33057

244

что мобильные и не имеющие четкой национальной и гражданской привязки субъекты глобальной экономики получили беспрецедентную возможность избавиться от налогового бремени.

У. Бек назвал глобальный капитализм «капитализмом без налогов», поскольку важнейший для обществ модернити институт налогообложения претерпевает принципиальные трансформации и становится все более фиктивным: «Предприятия могут производить продукцию в одной стране, платить налоги в другой, а требовать государственных субсидий в форме мероприятий по созданию инфраструктуры — в третьей… Пикантность ситуации заключается в том, что именно самые богатые становятся

виртуальными налогоплательщиками…»8. Бремя содержания развитой социальной инфраструктуры, поддержания традиционно высокого уровня культуры, обеспечения безопасности и т.д. ложится на реальных налогоплательщиков — на мелкие и средние предприятия, на частных лиц. Возникает конфликт между виртуальными и реальными налогоплательщиками: лидеры глобализации пользуются фактически бесплатно социальными и культурными достижениями высокоразвитых стран, которые оплачивает не глобализированное население, страдающее, вдобавок ко всему, от издержек глобализации вроде сокращения рабочих мест. По замечанию У. Бека, ирония новейшей истории состоит в том, что глобализацию вынуждены оплачивать те, кто от нее не выигрывает, а проигрывает: в Германии с 1979 г. доходы предприятий выросли на 90%, зарплата — на 6%; поступления от подоходного налога за последние десять лет выросли в два раза, а налоги с корпораций уменьшились в два раза и составляют лишь 30% общих налоговых сборов9.

В то же время, фактическая деконструкция института налогообложения в условиях глобализации принципиально меняет систему взаимоотношений хозяйствующего субъекта и государства. Контроль за налогами фактически означает не только возможности обеспечивать социальную деятельность, включая пособия безработным, здравоохранение, образование, культуру, науку, но и контроль за хозяйственной деятельностью в рамках определенной

8Бек У. Указ. Соч., с. 15.

9Бек У. Указ. Соч., с. 17.

245

территории. Отсутствие такого контроля означает, что хозяйственная деятельность превращается в автономную сферу, переходящую границы, утратившую связи с локальным социальным, национальным, политическим контекстом.

2.2. Финансовая глобализация и ее политические последствия.

Экономическая глобализация основывается на формирующемся мировом единстве рынка, финансовых и информационных потоков. «Пусковым механизмом», давшим старт как самой экономической глобализации, так и становлению ее идеологии (неолиберализма) послужил Вашингтонский консенсус, представляющий собой десять рекомендаций по реформированию мировой торговли, сформулированных в 1989 г. экономистом Дж. Вильямсоном, в числе которых налоговая дисциплина и налоговая реформа; минимизация общественных расходов; минимальные таможенные тарифы, способствующие экспорту; экспортная ориентация обменного курса валют в развивающихся странах; отказ от государственной регуляции промышленного развития; поощрение прямых иностранных капиталовложений; поощрение приватизации государственных предприятий; всемерная защита права частной собственности10.

Финансовые потоки и рынки ценных бумаг в конце XX в. стали утрачивать национальную принадлежность и ориентироваться на быстрое переливание средств в те регионы и сферы хозяйства, где обеспечивается максимальная прибыль (в противоположность традиционно ориентации на гарантии сохранения вкладов). Отказ США от золотого стандарта и введение плавающего курса доллара стал важной вехой в отрыве финансов от национального производства и их превращения в самодостаточную глобальную силу. Самостоятельный рынок валют и ценных бумаг превратил финансы в виртуальную экономику, воистину глобальную силу, качественно отличную от любой национальной финансовой системы и стремящейся ее под себя подмять.

10 Уткин А.И. Глобализация: процесс и осмысление. М., 2001, с. 15-16.

246

Глобальная доступность информации делает ее не только важнейшим ресурсом общемировой культуры, но и служит весьма эффективным препятствием для попыток изолироваться от глобальной экономики. Ф. Фукуяма в известной книге «Конец истории» писал: «Сегодня ни одна страна не может в подлинном смысле оградить себя от глобальных средств массовой коммуникации, от внешних источников информации; тенденция, получающая развитие в одном углу земного шара, быстро находит отклик в местах, отдаленных десятками тысяч километров. Страна, пытающаяся обособиться от глобальной экономики посредством отказа от внешней торговли и инвестиций зарубежного капитала, должна будет все же учитывать, что чаяния ее населения формируются знанием об условиях жизни и культурных достижениях внешнего мира»11.

