33057

153

ремесел, адаптации к природным условиям и т.д.), так и традиции и ценности. Так, старинная традиция «помочей» в сельской общине согласовалась с проникнутой религиозным подвижничеством городской традицией совместного безвозмездного труда на строительстве обыденного (построенного за один день) храма и впоследствии претворилась в совместный труд общины по строительству школ, больниц и т.д. Эта чрезвычайно богатая в русской культуре традиция безвозмездного совместного труда ради общей пользы и во имя высокой общей идеи была использована коммунистами и в советский период приобрела, в частности, форму субботника.

Накопленные традиции могут актуализироваться в хозяйственной культуре, передаваться из поколения в поколение, могут постепенно утрачиваться при изменении условий хозяйствования и общей социокультурной среды. В хозяйственной культуре происходит отбор ценностей и норм, необходимых для выживания и успешного функционирования хозяйственной системы. Не все из обширного опыта хозяйствования приживается: в центральной России в дореволюционный период опыт фермерского (хуторского) сельского хозяйства не выдерживал конкуренции с привычным, глубоко укорененным в социокультурной традиции общинным и артельным хозяйством, исторический опыт кооперативного движения 20-х годов стал интенсивно востребоваться в период «перестройки» конце 80-х — самом начале 90-х годов XX в., затем, однако, от него отказались в пользу индивидуалистических моделей предпринимательства.

В структурно неоднородной хозяйственной жизни всегда существуют разнообразные тенденции, опробуются новые организационные формы, институты, модели. Однако «приживаются», то есть отбираются исторической памятью те из них, которые не только наиболее эффективны экономически, но и органично сочетаются с остальными элементами социокультурной системы.

Приведем пример. Российское дореволюционное предпринимательство в целом не было ориентировано на либеральные политические и экономические модели в западном, в особенности американском смысле (понятие «либерал» в русской политической культуре относилось скорее к требованию буржуазных свобод). Оно было в гораздо большей степени ориентировано на образцы европейского корпоративного капитализма, в особенности на Англию. Такая

154

ценностная ориентация в целом соответствовала политической и правовой культуре общества, его базовым ценностям, общей ориентации на традицию, династию, корпорацию.

В начале советского периода истории, в особенности в 20-х годах, во время индустриализации ориентации резко изменились: народному хозяйству была нужна не глубокая традиция (которую сознательно уничтожили), а энергия самородков и самоучек, не отягощенных прошлым опытом, начинающим с нуля и признающим лишь утилитарный расчет. Социокультурным образцом для хозяйствующего человека стал не образованный представитель вековой предпринимательской династии, верный традиции и вписанный в социокультурную среду, а self-made man, одаренный выскочка, человек без корней и даже без образования, каковыми реально и были новые руководители народного хозяйства. Произошла переориентация с европейской модели на американскую: «...американизм должен характеризоваться ... прежде всего, неизбывной энергией. Все великие изобретатели и дельцы вовсе не были людьми, получившими высшее или даже среднее образование. Они были энергичными самородками, которые могли в любом брошенном вагоне или же просто в пустыре сделать изобретение — и им победить. Очевидно, тот тип человека, который нам предстоит создавать в унисон с развивающимся хозяйством, будет характеризоваться не теми чертами, которые интересовали старую русскую, — начитанную, но неряшливую интеллигенцию... Самая культура в нашем понимании есть не что иное, как техническая и социальная сноровка»29. Таким образом, с 20-х годов нынешнего века социокультурным образцом для российского хозяйства стали США. В постперестроечный период эта ориентация сохранилась, поскольку у нарождающегося практически «дикого» нового русского капитализма не было традиции, на которую можно было бы ориентироваться, а либеральный образец свободного независимого индивида, преследующего исключительно частные интересы, оказался как нельзя лучше соответствующим новопровозглашенным «общечеловеческим ценностям».

29 Гастев А.К. Как надо работать. М., 1972, с. 95.

155

К «банку данных» исторической памяти, культурной традиции общество нередко обращается в те моменты, когда выясняется, что заимствованные новые образцы не приживаются и частично или полностью отторгаются. В постсоветской России в конце 90-х гг. XX в. и в начале XXI стали все чаще вспоминать как традиции дореволюционного предпринимательства, торговли, даже рекламы, так и некоторые традиции советского периода.

