33057

143

отношений, главным образом статуса, а богатство, безусловно, всегда желанное, хотя и было признаком успеха, но не любой ценой и обязательно в контексте межличностных отношений.

Интенсивность достижительных ориентаций и характер их проявления зависит не столько от высших духовных ценностей, сколько от конкретного сочетания разных социальных, политических, нравственных факторов в конкретные периоды исторического развития. Уровень достижительных ориентаций в обществе связан с уровнем и темпами экономического развития. Высокая достижительность является важнейшей предпосылкой предпринимательской активности, особенно ее новаторских форм. Однако она не является проявлением высокого рационализма: предпринимателем руководит не только мотив погони за прибылью, но и часто иррациональное (с финансовой и производственной точки зрения) стремление к новизне, к творчеству и к риску. Так, освоение новых рынков, внедрение научных открытий, принципиально новых технологий и методов работы, как правило, не могут не только принести быструю прибыль, но даже окупить затраты, поэтому они мотивируются не простым «бухгалтерским» расчетом, а внутренним побуждением к поиску неисследованных возможностей, к первенству в какойлибо области.

Всовременном западном, в особенности американском, обществе успех теряет свои конкретные характеристики и становится самодовлеющей ценностью. Представляется, что такому пониманию успеха способствовало укоренение протестантской этики в ведущих странах Запада (Англии, США, отчасти Голландии и др.). Как показал Вебер, для протестанта любой успех в любом виде деятельности (в особенности в профессиональной) и в любой сфере жизни является страстно ожидаемым знаком Божьего благословения, спасения души.

Вконтексте западной цивилизации выделяется особая достижительная культура США. Ее формирование обусловлено специфической переселенческой “фронтирной” культурой и идеологией, в которой голос «крови и почвы» не имеет той силы, что в традиционных обществах, люди оторваны от своих корней, постоянно сталкиваются с необходимостью силой оружия расчищать для себя жизненное пространство, завоевывать позиции в условиях

144

относительного равенства возможностей и жесткой конкуренции, социального «естественного отбора». Причем на раннем этапе становления культуры успех воспринимается почти исключительно как следствие волевых качеств личности и умения воспользоваться стечением обстоятельств, то есть как нечто иррациональное. Образование и способности, культурный уровень и моральные качества личности играют лишь служебную роль. Важным элементом этой культуры является героизация предприимчивого человека, нашедшая выражение в лучших произведениях американской литературы, например, в творчестве Дж. Лондона или Т. Драйзера.

Формируется жесткая достижительная культура, постепенно утрачивающая баланс успеха как цели и средств его достижения. Возникает гипермотивация успеха, который не просто становится базовым мотивом любой деятельности, но вступает в противоречие с моральными и социальными нормами и порождает аномию. Известный американский социолог Р. Мертон утверждает, что «Современная американская культура представляется близкой к полярному типу, в котором акцентирование цели-успеха не сопровождается эквивалентным акцентированием институциональных средств»22.

Таким образом, гипермотивация порождает социокультурные проблемы, конфликты и противоречия, которые решаются с помощью другой функции хозяйственной культуры — легитимации, которую мы подробно рассмотрим далее.

Американский социолог и психолог Д. МакКлелланд, долгое время исследовавший механизмы стимулирования достижительных ориентаций в незападных культурах с целью повышения предпринимательской активности населения, пришел к выводу, что такие ориентации должны быть эндогенны и самобытны. Все культуры на разных этапах своего развития вырабатывали различные механизмы активизации хозяйственной деятельности. Важной предпосылкой успехов Японии является сочетание достижительных ориентаций с системой межличностных отношений, сложившихся в японском обществе на массовом уровне. Каждый индивид является полноценным членом общества

22 Р. Мертон Социальная теория и социальная структура // Социологические исследования, 1992, № 2, с. 120.

145

только постольку, поскольку он является членом группы и занимает определенное место в ее иерархии. Иерархизм японского общества не статичен, а динамичен: каждый член группы стремится служить ей, добиваться поставленных целей с самоотверженностью «самурая XX века», выполнение долга перед семьей, фирмой и в конечном счете государством имеет высший, полусакральный смысл. «Культура стыда», боязнь «потери лица» перед своей группой оказывается мощным стимулом достижительных, активных ориентаций: «личное честолюбие и стремление к достижению у японцев, вместо того чтобы быть аномалиями в этом групповом обществе, на самом деле являются глубоко присущими ему характеристиками»23.

Успех для японца воспринимается не как результат везения или способностей, а прежде всего усердия. С детства они учатся терпению, настойчивости и целеустремленности, их девиз — «нагнуться за последним рисовым зернышком». Целостное мировосприятие японца не знает противопоставления рабочего времени и досуга, это две стороны единого образа жизни, и обе в равной степени желанны. Поэтому японец отдает работе больше времени, чем европеец или американец и это не кажется ему ненормальным.

