О множественности миров.

[...] Не противоречит разуму также, чтобы вокруг этого сол­нца кружились еще другие земли, которые незаметны для нас или вследствие большой отдаленности их, или вследствие их небольшой величины, или вследствие отсутствия у них боль­ших водных поверхностей, или же вследствие того, что эти по­верхности не могут быть обращены одновременно к нам и про­тивоположно к солнцу, в каком случае солнечные лучи, отра­жаясь как бы в кристальном [с.76] зеркале, сделали бы их видимыми для нас. [...]

Буркий. Другие миры, следовательно, так же обитаемы, как и этот?

Фракасторий. Если не так и не лучше, то во всяком случае не меньше и не хуже. Ибо разумному и живому уму невозмож­но вообразить себе, чтобы все эти бесчисленные миры, кото­рые столь же великолепны, как наш, или даже лучше его, были лишены обитателей, подобных нашим или даже лучших; эти миры суть солнца или же тела, которым солнце посылает свои божественные и живительные лучи [...].

[...] Миры составлены из противоположностей, и одни про­тивоположности, вроде земель и вод, живут и питаются други­ми противоположностями, а именно солнцами и огнями. Это, думаю, подразумевал тот мудрец, который говорил, что Бог творит согласие среди возвышенных противоположностей, и другой мудрец, который говорил, что все существует благодаря спору согласных между собой и любви спорящих.

[...] На этих мирах обитают живые существа, которые возде­лывают их, сами же эти миры – самые первые и наиболее бо­жественные живые существа Вселенной; и каждый из них точ­но так же составлен из четырех элементов, как и тот мир, в котором мы находимся, с тем только отличием, что в одних преобладает одно активное качество, в других же – другое, поче­му одни чувствительны к воде, другие же к огню. Кроме че­тырех элементов, из которых составлены миры, существует еще эфирная область [...], безмерная, в которой все движется, живет и прозябает. Этот эфир содержит всякую вещь и проникает в нее [...], он называется обычно воздухом, который есть этот пар вокруг вод и внутри земли, заключенный между высочайшими горами, способный образовать густые тучи и бурные южные и северные ветры. Поскольку же он чист и не составляет части [с.77] сложного, но есть то место, в котором содержатся и движутся мировые тела, он называется эфиром в собственном смысле слова. (Там же. С.173.)

О свободе воли.

Фракасторий. [...] Никогда, не было философа, ученого и че­стного человека, который под каким-либо поводом и предло­гом пожелал бы доказать на основании такого предложения необ­ходимость человеческих действий и уничтожить свободу выбора. Так, среди других Платон и Аристотель, полагая необходи­мость и неизменность Бога, тем не менее полагают моральную свободу и нашу способность выбора; ибо они хорошо знают и могут понять, каким образом могут совместно существовать эта необходимость и эта свобода, однако некоторые истинные отцы и пастыри народов отрицают это положение и другие, подобные им, может быть для того, чтобы не дать повода преступникам и совратителям, врагам гражданственности и общей пользы вы­водить вредные заключения, злоупотребляя простотой и неве­жеством тех, которые с трудом могут понять истину и скорее всего склонны к злу. Они легко простят нам употребление истин­ных предложений, из которых мы не хотим извлечь ничего иного, кроме истины относительно природы и превосходства Творца ее; и они излагаются нами не простому народу, а только мудре­цам, которые способны понять наши рассуждения. Вот почему теологи, не менее ученые, чем благочестивые, никогда не осуждали свободы философов, а истинные, вежливые и благонрав­ные философы всегда благоприятствовали религии; ибо и те и другие знают, что вера требуется для наставления грубых народов, которые должны быть управляемы, а доказательства – для созерцающих истину, которые умеют управлять собой и другими. (Там же. С.167-168.) [с.78]

(Хрестоматия по философии. Книга 3. Новое время (XVIIв.). Просвещение. Часть первая / Под редакцией проф. д.филос.н. Ивановой А.А. - Учебно-методическое пособие. – 2-е изд., переработанное и дополненное. - М: ИПЦ МИТХТ, 2004.)

Философия Нового времени

Отличительная черта философии Нового времени – тесная связь с успехами науки. Новые концепции, выдвинутые наукой, глубоко повлияли на содержание философских учений. Во многих из них наука рассматривалась как высшая ценность, как ориентир в жизнедеятельности человека. Неудивительно, что философы Нового времени нередко являлись крупными учеными (Декарт, Лейбниц).

Одной из центральных задач философии становится поиск оснований достоверного знания и анализ способов его получения. В связи с этим одной из центральных становится проблема научного метода. Эмпиризм (Ф. Бэкон, Т. Гоббс, Дж. Локк, Дж. Беркли, Д. Юм) делает ставку на чувственный опыт и опытное естествознание. Напротив, рационализм (Р. Декарт, Б. Спиноза, Г. Лейбниц) отдает безусловный приоритет человеческому разуму и математике.

Для философии Нового времени важной является проблема рационального построения государства и социальной жизни, а также связанная с нею проблема свободы, понимаемой прежде всего как свобода политическая. Показательным здесь является возрождение теории Общественного договора (впервые появившейся в античности и сменившейся в начале христианской эры учением о божественном происхождении верховной власти). Гуманизм французского Просвещения (Ф. Вольтер, Ж.-Ж. Руссо, Д. Дидро, П. Гольбах и др.) выразился в концепции прав человека – неотчуждаемых и присущих человеку от рождения. [c.4]