2.4.2. Пространственный код

Начнем с построения пространства. Библиотека нового типа не должна мыслиться изолированным островком, замкнутым на себя самого пространством; она должна устанавливать связи с природной средой, вписываться в ансамбль внешнего социума, представляя одну из граней, вариантов, аспектов, «языков» мира¹. Уходят в прошлое монументализм классических форм, фронтоны, тяжелые фасады, пышный декор, парадные лестницы. Библиотечные здания теряют сакральность, делаются более функциональными и ориентированными на живые и меняющиеся потребности человека.

В отличие от «просвещенческой» библиотеки, внутреннее пространство библиотеки «коммуникационной» не имеет логического

центра, в нем существует лишь «узловое место» — «площадка», где встречаются и взаимодействуют все персонажи и все смыслы. Если прежде библиотека мыслилась как своеобразная гелиоцентрическая система, в центре которой находился фонд, то новая модель может быть уподоблена галактике, где на равных правах сосуществует множество звездных систем.

Эти системы не подчинены иерархии, они равноправны. Ими могут быть: система комплексных читальных залов — каждый со своей специализацией (детский, искусства, религии, справочной литературы, восточной литературы и т.п.); система культурных центров, представляющих различные страны, и другие подобные образования. Основное качество каждого «куска» такого пространства («маркированного локуса») — в том, что оно дает возможность каждому «представителю культуры» наглядно передать собственный взгляд на мир и, тем самым, реально включить пользователя в свой культурный контекст.

К примеру, национальный культурный центр, располагающийся в недрах традиционной публичной библиотеки, организует внутреннее пространство по-своему, снабжает его атрибутами своей эстетики и дизайна, своей культурной символики, своим расположением мебели, своей расстановкой документального фонда, своей выставочной продукцией. В таких центрах осуществляется прямое представительство — от лица носителей данной культуры. Все эти средства обеспечивают, с одной стороны, эффект подлинности (перед нами не любительская подделка под «местный колорит», а «живой кусок» иностранного государства), а с другой стороны — эффект заинтересованности и привлекательности, поскольку, как известно, наибольший интерес вызывает неведомое, непохожее, то, в чем заметно различие.

Другой пример маркированных локусов — создание специализированной профессиональной зоны: искусственная «изоляция» определенных предметных областей для более глубокого в них погружения. Ведь всякая профессиональная область также может пониматься как особый универсум, имеющий собственный «язык». С этой точки зрения, правомерно выделение «зала по литературоведению» или «зала по искусству», в которых к читателю будет приближена профильная литература, где его проводниками и консультантами станут «родственные души», коллеги, профессионалы, специализирующиеся в данной области, а не анонимная фигура «библиотечного специалиста». Важно при этом, чтобы каждая из подобных сфер не отделялась от других непроходимой стеной, была общедоступна, а также не претендовала на особые привилегии или элитарность по сравнению со всеми иными — ни иерархия, ни ценностная стратификация в подобном пространстве просто немыслимы.

Локальные пространства не остаются неизменными, они постоянно «меняют декорации», сдвигают контекст, для того чтобы можно было ощутить разнообразие, движение, развитие форм и смыслов. Особую роль при этом играют выставки. Они могут организовываться каждым локальным пространством самостоятельно—в этом случае мы получаем представление о синхроническом или диахроническом срезе данной культуры, развертывании некоторых свернутых форм или их связи с глубинными константами. Выставки могут быть организованы и в «нейтральных», «ничейных» зонах, иными словами, на границах, в промежутках между отдельными локусами: тогда мы получаем представление о пересекающихся мирах, накладывающихся один на другой, перекрещивающихся и связанных в едином пространстве. Достигаемая при этом цель — постоянная смена впечатлений подобно тому эффекту, который мы наблюдаем в калейдоскопе при встряхивании трубки: всякий раз, как разноцветные стеклышки меняются местами, возникает новый рисунок.

Коренным образом преобразуется «место читателя». В новом пространстве оно никак не выделено, не маркировано, не индивидуализировано: преобладают общие столы, за которыми работают по 4, 8, 12 человек, что позволяет им во время работы свободно общаться, обмениваться мнениями¹. Можно работать в любом месте—у книжного стеллажа, выдвинутого в читальный зал, у кафедры, в зоне выставки, в патио; в Центре Жоржа Помпиду в Париже многие предпочитают даже не садиться за стол, а располагаются прямо на полу. Фонд не подавляет читателя своим авторитетом, библиотека обеспечивает ему максимум комфорта — такая обстановка подчеркивает свободу и естественность поведения человека, не связанного жестким ритуалом, он ощущает себя не объектом воздействия, а полноценным субъектом, ради которого создана данная среда.

Помимо «узлового места» (под которым подразумевается все целиком пространство библиотеки как репрезентационной площадки, «культурной тусовки») и «локусов» («смысловых центров», носителей разных «языков» и «культур»), в библиотеке существенную роль играет виртуальная среда.

Ее основная роль — принципиальное разрушение границ библиотеки как замкнутого пространства.

Виртуальный принцип работает в двух направлениях: извне и изнутри библиотеки. Внешняя виртуальная среда — это все электронные документы, все средства вещания, находящиеся за ее физическими стенами, но «втягиваемые» в библиотеку посредством электронных сетей передачи данных и электронных СМИ. Принципиально то, что внешние ресурсы библиотеки неотделимы от внутренних, они столь же общедоступны, сколь и естественны, переход между ними незаметен. В свою очередь, виртуальная среда самой библиотеки (к примеру, оцифрованные фонды, электронные каталоги), будучи доступна извне для любого пользователя в любой точке мира, вписывает ее в общемировое виртуальное единство.

Вторая существенная черта заключается в том, что виртуализация не только расшатывает физические границы библиотеки, она обеспечивает для индивида связь между «реальностью» и «не-ре-альностью», между миром, в который он привычно погружен, и миром «искусственно созданным», «виртуальным».

В определенном смысле виртуальным (не существующим в реальности) можно назвать всякий сконструированный мир, например, мир художественного произведения, мир социального мифа, мир кинофильма или телевизионного спектакля — все, что существует «за пределами страны, цивилизации, наземного, видимого и осязаемого пространства повседневности»¹. Отличительная особенность этих миров в том, что они опираются на человеческое воображение. В психологическом плане воображение связано с понятием будущего², задает измерение понятий и предметов во временной перспективе некоего «проекта». Таким образом, виртуальные объекты связывают понятие пространства с понятием времени.