книги / Язычество древних славян

Ряженье в звериные маски и в вывороченные тулупы производилось дважды в год — на зимние святки и на масленицу; оба срока связаны с солнечными фазами — зимним солнцестоянием и весенним равноденст­ вием (масленица ежегодно сдвигается со своего исконного места церковным календарем). Дохристианская масленица по времени совпадала с ар­ хаичными комоедицами — праздником пробуждения медведя, когда, как уже говорилось, белорусы плясали ритуальный танец в шубах мехом наружу. Несомненная сопряженность Велеса с медведем, установленная рядом исследователей, позволяет связать с этим «скотьим богом» и масле­ ничное ряженье в разнообразных зверей. Получается так, что сам обычай ритуального переряживания и на святки и на масленицу оказывается прочно связанным с Велесом в его первичной ипостаси звериного бога, осложненной более поздними элементами «скотьего бога».

Если Велес-Волос был объектом и центром святочно-масленичной кар­ навальной обрядности с ее широким песенным репертуаром, то нам ста­ новится понятным упоминание Велеса в «Слове о полку Игореве». Выби­ рая ту или иную форму зачина своей поэмы, великий автор как бы при­ меривался к Бонну, пробуя то один стиль, то другой, пытаясь предста­ вить читателю, как бы мог начать поэму его предшественник Бонн:

Чи ли въсп-Ьти было в-Ьщей Бонне, Велесовь внуче..

Княжеский поэт, воспевавший Мстислава Тмутараканского и Ярослава Мудрого, назван здесь внуком Велеса.

По записям этнографов середины XIX в. известно, что под новый год, когда как бы прощались со всем старым, в деревнях исполняли це­ лые циклы былин-старин. А новый год, судя по болгарским сурвакарам, был именно праздником Велеса. Зимние святки являлись кульминацией праздничного песенно-танцевального творчества всех жанров, и поэтому не удивительно, что то божество, вокруг которого и ради которого все пелось, оказалось в представлении древних славян покровителем песен, сказаний, поэзии вообще.' Исполнители такого рода ритуальной поэзии, как былины и сказания, вполне могли именоваться «велесовыми внуками».

Размытость культа Велеса в этнографических материалах XIX в. не позволяет полностью восстановить весь календарный цикл молений этому божеству. Предположительно он может быть представлен так.

1.Первая неделя января. Ряженье в звериные шкуры, маски тура, обряды заклинания скота.

2.Масленица. Комоедицы (24 марта). Медвежьи пляски, маски тура.

3.Юрьев день (23 апреля). Первый выгон скота. Языческое божество заслонено св. Георгием.

4.Турици на троицын день (у западных славян). Связь с Велесом не ясна.

5.Жатва. Оставление в поле последних колосьев «Волосу на бородку». Хранение необмолоченных снопов для обрядового кормления скота

в«велесовы дни» (2 или 6 января). Изготовление соломенной боро­ ды, помещаемой под образами.

432 ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ИСТОКИ СЛАВЯНСКОЙ МИФОЛОГИИ

ХОРС. СИМАРГЛ.

Как видно из изложенного, славянский языческий пантеон начал фор­ мироваться в глубочайшей древности. Сдвиги в хозяйственных формах жизни человечества приводили к новым взаимоотношениям с экологиче­ ской средой, с природой в целом и видоизменяли мировоззрение людей, создавая в их сознании новую картину мира и новые образы таинствен­ ных сил, влиявших, по их мнению, на судьбу человека.

Естественно, что наиболее серьезные изменения происходили по мере выдвижения производящего хозяйства на первенствующее место. Явно выраженный патриархат содействовал дальнейшей эволюции религиоз­ ных образов.

