книги / Язычество древних славян

^оЛоХ Я /У рЛоХ^] Е^е)Б^ЗС^рЗ\а ^ ^ с)Ь ^ Р Х |^ (д\аР Х й )6^ (У о)

ВСТРЕЧА ВЕСНЫ. В центре — Макдшь с поднятыми к небу руками. На конях — жен­ щины с сохами позади

знаками: то кружком с крестом, то сердечком, то петелькой. Систему зна­ ков образуют только языческие дни, отмеченные и снаружи и изнутри едиными, отличными от других знаками (см. рис. на с. 509).

ВСТРЕЧА ВЕСНЫ. Трехчастная композиция (богиня и две всадницы) знает два основных варианта. Если мы суммируем значительное количество вышивок, содержащих трехчастную композицию, то легко заметим чле­ нение вышивок на две большие категории: на одних вышивках персонажи поднимают руки вверх, к небу, а на других подчеркнуто опускают руки к земле, вниз. Вторая группа характеризуется также обилием солярных знаков. Есть много промежуточных положений, которые легче всего объяс-

М2 ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ИСТОКИ СЛАВЯНСКОЙ МИФОЛОГИИ

нить забвением первоначального смысла й утратой прежней ритуальной строгости вв

Внутри первой группы (с поднятыми руками) четко выделяется ряд вы­ шивок, где за спинами всадниц в длинных рубахах показаны сохи с ру­ коятями (или сошниками) или бороны-суковатки в виде дерева с коротко обрубленными сучьями (см. рис. на с. 511, и цветные таблицы).

Соха или ее части никогда не изображались в тех композициях, где у центральной фигуры опущены руки, что прочно связывает данную под­ группу со всеми вышивками, где руки персонажей подняты к небу.

Образ женщины (олицетворение весны), везущей на коне соху и сею­ щей семена правой рукой, широко известен в весеннем цикле песенного фольклора. Вот с образцов подобной весенней вышивки (см. рис. на с. 511 и 513) мы и начнем обзор всей первой группы.

В качестве примера можно взять полотенца, опубликованные О. С. Буб­ новой (без указания места), и ширинку, изданную Г. С. Масловой в7

На конце каждого изделия отмерен квадрат, равный ширине холста; этот квадрат сверху донизу зашит орнаментальными полосками, среди которых оставлено просторное место почти во всю ширину полотна для крупнофигурной композиции с женщиной и двумя конными. Над ком­ позицией умещается пять-шесть орнаментальных строчек, а под нею —■ до девяти. Каждая строка состоит из непрерывного повторения одного и того же орнаментального мотива, обычно не встречающегося в других строках. Несмотря на сильную стилизацию этих мотивов, они представ­ ляют для нас очень большой интерес, и к ним мне придется обратиться вновь в дальнейшем.

Рассмотрим трехчастную композицию. Она относится к варианту с сохами. Массивная женская фигура в центре изображена в широкой юбке, вышитой по вороту и рукавам рубахе и в кокошнике. На многих вы­ шивках показаны как бы сквозь юбку бедра женщины в виде двух высту­ пов, направленных в стороны. Лицо обычно не обозначалось. Четко обо­ значенные руки с раскрытыми ладонями подняты вверх: предплечья — горизонтально, на уровне плеч, а локтевые суставы и ладони — верти­ кально вверх. Опущенные несколько вниз локти встречаются в вышивках, но являются как бы нарушением канона. Иногда поднятые вверх ладони показаны непомерно большими, гипертрофированными. Вышивальщицы фиксировали внимание на руках, воздетых к небу. Женщина держит в ру­ ках поводья коней. Под ее руками чаще всего располагают двух птиц или же набор знаков плодородия («квадрат с крючками») в8 Замена птицы не-86

68Г. С. Маслова правильно классифицирует трехчастные композиции по положению рук (Маслова Г. С. Орнамент..., с. 114) и верно замечает, что «эти разновидности связаны, по-видимому, с различиями смысловой направленности сюжета» (там же). Мои последующие рассуждения являются попыткой раскрыть эту смысловую на­ правленность.