Экономическая глобализация имеет беспрецедентные политические последствия. Если в либеральном обществе классического модерна политика и экономика стремились к максимальной независимости друг от друга в рамках национальных государств, то теперь наметились иные тенденции. С одной стороны, экономические процессы легко переходят государственные границы и нарушают суверенитеты, транснациональные экономические акторы требуют максимальной открытости тех стран, где они видят свои интересы. С этой точки зрения они заинтересованы в том, чтобы вдохнуть новую жизнь в старую либеральную концепцию «минимального государства», не вмешивающегося в хозяйственную жизнь, не претендующих на ее регулирование или на протекционистские меры в отношении собственного, национального производства, не взимающего высокие налоги в целях обеспечения социального и культурного, научно-технологического, а тем более оборонного, потенциал. Эти притязания получили отражение в описанных выше рекомендациях «вашингтонского консенсуса». Таким образом, политические институты общества модерна — прежде всего государство, органы безопасности и др. — утрачивают прежнюю значимость. Политические партии из выразителей интересов различных социальных слоев общества и реального представительства становятся выразителями интересов различных финансово-

11 Fukuyama F. The End of History and the Last Man. N.Y., 1992, p. 12.

247

промышленных групп, транснациональных корпораций. Территориальная целостность и нерушимость границ как важнейший признак государства модерна в условиях глобализации оказывается поставленным под вопрос и существенно ослабленным, поскольку транснациональные экономические связи пронизывают пространство независимо от территориальных границ и не терпят на своем пути никаких преград, а если они возникают в виде, например, жесткой тарифной таможенной политики, то у глобальных акторов оказывается достаточно способов давления — как чисто экономического, так и политического, идеологического, общественно-гражданского и т.д. — на суверенные правительства в целях достижения собственных интересов. И в подавляющем большинстве случаев в национальных политических системах находятся деятели, представляющие интересы ТНК в противовес национальным интересам. Португальский писатель Ж. Сарамагу, лауреат Нобелевской премии по литературе за 1998 г., в статье «Почему я поддерживаю антиглобалистов» отмечает, что экономическая глобализация представляет собой новую форму тоталитаризма: «Нельзя же всерьез говорить о демократии, когда реальная власть находится не в руках правительств, избранных гражданами, а у транснациональных монополий, которые никто не избирал»12.

С другой стороны, У.Бек отмечает, что с экономической глобализацией связана «субполитизация» современных обществ, то есть «дополнительный шанс для деятельности и узурпации власти за рамками политической системы, шанс, который во все большей мере получают предприятия, действующие на всем пространстве мирового общества»13. Политические роли обретаются акторами, которым они никогда ранее напрямую не были присущи: предприятиями и фирмами, налоговыми и аудиторскими институтами, пенсионными фондами, международными финансовыми и торговыми организациями и т.д. Для реализации собственных политических интересов у них уже нет необходимости обращаться к правительствам, парламентам, судебным и проч. органам легальной политической системы, а уж тем более —

12Сарамагу Ж. Почему я поддерживаю антиглобалистов // Россия в глобальной политике. Том 1. № 1, 2003, с. 177.

13Бек У. Указ. соч., с. 14.

248

к мнению избирателей (которое, впрочем, в информационном обществе стало столь же легко манипулируемым, как и потребительское поведение).

Утрата значимости институтов налогообложения, социального обеспечения, национального государства приводит к тому, что снижается внутренний уровень социальной интеграции даже внутри благоденствующих социальных государств Европы14. Становится все меньше посредствующих звеньев внутри социальной системы, объединяющих бедных и богатых и обеспечивающих их диалог, согласие, взаимную легитимацию. Возникает специфическая форма разделения людей не только по привычным экономическому и социальному признакам, но и по принципу локального и глобализированного. В то время как бедные остаются привязанными к локальным экономическим и социальным пространствам и вынуждены вместе с ними переживать их деградацию, богатые свободно разрывают все локальные связи. Социально-экономическая система перестает быть единым целым, полюсами которого являются бедные и богатые, они, по выражению У. Бека, отныне «сидят за разными столами», и между ними становится все меньше и меньше связующих звеньев и возможностей коммуникации.

2.3. Социокультурные характеристики субъекта глобализации

Осмысление процессов, связанных с глобализацией, вызывает необходимость описания нового типа хозяйственного актора — «глобального экономического человека» (В главе 1 мы анализировали особенности понятий «экономического» и «хозяйствующего человека» применительно к разным типам хозяйствования). Этот новый тип, являющийся субъектом экономической глобализации, обладает как общими с «экономическим» и «хозяйствующим» человеком социокультурными характеристиками, так и принципиально новыми свойствами, делающими его исторически и социологически уникальным. Это объясняется тем, что субъект глобальной экономики связан с новым, виртуальным капиталом, движение и рост которого не связаны не только с

14 Бек У. Указ. Соч., С. 19, 102 и далее.