Одной из хронологических примет новых элементов в сонме древних первобытных божеств могло бы явиться наличие в славянском языческом именослове богов с иранскими именами, что справедливо связывается со скифским этапом жизни праславян-сколотов и со скифским (иранским) воздействием. К иранскому влиянию относят Дажьбога, Стрибога, Хорса и Симаргла. Два первых божества отнесены по признаку содержания в их именах слова «бог», являющегося заимствованием из иранского 189 Хорса считают взятым от иранцев потому, что во многих иранских наре­ чиях близкие по звучанию слова обозначают «солнце» 19°; Симаргл, не­

При всей несомненности длительных славяно-скифских контактов не следует все же отождествлять славянский пантеон со скифским. Ни одно из имен славянских божеств, считающихся иранскими, не приведено в пе­ речне собственно скифских богов.

Сопоставим скифский пантеон Геродота с теми славянскими богами, в именах которых исследователи видят иранское воздействие. Соотнесе­ ние славянских и скифских богов по их функциям может быть сделано, разумеется, лишь приблизительно. Если Дажьбог в какой-то мере может быть сопоставлен с солнечным Аполлоном-Гойтосиром, то Стрибог оста­ ется в значительной мере неразъясненным. Наиболее приемлемым пред­ ставляется суждение М. Вей: Стрибог — «Бог-отец» («раЬег ЪЬадоз»), ана­ логичный Юпитеру 192. А в таком случае слово «Стрибог» является не столько собственным именем, сколько эпитетом, определением верховного божества как отца Вселенной. Сварог («Небесный), Стрибог («Бог-отец») и, как увидим далее, Род («Рождающий») — все эти слова могли означать

434 ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ИСТОКИ СЛАВЯНСКОЙ МИФОЛОГИИ

ми и с греческими словами, обозначающими «круг», «окружность», «окру­ гу». Таковы греческие: '/Эра — «округа», /ороз — «круглый светиль­ ник», «хорос». В русском языке: «хоровод» — круговое движение, «хорошуль» — круглый ритуальный пирог-курник, «хоромы» — круговая заст­ ройка (древний смысл); в болгарском: «хоро» — круговой танец. Сиби­ лянтным лингвистическим соответствием «хору» является слово «коло», обозначающее «круг», «колесо», «круговой танец», «кружок единомышлен­ ников», «мирскую сходку», «обод», «обруч» и т. п.

В этот семантический ряд, не нарушая закона замены согласных к, х, с, ш (сук, сухой, сушить, «на сусе древе»), вписывается и солнце (сълньце, слъньце),

Вскифское время у приднепровских праславян-земледельцев сущест­ вовали, по-видимому, обе формы обозначения солнца: производная от «хо­ ро» (Хоре) и от «коло» (сколотский царь Колаксай, Солнце-Царь). Воз­ можно, что у праславян, как и у современных им греков, имела место не­ которая путаница: солнце как светило, как предмет, как субъект света нередко сливалось с более широким понятием светлого солнечного божест­ ва вроде Аполлона или Дажьбога, иногда олицетворяя его, иногда пол­ ностью подменяя.

Витоге мы можем наметить следующую схему проявлений солнечного

культа древних славян.

1.Хоре («круглый») — божество солнца как светила. В «Слове о пол­ ку Игореве» назван «Великим Хорсом». По всей вероятности, очень древнее божество, представления о котором предшествовали идее светоносного небесного бога вроде Аполлона. Культ солнца-светила ярро проявился у земледельцев энеолита, а уже в бронзовом веке появилось представление о ночном солнце, совершающем свой подземный путь по «морю мрака». Имя Хорса сохранилось в ри­ туальной лексике XIX в. («хоровод», «хорошуль», «хоро»).

2.Колаксай — мифический царь сколотов-праславян. Интерпрети­ руется как Солнце-Царь (от «коло» — круг, солнце).

3.Сколоты — приднепровские праславяне пахари, названные по име­ ни своего царя Колаксая. В основе самоназвания лежит тот же ко­ рень «коло» — солнце, который есть и в имени царя. Записанная Геродотом легенда (см. 10 главу этой книги) позволяет перевести слово «сколоты» как «потомки солнца».