87 Бубнова О. С. Вышивки. М., 1933, табл. II и III; Маслова Г. С. Орнамент..., рис. 58.

88 Бубнова О. С. Вышивки, табл. II; Маслова Г. С. Народный орнамент верхнеролжских карелов. М., 1951. На рис. 3 приведен узор русского полотенца из Каргополья.

животных. Но животные — не кони, а олени с коротенькими торчащими хвостиками, круто изогнутыми оленьими шеями и молодыми рогами. Под брюхом каждого оленя показан ромбический знак плодородия. Возможно, что это наиболее архаичный извод трехчастной композиции, прямо со­ прикасающийся с древней темой двух рожаниц-олених.

Трехчастная композиция в вышивке, с ее конями (изредка оленями) и тремя женскими персонажами ясно и четко выражает идею приветствия, встречи кого-то, радости. Воздетые к небу руки не оставляют сомнений в том, что источник радости, объект приветствия хотя и не видим зрите­ лями, но связан с небом. Это или солнце, или Белый Свет, или олицетво­ ряющее их божество. Невидимость, «неосязаемость и неизреченность»- божества подчеркнуты тем, что изображены только жесты обращения к не­ му, а не само божество или какой-либо его символ. Невольно вспоминает­ ся тот раздел восточнославянского фольклора, который посвящен теме весны, встречи весны, весеннего тепла, света и оживления всей природы.

Вглаве, посвященной Ладе и Леле, я уже приводил некоторые песни

овесне, едущей на золотом коне, и о встрече весны, сопровождавшейся пением специальных веснянок, когда люди выходили на высокие места, взбирались на крыши домов и приветствовали весну. Цикл обрядов, свя­ занных с Ладой, начинается с марта и проявляется особенно ярко во вре­ мя масленицы и юрьева дня, с которым связан и специальный праздник дочери Лады — Лели (22 апреля — «ляльник»).

Юрьев день — день первого выгона скота на луга — был важным и за­

метным праздником в быту крестьян. Он завершал целый ряд аграрно­ магических манипуляций, связанных с заклинанием плодородия приро­ ды. Встреча весны, первая вспашка под ярь, сев яровых, первый выгон скота — вот тот комплекс весенних обрядов, связанный с именами Лады и Лели, который может быть сопоставлен с интересующей нас трехчаст­ ной композицией.

Две всадницы, очевидно, олицетворение этих двух весенних богинь славянского язычества, славянской Латоны и Артемиды. В пользу этого могут говорить головы всадниц, которые то изображаются в кокошниках, а то превращаются в «ромб с крючками», символизирующий плодородие. Сближение двух всадниц с двумя рожаницами на оленях подкрепляет эту мысль. В ряде случаев на крупах коней за спиной всадниц, как бы в тороках, можно увидеть какую-то конструкцию, напоминающую соху или рало 7017 У всадниц поднята вверх только одна рука, и эта деталь поз­ воляет еще раз напомнить весеннюю заклинательную песню:

70 Считать .эти большие рогули, торчащие за спинами всадниц, деталями седла невоз­ можно, так как у седел бодее выдается передняя лука, а эти конструкции нависают над лошадиным хвостом.

71Аничков Е. В. Весенняя обрядовая песня на Западе и у славян. От обряда к песне. СПб., 1903, ч. I, т. I, с. 89; Фаминцын А . С. Богиня весны и смерти в песнях и об­ рядах славян.— Вестник Европы, 1895, июнь и июль, с. 150.