В Индии в рамках кастовой системы стимулом хозяйственной активности и профессионального совершенствования выступали традиционные представления о религиозном долге. А в конце XIX — начале XX вв. сформировался социокультурный механизм стимулирования современной хозяйственной активности. Стимулам для нее выступали представления о развитии национальной промышленности как главной предпосылки достижения независимости, своеобразный «экономический национализм». Под лозунгом свадеши — самостоятельного производства необходимых товаров — развернулась кампания бойкота импортных товаров и продуктов, приобретшая характер общенациональной и закрепившая в народном менталитете представления о ценности национального производства.

Важнейшим социокультурным фактором активизации предпринимательской деятельности являются локальные религиозные,

23 Reischauer E.The Japanese today: Change a. Continuity. L.,1988, p.171.

146

нравственные, исторические традиции. Вебер указывал на тот факт, что религиозные меньшинства как правило оказываются в хозяйственном отношении более активными, чем большинство населения — «именно потому, что они добровольно или вынужденно отказываются от политического влияния и политической деятельности, — концентрируют все свои усилия в сфере предпринимательства; этим путем наиболее одаренные их представители стремятся удовлетворить свое честолюбие, которое не находит себе применения на государственной службе»24. Именно с протестантских сект, по мнению М. Вебера, начинается подъем капиталистического предпринимательства. В «Хозяйственной этике мировых религий» М.Вебер уделил много внимания рассмотрению роли гетеродоксии и сект в хозяйственной жизни Индии и Китая, придя к выводу, что они зачастую проявляли высокую активность в отдельных областях экономики. Так, джайны, которым вследствие строго запрета на умерщвление живых существ были недоступны сельскохозяйственные занятия, но у которых строгость и обилие религиозных запретов породили традицию рациональной регламентации любой деятельности, оказались успешными коммерсантами и финансистами. Корни японской хозяйственной культуры уходят к религиозно-этическим учениям буддийских сект эпохи Токугава (1600—1867), которые провозглашали повседневный профессиональный труд в качестве единственно подлинной религиозной практики, поощряли накопление капитала. В России хорошо известна высокая хозяйственная мотивация у старообрядцев и сект «духовных христиан» — духоборов и в особенности молокан. Современная хозяйственная жизнь также изобилует примерами активных субкультур, становящихся ведущим субъектом модернизации: в Индии сикхи стали основными носителями «зеленой революции», проявив восприимчивость к новым сельскохозяйственным технологиям; в Южной и Юго-Восточной Азии у истоков «экономического чуда» стоят представители китайской диаспоры (хуасяо), неизменно демонстрирующие высокую предприимчивость.

24 Вебер М. Протестантская этика и "дух капитализма" // Вебер М. Избранные произведения. М., 1990, с. 64

147

5.2. Нравственная легитимация хозяйственной и предпринимательской активности

Известно, что все члены общества не могут быть в равной степени активны в хозяйственном отношении. В современном рыночном производстве самостоятельным предпринимательством занимаются не более 15 % активного населения, а добиваются значительных успехов, создают крупные предприятия и владеют большими капиталами единицы. Для того, чтобы общество с таким существенным имущественным расслоением и неравенством хозяйственных ролей развивалось стабильно, необходимо, чтобы успехи активного меньшинства выглядели нравственно оправданными в глазах сограждан. Хозяйственная культура формулирует ценностные принципы, которые делают успех немногих приемлемым для большинства — выполняет функцию легитимации хозяйственной и предпринимательской активности. Реализация этой функции основана, по определению Т. Парсонса, на генерализации ценностного образца, то есть на превращении его из локального, исповедуемого лишь ограниченной группой в универсальный, разделяемый большинством.

Личностный уровень социокультурной легитимации. Здесь происходит усвоение и принятие ценностей хозяйственной культуры личностью, превращение ее во внутреннее убеждение. На этой основе ценности и связанные с ними образцы поведения признаются легитимными, морально допустимыми и оправданными. Например, проследим, какими духовными факторами обусловлена легитимация предпринимательского успеха, когда большинство населения, не занятое непосредственно предпринимательством, признает оправданным и законным обогащение активного меньшинства.

Как показал М. Вебер, в западной культуре для легитимации капиталистической предприимчивости сыграла решающую роль протестантская этика, предписывающая предпринимательскому меньшинству трудится, добиваясь успеха как благословения Божьего, и вести такой же, как и все, умеренный и нормативно-упорядоченный образ жизни.

