных, управление и связь в технических устройствах и биологических системах. Здесь реализуется потенциал обобщения, всегда присутствующий в понятии информации. Так, под библиографической информацией понимается отдельная запись, библиографический список или указатель и т. п., благодаря чему обнаружи-

вается структурное сходство различных библио графических процессов. Можно сказать, что описательно-объяснительных схемах конкрет ных наук информация — это не "снятая неопре деленность", в качестве которой она предстает математической теории информации, а "вечна неопределенность", общенаучный умственны! костыль, с помощью которого осуществляете восхождение от относительной к абсолютно! истине.

подведем итоги:

1. Информации, как и изумрудного города, нет е объективной действительности. Информация — искусственно созданный умственный конструкт, плод информационного подхода. Причем информационный подход первичен (сперва оденьте "информационные очки"!), а информация вторична.

2. Концепции информации Ш и В, соответствующие корректному информационному подходу, вполне жизнеспособны. Философские концепции А, Е, Ф, разработанные ради поддержания материалистического монизма, пора сдать в архив, как не имеющие научных перспектив. Философии предстоит по-новому осмыслить общенаучную категорию информации. С многообразием, хаотичностью, несовместимостью ча-стнонаучньтх трактовок информации бороться бесполезно, их нужно признать как следствие того, что разные исследователи по-разному владеют "информационными очками".

3. Некорректно, хотя и небесполезно рассматривать через "информационные очки" реальную действительность: там нельзя обнаружить информацию, ибо ее там нет, но зато можно сконструировать практически полезные описательно-объяснительные схемы, которым заполнена учебная и научная литература. Отталкиваясь от этих схем, можно углубить и обогатить частнонауч-ное знание, но для этого следует обратиться к "неинформационным" методологическим подходам.

4. В библиографической науке и практике некорректный информационный подход, достигший апогея в доку-ментографической теории 0. П. Коршунова и идеографической теории Н. А. СлядневоЯ накануне третьего тысячелетия себя исчерпал. "Информационные очки" позволяют увидеть один только цвет, а не всю радугу цветов. В библиографическом познании перспективны, на мой взгляд, социально-коммуникационные и социально-культурные, семиотические и когнитологические, возможно — экономические и организационно-технологические и безусловно-исторические подходы. Здесь можно ожидать новых открытий и свежих идей, при условии, что не будут забыты достижения и уроки славного "информационного" этапа отечественной библиографии.

Sox