249

социальными, культурными, природными контекстами, но и с реальным производством. Более того, прибыль «глобального экономического человека» может извлекаться даже из деструктивной по отношению к реальной экономике и благосостоянию населения деятельности, например, из финансовых спекуляций, а также и из криминальных, деструктивных по отношению к обществу и культуре практик (торговли наркотиками, оружием и т.д.).

Участие «глобального экономического человека» в реальном производстве также носит специфический характер, обусловленный описанной нами выше трансформацией социально-экономических институтов в условиях глобализации, и в нем практически не остается черт трудолюбивого, заинтересованного, внимательного «хозяйствующего человека». Реальное производство уже не связано с удовлетворением потребностей людей и ростом их благосостояния, а представляет собой, как показал Ж. Бодрийяр, самодостаточный процесс, ориентированный на максимизацию прибыли. Предприятия перестают быть узлами социальной инфраструктуры и легко перемещаются в зависимости от инструментальной целесообразности, поэтому «глобальному экономическому человеку» не просто безразличен социальный и культурный контекст его деятельности. Он относится к нему с агрессивнопотребительским равнодушием кочевника, который имеет возможность в любой момент бросить дотла разграбленные и опустошенные земли и перебраться на новые. При этом для него особенно важно, чтобы локальные политические институты не были способны оказывать сопротивление проникновению на их территорию, чтобы не было социальных групп, которые могли бы эффективно противостоять такому проникновению, выражать и отстаивать собственные интересы, чтобы ценности локальных культур не предоставляли достаточных для нравственного сопротивления оснований.

2.4. Глобальная хозяйственная и деловая культура

Деятельность глобального экономического субъекта связана с формированием глобальной экономической и деловой культуры, находящейся в сложном и неоднозначном взаимодействии с локальными культурами. Для глобальной деловой культуры характерна оперативность и широкое использование информационных и телекоммуникационных технологий,

250

способствующих универсализации методов ведения делового предприятия, принятия решений, организации деловых связей, общность языка делового общения, которым стал английский и т.п. При совершении деловых операций электронные деньги начинают вытеснять другие их формы. На предприятиях и в офисах глобальных компаний структура, нормативная система, правила поведения персонала, стиль труда и общения, ритмы деловой активности и т.д. воспроизводятся во всех странах пребывания.

В основе деятельности транснациональных корпораций всегда лежит их собственная целерациональность и система целеполагания, их собственная институциональная структура, а также корпоративная этика и культура. Но их деятельность, осуществляемая вне государственной регуляции (а часто вопреки интересам конкретных государств), в то же время протекает в контекстах локальных обществ и их самобытных культур, специфических институтов. Вынужденные приспосабливаться к локальным контекстам, ТНК в то же время являются проводниками универсальных институциональных и этикокультурных систем, структур сознания и деятельности, не национальных, а глобальных по своей природе. Именно представители ТНК формулируют концепции «глобального этоса», возможного, с их точки зрения, как набора наиболее общих культурных и нравственных максим, норм поведения. Известный немецкий теолог и одновременно – член совета директоров корпорации «Кэнон» Г. Кюнг предолжил такой амбициозный этический проект, основой которого как раз провозглашается общее благо, терпимость, уважение к разнообразию, принимаемому в качестве значимого фактора экономичской деятельности. Базовым принципом «глобального этоса», а точнее — глобальной этики бизнеса, является «приоритет общего блага», предпочтение более общих интересов и целей («всего мирового сообщества») частным интересам и целям

— индивидуальным, групповым, национальным, предпочтение более общих прав и свобод частным правам и свободам15.

Под «частными» интересами, свободами, правами подразумевается специфика локального бытия во всей ее полноте и неповторимости, которая может использоваться ТНК, если оказывается инструментальной, а может и

15 Этос глобального мира, М., 1999, с. 112-113.

251

третироваться, и жестко отвергаться и репрессироваться, если оказывается помехой для достижения их целей. За формулировками «сообщество», «общие интересы», «общие права» формально стоит «человечество», «глобальное сообщество» — но каково их реальное содержание? Представляется, что их абстрактность и предельная широта ведут к тому, что фактически за ними стоят конкретные акторы глобальной экономики — сами ТНК с их интересами, правами и свободами, необходимыми для реализации прагматических целей. Таким образом, провозглашенная основой нового мирового этоса толерантность на деле предстает как толерантность локальных сообществ к деятельности транснациональных экономических субъектов. Они же сами оставляют за собой право быть толерантными к локальной специфике лишь тогда, когда это соответствует их интересам, и отвергать эту специфику как проявления «национализма», «фундаментализма», «тоталитаризма», «традиционности», «отсутствия свобод», «нарушение прав человека» и т.д., как только она начинает им мешать.

