Доказательство бытия Бога.

Побуждай ум к созерцанию Бога! Войди «в опочивальню» ума твоего, выпроводи вон все, кроме Бога и того, что помогает тебе искать Его, и, «затворив дверь», ищи Его! (Там же. С. 125.)

Бог поистине существует. Мы веруем в то, что есть нечто, больше чего нельзя ничего себе представить, это есть в уме /in intellectu/ человека, даже если он не имеет в виду, что такая вещь существует. Ведь одно дело – быть вещи в уме, другое – подразумевать, что вещь существует. Значит, хотя бы в уме есть нечто, больше чего нельзя ничего себе представить, так как когда слышим это, его понимаем, а все, что понимается, есть в уме. Значит, если то, больше чего нельзя ничего себе представить, существует только в уме, тогда те, больше чего нельзя себе представить, есть то, больше чего можно представить себе. Но этого, конечно, не может быть. Итак, без сомнения, нечто, больше чего нельзя себе представить, существует /existit/ и в уме, и в действительности. Ведь если какой-нибудь ум мог бы представить себе что-нибудь лучше тебя, Господи Боже мой, это значило бы, что тварь возвысилась над Творцом и судит о Творце, что очень нелепо. Притом все сущее, кроме Тебя одного, можно представить себе как несуществующее. Значит, Ты один всего подлиннее, а поэтому Ты и больше всего имеешь бытие /Habes esse/; ибо все другое существует не столь истинно и поэтому имеет бытия меньше /minus Habes esse /. (Там же. С. 128-129.)

Учение об истине.

Истина едина во всем. (Там же. С. 193.)

Истина не имеет ни начала, ни конца. (Там же. С. 167.)

Итак, одно – правильность и истинность высказывания, поскольку оно обозначает то, для обозначения чего было создано; другое – правильность и истинность, поскольку оно обозначает в силу полученного свойства обозначать. [с.22] Ведь первое неизменно присуще высказывающей речи, второе же переменно, потому что первое в речи есть всегда, второе же не всегда, и первое от природы, второе же привходящим образом и в соответствии с употреблением. Например. Когда я говорю: «День» для обозначения в качестве существующего того, что существует, я правильно использую значение данного высказывания, потому что оно для этого создано, и в таком случае говорится о правильном обозначении. Но когда тем же самым высказыванием я обозначаю как существующее то, чего не существует (к примеру, на улице не день, а ночь), я пользуюсь им неправильно, и в этом случае говорится, что это не есть правильное обозначение. (Там же. С. 171.)

О высшей истине. Истина, которая находится в существовании вещей, есть действие высшей истины и сама в свою очередь является причиной истины представления и той, которая есть в предложении... высшая же истина не потому есть правильность, что она сама должна что-либо, – в действительности все в долгу перед ней, но сама она никому ничего не должна, и она есть то, что она есть, не по какой другой причине, кроме той, что она существует. (Там же. С. 184-185.)

О противоположностях. О различных пониманиях должного и недолжного, возможного и невозможного... Многими ведь способами одна и та же вещь в различных отношениях содержит в себе противоположности. Одно и то же является и должным и недолжным; должным поскольку премудро допускается тем, без чьего попущения не может возникнуть (т.е. Богом); и недолжным, поскольку это относится к тому, чьей неправедной волей затевается, Так ведь Господь Иисус, ибо Он один был невинен, не должен был подвергнуться смерти, и никто не должен был Ему причинить се; и, однако, должен был подвергнуться ей, ибо сам Господь премудро и милостливо, и попечительно пожелал [с.23] претерпеть ее. (Там же. С. 179-180.)

Об истине – сущности вещей. Истина есть в сущности /in essentia/ всего существующего, ибо все существующие вещи суть то, что они суть в высшей истине. (Там же. С. 178.)

Об истине воли. "Диавол не устоял в истине", так как он пребывал в истине и покинул истину не иначе как волей. Ибо если он, покуда желал должного, для чего ведь и получил волю, пребывал в правильности и в истине, а когда пожелал недолжного, правильность и истину утратил, то не иное здесь можно понимать под истиной, как правильность, поэтому в воле его это было. Поэтому «истину творить» и «доброе творить» суть одно и то же в этом противопоставлении, ибо они неразличны по значению... творить истину – значит творить доброе, а творить доброе – значит творить правильное. Поэтому ничто с большей очевидностью не есть истина действия, как правильность. (Там же. С. 173-174.)

Об истине чувств: обман, который считают находящимся в чувствах, находится в мнении. То, что зрение, слух и прочие чувства нам сообщают иначе, чем дело обстоит в действительности – это не вина чувств, которые сообщают то, что могут, потому что такую получили способность, но суждению души /indicio animal/ должно вменить то, что оно не различает, что чувства могут и что должны. (Там же. С. 178.)