Учение об идеях

Чужеземец. Одни все совлекают с неба и из области невиди­мого на землю, как бы обнимая руками дубы и скалы. Ухватив­шись за все подобное, они утверждают, будто существует толь­ко то, что допускает прикосновение и осязание, и признают тела и бытие за одно и то же, всех же тех, кто говорит, будто существует нечто бестелесное, они обливают презрением, бо­лее ничего не желая слышать.

Теэтет. Ты назвал ужасных людей; ведь со многими из них случалось встречаться и мне.

Чужеземец. Поэтому-то те, кто с ними вступает в спор, пре­дусмотрительно защищаются как бы сверху, откуда-то из неви­димого, решительно настаивая на том, что истинное бытие – это некие умопостигаемые и бестелесные идеи; тела же, о кото­рых говорят эти люди, и то, что они называют истиной, они, разлагая в своих рассуждениях на мелкие части, называют не бытием, а чем-то подвижным, становлением. Относительно этого между обеими сторонами, Теэтет, [с.45] всегда происходит сильней­шая борьба. (Софист. 246а-с // Платон. Собр. соч. –Т. 2. С. 314.)

«Принимаю твою поправку, – сказал Сократ, – и полагаю, что дело обстоит так, как ты говоришь. Но скажи мне вот что: не признаешь ли ты, что существует сама по себе некая идея подобия и другая, противоположная ей, – идея неподобия? Что к этим двум идеям приобщаемся и я, и ты, и все прочее, что мы называем многим?» (Парменид. 128е // Платон. Собр. соч. –Т. 2. С. 349.)

«Мы считаем, что есть много красивых вещей, много благ и так далее, и мы разграничиваем их с помощью определения.

— Да, мы так считаем.

— А также, что есть прекрасное само по себе, благо само по себе и так далее в отношении всех вещей, хотя мы и признаем, что их много. А что такое каждая вещь, мы уже обозначаем соответственно единой идее, одной для каждой вещи.

— Да, это так.

— И мы говорим, что те вещи можно видеть, но не мыслить, идеи же, напротив, можно мыслить, но не видеть.

— Конечно». (Государство. 507b-c // Платон. Собр. соч. –Т. 3. С. 289.)

«Хочешь, мы начнем разбор отсюда, с помощью обычного нашего метода: для каждого множества вещей, обозначаемых одним именем, мы обычно устанавливаем только один опреде­ленный вид. Понимаешь?

— Понимаю.

• Возьмем и теперь какое тебе угодно множество. Ну, если хочешь, например, кроватей и столов на свете множество...

• Конечно.

• Но идей этих предметов только две – одна для кровати и одна для стола.

• Да.

— И обычно мы говорим, что мастер изготовляет ту или иную вещь, всматриваясь в ее идею: один делает кровати, другой сто­лы, нужные нам, и то же самое и в остальных случаях. Но ни­кто из мастеров не создает самое идею. Разве он это может?

— Никоим образом». (Государство. 596а-b // Платон. Собр. соч. –Т. 3. С. 390.)

Итак, если мы не в состоянии уловить благо одной идеей, то поймаем его тремя – красотой, соразмерностью и истиной; сло­жив их как бы воедино, мы скажем, что это и есть действитель­ная причина того, что содержится в смеси, и благодаря ее бла­гости самая смесь становится благом. (Филеб. 65а // Платон. Собр. соч. – Т. 3. С. 75.)

Кто, наставляемый на пути любви, будет в правильном по­рядке созерцать прекрасное, тот, достигнув конца этого пути, вдруг увидит нечто удивительно прекрасное по природе, то са­мое, Сократ, ради чего и были предприняты все предшествую­щие труды, – нечто, во-первых, вечное, то есть не знающее ни рождения, ни гибели, ни роста, ни оскудения, а во-вторых, не в чем-то прекрасное, а в чем-то [с.46] безобразное, не когда-то, где-то, для кого-то и сравнительно с чем-то прекрасное, а в другое время, в другом месте, для другого и сравнительно с другим безобразное. Прекрасное это предстанет ему не в виде какого-то лица, рук или иной части тела, не в виде какой-то речи или знания, не в чем-то другом, будь то животное, Земля, небо или еще что-нибудь, а само по себе, всегда в самом себе единооб­разное; все же другие разновидности прекрасного причастны к нему таким образом, что они возникают и гибнут, а его не ста­новится ни больше ни меньше, и никаких воздействий оно не испытывает. (Пир. 210e-211b // Платон. Собр. соч. –Т. 2. С. 121.)

Единое, у него не должно быть частей и само оно не должно быть целым... а потому, не имея вовсе частей, оно не может иметь ни начала, ни конца, ни середин ибо все это были бы уже его части... Но ведь конец и начало образуют предел каждой вещи... Значит единое беспредельно, если не имеет ни начала, ни конца... А также лишено очертаний: оно не может быть причастным ни круглому, ни прямому... А будучи таким, оно не может быть нигде, ибо оно не может находиться ни в другом, ни в себе самом... Оно не движется путем изменения... не меняет места... не движется ни одним видом движения. (Парменид. 137c,d,e, 138a, 139а // Платон. Собр. соч. –Т. 2. С. 360-363).

Изо всего, что связано с телом, душа больше всего приобщилось к божественному – божественное же прекрасно, мудро, доблестно... этим взращиваются крылья души, а от всего противоположного – от безобразного, дурного – она чахнет и гибнет. (Федр. 246d,e // Платон. Собр. соч. –Т. 2. С. 155-156.)

Бог сотворил душу первенствующей и старейшей по своему рождению и совершенству, как госпожу и повелительницу тела... (Тимей. 34с // Платон. Собр. соч. –Т. 3. С. 437.)

Всякая душа ведает всем неодушевленным, распространяется же она по всему небу, принимая порой разные образы. Будучи совершенной и окрыленной, она парит вышине и правит миром, если же она теряет крылья, то носится, пока не натолкнется на что-нибудь твердое – тогда она вселяется туда, получив земное тело... а что зовется живым существом, – все вместе, то есть сопряжение души и тела, получило прозвание смертного. (Федр. 246b,c // Платон. Собр. соч. –Т. 2. С. 155.)

Что касается главнейшего вида нашей души, то ее должно мыслить себе как демона, приставленного к каждому из нас богом; это тот вид, который... обитает на вершине нашего тела и устремляет нас от земли к родному небу как небесное, а не земное порождение. (Тимей. 90а // Платон. Собр. соч. –Т. 3. С. 497.)

Ум – царь неба и земли. <...> Ум либо тождественен с истиной, либо всего более ей подобен и близок. (Филеб. 28с, 65d // Платон. Собр. соч. –Т. 3. С. 76.)

Все до сих пор нами сказанное... описывало вещи как они были созданы умом-демиургом... из сочетания ума и необходимости произошло смешанное рождение, нашего космоса. (Тимей. 47е-48а // Платон. Собр. соч. –Т. 3. С. 450.)

Ум есть достояние богов и лишь малой горстки людей. (Тимей. 51е // Платон. Собр. соч. –Т. 3. С. 455.)