Что касается глубоких духовных оснований глобального этоса, здесь Г. Кюнг подчеркивает необходимость замены этики «идейных убеждений» этикой «ответственности»16. Что это означает? С точки зрения самого Кюнга, это осознание ответственности за общие судьбы человечества и признание моральной лишь деятельности в общечеловеческих интересах, к которым в первую очередь относятся экологические. Вот ради «выживания человечества» и надлежит отказываться от идеологических, религиозных, культурных и прочих ценностей, отказываться от своих выстраданных или унаследованных от предков убеждений, предавать идеалы. Ведь еще М. Вебер показал, что именно культуры как различные картины мира и способы его рационализации, определяющие образ практических действий, обуславливают фундаментальное разделение человечества. Именно убеждения и стоящие за ними ценности делают людей принципиально нетолерантными, неспособными поступится принципами, принять навязываемые извне образцы.

16 Там же, с. 192.

252

Но какие альтернативы «этике убеждений» предлагаются в контексте глобалистской парадигмы? Ведь очевидно, что одной проповеди общего блага явно недостаточно.

Представляется, что наиболее реальную альтернативу «этике убеждений» может составлять лишь инклузивная концепция культуры Инклузивизм предполагает способность той или иной социокультурной системы принимать в качестве легитимных иные (инокультурные) ценности, нормы, идеалы, включать их в собственную систему ценностей, не отказываясь от нее, а лишь ее расширяя. Концепции инклузивизма возникли при попытке западных теоретиков осмыслить специфику некоторых восточных культур, в частности, индийской. Теперь делаются попытки по этому же принципу спроектировать и глобальную культуру — не просто как способность признать правомочность чужих ценностей, норм и идеалов и дистанцироваться от них, но и как способность включить их в собственную систему ценностей.

Реализация инклузивного проекта глобальной деловой культуры предполагает ее четкое структурирование (как это наблюдается в устойчивых восточных, в том числе в индийской, культуре). Чтобы быть реально действенной, глобальная экономическая и деловая культура должна обладать более или менее стабильной иерархией ценностей, смыслов, поведенческих образцов, сфер бытия как отдельной личности, так и общества в целом. Разрушение иерархии ценностей, поведенческих образцов, смешение сфер бытия — например, перенесение меновых отношений из экономики в межличностные связи, мораль, искусство, образование и т.д., на самом деле не повышает, а снижает стабильность общества, делает его более конфликтным и менее плюралистичным, провоцирует негативные последствия глобализации.

§ 3. Глобализация и локальные хозяйственные системы.

Глобализация не исчерпывается формированием универсальной общечеловеческой культуры, в том числе и экономической. Она включает в себя и тенденцию усиления локальных культур и фактически предстает как

253

глокализация17 (термин, производный от слов «глобализация» и «локализация»). Глокализация представляет собой сложное явление, несущее в себе противоречивые тенденции. Во-первых, это неразрывная связь глобального уровня бытия и его локальных проявлений, значимость которых повышается; во-вторых, это противопоставление локального глобальному и обострение противоречий между ними.

3.1. Место локальных культур в глобализирующемся мире.

Вмире реального хозяйства, то есть производства и потребления живыми людьми с их картинами мира, нравственными стандартами, традициями, нормами, стереотипами реальных товаров и продуктов, в отличие от «экономического» космоса движения меновых стоимостей и виртуальных финансовых потоков, локальная специфика всегда присутствует в качестве принципиально важной величины. Именно в сфере реального производства и потребления универсальные и обезличенные образцы получают конкретное воплощение. Глокализация как тенденция современного развития свидетельствует о том, что, во-первых, «общечеловеческие» ценности и образцы могут обретать бытие лишь в локальной форме, во-вторых, для обогащения совокупного опыта и прогресса человечества как единого сообщества ценен уникальный опыт локальных культур и жизненных миров. Именно здесь с наибольшей очевидностью раскрывается истинный смысл и значимость толерантности как ценности «глобального этоса» — способности продуктивно использовать многообразие мира, инклузивистского умения превращать чужой позитивный опыт в собственное достояние и предпосылку для собственного творчества.

Рассмотрим подробнее перечисленные проявления глокализации.

Вгеоэкономической парадигме Север-Юг наблюдается перераспределение производственного потенциала человечества по новым принципам: из развитых стран Запада, где он был сосредоточен в период модерна, он перемещается на Восток и Юг, где инвесторы находят более

17 Бек У. Что такое глобализация? М., 2001, с.92.