Взаимозаменимость птиц и группы определенных знаков плодородия на одном и том же центральном месте трехчастной вышитой композиции — между конями и главной фигурой — в сочетании с многочисленными обрядами, производимыми с помощью яиц в деревенской действительно­ сти, позволяет настаивать на отождествлении в этом случае знаков пло­ дородия в виде ромба или квадрата с округленными углами с ритуальными яйцами. Знаки-яйца мы видим на вышивках го вместо птиц, то под ногами коней на земле; нередко рядом с этой идеограммой яйца встречаются кре­ сты, напоминая о неизменной принадлежности аграрных заклинаний — особом крестообразном печенье, выпекаемом заранее в средокрестную не­ делю великого поста 1Ъ.

Обращает на себя внимание, во-первых, сочетание в вышивках знака яйца с крестом, что совпадает с этнографическими записями; во-вторых, размещение яйцевых знаков в вышивках находится тоже в согласии с этно­ графически зафиксированными обычаями: или у ног коней, или же у кон­ ского лба. Обычай разбивать яйцо о лоб выведенного на первую пашню коня известен у русских, а у южных славян яйцо разбивают перед первой вспашкой о лоб правого вола ’е.

Врусских вышивках самые причудливые сочетания яйцевых знаков

скрестами помещались именно на лбах, точнее, над лбами коней. Чем объясняется такая связь конской головы с яйцом, сказать трудно, но на­ личие этой связи подтверждено дважды: обычаем и ритуальной вы­ шивкой (см. рис. на с. 517).

Высказанные выше допущения и предположения, будучи взяты порознь, едва ли выглядят убедительно, но, поскольку они взаимно подкрепляют

друг друга, они, на мой взгляд, образуют некую систему и обладают из­ вестной прочностью.

В итоге мы можем сказать, что все детали трехчастной композиции с воз­ детыми к небу руками полностью совпали с весенней земледельческо-ското­ водческой обрядностью, известной нам по этнографическим данным. Ка­ лендарное время —март —апрель.

Однако мы не можем покинуть вышивки, подарившие нам Ладу, Лелю и, может быть, Макошь, без анализа тех многочисленных орнаментальных строк, которые обрамляют -главные фигуры со всех сторон и содержат в высшей степени интересные сюжеты.

Обращает на себя внимание сложность орнаментальных мотивов и их повторяемость на вышитых изделиях из разных мест. Возьмем те два при­ мера с трехчастной композицией, главные фигуры которых мы уже раз­ бирали выше. Один из них — полотенце, опубликованное О. С. Бубно­

ском полотенце бордюр состоит из растительного узора двух видов и мел'-67

ких фигурок, напоминающих схему рожаницы. Каргоиольская ширинка содержит бордюр, состоящий в нижней части из птиц, а с трех других сторон — из стилизованных бараньих рогов.

Рассмотрим строки полотенца; над центральными фигурами вышиты четыре строки во всю ширину полотна (на ширинке — пять). Узоры об­ разованы из элементов, вышитых (кроме птиц) попеременно то вверх, то вниз головой; их объединяет плавная волнистая линия. Замысел был, оче­ видно, в том, чтобы создать впечатление непрерывности.

Основы узоров таковы.

1.Птицы.

2.Бараньи рога.

3.Бычьи или коровьи головы78.

4.Схема фигуры рожаницы.

5.Вьющееся растение (горох?) на ширинке.

Все эти орнаментальные строки следует, вероятно, воспринимать как за­ клинание благополучия скоту, мелкому и крупному (кони уже есть на главной вышивке), птице и посевам. Строка стилизованных рожаниц в переводе с языка идеограмм на словесный должна означать нечто вроде такой фразы: «Пусть здравствует и плодится все живое, пусть растут растения!».

На каргопольской ширинке тоже есть и бараньи рога* и бычьи морды, и рожаницы, а сверх того еще и вьющееся растение. Это, очевидно, «за­ пись» о том же самом. Нижний ярус заклинательных строк более полон на полотенце (8 строк), чем на ширинке (6 строк). Разберем строки поло­ тенца (см. рис. на с. 511).