4.Дажьбог. Божественный мифический царь, называемый иногда Солнцем. Бог-податель благ. В изменении имени отразилось расширение представлений о солнечном божестве.

5.«Дажьбожим внуком», т; е. «внуком Солнца», назван русский князь из Приднепровья, что позволяет сближать отголоски языческих

мифов, сохранившиеся до XII в. н. э., с древними мифами о потом­ ках солнца, существовавшими в этих же местах в V в. до н. э.

6.Последним дошедшим до нас отголоском древних мифологических представлений о «внуках Солнца» является раздел русских бога­ тырских сказок «Три царства» или «Золотое царство» (подробнее см. 10 главу).

Из числа славянских божеств, упоминаемых русскими средневековы­ ми источниками и сближаемых с кругом иранских божеств, нам осталось рассмотреть Симаргла (Симарьгл, Оьмарьгл).

В поучениях против язычества имя этого божества стоит обычно рядом с именем Макоши, «матери урожая». Для церковников X I —XII вв., да, по всей вероятности, и для всех русских людей того времени, имя этого божества было уже непонятно, писалось различно, а иногда даже дели­ лось на две части (Сим и Рьгл), что очень понравилось позднейшим иссле­ дователям, которые говорили о двух загадочны* богах или же приходили к пессимистическому выводу об описках, ошибках в написании и о полной безнадежности расшифровки. Только знаток иранской мифологии и ис­ кусства К. В. Тревер нашла решение загадки, сопоставив русского Си­ маргла с иранским Сэнмурвом 195

Идя по следам К. В. Тревер, коснувшейся русских сюжетов лишь вскользь, я написал специальное исследование о Симаргле по материалам

в дальнейшем, там, где будет описано язычество Киевской Руси. Здесь же ограничусь основными выводами. ,

Симаргл (может быть, правильнее ОЬмаргл от слова «сЬмя»?) — бо­ жество низшего порядка; это — священный крылатый пес, охраняющий семена и посевы. Уже в трипольской росписи встречаются псы, прыгаю­ щие и кувыркающиеся (как бы летающие) вокруг молодых растений. При изобилии в те времена мелкого рогатого зверья (косули, серны, дикие козы) охрана посевов от поедания и вытаптывания была важным де­ лом.

Персидский Агурамазда поручал Сэнмурву заботу о небесном «дереве всех семян». Симаргл-Сэнмурв был как бы олицетворением «вооруженно­ го добра»: при мирных аграрных функциях он был наделен когтями, зубами и вдобавок крыльями; он — защитник посевов. Позднее архаич­ ного Симаргла стали называть Переплутом. Он был связан с корнями растений. Культ Симаргла-Переплута тесно связан с русалиями, празд­ нествами в честь вил-русалок. Русалки, или вилы, изображавшиеся в виде сирен, красивых крылатых птице-дев, являлись божествами орошения полей, дождями или влажными утренними туманами; Роса — не только капли охлажденного тумана на земле и растениях, но и сам туман. Из­ вестна поговорка: «Пока солнце взойдет — роса очи выест». Вот с этой утренней влагой, очень важной для созревающих посевов, и связаны представления о русалках. Русалии праздновались в начале и в конце зимних святок («в навечерие рождества и богоявления»), обрамляя го­ дичные заклинания природы и судьбы молениями о воде, обязательном условии будущего урожая.

Глава восьмая

РОД

И РОЖАНИЦЫ

Самым загадочным и наименее изученным из всех славянских божеств является Род — божество, известное только восточным славянам и не уцелевшее в этнографическом материале. Эпиграфом к этому разделу можно было бы поставить слова Н. М. Гальковского, написанные им в 1916 г., но остающиеся в силе и по сей день: «Вопрос о почитании Рода и рожаниц принадлежит к самым темным и запутанным» 1.

При обзоре литературы вопроса поражают две тенденции, в равной мере противоречащие источникам: одни из авторов стремятся представить Рода маленьким семейным божком, близким к домовому, а другие идут еще дальше и просто умалчивают о Роде, даже не входя в разбор источни­ ков.