Существенным ценностным компонентом для общественно-значимой хозяйственной этики протестантизма стала мирская аскеза, обеспечившая отделение капитала от потребления и наслаждения и его переориентацию на производственные цели. Со становлением капитализма на Западе связана

148

подлинная революция смыслов: отныне богатство перестает служить престижному потреблению и быть предпосылкой «благородной праздности», оно становится условием и средством своего дальнейшего роста и требует от обладателя самоотверженного труда.

В отличие от нравственно неоправданного авантюрного стяжательства, важнейшей составляющей культуры буржуазного предпринимательства является методический, стабильный характер деятельности, постоянные рационально спланированные усилия в противоположность «взрывной» активности авантюриста. И именно методический рационализм и постоянство труда предпринимателя роднят его с постоянным трудом рабочего. Другим структурным компонентом современной хозяйственной культуры стало отношение индивида к своей работе независимо от конкретной профессии как к призванию. В этом контексте предпринимательская активность приравнивается к труду прочих профессионалов: «Отношение к труду как к призванию стало для современного рабочего столь же характерным, как и аналогичное отношение предпринимателя к наживе»25.

Легитимация образцов хозяйственной деятельности на личностном уровне способствует интеграции общества, поддержанию его целостности и единства.

Институциональный уровень легитимации. Генерализация ценностного образца и его признание легитимным на личностном уровне сопровождается институциональной легитимацией, то есть закреплением этих образцов в форме устойчивых социальных институтов. На этом уровне происходит стабилизация социально значимых взаимодействий, придающих обществу в целом устойчивость. Институциональный и личностный уровни легитимации взаимосвязаны: чем устойчивее духовные предпосылки, ценностные образцы деятельности личности, тем быстрее организуется гармоничное взаимодействие между институтом и обществом. С другой стороны, отсутствие легитимности и признания ценностного образца на личностном уровне подрывает устойчивость

25 Вебер М. Протестантская этика и "дух капитализма" // Вебер М. Избранные произведения. М., 1990, с. 204.

149

института: подрыв универсальности ценностного образца «коммунистического труда», утеря людьми веры в них в конце концов привели к распаду институтов социалистического хозяйства. Но для утверждения новых институтов «рыночной» экономики необходимо, чтобы ценностные образцы, лежащие в ее основе, получили легитимацию на личностном уровне.

Продолжим пример с легитимацией хозяйственного и предпринимательского успеха. Ее проявлением на институциональном уровне является легитимация бизнеса как социального института и формирование отношений «бизнес-общество». Если воспользоваться терминологией П. Бурдье, то «экономический капитал» буржуазии рос непропорционально ее «символическому капиталу», то есть престижу, моральной легитимности26. «Символический капитал» оставался по большей части у традиционной аристократии или даже частично переходил к эксплуатируемым классам в форме идей сочувствия, сострадания, воплотившихся в гуманистических и филантропических общественных движениях и целой традиции «критического реализма» в искусстве. «Символический капитал» антагониста буржуазии рабочего класса рос также за счет формирования классовой идеологии, в первую очередь марксизма, научно обосновавшего его прогрессивную «историческую миссию», наделившего его способностью отстаивать объективные интересы всего человечества и связавшего с самыми радужными перспективами развития. На этом фоне классу капиталистов пришлось бороться за обретение собственного «символического капитала», выдвигая идеи «служения бизнеса обществу» и «социальной ответственности» бизнеса (подробнее они будут рассмотрены в теме 10).

Легитимация хозяйственных институтов с помощью норм хозяйственной культуры способствует интеграции ее новых видов в общество, и особенно остро эта проблема встает в период модернизации. В 90-х годах XX в. российское общество снова столкнулось с проблемой легитимации предпринимательской активности и института предпринимательства. После того как были сняты формально-юридические запреты и предпринимательство стало легальным видом экономической деятельности, оказалось, что

26 Бурдье П. Социология политики. М., 1993.

150

большинство населения, не участвующего в нем непосредственно, относятся к предпринимательству негативно, не считают прибыли честными и морально оправданными, а весь институт в целом бесполезным и даже вредным для общества. Встала проблема признания моральной состоятельности и социальной оправданности, то есть легитимации предпринимательства.

Подобные проблемы не являются специфическими для России, их решает любое модернизирующееся общество. Кроме того, любой принципиально новый вид хозяйствования должен быть признан в качестве легитимного, хотя некоторые, будучи формально законными, так и остаются в глазах общественного мнения сомнительными нравственно, и даже порицаемыми, то есть не легитимными. Например, так было с ростовщичеством в средние века в Европе, не вполне почтенным бизнесом в России конца XIX — начала XX вв. считалась биржевая игра, а в современной России — экспорт сырья. В условиях модернизации накопление «символического капитала» института предпринимательства осуществляется как с посредством идеологий служения обществу и социальной ответственности, так и с помощью обычных PR-технологий. Для многих незападных стран, сохраняющих четкую религиозную идентичность, характерно декларирование подчинения новых форм экономической деятельности высшим ценностям традиционной культуры. Так, в исламских странах бизнес и экономическая активность вообще преподносятся как мирные формы «джихада» — борьбы за самоутверждение и приоритет в мире.