156

Тема 5. Социокультурная динамика хозяйственной жизни (проблемы переходных обществ).

Динамика хозяйственной жизни как предмет социологии. Линейные концепции социально-экономической динамики: марксизм и теория общественно-экономических формаций, теория «стадий роста» У.Ростоу. Понятия «роста» и «развития». Понятие модернизации, первичная и вторичная, догоняющая, эндогенная и заимствованная модернизация. Основные противоречия модернизации. Соотношение внутренних и внешних противоречий и их влияние на процесс модернизации.

Вклад К. Маркса, М. Вебера и позднейших социологов в создание сравнительной теории модернизации. Концепции вестернизации незападных обществ. Поиски прямых аналогов «протестантской этики» и других социально-культурных ценностей и институтов Запада в собственном культурном наследии, ограниченность аналогий. Позднейшее развитие веберианы и ее использование в теории модернизации. Понятие структурной модернизации. Концепции Ш. Эйзенштадта, А. Турена, А. Абдель-Малека, М. Леви и др.

Социально-экономические, политические и социокультурные аспекты модернизации. Исходное противоречие модернизационного процесса: наложение и взаимодействие принципиально различных типов социокультурной регуляции. Социокультурные проявления этого противоречия: между традициями и современностью, между собственным достоянием и инородной культурой, между потребностями в развитии и сохранении стабильности. Социокультурная многоукладность как отражение этих противоречий. Конфликтный тип взаимодействия традиций и современности.

Нелинейные концепции социально-экономического развития. Теория флуктуаций культурно-исторических типов П.Сорокина, соотношение идеациональных и чувственных ценностей и хозяйственного развития. Теория «мир-экономик» Ф.Броделя и И.Валлерстайна. Понятия «контр-модерна» и «анти-модерна» (А.Турен). Теории самобытности как попытки разрешить противоречие между императивами развития и сохранения целостности и идентичности; идеи возврата к традиционным ценностям, подчинения

157

социально-экономического развития высшему духовному началу как образы «дугой современности».

Общественное развитие всегда было одной из центральных проблем социологии, раскрывавшей его факторы, направленность, механизм, ритмы. Предметом социологии хозяйственной жизни являются факторы и механизмы развития хозяйственной жизни, его этапы и стадии, а также магистральные исторические тенденции. Можно выделить две большие группы социологических теорий развития: во-первых, это линейные теории прогресса, рассматривающие историческое развитие общества как движение от примитивных хозяйственных и социокультурных форм ко все более сложным. Теории прогрессивного линейного развития общества как правило включают представления о различных стадиях или ступенях этого развития, которые проходят все общества и которые закономерно сменяют одна другую. В целом все человечество мыслится как развивающееся прогрессивно, в одном направлении, на основе универсальных законов. К этим теориям можно отнести марксистскую теорию общественно-экономических формаций, теорию «стадий роста», теории модернизации.

Во-вторых, теории нелинейного развития, отрицающие единый универсальный закономерный социально-исторический прогресс и интерпретирующие развитие человечества как смену исторических циклов, не имеющих общего прогрессивного направления (теория флуктуаций П. Сорокина) или развитие на основе социокультурной самобытности, уникальности каждого общества (теории цивилизаций и социокультурной самобытности).

§ 1. Линейные теории социальноэкономического развития.

158

Линейные теории социальной динамики, исходящие из представлений о наличии общечеловеческого закономерного прогресса, восходят еще к «закону двойной эволюции» О. Конта, рассматривавшиего историю мышления и историю общества как смену теологической, метафизической и позитивной стадий. На последней общественная жизнь управляется «социократами» и «индустриалами»,

Наиболее ярким выражением линейных представлений о социальной динамике является теория К. Маркса, которая трактует ее как «естественноисторический» процесс, подчеркивая универсальный и закономерный характер прогресса общества. Этот прогресс включает стадии — общественноэкономические формации, социально-экономические и социально-культурные характеристики которых определяются способом производства, то есть господствующими отношениями по поводу собственности, формами участия в общественном производстве, размерами и способом присвоения доли материальных благ. Первой, наиболее примитивной из выделенных Марксом формаций была первобытнообщинная, с примитивными орудиями и неразвитым разделением труда, отсутствием деления общества на классы, практически равным доступом к производимому продукту у всех членов общества. Наиболее развитой в технологическом смысле была капиталистическая формация, опирающаяся на индустриальное производство, приобретшее массовый характер, развитое разделение труда, классовоантагонистическую структуру общества. Противоречие между массовым характером производительных сил и частным характером присвоения общественного продукта готовило, по мнению Маркса, смену капиталистической общественно-экономической формации на самую передовую, коммунистическую, устранявшую все социальные противоречия и знаменовавшую вступление человечества в эпоху «подлинной истории».

