Некоторые обоснованные умозаключения

То, что меньшинства способны стимулировать когнитивную активность (и креативность) и оказывать косвенное влияние, представляется очевидным. То обстоятельство, что они не способны оказывать прямое влияние, вовсе не означает, что они не способны оказывать косвенное влияние. Однако я не считаю доказанным, что меньшинства оказывают косвенное влияние по той же самой причине, по которой не оказывают прямого влияния, т. е. что причина косвенного влияния меньшинства заключается в его «социальной отверженности». Возможно, конфликт подавляет прямое влияние и одновременно делает содержание взглядов меньшинства более когнитивно определенным, что впоследствии облегчает его влияние в таких условиях, при которых его менее жестко категоризируют как «раскольническое» и не отвергают (Davidson, 1987).

Вполне вероятно, что при тех условиях, при которых были выполнены рассмотренные выше исследования, меньшинства должны оказывать такое же косвенное влияние, как и прямое, если не большее, но социальная идентификация с меньшинством усиливает прямое влияние, не ослабляя косвенного влияния, а отсутствие последней (disidentification) не приводит к заметному усилению косвенного влияния внегрупповых меньшинств сравнительно с внутригрупповыми. Единственным примером нетипичного паттерна, когда меньшинство оказало большее прямое, а не косвенное влияние, является результат, полученный Перецом и Магни при условии, когда внегрупповое меньшинство противостояло внегрупповому большинству (Perez & Mugny, 1987). Мне этот результат представляется свидетельством того, что принадлежность к одной и той же группе и меньшинства, и большинства облегчает достижение более типичного паттерна (т. е. большего косвенного, а не прямого влияния меньшинства), но не ослабляет его. Я предполагаю, что конфликт с внутригрупповым большинством ослабляет прямое влияние меньшинства и что пониженная острота конфликта в косвенной ситуации приводит к восстановлению влияния внутригруппового меньшинства.

Как следует из результатов некоторых из рассмотренных выше исследований, большинству действительно свойственна тенденция оказывать более заметное прямое, а не косвенное влияние, однако по данным некоторых исследований, прямое влияние большинства и меньшинства примерно одинаково. Есть также и свидетельства в пользу того, что приватное влияние большинства не уступает по силе приватному влиянию меньшинства, а в некоторых случаях даже превосходит его. Когда стимульная ситуация субъективна и неоднозначна, когда люди испытывают неуверенность (т. е. при условиях, из которых исходит теория конформности), большинство безусловно способно оказать информационное влияние (Hogg & Turner, 1987a; Mackie, 1987; Moscovici & Personnaz, 1986; Mugny, 1984b, 1985).

Я полагаю, что у нас есть основания сформулировать следующие выводы.

1. При определенных экспериментальных условиях прямое влияние большинства более заметно, чем его косвенное влияние, а косвенное влияние меньшинства более заметно, чем его прямое влияние, т. е. подтверждается предположение Московичи.

2. При определенных условиях большинство может либо не оказать никакого — ни прямого, ни косвенного — влияния, либо оно может оказать косвенное влияние, которое может быть таким же — или даже большим, — чем косвенное влияние меньшинства.

3. Меньшинство может не оказать никакого влияния, ни прямого, ни косвенного, либо оказать такое же прямое влияние, как и большинство (см. Aebischer et al., 1984; данных, свидетельствующих о том, что меньшинство способно оказать большее прямое влияние, чем большинство, судя по всему, нет).

4. Следовательно, несмотря на существование некоторой корреляции между статусом большинства и меньшинства как некоей подгруппы и их прямым или косвенным влиянием, влияние следует рассматривать как функцию специфических, ограниченных экспериментальных условий, а не как свидетельство протекания эксклюзивных каузальных процессов (процессов сравнения или валидизации), связывающих большинство с уступчивостью, а меньшинство — с конверсией.

