6. Социальная идентичность и влияние меньшинства

Нет ничего удивительного в том, что под влиянием результатов изучения социальной идентичности (Tajfel & Turner, 1986; Turner, 1982) Магни предположил, что социальная идентификация с меньшийством облегчает его влияние (Mugny, 1984a; Mugny et al., 1984; Mugny & Papastamou, 1982). Воспользовавшись той же методикой, что и при изучении переговоров, Магни и Папастамоу показали, что меньшинства не должны допускать ни своей индивидуализации, ни психологизации. Если их станут воспринимать как людей, у которых «поехала крыша», их влиятельность уменьшится. Аналогично, вслед за Тернером (Turner, 1982), Магни стал утверждать, что влияние меньшинств падает и тогда, когда их «категоризируют» как людей, находящихся вне группы. Попадая под влияние меньшинства, человек пересматривает свою социальную идентичность и присваивает себе некоторые из атрибутов, свойственные социальной идентичности меньшинства. Предположив, что социальная группа, к которой принадлежит меньшинство, характеризуется негативно и что людям свойственно стремление к позитивной социальной идентичности, можно сделать вывод о том, что более влиятельными будут те меньшинства, которых относят к категории «члены группы» (позитивные), а не к категории «чужаки» (негативные). Аналогичный прогноз был сделан также на том основании, что меньшинства-«чужаки» пользуются меньшим доверием, ибо воспринимаются как действу-' ющие в собственных корыстных интересах (Maass & Clark, 1984; Maass et al., 1982); на основании более общих соображений этот же прогноз был сделан теорией самокатегоризации (Turner, 1985; Turner et al., 1987; см. главы 3 и 6). В данном вопросе основной посылкой теории самокатегоризации становится личное принятие влияния, исходящего от членов группы. Возникает впечатление, что позиция Магни тоже постепенно изменилась и он согласился с тем, что влияние «внутригрупповых» меньшинств — это влияние, вызывающее уступчивость (Mugny & Perez, 1987).

За исключением, быть может, результатов одного исследования (Nemeth & Wachtler, 1973), все экспериментальные данные свидетельствуют о том, что меньшинства, находящиеся внутри группы, более влиятельны, нежели меньшинства, находящиеся вне ее (Davidson, 1988; Clark & Maass, 1988a, b; Maass & Clark, 1982, цит. по: Maass & Clark, 1984; Maass et al., 1982; Martin, 1988a, b, c; Mugny et al., 1983; Perez & Mugny, 1987).

Энн Маасе вместе со своими коллегами провела исследование с участием 120 консервативно настроенных мужчин, которым противостояли либо двое мужчин (из той же группы), либо две женщины («со стороны»), защищавшие либеральные взгляды на аборт и смертную казнь с позиций, которые соответственно отражали дух времени или противоречили ему. При обсуждении смертной казни ни одно меньшинство не оказалось влиятельным, если его позиция противоречила духу времени. Однако при обсуждении проблемы абортов, когда меньшинства защищали позицию, соответствовавшую духу времени, меньшинства «со стороны» были восприняты как «лично заинтересованные» и оказали меньшее влияние, чем «внутригруппо-вые» меньшинства. Маасе и Кларк, которые воспроизвели эти результаты, нашли, что меньшинство, образованное геями, выступающими за свои права, оказало на сплоченное и приверженное своим взглядам большинство меньшее влияние, чем сплоченное меньшинство, защищавшее их права (Maass & Clark, 1982).

Магни и Папастамоу провели исследование, в котором варьировали степень близости позиций испытуемых и меньшинства по поводу причин загрязнения воздуха и степень ригидности и «гибкости» меньшинства, а также, называя пять параметров, спрашивали у испытуемых, сколько параметров, по их мнению, они имеют общих с меньшинством — один или пять (например, «мы все интеллектуалы», «принадлежим к одному полу», «все мы молоды» и т. п.) (Mugny & Papastamou, 1982). Наибольшее влияние на испытуемых оказали меньшинства, представители которых имели с ними по пять общих параметров (р < 0,06), по сравнению с теми, у кого был один общий параметр, причем этот эффект был наиболее заметен в тех случаях, когда взгляды меньшинства были ригидными и не сильно отличались от взглядов большинства и когда меньшинства вели себя «жестко». Интересно, что ригидные «чужаки», как и «чужаки», взгляды которых не сильно отличались от взглядов испытуемых, не оказали на последних практически никакого влияния.

Позднее исследования в этом направлении были продолжены Мартином, изучившим публичную и приватную реакцию испытуемых на влияние меньшинств, принадлежащих к их собственной группе, и меньшинств, не принадлежащих к ней (Martin, 1988a). Испытуемые — учащиеся средней школы — читали текст о «дотациях ученикам», написанный ученическим меньшинством их собственной школы или школы, с которой они не имели ничего общего. Установки испытуемых оценивались до чтения текста и после него либо в условиях публичности (испытуемые отвечали на вопросы в присутствии своих одноклассников), либо приватно (испытуемые опускали анонимные «бюллетени» в урны для тайного голосования). Публичное влияние «внутригруппового» меньшинства оказалось более заметным, чем публичное влияние «внегруппового» меньшинства, однако «приватное» влияние оказалось примерно одинаковым. Приватное влияние и внутригруппового, и внегруппового меньшинства проявилось сильнее, чем публичное влияние, но существенной эта разница была заметна только в случае «внегруппового» меньшинства. Наименьшим оказалось внегрупповое публичное влияние. Следовательно, усиление социального «отождествления» с меньшинством увеличивает только его публичное влияние, но не приводит ни к заметному абсолютному уменьшению приватного влияния, ни к его существенному уменьшению по сравнению с тем влиянием, которое оказывает внегрупповое меньшинство. Впоследствии Мартин воспроизвел эти результаты (Martin, 1988b). Другие исследования, посвященные влиянию внутригрупповых и внегрупповых меньшинств, будет рассмотрены ниже, при обсуждении дуалистической модели (Clark & Maass, 1988a, b; Perez & Mugny, 1987).

Зависимость влияния меньшинства от того, является ли оно внутригрупповым или внегрупповым, обнаружили и в других исследованиях, авторы которых трактуют социальное влияние с позиций социальной идентичности и самокатегоризации (см. главы 3 и 6) (Turner & Oakes, 1989). В отличие от Магни и Переца, которые исходят из представлений о «позитивной социальной идентичности и внутригрупповом сравнении» (Mugny & Perez, 1987; Perez & Mugny, 1987), авторы не объясняют внутригрупповое влияние одной лишь уступчивостью, т. е. не считают, что оно ограничивается только публичным влиянием. Результаты исследований, скорее, свидетельствуют в пользу процесса тестирования социальной реальности (Turner, 1985), в котором люди, воспринимаемые индивидуумом как похожие на него в релевантных сферах, оказываются более убедительными, чем те, которые воспринимаются им как отличные от него (см. главу 6). Однако несмотря на результаты, полученные при проведении исследований в других областях и свидетельствующие о том, что внутригрупповое приватное влияние больше, чем внегрупповое (см., например, Hogg & Turner, 1987a), внегрупповое меньшинство на самом деле оказывает приватное влияние даже тогда, когда факт этого влияния не признается публично. Эти данные подводят нас к обсуждению более общего вопроса: о роли принадлежности к группе и социальных норм в таком феномене, как влияние меньшинства.