Реальные процессы динамики хозяйственной жизни в разных обществах объясняются в теории Маркса не через простое сведение к «материалистической» — экономической или технической детерминации, а с помощью сложного и глубокого анализа социальных отношений по поводу экономических интересов, где материалистическая детерминация «лишь в конечном счете» прокладывает себе дорогу через сложное взаимодействие

159

экономических, социальных, юридических, политических, идеологических и прочих факторов. Однако процессы изменений в социально-экономической сфере трактуются с точки зрения линейного исторического прогресса: так, разрушение традиционных социальных основ индийского общества под воздействием британского колониального владычества рассматривается Марксом как ускоренный путь к капиталистическому способу производства, который затем создаст прямые предпосылки для перехода к следующему, коммунистическому, этапу. Те формы социально-экономической жизни, которые не укладывались в схему — в первую очередь феномен «азиатского способа производства», отличающегося как от античного рабовладения, так и от европейского феодализма, создавали трудности для применения марксовой теории динамики хозяйственной жизни.

В 50-х — 60-х гг. XX в. получили распространение теории линейного социального развития, обоснованные универсальностью техникотехнологического прогресса и связанных с ним форм хозяйственной и социальной жизни. Эти теории предполагали, что развитие технологий и соответствующих им форм производства вызывает к жизни и адекватные типы культуры, и более развитые западные общества представляют собой образец для всех остальных, более технологически и экономически отсталых стран. Социальные и культурные особенности разных регионов мира воспринимались в рамках этих теорий как вторичные по отношению к универсальности техникотехнологического и экономического прогресса.

Типичной теорией универсального социального прогресса на основе прогресса технико-экономического является теория «стадий роста» американского экономиста У. Ростоу. В ней описываются пять стадий экономического роста и соответствующего ему социального прогресса, через которые, подобно марксовым общественно-экономическим формациям, проходят все общества, хотя каждое и имеет специфику. Первой стадией роста является традиционное общество и присущая ему примитивная технология, основанная преимущественно на мускульной силе, которым соответствуют межличностные социальные связи. Затем следуют стадии транзита, взлета и зрелости, после которых на пятой стадии общества массового потребления, на которой достигнут столь высокий уровень производства и благосостояния

160

населения, что структура экономики изменяется в пользу технически сложных товаров длительного пользования (например, автомобилей, бытовой техники и т.п.) и сферы услуг. В 1960 г., когда была опубликована работа Ростоу, он утверждал, что эта стадия достигнута лишь в США, для остальных стран он является более или менее далекой перспективой. При этом приверженцы теорий прогресса, основанного на технико-экономическом развитии, считали, что «отсталые» страны в целях ускорения своего развития и последовательного достижения более высоких стадий роста могут заимствовать образцы социально-экономического устройства — не только технологии и технические новшества, но и институты, нормы, ценности у более развитых стран. Так возникла и утвердилась идея необходимости распространения западных (более передовых) форм социальности на все человечество в целях ускорения его прогрессивного развития.

Наиболее общей основой теорий линейного прогрессивного развития является парадигма перехода от традиционного состояния к современному, представленная, в частности, в работах Т. Парсонса, описанных в главе 2. Целый ряд исследователей творчества М. Вебера, в том числе и сам Т. Парсонс, придерживались мнения, что, исследуя в «Протестантской этике» и других работах духовные предпосылки генезиса западного капитализма и лежащей в его основе сквозной рационализации образа жизни, немецкий социолог раскрывал «универсальное значение» феноменов западной культуры. Т. Парсонс в предисловии к английскому переводу «Социологии религии» М. Вебера отмечает, что «едва ли можно сомневаться, что современное западное общество стало первичной моделью для всего мира в целом». Формальная рациональность зрелого западного капиталистического общества представляется целому ряду исследователей как наивысший, самый развитый тип рациональности, к которому постепенно должны прийти и другие культуры.