1.Идеограмма рожаницы.

2.Огородное растение (?).

3.Схематически показанные безрогие головы.

4.Четкая фигура рожаницы-лосихи с рогами на голове.

5.Непонятный элемент в форме древнерусской буквы «ч».

6.Рожаница-«лягушка», «головастица».

7.Бычьи морды, обращенные влево.

8.Проросшее и цветущее растение.

Бычьи морды и ростки есть и на каргопольской ширинке. Тема рожа­ ниц представлена там не двумя, а тремя строками, и, кроме того, на ши­

78 В оп р ос о бы чьих г о л о в а х , м ож ет бы ть, не так п р о ст , как он п р ед ст а в л ен зд е сь м н ою .

520 Ч А С Т Ь Т Р Е Т Ь Я . И С Т О К И С Л А В Я Н С К О Й М И Ф О Л О Г И И

ринке строка с птицами перенесена из верхнего яруса в самый низ ниж­ него яруса. Но во всех основных элементах обе вышивки сходны.

Орнаментальные строки, на глубокую семантику которых исследова­ тели не обращали внимания, оказались важным историческим источни­ ком, раскрывающим магическую, заклинательную сущность вышивок. Они, во-первых, дают нам довольно полный перечень просимого: крупный и мелкий рогатый скот, посевы, птицы, а, во-вторых, многократно обра­ щаются к архаичным рожаницам, идеограммы которых, как дрожжи в тесто, вмешаны в сердцевину этих просьб, выраженных строками, обрам­ ляющими центральную мифологическую сцену.

Древний обычай увешивать убрусами ветви древес придавал, с точки зрения славянина, особую силу вышитым на убрусах изображениям: крупным планом давался мифологический сюжет с такими богинями, как Лада, Макошь, Леля, изображалось их молитвенное обращение к вер­ ховному богу неба Роду-Святовиту, а мелкими, старательно вышитыми и тщательно продуманными строками перечислялись те человеческие просьбы, которые составляли сущность магических манипуляций.

Все это хорошо укладывается в весенний цикл молений о будущей плодовитости всех звеньев славянского хозяйства.

*

«МАКУШКА ЛЕТА». Обратимся теперь к другой группе трехчастных композиций, выделенной по принципу опущенных рук. Мифологические персонажи здесь на воздевают рук к небу, не упрашивают верховное существо, а указывают на землю, как бы оберегая то, что уже появилось на ней. Правильность такого толкования подтверждается отсутствием перечней просьб, заклинательно-орнаментальных строк в вышивках этого типа. Высказанные весною просьбы уже выполнены, в них уже нет на­ добности, и строки-перечни исчезли из вышивок (см рис. на с. 521).

Вышивки с опущенными руками центральной фигуры по целому ряду признаков относятся к иным, календарно более поздним, чем разобран­ ные ранее сюжеты. Об этом говорит отсутствие идеограмм яиц — вместо них на тех же местах оказываются маленькие птички; наряду с лошадьми изображаются жеребята. Иногда над конями вышивали изображение ро­ жаницы с двумя антропоморфными фигурками, что также говорило о за­ вершении процесса воспроизведения природы. Кроме того, в орнаментике очень видное место занимает колос. Колосья растут у ног коней, свеши­ ваются сверху к главным фигурам, произрастают из бедер или головы центральной женской фигуры. Очень часто между ступнями средней женской фигуры показан тот или иной вариант знака плодородия. На древ­ них петроглифах между ногами рожающих женщин помещали плод, новорожденного оленьца. Здесь этот символ дан в его аграрной форме, иногда в виде ростка.

В полном согласии с перечисленными признаками зрелости летней природы находится еще один характерный признак этой серии вышивок — подчеркнутое изобилие солнечных знаков, соответствующее разгару лета, апогею солнечного хода в момент летнего солнцестояния. На многих