Первую статью о рожаницах написал в 1855 г. И. И. Срезневский 2, считавший их «девами жизни» вроде греческих мойр. Эту идею о богинях судьбы подробнее развил А. Н. Веселовский. Он полагал, что Род связан с культом предков, «незримых блюстителей домашнего очага и нарас- < тающего поколения». Первоначально «Род — производитель, совокуп­ ность мужских членов племени, сообща владеющих рожаницами, матеря­ ми нового поколения». Постепенно Род превратился в «дедушку-домового, также пребывающего у очага» 3. А. С. Фаминцын во всей своей книге о славянских божествах даже не упомянул ни Рода, ни рожаниц 4.

Почти так же поступил и Е. В. Аничков, упоминавший Рода лишь в связи со своими текстологическими раздумьями, но уклонившийся от рассмотрения существа дела. Рожаницы, по Аничкову,— «феи, являю­ щиеся при рождении младенцев»; далее он пишет о пышной трапезе в их честь, «не вдаваясь в сложный вопрос о значении и смысле культа Рода и рожаниц» 5* Без каких бы то ни было возражений Аничков приводит мнение Владимирова о том, что «Род — не что иное, как современный домовой» ®

Любор Нидерле, приведя очень подробный перечень цитат из источ­ ников X I —XV вв., соглашается с тем, что русские рожаницы сходны с гре­ ческими мойрами, римскими парками, славянскими суженицами и пр. Уделив основное внимание рожаницам, Нидерле упоминает Рода лишь вскользь, присоединяясь к определению его как домового или демона мужской судьбы 7.

Сторонники «теории домового» должны были бы задуматься хотя бы над тем, что если рожаницы, как правило, упоминаются во множествен­ ном (или двойственном) числе, то Род — неизменно в единственном. Ка­ кой же это домовой, если он на всех людей один? Кроме того, в тех же са­ мых источниках, где говорится о Роде, упоминается среди всякой демон­ ской мелочи и сам домовой: «бес хороможитель» или «кутный бог». С дру­ гой стороны, этнографии совершенно неизвестно наименование домового Родом.

Единственным историком язычества, не уклонившимся от рассмотре­ ния Рода и рожаниц, был Н. М. Гальковский; в своем исследовании он посвятил им специальную главу: «Род и рожаницы. Астрологические ве­ рования» 8. Однако Гальковский, писавший всегда в рамках официально­ го православия, не затронул сущности культа Рода, не коснулся опасно­ го уподобления Рода библейскому Саваофу и искусственно свёл все к тому, что рожаницы — это мойры, духи, помогающие при родах и определяю­ щие долю, судьбу человека; рожаницы связаны с узкосемейным культом предков 8. Примерно так же определяет он и Рода, уравнивая его с рожа­ ницами: «почитание Рода и рожаниц было делом семейным, частным». Рода Гальковский приравнивает к деревенскому домовому, «подпечку», «лизуну». Параграф, посвященный Роду, он заключает словами В. О. Клю­ чевского: «Средоточием культа предков является (со значением охра­ нителя родичей) Род со своими рожаницами, т. е. дед с бабушками...» 191

В советской литературе проявились обе упомянутые выше тенденции: В. В. Иванов и В. Н. Топоров оказались последователями Фаминцына и не упомянули, как уже говорилось, ни разу в своем объемистом труде Рода. В. Л. Комарович посвятил культу Рода специальную статью и, но источники не пересматривал, а только бегло и выборочно упомянул наиболее известные, не использовав даже полностью сводок Нидерле и

Гальковского. По представлениям Комаровича, Род — совокупность предков данной семьи. Возражая против того, что «культу Рода в древне­ русском быту приписывался до сих пор сугубо частный, семейный только характер» 12, автор по существу остается на такой же позиции, распрост­ раняя лишь этот культ и на княжескую среду («полуязыческий культ кня­ жеских родоначальников»). Единственный аргумент в пользу этого —