Большое значение для легитимации института частного предпринимательства в модернизирующихся обществах имеет его дистанцирование от теневых и в особенности криминальных практик.

5.3. Регуляция отношений внутри сферы хозяйства и предпринимательства

Хозяйственная культура выполняет функции регуляции хозяйственной деятельности через формирование и поддержание ее ценностных образцов и их трансляцию. Так возникает специфическая для каждого конкретного общества и

151

исторического этапа культура труда и управления, деловая культура, культура торговли и потребления и т.д. К культурной регуляции хозяйственной жизни может быть отнесена также и деловая этика — внесение нравственного измерения в предпринимательскую деятельность.

Хозяйственная культура регулирует отношения между людьми на производстве, которые определяются не только отношением к собственности, социальным статусом и должностью, но и сложной системой культурных ценностей, господствующих в обществе. Принятые в обществе нормы качества выполняемой работы, трудовая дисциплина, точность и пунктуальность, тщательность и оперативность выполнения поручений, а также добросовестность выполнения обязательств, надежность деловых партнеров и т.п. определяются ценностными образцами, на которые ориентируются участвующие в хозяйственной деятельности люди. Можно привести такой пример: известно, что в российской хозяйственной традиции высокая технологическая сложность в отдельных отраслях и производстве отдельных видов продукции часто сосуществует с низким качеством товаров массового потребления повседневного спроса, с отсутствием должного внимания к дизайну и упаковке изделий и продуктов, которые по своим потребительским качествам могут и не уступать импортным аналогам. Это невнимание к деталям, связанным с повседневностью можно объяснить сосредоточенностью на чисто духовном идеале спасения в православии, в соответствии с которым любая деятельность оценивается по ее внутреннему, этическому содержанию. Повседневный труд будет рассматриваться как добродетель в том случае, когда он наполнен аскетическим содержанием и благочестивыми помыслами, а не сосредоточен на внешней форме. Отсюда проистекает невнимание к форме — к конкретной профессии и профессиональному мастерству, к качеству работы, к орудиям труда и технологии, к внешнему оформлению и упаковке изделия: «Из принципа определения внешнего внутренним следовало и отсутствие интереса к форме, что проявлялось в самых разных аспектах. Так, например, качество вещи определялось по ее содержанию, по функциональности. Возможно, с этими представлениями связано и пренебрежение русскими упаковкой товара, его эстетическим оформлением, и, напротив, принцип "через внешнее к внутреннему" в католическом и протестантском религиозном сознании повлиял

152

на то, что внешняя эстетика быта была возведена в своего рода культ уже в секулярном сознании»27. Узкопрофессиональное мастерство, совершенство в каком-либо одном деле, в отличие от западного понимания профессионализма, не почиталось добродетелью. Напротив, всегда больше ценился «мастер на все руки», универсал и дилетант, воплощающий представление об общеобязательности и универсальности труда как аскетической добродетели.

Традиции управления в экономике формировались господствующими в обществе традициями взаимоотношений людей, нормами господства и подчинения, представлениями о целях и смыслах хозяйственной деятельности, о возможностях самореализации в труде и т.д. В Западной Европе в основе этого процесса лежали традиции христианской этики и ремесленных цехов. Они постепенно утрачивали собственно религиозное содержание и трансформировались в секулярную идеологию «достижения успеха» и гражданской ответственности за выполнение профессионального долга. В США научное управление персоналом изначально основывалась на принципах, научно и практически обоснованных Ф.Тэйлором и Г.Фордом. Их культурные основания состояли в индивидуализации работника, абсолютизации его рационального стремления к повышению заработка и формализации всех отношений и производственных практик.

Регулятивная функция хозяйственной культуры проявляется также и в том, что через нее осуществляется трансляция стереотипов хозяйствования и образцов поведения, связанного с экономической деятельностью — традиции трудолюбия, взаимопомощи, исполнительности и т.д., а также стереотипы распределения, стандарты потребления материальных благ28. Таким образом, хозяйственная культура осуществляет историческую преемственность форм хозяйственной деятельности и хозяйственных ориентаций.

Через хозяйственную культуру происходит накопление образцов, традиций, норм хозяйственной деятельности. Осуществляется функция исторической памяти, которая хранит как навыки, технологии (народных

27Коваль Т.Б. Православная этика труда // Мир России, 1994, № 2, с. 90.

28Экономическая культура: ее сущность и функции // Т.И.Заславская, Р.В.Рывкина. Социология экономической жизни. М., 1991, с. 112.