Парадигма линейного, универсального развития с воспроизведением западных образцов легла в основу теорий модернизации, получившие особое распространение в 50-х — 90-х годах XX в..

В то же время создавались теории постиндустриального общества и постмодерна, а в конце 90-х — и теории глобализации, в которых в парадигме линейного прогрессивного развития описываются социальные реалии конца XX

161

— начала XXI вв. Известный американский социолог и футуролог А.Тоффлер определил стадии, которые человечество проходит в своем развитии, как сменяющие друг друга «волны»: на смену традиционной цивилизации, основанной на владении землей, приходит индустриальная цивилизация, а за ней следует «третья волна» — цивилизация, экономические, социальные и культурные процессы в которой определяются информацией. На этой новейшей стадии общественно-экономического развития информация составляет основной капитал и богатство общества, специфика ее производства, распространения, обмена определяет характер всех социально-культурных процессов.

§ 2. Теории модернизации

2.1. Понятие модернизации

Под модернизацией понимается процесс перехода обществ от традиционного состояния к экономике и предпринимательству капиталистического типа, гражданскому обществу и правовому демократическому государству, демократическим свободам, секуляризации и т.д. Запад осуществил этот переход в ходе органичной модернизации, которая началась здесь на рубеже Нового времени на основе собственных, эндогенных социально-экономических, политических и духовных предпосылок, отвечала внутренним потребностям общественного развития и продуктивно решала назревшие проблемы и противоречия, не нарушая, в то же время, преемственности развития. Затем модернизация охватила Восточную Европу, Азию, Латинскую Америку и другие регионы мира и в XIX - XX вв. составила важнейшее содержание процесса мирового исторического развития.

Ведущий специалист по проблемам модернизации израильский ученый С. Эйзенштадт в известной работе «Модернизация: протест и изменения» (1966) дал ей такое общее определение: «Модернизация — это процесс изменения в направлении тех типов социальности, экономической и политической систем, которые развивались в Западной Европе и Северной Америке с семнадцатого по девятнадцатый век и затем распространились на

162

другие европейские страны, а в девятнадцатом и двадцатом веках — на южноамериканский, азиатский и африканский континенты»1.

В странах Восточной и Южной Европы, Азии, Латинской Америки, Африки модернизация происходит не на основе внутренних потребностей развития и готовности к ней, не на основе созревших эндогенных социальноэкономических и духовных предпосылок, а в результате продиктованной извне необходимости. Это вторичная, неорганичная модернизация, предпосылки которой неорганичны социально-экономической и духовной системе, нарушают единство общества и преемственность его развития.

Стимулом для неорганичной модернизации является расширение влияния и прямая экспансия западных стран в Америке, Азии и Африке, а также «вызов», который бросает им Запад своими притязаниями в экономической, геополитической, информационной, духовной и т.д. сферах. Такая модернизация, называемая догоняющей, основывается на стремлении самоутвердиться в контексте новых мировых реалий, укрепить обороноспособность перед лицом угрозы извне, получить моральную (или политическую, экономическую) компенсацию за военные поражения в прошлом, поднять уровень благосостояния и престиж перед богатыми и развитыми странами и т.п.

Важным фактором догоняющей модернизации является так называемый демонстрационный эффект, стремление к подражанию в образе, стиле, а главное

— уровне и качестве жизни развитым странам. Такое стремление характерно для всех слоев общества, но осуществить его удается, естественно, только наиболее материально обеспеченной верхушке, для которой демонстрационный эффект выступает как важнейший стимул предпринимательской активности. С другой стороны, демонстрационный эффект, ориентируя на заимствование образа и уровня жизни, на гедонистические ценности, не создает устойчивых производственных и предпринимательских ориентаций, которые подменяются авантюристическим стремлением к максимальной наживе при минимальной рациональности и примитивизме хозяйственных установок.

1 Eisenstadt S.N. Modernization: Protest and Change. Englewood Cliffs, 1966, p. 1.