Представляется правдоподобным, что большинство скорее окажет публичное, чем приватное влияние в том случае, если его позиция воспринимается испытуемыми как совершенно отличная от нормы большинства, уже воспринятой ими или, возможно, «вовлеченной» ими в собственную позицию, а потому и не воспринимаемой как нечто новое. Большинство может оказать и прямое, и косвенное влияние в том случае, когда его позиция воспринимается как умеренно и правдоподобно отличная от изначальной позиции испытуемых в социально неструктурированной ситуации, в которой у испытуемых возникает неуверенность в нормативной реакции. В известной мере представление об уступчивости большинства может быть артефактом тех экспериментальных ситуаций, которые либо преуменьшали, либо преувеличивали отличие позиции большинства от реальной позиции большинства, уже воспринятой испытуемыми. Исследования Московичи, Магни и их коллег начинают это демонстрировать. Что же касается влияния меньшинства, то если не приняты меры для снижения поляризующего, направленного на социальный раскол потенциала последнего, то более вероятно, что это влияние будет косвенным. Представляется маловероятным, что увеличение публичного влияния меньшинства каузально ослабляет его приватное влияние. Не исключено, что имеет место взаимное наложение двух явлений, сопровождающих последовательное поведение меньшинства, а именно социального/внутригруппового конфликта, препятствующего прямому влиянию, и когнитивной определенности/несхожести содержания его позиции, которая облегчает влияние на более поздней стадии, когда социальный конфликт уже исчерпан. Разногласие с подгруппой тем сильнее стимулирует когнитивную активность и оказывает тем большее приватное влияние, чем более убедительна эта подгруппа «в данную минуту». Например, весьма вероятно, что правдоподобное, не слишком «произвольно» отличное внутригрупповое большинство вызовет и активную обработку информации, и когнитивный конфликт. Следовательно, конверсия меньшинства без уступчивости может быть результатом поляризации внутригруппового несогласия в социальное разделение в сиюминутной, публичной ситуации, а в приватной ситуации вести к противоположному эффекту — к включению социальной группы в более широкое внутригрупповое членство (Davidson, 1987). Конверсия имеет место, но маловероятно, что она является следствием валидизации позиции «отвергаемых чужаков»; экспериментальные данные также не подтверждают и того, что факторы, способствующие усилению публичного влияния, должны непременно ослаблять приватное влияние или наоборот.

Выводы

Являются ли влияние большинства и меньшинства качественно разными процессами? Можно ли сказать, что влияние большинства проявляется в виде уступчивости, а влияние меньшинства — в виде конверсии? Дуалистическая модель не получила бесспорного экспериментального подтверждения, а исследования, выполненные в последнее время, и вовсе поставили ее под сомнение. Экспериментальные данные свидетельствуют о том, что — в зависимости от условий — как меньшинство, так и большинство способны вызывать и уступчивость, и конверсию. Влияние большинства нельзя назвать процессом, преимущественно направленным на достижение уступчивости, поскольку установлен и факт конверсии большинства, меньшинство способно оказывать как открытое, так и скрытое влияние. Более того, теория, лежащая в основе дуалистической модели, оставляет открытыми многие важные вопросы, и ее концепция не может быть признана полностью правдоподобной.

Сказанное выше вовсе не означает, что влияние большинства отличается от влияния меньшинства лишь «количественно». Мало кто сомневается в том, что — при определенных обстоятельствах — большинство и меньшинство способно оказать качественно отличное влияние, которое выражается в виде уступчивости большинства и конверсии меньшинства или как-нибудь иначе. Когда наблюдаются эти разные результаты, возможно ли объяснить их, исходя из общих базовых принципов? То, что эффекты качественно отличаются друг от друга, не всегда означает, что в их основе лежат совершенно разные процессы, и ответ на этот вопрос зависит от того, доступна ли адекватная теория. Принципиальный вопрос о том, имеем ли мы дело с одним или двумя процессами, останется открытым до тех пор, пока не будут получены экспериментальные данные, однозначно свидетельствующие в пользу того или иного ответа. В главе 6 предпринята попытка показать, каким образом влияние меньшинства и конформность можно рассматривать как результаты протекания одних и тех же базовых процессов.

Несмотря на это, нельзя не признать, что и дуалистическая модель, и оригинальная генетическая теория подняли важные вопросы, способствовали более глубокому пониманию проблемы и появлению замечательных исследований. В рамках этих теорий сформировался эвристический и плодотворный подход к влиянию, а сама по себе генетическая точка зрения остается фундаментальным вкладом в науку. Экспериментальные исследования доказали факт существования влияния меньшинства и создали научную традицию, ценность которой бесспорна.

1Тернер Дж. Социальное влияние. СПб.: Питер, 2003. Гл 4 (с. 116-162). – Turner, 1991.

Тернер (меньшинство) 18