Учение о материи

Хотя мы не имеем ни какого представления о сущности материи, мы не можем отказать ей в признании свойств, открываемых нашими чувствами.

Открывая глаза я вижу вокруг себя только материю или протяженность. Итак, протяженность – свойство, всегда принадлежащее всякой материи, могущее принадлежать только ей одной и, следовательно, присущее своему предмету. ...Протяженность есть атрибут материи, атрибут, который образует часть ее метафизической формы. (Ламетри. Сочинения. – М. 1983. С. 60‑61.)

...Сущность души человека и животных есть и остается всегда столь же неизвестной, как и сущность материи и тел. Более того, душу, освобожденную от тела, столь же невозможно себе представить, как и материю, не имеющую никакой формы. Душа и тело были созданы одновременно, словно одним взмахом кисти... Поэтому тот, кто хочет познать свойства души, должен сперва открыть свойства, обнаруживающиеся в телах...

Все философы, внимательно изучавшие природу [c.100] материи, рассматриваемой как таковая, независимо от всех форм, образующих тела, открыли в этой субстанции различные свойства, вытекающие из абсолютно неизвестной сущности. Таковы, во-первых, способность принимать различные формы, которые появляются в самой материи и благодаря которым материя может приобретать двигательную систему и способность чувствовать; во-вторых, актуальная протяженность, принимаемая ими за атрибут, а не за сущность материи.

... Какое чудесное зрелище представляет собой эта лестница с незаметными ступенями, которые проходят природа последовательно одну за другой, никогда не перепрыгивая ни через одну ступеньку во всех своих многообразных созданиях! какая поразительная картина – вид Вселенной: все в ней слажено, ничего не режет глаза; даже переход от белого цвета к черному совершается через длинный ряд оттенков и ступеней, делающих его бесконечно приятным. (Там же. С. 58‑60.)

Учение о человеке

Человеческое тело – это заводящая сама себя машина, живое олицетворение беспрерывного движения. ...Человек – это часовой механизм, который заводится не механическим [c.101] способом, а посредством поступления в кровь питательных соков из пищи. (Там же. С. 56.)

Человек и растение – это белое и черное. Четвероногие, птицы, рыбы, насекомые, амфибии являются промежуточными оттенками. смягчающими резкий контраст этих двух цветов. Если бы не существовало этих двух промежуточных ступеней, под которыми я подразумеваю проявления жизни различных животных, то человек, это гордое животное, созданное подобно другим, из праха, возомнил бы себя земным Богом и стал бы поклоняться только самому себе...

...Для образования рассудка, подобно нашему, требуется больше времени, чем нужно природе для образования рассудка животных; надо пройти через период детства, чтобы достигнуть разума; надо иметь в прошлом все недостатки и страдания животного состояния, чтобы извлечь из них преимущества, характеризующие человека. (Там же. С. 58‑59.)

... Материалист, убежденный вопреки собственному тщеславию в том, что он просто машина или животное, не будет плохо относится к себе подобным: но слишком хорошо знает природу их поступков, бесчеловечность которых всегда отражает степень рассмотренной выше аналогии между людьми и животными; следуя естественному закону, [c.102] свойственному всем животным, он не пожелает делать другим то, чего он не хочет, чтобы делали ему.

Итак, мы должны сделать смелый вывод, что человек является машиной и что во всей Вселенной существует только одна субстанция, различным образом видоизменяющаяся... Вы могли убедиться в том, что я делаю самые решительные выводы только в результате множества физических наблюдений: только за учеными я признаю право на суждения о тех выводах, которые я делаю из этих наблюдений, отвергая свидетельства всякого человека с предрассудками, не знающего ни анатомии, ни той единственной философии, которая в данном случае имеет значение, а именно философии человеческого тела. Какое значение могут иметь против столь прочного и крепкого дуба слабые тростинки Богословия, метафизики и различных философских школ? Это – детские игрушки, подобные рапирам наших гимнастических залов, с помощью которых можно доставить себе удовольствие потренироваться, но не одолеть противника. Надо ли прибавить, что я имею в виду пустые и пошлые идеи, избитые и жалкие выводы, которые будут проводить относительно мнимой несовместимости двух субстанций, беспрестанно соприкасающихся и воздействующих друг на друга. Такова моя система или, вернее, если я не заблуждаюсь, [c.103] истина. Она проста и кратка. Кто хочет, пусть попробует оспаривать ее! (Там же. С. 255‑266.)